Кормир

10 Коронация

Дым костра цеплялся за Фаэрланна, когда тот появился в эльфийском дворе. Барабл Эфарр старался не отставать от молодого человека и вошёл в зал вслед за Обарскиром.

Двор Илифара построил большой зал на месте поместья Мондара Блефа. Мало кто знал, что та резня — не просто налёт гоблинов, но даже этого хватало, чтобы люди боялись выходить за уютный частокол Сюзейла. Из уст в уста передавалась та история и слова: «не будь дураком, каким был Мондар».

Время прибытия эльфийских послов тоже было весьма удачно подобрано — Ондет Обарскир умер вчера. Его сердце не выдержало и наконец сдалось. Основатель Сюзейла умер, когда помогал своему другу, кузнецу Сми перевернуть упавшую телегу. У погребального костра стояла Минда и Арфоинд. Когда Ондет и Минда поженились, Фаэрланн принял женщину, ведь она была любовью его отца. Арфоинд, которому сейчас было восемнадцать лет, также был принят в семью, но сохранил фамилию Мондара.

Барабла не было в городе, когда умер Ондет, что и неудивительно — Фаэрланн видел мага всего дюжину раз с момента происшествия с семьёй Мондара, и каждый раз друг эльфов и старший Обарскир собирались для обсуждения каких-то важных дел.

Фаэрланн вспомнил те вечера, которые он проводил у камина, слушая рассказы мага об эльфах и драконах. Но он знал слишком много подробностей о взаимоотношениях эльфов и людей, из-за чего его отношение к магу всегда было немного натянутым.

Ондет умер около полуночи. Его ближайшие соратники и друзья сложили древесину и собрали горожан на прощание со своим любимым предводителем. Ондета облачили в шёлковые одежды и положили на аккуратно сложенный костёр, после чего дали ему в руки его старый молоток и клин. Как только первые лучи солнца коснулись Сюзейла, костёр был подожжен, отправляя дух Ондета Обарскира в залы богов, на встречу с родственниками и друзьями.

Именно в тот момент пошли слухи, что в город прибыли эльфы. И не один или два, как это нередко бывало, а целая делегация.

Эльфы в жёлтых и зеленых одеждах заполонили город, создавая ощущение, будто Сюзейл был завален опавшими листьями. Казалось, это смерть Ондета и прибытие эльфов было совпадением, но после произошедшего с Блефами, Фаэрланн не верил в совпадения. Его подозрения подтвердились, когда из толпы эльфов вышел Барабл Эфарр, как всегда худой и одетый в эльфийские одежды.

Барабл подошёл огромному столу, за которым горожане поминали своего предводителя, и выдернул Фаэрланна. О Боги! Если бы маг был настоящим мужчиной…

Барабл несколько раз поклонился, попросив прощения у Минды и Арфоинда, и сказал, что с Фаэрланном Обарскиром желает встретиться лорд Илифар.

Обарскир хотел запротестовать, но выражение лица мага остановило его не хуже мощного заклинания. Он взглянул на свою семью: Минда кивнула, а Арфоинд был смущен, но все же медленно кивнул.

Барабл крепко сжал плечи Фаэрланна, и вокруг них заплясали светлячки. Из рассказов отца Фаэрланн знал, что произойдёт, так что он не сопротивлялся. Спустя мгновение его ослепила вспышка, и, проморгавшись, он обнаружил себя перед входом в зал эльфов, что находился недалеко от Сюзейла.

Каменное строение было окружено мягкими бархатными гобеленами. Крыша здания была украшена золотыми шпилями и каменными резными драконами. В воздухе порхали бабочки, а впереди Фаэрланн слышал непередаваемо искусную игру на лютне. Фаэрланн стряхнул руки Барабла и шагнул вперед. Раздались звуки пения, и этот голос был чище и выше, чем у любого человека, которого когда-либо слышал Обарскир.

