Кровавый пакт

XI. ШТУРМ

Главный пропускной пункт Секции выходил на Площадь Вайсрой. Охрана только что сменилась, и охранники, занявшие свои места внутри и вокруг ворот, были при исполнении меньше пяти минут. Тем людям, которые были вынуждены работать снаружи, в пролете арки, чтобы останавливать и досматривать машины, все еще закутывались в свои пальто и поправляли шапки, и выглядели кислыми под падающим снегом.

Один солдат, снаружи барьера и топающий ногами, чтобы согреться, увидел приближение, но он был мертв до того, как смог закричать. В последние несколько секунд своей жизни, он увидел темные фигуры, расплывчатые и зловещие, приближающиеся к нему сквозь тишину садов площади, подобно фантомам, вызванным снегопадом. Падающий снег, который окутывал их угрожающее, постоянное продвижение, казался молодому солдату падающим даже еще более медленно, как пиктер, поставленный на замедленную съемку, пока пленка, и падающие снежинки, не достигли неестественной, вибрирующей остановки.

Он открывал свой рот, чтобы высказаться по поводу этих двух странностей, когда кровавый волк убил его.

Он убил его, проходя мимо, взмахом руки. Он убил его на своем пути к сторожке у ворот, отбросив его в сторону с такой силой, что удар отброшенного тела в стену сторожки раздробил большинство его костей и оставил на снегу брызги крови.

Кровавый волк двигался слишком быстро, чтобы человеческий глаз мог уследить за ним. Переливающийся варп, который окружал его искаженную сущность, заставлял время двигаться неправильно, а снег застывать в воздухе. Волк прошел через арку, уничтожив оба барьера, как гнилые деревья. Он производил резкий звук, подобный тому, как ходовая часть скорого поезда выбивает искры из стальных рельсов. Резкий звук заставил оконные стекла, даже те, которые были специально усилены, чтобы противостоять оружейному огню, разлететься вдребезги. Эти вихри усиленного стекла, которые двигались намного быстрее, чем вихри снега в садах снаружи, покромсали всех солдат в зоне поражения. Еще два охранника были обезглавлены рядом с внутренним барьером, и еще один у двери. Еще один, который был достаточно невезучим, чтобы стоять прямо на пути кровавого волка, распался на куски от удара в брызгах крови, как банка с консервированными фруктами, в которую попал заряд из дробовика.

Кровавый волк – он, как ракета. Ты его нацеливаешь и стреляешь. В отсутствии взрывчатки, которую Валдюк обещал достать, Эйл был вынужден заставить свою ведьму вызвать кровавого волка, в качестве центра рейда.

По этой причине была нужна жертва. Каждый из братства вызвался добровольно для этой чести. В итоге, Эйл выбрал Шорба, выбор, который одобрили его сирдары. Один за другим, люди собирались, чтобы сказать прощальные слова душе Шорба, а затем они отдали ее ведьме, чтобы быть зарезанным.

Эйл не понимал процесс. Он, как правило, оставлял такие вопросы кровавым магам, но он понимал достаточно, чтобы знать, что заклинания, который вызывали кровавого волка не слишком отличались от заклинаний, которые сплетали проволочных волков, которых, как правило, использовали для поддержания порядка и защиты миров Кровного Родства. Эти ритуалы помещали демонический дух в тело-проводник из металла, позволяя ему переходить грань. Ритуалы кровавого волка помещали демонический дух в человеческое тело.

Это было менее точно искусство. Командам металлургов братства и проволочным кузнецам могли понадобиться месяцы или годы, чтобы должным образом довести металлическую основу проволочного волка до совершенства, нанести на нее точные руны и знаки, выковать ее именно так, чтобы она могла наилучшим образом вместить дух, для которого была изготовлена, чтобы захватить его и удерживать.

Даже с острым ритуальным ножом, человеческое тело не могло быть изменено так аккуратно, особенно не за такой короткий срок. В качестве сосуда для горящего света Высших Сил, плоть была слишком скоропортящейся по сравнению с металлом, даже если плоть была такой преданной, как плоть Шорба. Проволочному волку могло понадобиться сорок, или даже пятьдесят минут, чтобы выгореть. Эйл никогда не видел, чтобы кровавый волк продержался больше шестнадцати.

Кровавый волк был одноразовым оружием, гранатой. Любимый Шорб Эйла выгорит и оставит от себя ничего больше, кроме обуглившегося мяса. Фокус с оружием, как кровавый волк, был в том, чтобы использовать его быстро, и использовать его хорошо.

Фокус был в том, чтобы использовать его для достижения максимального эффекта.

Шорб превратился в пронзительно визжащего призрака. Он был заряженным, трясущимся очертанием, силуэтом, который когда-то был человеком, скачущим и прыгающим, смеющимся и пульсирующим, как искрящийся конец оборванного электрического кабеля.

Когда Эйл поднял оружие и последовал за Шорбом с братством через ворота, он знал, что у кровавого волка оставалось всего несколько минут.

Им придется принять это во внимание.

Имперский Гвардеец бежал навстречу Эйлу сквозь ошеломительный снегопад, сбитый с толку, с наполовину поднятой винтовкой.

— Какого черта происходит? — потребовал он.

Эйл поднял свою автоматическую винтовку и разнес черепную коробку Гвардейца в кратком, но значительном, розовом душе.

— Мы пришли за предателем, — сказал Эйл дымящемуся трупу на снегу, и переступил через него.

Люди братства распределялись по внутреннему двору, когда проходили ворота. Они шли твердо, с целью, минуя тела и кровавые останки Имперцев. На них были гротески, поэтому их железные лица были застывшими в тихих плачах и страшных усмешках. Их выстрелы были случайными: треск оружейного огня там или тут, где бы не появлялась цель. Боеприпасы не были бесконечными. Имперские солдаты падали со стен и с лестниц. Имри, размахивающий тяжелой автоматической винтовкой, которая была старее, чем все люди братства вместе взятые, выстрелил одной из нескольких винтовочных гранат, которые у них были, в окна сторожевой башни рядом с воротами. Взрыв сотряс башню и выбросил дым сквозь стыки и дыры.

Начали выть сирены. Несколько Имперцев достаточно собрались с мыслями, чтобы начать отстреливаться.

Лазерные заряды затрещали и завыли в заснеженном дворе. Три Имперца, вооруженные карабинами, собрались у входа в административное крыло, и стреляли в сторону пропускного пункта.

Гнеш быстро прошел мимо Эйла, с безразличным спокойствием, как человек на увеселительной прогулке. Он был самым большим человеком в братстве, высоким и с широкой спиной, с плечами лесоруба, и шеей, такой же широкой, как и череп, который сидел на ней. Он нес тяжелый лазган, и оружие свисало у него с правого плеча на длинном ремне, поэтому он мог стрелять от бедра. Каждый разряд, сотрясающий грудную клетку, бросал копье света сквозь дым и снег. Гнеш, неумышленно, прицелился в административное крыло. Его выстрелы оставляли серию глубоких дыр на стене, пока не добрались до входа и не нанесли катастрофические раны трем Имперцам. Затем он сделал еще пару выстрелов в архитрав, и обрушил вход на их дымящиеся тела.

Ведомый Кэйлбом Сирдаром, первый отряд братства добрался до вестибюля главного здания.

Кровавый волк уже прошел здесь, и широкий мраморный пол был усеян осколками стекла от дверей, люстр и крышек светосфер. Кэйлб повел свой отряд налево, и направился туда, где, как говорила ведьма, был охраняемый лестничный колодец. Имперские солдат и человек в длинном плаще комиссара пытались остановить их, стреляя из укрытия за какой-то разбитой фурнитурой. Кэйлб убил их обоих. Останавливаться времени не было, но Кэйлб задержался достаточно долго, чтобы прочесть отметины, которые их кровь оставила на полу и стенах. Предзнаменования были хорошими.

Кархунан повел второй отряд в главное здание через большой боковой вход, который Имперцы называли банкетным входом. Когда-то это был вход для поставщиков и виталлеров на кухни, в те дни, когда Секция была частным домом. Старые кухни и кладовые стали почтовым офисом, станцией вокса, и рабочим помещением для доносчиков, с доступом к главным комнатам для инструктажей и комнатой с картой. Отряд Кархунана встретил яростное сопротивление от группы офицеров и комиссаров, которые работали в рабочем помещении. Крича для подкрепления, Имперцы держали главный коридор, вооруженные только пистолетами и парадным оружием, которые у них были в этот день. Позади них, группы невооруженных и невоенных служащих убегали глубже в здание, подальше от штурма.