Но ему было плевать. Эти эльфы со своей магией даже не оставили ему выбора! На нём все еще была надета белая траурная накидка с капюшоном, а на бедре висел тяжёлый меч Мондара, который получил название «Ансриварр», что на эльфийском означало — память. Фаэрланн все еще пах костром, и стражница-эльфийка, учуяв это, повела носом, что еще сильнее усилило ярость Фаэрланна.

Человек ворвался в здание, а маг не сделал ничего, чтобы попытаться остановить его. Зал, который встретил Фаэрланна, был больше любой церкви, которую он когда-либо видел.

Звуки лютни и пение резко прекратились, и сотни пар эльфийских глаз уставились на Обарскира. Собравшиеся расступились перед Фаэрланном как нож перед маслом, и лишь женщина-певец, которая держала в своих руках арфу, легонько поклонилась новоприбывшему.

По центру зала стоял кристаллический трон с тремя сидениями. Казалось, что он был выращен прямо из под земли. На правом кресле сидел хмурый эльф в кольчуге, звенья которой обтекали его тело. Слева сидела женщина в робе того же цвета, что и одежда Барабла.

По центру сидел высокий эльф. Фаэрланну казалось, что он был таким же старым, как и сам лес…а может и старше. Его кожа приобрела желтоватый оттенок, подсвечиваемый светом, который проникал через окна здания. На левой щеке древнего эльфа зиял большой шрам, а на его голове красовалась золотая диадема с тремя шпилями, увенчанными пурпурными аметистами.

— Приветствую, Фаэрланн Обарскир, — сказал старый эльф своим мелодичным голосом, — Тебя приветствует лорд Илифар, Мастер Скипетров и Повелитель эльфов. Хочу выразить тебе свои соболезнования в связи с кончиной твоего отца.

— Вы вырвали меня с похорон отца не ради соболезнований, — категорически заявил Фаэрланн, — Что вы хотели мне сказать, лорд?

Суровый эльф в броне напрягся и сжал подлокотники трона, а женщина выгнула бровь и легко улыбнулась.

Если старого эльфа и задела дерзость юного Обарскира, то он не показал этого.

— Мы должны поговорить с тобой о наследии твоего отца. Итог нашего разговора, так или иначе, повлияет на всех людей, проживающих в Кормире.

Барабл вышел вперед и встал между человеком и троном. Фаэрланн подумал, что таким образом маг обозначил свою сторону в этом конфликте. Посередине. Обарскир почувствовал себя одиноким, но не показал этого.

— Этот разговор очень важен, — продолжил эльф, игнорируя мага. — Одни люди, пришедшие в Кормир, осели на отдельных землях и занялись земледелием, другие начали разорять леса. Первым мы позволили остаться тут, других…уничтожили. Люди Ондета Обарскира соблюдали уговор с эльфами Кормира, за что им было разрешено остаться тут.

— Мой отец не был… — хотел прервать его Фаэрланн, но эльф продолжил:

— Он был их лидером. Когда люди Сюзейла искали защиты, то шли к нему, когда совета — тоже к нему. Хоть он и не носил титул герцога или короля, но он был лидером своего народа, а теперь он погиб, не оставив явного наследника. Недальновидно. Очень по-людски.

Фаэрланн зарычал, но Барабл поднял руку, прося Обарскира замолчать и выслушать Илифара. Он подчинился.

— Итак, теперь у нас есть город с населением в несколько сотен, хотя два десятка лет назад сюда пришла лишь дюжина человек. Все эти люди объединились вокруг твоего отца, и вот теперь его больше нет. Что же с этим делать? Мнение моего совета разделилось. Например, Оторион Кеови считает, что со смертью Ондета уговор утратил силу, и люди должны быть изгнаны за море, — сказал Илифар, указывая рукой на эльфа в кольчуге.

— Алия Дагаст, которая некогда охотилась на людей, считает, что вы можете остаться, но должны ограничиться лишь своими владениями, которыми обладаете на данный момент. Если люди решат расширить сферу своего влияния, то мы будем вынуждены применить против вас жестокие меры.

Фаэрланн остудил свою ярость и стал вслушиваться в тон эльфа. Илифар казался изнеможённым, как Ондет после ссор с матерью.