Малстром получил легкое ранение, первое ранение, полученное братством, но быстро пришел в себя.

Он прыгнул в поспешно брошенную почтовую комнату, чтобы избежать решительного пистолетного огня. Лазерные заряды и пули от Имперских офицеров рикошетили с треском внутри арочного прохода банкетного входа. Кархунан услышал смех Малстрома. — Что? — крикнул он. — Что такого смешного? — Малстром появился в двери постовой комнаты. В качестве одной из охраняемых точек здания, в комнате был шкафчик с оружием. Малстром снес замок прикладом карабина.

— Как будто враг на нашей стороне, — сказал он своему сирдару. — Они оставили игрушки для нас. — Малстром повесил карабин себе на плечо, чтобы вставить заряд в чистый, полированный гранатомет, который он взял из шкафчика.

— Приготовиться! — заорал Кархунан остальным.

Малстром высунулся из двери и выстрелил из гранатомета. Толстая граната полетела в коридор, разбила потолочную лампу, и начала кувыркаться, летя вниз до того, как взорвалась. Взрыв сотряс коридор и оставил едкий дым.

— Еще раз? — прорычал Малстром. У него была полная сумка гранат.

— Давай, — согласился Кархунан.

Малстром открыл дымящийся гранатомет, и вставил вторую гранату. Движением запястья он защелкнул коренастое оружие, и снова выстрелил.

Снова, горячий воздух пронесся по коридору. В нем был песок, куски стекла и камня, и они летели потоком.

Имперцы были разбиты. Пока отряд продвигался сквозь дым, они находили большинство из них мертвыми, почерневшими и поджаренными взрывами.

Несколько, ослепших и оглушенных, содрогались в конвульсиях или пытались встать на четвереньки. Кархунан и его люди стреляли в голову любому, кто еще двигался.

Один из комиссаров уцелел, таща с собой раненого коллегу. Когда он увидел появившегося из дыма Кархунана, он начал выплевывать проклятия в его сторону. Он кричал, как животное, наполненное страхом и ненавистью. Он бросил своего коллегу, которого тащил, на пол, и поднял свой пистолет.

Оружие дважды рявкнуло. Кархунан почувствовал два попадания, одно за другим, в правое плечо и правую сторону маски. Удар развернул его, крутанул его тело. Боль обожгла его плечо. Его голова резко отклонилась вправо. Одна пуля прошла сквозь мясо его плеча, другая отразилась от брови на железной маске. Маска врезалась в его лицо, порвала щеку и губу над верхними зубами. Кровь наполнила его рот.

Кархунан улыбнулся. Он поднял карабин и выстрелил очередью. Комиссар дернулся назад, как будто его нога зацепила веревку. Он отскочил от стены позади себя, и упал на лицо.

Сирдар пошел вперед, чтобы прикончить раненого коллегу человека, но его обмякшее тело уже было мертво. Кархунан поднял руку и показал несколько быстрых знаков, чтобы направить своих людей.

Отряд рванул дальше. Несколько человек несли чистые, новые Имперские пушки, которые забрали у мертвых.

Тревога яростно звенела, и воздух был наполнен звуками оружейного огня и криками, и возрастающим ядовитым запахом дыма.

— Из-за чего это, во имя Трона? — взревел Меркюр, когда выскочил из комнаты для совещаний со своими встревоженными помощниками. Снаружи была паника. Персонал бежал по коридору без какой-либо дисциплины или спокойствия. Солдаты грохотали в другом направлении, пытаясь собрать убегающий персонал, и пытаясь понять, как Исайя Меркюр, какого черта происходит в середине дня в сердце Имперской цитадели.

Это были не учения. Меркюр тотчас это понял. Можно включить тревогу и поднять шум, и даже встать во дворе и стрелять из оружия в воздух, чтобы создать атмосферу срочных импровизированных учений, но никто никогда не умудрялся помещать этот тонкий аромат горения на ветру, и лучший координатор учений не мог сфабриковать напряженный взгляд от настоящего страха и замешательство, которое Меркюр мог видеть на лицах вокруг себя.

К тому же, такая большая импровизация не могла быть организована без его ведома и одобрения, и никто из персонала не был настолько безумен, чтобы сотворить что-нибудь такое днем, когда у Меркюра была встреча лицом к лицу в комнате для совещаний с сукиными гроксолюбами из ордосов.

Все кричали. Отряд солдат почти сбил Меркюра с ног, пока спешил в переднюю часть здания.

— Заткнитесь. Заткнитесь! — кричал Меркюр. — Я задал вопрос. Замолчите, послушайте меня и ответьте! Что происходит?

— Секцию атакуют, сэр! — ответил младший комиссар писклявым от тревоги голосом.

Меркюр дал ему по зубам достаточно сильно, чтобы сбить с ног.

— Я не спрашивать очевидное, мать твою! — закричал Меркюр. — Мне нужны факты. Дай мне что-нибудь, что я могу использовать!

— Протокол 258, — сказал Комиссар Эдур, внезапно появившись рядом с Меркюром. С Эдуром был отряд штурмовиков из Роты S, и в его темных красивых глазах было выражение истинного беспокойства.

Меркюр посмотрел на Эдура в неверии. — Нет. Так плохо? Эдур, скажи мне!

— Задействован Протокол 258, сэр, — ответил Эдур. — Сержант Даймер и его люди проводят вас в безопасное место, и эвакуируют вас, если потребуется.

Штурмовики приблизились, отодвигая помощников от Меркюра. Они были большими людьми, в черной с зеленым броне, на наплечниках были серебряные инсигнии Роты S, отряда личной охраны Комиссариата, с задачей охранять наиболее старший персонал. Когда вводился Протокол 258, вы не спорите с Ротой S, даже если вы Исайя Меркюр.

— Насколько плохо? — потребовал Меркюр, пока Даймер и его люди занимали места вокруг него.

— Серьезное нападение, — ответил Эдур. — Много жертв. Насколько мы знаем, отряд приличного размера, возможно, двадцать или тридцать человек, ударили по главным воротам четыре минуты назад. Некоторые уже в здании.

— Кто они, черт возьми? — спросил один из старших помощников. — Я имею в виду, кто, черт возьми, атакует Штаб Секции на Балгауте?

Окруженный людьми из Роты S, Меркюр посмотрел на Эдура. Их глаза встретились. Никто из них не знал точного ответа на безумный вопрос помощника, но он знали достаточно, чтобы понять, что ответ не будет приятным.

— Ох, Боже-Император, — пробормотал Меркюр. — Кто-то пришел за ним.

— Думаю так, сэр, — ответил Эдур.

— Нам нужно увести вас прямо сейчас, сэр, простите, — сказал Сержант Даймер, и отряд охраны начал уводить Меркюра.

— Они его не получат, Эдур! — крикнул Меркюр. — Ты меня слышишь? Они его не получат. Ты знаешь, что делать. Без ошибок.

— Да, сэр! — крикнул в ответ Эдур над общим хаосом. Он собирался добавить что-то еще, когда услышал жуткий резкий шум. Он шел откуда-то позади него. Он звучал, как ночной ветер, визжащий в старом дымоходе.

Кровавый волк ворвался в длинный коридор. Эдур повернулся, и увидел его, хотя еще не видел его. Он знал, что что-то приближается, что-то, что выло, как старый дымоход, что-то, вокруг чего был пузырь реальности, подобно плащу из небытия. Эдура затошнило. Он почувствовал желчь в горле. Он вытащил пистолет. Его рука тряслась.

Кровавый волк вошел в коридор на дальнем конце, и хотя он был, по существу, невидимым, его шествие по коридору к ним были отчетливо видно по резне, которую он причинял. Деревянные двери разлетались бурей щепок и пульпы. Ковер горел и сморщивался.

Персонал Секции, находившийся по всему коридору, начал умирать, как будто какая-то убийственная волна прошлась по ним. Тела, внезапно, распадались на куски и падали в фонтанах крови, как будто были разрезаны надвое, натрое или даже на четыре части гигантскими, невидимыми ножницами. Другие горели, как кровавые пузыри, или были отброшены к стенам и потолкам невидимыми руками.