Видимо, эльф был под постоянным давлением. Скорее всего, от лорда в кольчуге, который, наверняка, только и делал, что искал повод, который позволит ему придать Сюзейл огню.

Фаэрланну не нравились такие варианты. Он не мог остановить рост города, в который всё прибывали и прибывали люди. Стали поговаривать, что близ Марсембера завелись морские чудовища, и теперь все без исключения торговые корабли предпочитали обходить стороной заболоченный Марсембер и заходить в чистый порт Сюзейла. Нет, рост города не удержать, чтобы там ни хотели эльфы.

— Но есть еще один вариант, — заявил Барабл. — Ты можешь признать сюзеренитет лорда Илифара, и тогда твой народ сможет остаться в Стране Пурпурного Дракона и продолжить расширять Сюзейл.

Маг повернулся к триумвирату и посмотрел на женщину, одарившую его улыбкой. Вот в чём было дело. Маг был доверенным лицом эльфов, который совмещал в себе человеческую и эльфийскую точку зрения.

Фаэрланн хотел что-то сказать, но тут за его спиной началось волнение. Он прикинул у себя в голове и понял, что именно столько было нужно времени людям, чтобы добраться до эльфийского павильона. Он почти позволил мрачной улыбке расползтись по его лицу — люди из Сюзейла запросто поняли, куда делся маг с единственным наследником Ондета Обарскира.

Люди в кожаных доспехах и обнажёнными мечами ворвались в здание. Эльфы тут же расступились, и Фаэрланн заметил на лице некоторых снисходительную улыбку, которой Ондет награждал своего сына, когда тот в детстве совершал какую-то шалость.

Группу возглавлял Арфоинд, старшие братья Силвер со своими сыновьями и новоприбывшие южане Туркасаны и Мерендилы, которые были крайне низкого мнения об эльфах и волшебниках.

Как только Арфоинд увидел Фаэрланна, он издал боевой клич, который поддержали все остальные люди, но Обарскир поднял руку, и люди успокоились.

Фаэрланн обернулся к трону и увидел, что эльф в кольчуге встал со своего места и обнажил тонкий клинок, отражающий лучи света. Илифар положил руку на плечо Оториона, и тот медленно вложил оружие в ножны и сел, однако ярость в его глазах продолжила пылать.

— Господа, — начал Барабл, — успокойтесь. Здесь решается судьба земли, которую некоторые зовут Кормиром, а кто-то — Страной Пурпурного Дракона. Люди Сюзейла будут либо уничтожены, либо сдержаны лишь в городе без разрешения на расширение, либо признают сюзеренитет лорда Илифара и получат возможность на расширение своей зоны влияния в Кормире.

Люди начали возмущаться, отвергая все три варианта, но Фаэрланн снова поднял руку и, когда все замолчали, сказал:

— Я услышал два предложения от эльфов, и одно от друга эльфов. Но разве Ондет уже не принял его? Он согласился на ваши условия и выполнял их.

— Так он и делал, — согласился маг.

— И сколько лет просуществовал такой мир?

— Двадцать лет.

Моему отцу было шестьдесят. Он провёл здесь треть своей жизни, занимаясь фермерством и соблюдая законы эльфов, оставляя землю в неизменном виде, так?

Барабл кивнул.

— Лорд Илифар, — сказал Фаэрланн, поворачиваясь к старому эльфу, — Могу я спросить — сколько вам лет?

Эльф улыбнулся.

— Я понял вашу точку зрения, но нет, эта земля не была такой же треть моей жизни назад. Когда я только прибыл, мы вынуждены были сражаться с опасными хищниками. Популяция буйволов сократилась втрое, а твой отец лично принял участие в битве с одним из последних совиных медведей. Некоторые эльфы стали уходить на север, в Кормантор, и было бы глупо заявлять, что земля осталась неизменной.

— То есть, вы доверили надсмотр за участком земли моему отцу.

— Да, Ондету. Но его больше нет с нами.