Волна уничтожения катилась на них. Эдур поднял свой пистолет. Штурмовики Роты S открыли огонь из хеллганов. Капли крови жертв волка наполнили воздух, как капли дождя, и теперь висели в своем падении, как снежинки снаружи.

Раздался громкий хлопок, который сотряс зубы Эдура и причинил боль его глазам. Луч энергии ударил в пузырь искаженного света, который скрывал кровавого волка.

Кровавый волк ударился в стену коридора, оставив жуткие кровавые отпечатки на обоях. Он упал, царапая, раненый, оглушенный, и Эдур осознал, что он, впервые, может видеть нечто должным образом. Человеческий силуэт делал бешеные животные движения внутри голубого варп-пузыря, нечто освежеванное и окровавленное, что кричало и трясло конечностями с нечеловеческим буйством. Эдур увидел белую эмаль обнаженных зубов на фоне кровавой массы. Он увидел, как реальность искажается вокруг бескожного тела, и это заставило его блевать.

Второй луч энергии удар по волку, и расставил его скорчиться. Визг усилился.

Хандро Райм, инквизитор, вышел из комнаты для совещаний. Его грива волос поднималась на ветру, который, казалось, затрагивал только его. У него был скипетр, богато украшенный металлический скипетр длиной с трость, который выглядел так, как будто был изготовлен из хромированной стали. Он шипел от энергии, как будто заряд пробегал сквозь него. Верхушку венчал крылатый человеческий череп.

Раздался третий болезненный хлопок. Еще один луч энергии, подобно игле из света, вылетел из черепа скипетра и ударил по кровавому волку. На этот раз луч был непрерывным, прижимающим тварь к полу. Приспешники Райма разошлись веером вокруг него и вытащили оружие. Эдур мог видеть напряжение на лице Райма. Несколько струй варп-пара оторвались от твари, а затем все капли крови, висящие в воздухе, сразу упали, в реальном времени, и покрыли пол миллионами крошечных всплесков, как в первые несколько секунд муссона.

— Думаю, что я обуздал это, — прокричал Райм сквозь стиснутые зубы. — Отведите Старшего Комиссара Меркюра в безопасное место!

Эдур встряхнулся и повернулся, чтобы повиноваться. Он подошел к штурмовикам, и они начали поспешно уводить Меркюра. Меркюр смотрел с отвращением на тварь, которую инквизитор пытался держать в ловушке, и на кровавый ужас, который волк оставил на своем пути.

— Иди вниз! — заикаясь сказал Меркюр Эдуру. — Иди вниз и позаботься об этом! — Эдур махнул рукой Меркюру и его эскорту идти дальше, и повернулся, чтобы добраться до ближайшего лестничного колодца. Он увидел каплю крови, единственную каплю крови, висящую в воздухе, ее блестящая поверхность дрожала. Он осознал, что она висит в виртуальном стоп-кадре, и что его собственные конечности и движения замедляются, и что время снова нарушилось.

Кровавый волк вырвался из копья энергии, которым Инквизитор Раум приковал его к полу. Скипетр вырвался из его хватки и улетел по пропитанному кровью полу.

Райм был прикован к стене и болтал ногами. Белый мех на его мантии загорелся, а затем и его волосы. За секунду, вся его голова стала объята огнем. Он кричал. Кровавый волк отпустил его. Он сполз по стене, каким-то образом поднялся на ноги, а затем, шатаясь, пошел вперед, объятый огнем выше плеч.

Его приспешники пытались приблизиться к зверю. Эдур увидел, как один был выпотрошен, а другой полетел прочь, как сломанная кукла. Райм упал на колени, а затем рухнул на лицо, его голова и плечи все еще были объяты огнем. Визг снова стал громче.

Эдур побежал.

Гаунт пристально смотрел в потолок, прислушиваясь. Он мог слышать оружейный огонь. Он был отдаленным, но его было много.

Он уже услышал, по меньшей мере, два значительных взрыва, и много шума. Множество голосов эхом доносились до него, приглушенные перекрытиями этажей.

Он бросил взгляд на заключенного, который был так же спокоен и тих, как и раньше, а затем направился к двери.

В коридоре снаружи никого не было. Он все еще мог слышать крики сверху.

Внезапно, показался тюремный офицер, с красным лицом и запыхавшийся.

— Что происходит? — спросил Гаунт.

— Охраняйте эту зону! — прокричал он, когда пробегал мимо.

— Не приказывай мне! — крикнул ему вслед Гаунт. — Что происходит? Эй! — Офицер убежал из поля зрения.

— Эй!

Гаунт удивился, почему он задал этот вопрос. Он знал, что происходит. Он знал это своими костями и сердцем. Он видел это. Он видел, что приближается.

Он знал, как быстро и как плохо скоро обернутся вещи, и его пугало думать, откуда он может знать это.

Он знал, что ему нужно сделать.

Он вытащил свой болт-пистолет и пошел к двери камеры.

Карабин в руках Кэйлба Сирдара дважды вздрогнул и выплюнул мерзкие клинки красного света. Они вонзились в Имперского солдата, поднимающегося по лестнице к нему, отбросив его назад с подавленным криком. Солдат покатился вниз по лестнице, и приземлился на лицо на нижней площадке.

Кэйлб рявкнул приказ своему отряду, и они загрохотали вниз по лестнице. Горели аварийные огни , и запах дыма становился сильнее. За горестным воем сирен, они все могли слышать визг.

С площадки было два выхода.

— Куда? — спросил Бэр. С оружием наготове, люди ждали приказов, прикрывая доступ с лестничного колодца снизу и сверху.

Здесь были указатели. Кэйлб пробежался пальцами по буквам и попытался произнести незнакомые слова. Это было трудно. Он закатал левый рукав и сверился с кровавой картой, которую ведьма нанесла на его предплечье. Она нанесла ее обоим сирдарам и Эйлу, маленькая схема целевого здания, составленная по ее гаданию, и сформированная венами и раздутыми капиллярами под кожей. Пока отряд передвигался по территории, кровавая карта на куске кожи двигалась вместе с ними. Кэйлю пробежался грязными пальцами по неровностям и рубцам.

— Туда, — указал он. — Левый люк.

— Святой Трон, — прошептал Мерин. — Святой фесов Трон!

Он был прямо перед решеткой камеры в Тюремном Блоке Четыре, схватившись за нее руками.

— Роун? — прошипел он.

— Что?

Роун бросил взгляд на Мерина с прикрытыми глазами. Страх, который они все чувствовали, наиболее заметно виднелся на лице Капитана Мерина. Это был не страх перед сражением, потому что они все делали это множество раз за свою жизнь, как это и не было страхом смерти.

Это был страх быть заключенным в камере. Это был страх беспомощности.

— Это определенно не хорошо, — сказал Лейр.

— Здание атакуют, — с запинкой произнес Мерин. — Я имею в виду, его штурмуют. Вы можете слышать это. Мы можете чуять это.

— Ты можешь заткнуться, — сказал Роун.

Мерин был прав. Уже несколько минут, они могли слышать приглушенные визги тревоги откуда-то сверху. Тревога включилась сразу после того, как стало по-настоящему холодно. Затем, они начали слышать другие искаженные звуки, едва слышимые сквозь укрепленные стены и перекрытия тюремного уровня: крики, выстрелы, взрывы.

— Нам нужно выбраться из этих клеток, — сказал Мерин.

Роун посмотрел на него, посмотрел на керамитовые решетки, а затем снова посмотрел на него.

— Я это и имел в виду, — рявкнул Мерин.

— Он это и имел в виду, — сказал Варл.

— Ага, ладно, если конечно у тебя есть ключ, сделанный из сильного желания, — сказал Роун.

Мерин встал на колени и снова начал осматривать запорный механизм двери камеры.

Бан Даур все еще сидел на койке, сложив руки, с кислым видом.

— Это хорошая идея, Мерин, — сказал он. — Великолепная. Замки в тюремных блоках Комиссариата знамениты тем, что их легко взломать, особенно если воспользоваться ногтями и волосами из носа.

— Заткнись нафес, высокомерный сукин сын! — крикнул Мерин, поворачиваясь к Дауру. — Сделай что-нибудь. Подумай о чем-нибудь! Мы заперты здесь, и что-то плохое надвигается. Мы заперты здесь и, когда это придет, мы будем беспомощны, и мы все умрем, как фесовы крысы! — Даур вскочил на ноги и посмотрел на Мерина сквозь решетки. Он был выше, чем Мерин. Он смотрел на него сверху вниз почти всегда.