— Он живёт во мне, — твёрдо сказал Фаэрланн. — И я готов взять на себя его обязанности.

— Мы предложили корону твоему отцу, — выплюнул Оторион, — а он бросил нам её обратно.

За спиной Фаэрланна раздался шёпот. Никоторые жители Сюзейла знали об этом, но, в основном, все думали, что это были простые слухи.

— Мой отец отказался от короны не потому, что не хотел выполнять условия договора, а потому, что не хотел быть марионеткой в руках эльфийского совета. Я верно говорю, маг?

— Достаточно близко к правде, — ответил Барабл с беспокойным выражением на лице. Фаэрланн воспринял его как хороший знак.

— Правление, навязанное эльфами, немногим хуже правления, существующего с позволения эльфов, — ответил Илифар.

Фаэрланн повернулся к людям и спросил:

— Друзья, эти эльфы не хотят относиться ко мне серьезно. Вы знаете меня почти всю мою жизнь. Скажите — достоин ли я вашего доверия?

Первым вышел Арфоинд. Юноша вышел вперед, обнажил свой меч и поставил его клинком на пол, после чего встал на колено и произнёс:

— Я обещаю до конца дней своих служить дому Обарскиров и крови, что течёт в твоих жилах, — его голос несколько раз дрогнул, но Арфоинд был уверен в том, что говорит.

Фаэрланн положил руку на плечо Арфоинда и сказал:

— Встань, сир Блеф, первый из тех, кто служит мне.

Арфоинд встал, уступая место братьям Силвер, Туркасанам, Мерендилам и одному из Рейбертонов. Все приносили клятву верности дому Обарскиров и называли Фаэрланна своим господином.

Фаэрланн почувствовал, как к его горлу подходит комок, и обернулся. Он увидел, что лорд Илифар медленно спускался к нему по ступенькам трона. Одежды эльфа были такими лёгкими, что, казалось, парили сами по себе.

Илифар возвышался над Фаэрланном, который старался не смотреть на желтоватое лицо эльфа с впалыми щеками. Когда же их взгляды пересеклись, Обарскир уловил в глазах эльфа…озорство.

— Сейчас мы встречаемся, как равные. Как вожди своих народов. И мы должны договориться. Если ты будешь королём, то тебе нужна корона, — сказал Илифар, снимая с головы свою диадему. Позади него запротестовал Оторион, но Мастер Скипетров все равно поднял свою диадему над головой Фаэрланна.

— Я не могу сделать тебя королём, ведь твои люди уже сделали. Я нарекаю тебя, Фаэрланн Обарскир, сын Ондета Обарскира, лорд Сюзейла — королём Кормира. Я призываю тебя соблюдать договор, и сохранять нетронутыми эльфийские заповедники, а также проявлять мудрость в государственных делах. Твой отец отверг этот титул. Готовься — от тебя будут ожидать многого.

С этими словами Илифар положил диадему на голову Фаэрланна, а Жакур Силвер возглавил приветственные возгласы людей.

Раздался крик ярости Оториона, вскочившего с трона и выхватившего свой меч из ножен.

— Неужели возраст взял верх, лорд Илифар?! Как вы можете возложить такую ответственность на этих глупых и немытых людей? Эту землю завоевали мы, ценой своей крови! Мы должны уничтожить людей и вернуть эти земли нам!

Среди толпы эльфов послышались нотки одобрения. Арфоинд Блеф вышел к Фаэрланну, наполовину обнажив свой клинок.

— Первый вызов, — с насмешкой сказал Барабл. — Что же сделает новый король Страны пурпурного Дракона?

Фаэрланн остановил Арфоинда. Нет, это все было не просто так. Маг говорил так, будто насмехался, но тогда почему в его глазах отчётливо было видно напряжение? Зачем он постоянно упоминал пурпурного дракона?

Внезапно, его осенило.