— Мы заперты здесь, потому что были тупыми, — сказал Даур. Движение головы показало, что он имел в виду всех.

— Мы были тупыми, и это все то, что случается с тупыми людьми.

— Ох, фесоголовый, — сказал Мерин. — Это твоя философия, Мистер Пай-мальчик? Быть мужиком и встретиться лицом к лицу со своим наказанием?

— Именно, — ответил Даур.

— Ты фесово невероятный! — резко ответил Мерин.

— А ты идиот, — сказал Даур. — Ты несешь чушь из-за ничего. Это учения.

— Учения? — спросил Мерин в неверии.

— Да, естественно это учения! — сказал Даур. — Ну же, они врубили сирены и выстрелили несколькими холостыми. Это импровизация. Это все закончится минут через пять. — Он посмотрел на других Призраков. Все смотрели на него.

— Что? Ну же, это же они, так ведь?

Даур посмотрел на Лейра, но большой разведчик выглядел не в свой тарелке. Даур посмотрел на Варла, но Варл вдохнул носом и посмотрел в пол. Он посмотрел на Канта. Молодой солдат выглядел просто напуганным.

— Это – Балгаут! — заявил Даур. — Это гаков Балгаут, ради Трона. Мы так далеко от передовой, что даже не стоит шутить об этом. Кто, гак, будет атаковать Секцию Комиссариата в центре Балополиса...

Он затих. Он посмотрел на Бэнду. Она посмотрела на него в ответ, улыбнулась легкой печальной улыбкой, и покачала головой.

Он посмотрел на Роуна.

— Майор? Ну же, помогите мне, — сказал Даур.

Роун смотрел на него.

— Это не учения, — сказал Роун.

Даур открыл рот, а затем снова закрыл его.

— Фес, — в конце концов, произнес он.

Дверь в блок открылась. Тюремный офицер ворвался внутрь и уставился на мгновение на всех, его глаза перебегали от камеры к камере: семь Призраков, Удинотцы, пьяные в дрова, и одинокий Варшайдец в следующей после Роуна камере.

Тюремный офицер выглядел напуганным и сбитым с толку. Его волосы слиплись, а его китель был неправильно застегнут на пуговицы. Он выглядел так, как будто кто-то разбудил его только что от плохого сна.

Сквозь открытую дверь блока позади него, они могли слышать сирены гораздо отчетливее.

Тюремный офицер в последний раз посмотрел на них, как будто не уверенный в том, что собирается сделать.

— Оставайтесь здесь, — сказал он им, и выбежал, закрыв дверь за собой.

Варл посмотрел на Роуна сквозь решетку.

— Знаешь, — сказал он, — иногда люди говорят наитупейшие вещи. — Выстрелы снаружи заставили их вздрогнуть и напрячься: два выстрела, прямо за дверью.

Инстинктивно, все Призраки отодвинулись от решеток.

— Что за чертовщина? — промямлил Варшайдский солдат.

Дверь тюремного блока открылась. Снаружи, они могли слышать крики, топот шагов и повторяющиеся выстрелы.

Кэйлб Сирдар заскочил внутрь с поднятым карабином.

Заключенные. Сирдар видел заключенных, просто заключенных в камерах, смотрящих на него в трогательном ужасе.

Проверить их. Найти фегата. Убить фегата. Убить всех, кто не фегат. Люди из его отряда разошлись по блокам и делали именно это. Он мог слышать выстрелы.

Сирдар пошел вперед. Он видел глаза, смотрящие на него, дикие, животные глаза; люди в камерах, которые узнали смерть, когда она приблизилась.

Роун смотрел за приближением человека. Он рассматривал рваную, грязную боевую форму, вторые или третьи руки, по меньшей мере, целеустремленное поведение, уверенное, хорошо заученное продвижение. Только одна деталь имела значение.

Воющая железная макса, которая была на лице человека, очень четко идентифицировала его. Это был боевой гротеск воина Кровавого Пакта.

Он услышал шепот Канта, — Святой Трон.