— Когда я был маленький, достопочтенный Барабл нередко сидел у отцовского камина и рассказывал мне эпические истории, — сказал Фаэрланн, кивая на мага. — Но самой главной из них была история про великого дракона, чешуйки которого с возрастом стали пурпурными. Он был побеждён в бою один на один эльфийским правителем. Он был силён, но еще сильнее были его слова. Он убедил дракона, что двадцать эльфов могут пасть, но им на смену придёт две сотни, и малочисленным драконам никогда не победить в этой войне.

После этих слов Фаэрланн посмотрел на Илифара. Да, в глазах эльфа было озорство, но и еще кое-что. Уважение.

— Ты можешь сойти со своего трона и убить меня, Оторион, можешь даже убить всех моих людей и сжечь мой город, как вы делали это прежде с другими поселениями, но ты не остановишь переселение людей. Возможно, новоприбывшие найдут наши останки и тогда, вооружившись сталью и магией, пойдут против вас. Может быть, они решат сжечь ваши леса, дабы полностью уничтожить ваше наследие. Это то, чего ты хочешь, эльф?

Оторион открыл рот, после чего тут же закрыл. Он посмотрел на лорда Илифара, который обернулся к нему и понял одну бровь. Эльф в кольчуге кивнул и медленно сел.

— Твоя взяла, — сказал эльф-лорд, оборачиваясь к Фаэрланну, — но знай, что лес поменялся, и он не такой, каким был даже во времена твоего отца. Я хочу, чтобы ты, как мой преемник, защищал эти земли…и для этого тебе пригодится помощник. Тот, кто направит тебя и твоих потомков. И я знаю того, кто обладает знаниями эльфов и рвением людей.

С этими словами эльф повернул голову к Бараблу.

Впервые за все время знакомства Фаэрланна с Бараблом маг удивился.

— Я?! Нет, я не могу. Я так долго служил вам.

— И послужишь еще, помогая людям. Ведь у них такая короткая память.

— Но моя жизнь с вами! — выкрикнул маг, указывая на женщину, сидящую на троне. — Моя любовь среди вас, как и мои дети…и внуки!

— И я клянусь, что мы будем защищать их. Но никто не справится с этой ролью лучше тебя. Ты идеально все рассчитал — твои действия привели людей сюда. Они показали, как почитают Ондета Обарскира и его сына, что позволило мне короновать его, а также ты рассказал юному Фаэрланну сказку, которой он успокоил Оториона. Барабл Эфарр, я хорошо знаю тебя, и все мы верим, что ты манипулировал ради сохранения этих земель в целостном виде, — после этих слов эльф улыбнулся. — А теперь я поручаю тебе защищать и направлять правителей людей. Я нарекаю тебя Защитником Короны.

Маг хотел запротестовать, но взгляд Илифара остановил его. Барабл кивнул, после чего эльф положил руки магу на голову, будто надевая на неё корону. Между руками эльфа тут же появилось слабое свечение.

Лорд-эльф отошел. Теперь он казался еще старше, но его взгляд был все таким же живым.

— Мы уйдём, — начал он, — и с каждым годом нас будет все меньше. Возможно, однажды мы станем историей, как и Тауглор Чёрный, великий пурпурный дракон. Но помните, что это не просто сказка, а обещание…и предупреждение.

И в этот момент понял, что эльфы в зале стали растворяться в воздухе. Исчезать. Наконец, в зале ни осталось никого, кроме толпы людей и троих эльфов на престоле.

Эльф-воин коротко кивнул и исчез.

Огромный зал начал растворяться, когда женщина встала с трона и медленно спустилась с трона. Она взяла руки Барабла в свои и положила их на своё лицо.

Затем она обхватила его голову и поцеловала его. Хоть поцелуй и длился пару ударов сердца, все присутствующие отчётливо ощутили тот голод, с которым Алия целовала Барабла. Когда же она исчезла прямо из рук мага, тот остался стоять неподвижно, и лишь слёзы стекали по его лицу.

Илифар положил руку на плечо Фаэрланна и сказал:

— Правь мудро, дитя.

После чего исчез, забирая с собой павильон и оставляя короля Кормира и первых дворян нового королевства наедине со своим королевством.