Сирдар подошел к первой камере. Он держал приклад карабина у плеча, направив его в пол. Он посмотрел на моргающего Варшайдца сквозь прутья решетки.

— Ты кто такой? — невнятно пробормотал Варшайдец.

Кэйлб выстрелил между прутьями решетки. Два выстрела попали в грудь Варшайдцу, и отбросили его на стену камеры. Его труп перевернул койку и закрытый горшок рядом с ней, когда упал на пол. Кислый запах застоявшейся мочи наполнил воздух в блоке, и смешался с резкой вонью паленого мясо и зажаренной крови.

Следующей камерой была камера Роуна. Роун не двигался, когда убийца пошел к нему. Он смотрел, не отрываясь, на гротеск.

Кэйлб быстро осмотрел заключенного сверху донизу, а затем поднял карабин, чтобы прикончить его.

— Вой шет, магир! — сказал Роун.

Кэйлб замер.

— Чед куа? — ответил он.

— Вой шет, магир, — повторил Роун, делая шаг ближе к прутьям, держа руки на виду.

— Эсвер шет эдерета кух шет.

Кэйлб подошел ближе, оружие все еще было нацелено в грудь Роуна.

— Шет атрага горае хаспа? — потребовал он. — Вой горае хаспа?

Роун улыбнулся, и сказал, — Фуад ганеш дроук, магир.

— Чед? — спросил сирдар.

— Абсо-фесово-лютно, — сказал Роун и выбросил руки между прутьями. Его левая рука схватила ствол карабина и дернула между прутьев. Оружие выстрелило, но выстрел попал в стену камеры, не причинив вреда. Правая рука Роуна схватила сирдара за воротник. Застигнутый врасплох, сирдар обнаружил, что его голова приближается к двери камеры. Роун ударил его по клетке, так что они были лицом к лицу и их разделяли только прутья. Хотя сирдар все еще держал карабин правой рукой, большая часть оружия уже была между прутьями и была заклинена между ними хваткой Роуна. Оружие снова выстрелило. Еще два безвредных лазерных заряда оставили жженые отметины на задней стене.

Это все происходило слишком быстро для сирдара. Кэйлб начал выкрикивать, отбиваться. Он схватил Роуна сквозь прутья левой рукой.

С обнаженными зубами, Роун начал бить лицо сирдара по прутьям правой рукой. Его хватка за воротник была такой сильной, что он практически душил человека. В яростном, постоянном, почти гипнотическом движении, Роун начал водить правой рукой туда-сюда, ударяя лицо в железной маске об решетку снова и снова. Это было похоже на работу промышленного штамповочного пресса. У Роуна не было времени, места, удобного случая или способа для одного смертельного удара, поэтому он компенсировал это большим количеством неистовых ударов.

К восьмому удару, сирдар начал бороться с настоящей яростью, и карабин снова выстрелил.

К десятому, его зубы были сломаны, и кровь лилась из его качающейся головы. К двенадцатому, на прутьях были кровь и отметины. К пятнадцатому, гротеск треснул, и голова сирдара стала безвольной, качаясь, как мешок туда-сюда.

Кэйлб Сирдар, в конце концов, оторвался, где-то, примерно, после семнадцатого удара. Он, пошатываясь и качаясь, отошел назад, провыл проклятие Королям Варпа, и выстрелил в Роуна.

Если не считать того, что он больше не держал карабин. Он был все еще в руке Роуна.

Роун втащил его между прутьев, развернул, как на учениях к параду, прицелился, и без промедления выстрелил из камеры.

Лазерный заряд попал Кэйлбу Сирдару в лоб, и отбросил на стену блока. Гротеск развалился напополам, и две части слетели у него с лица и поскакали по полу в разных направлениях.

Сирдар сполз по стене, и умер в сидячей позе, наклонив голову на бок. Он оставил длинный кровавый отпечаток на стене позади себя. Если бы он был жив, чтобы увидеть это, Кэйлб Сирдар понял был, что предзнаменования кровавых знаков не были хорошими.

Роун опустил карабин.

— Святое дерьмо, — выдохнул Мерин.

— Г-где вы научились говорить на этом языке? — прошептал Кант.

— Ага, Кант, сейчас самое время для этого разговора, — сказала Бэнда.

Роун приставил дуло карабина к замку и дважды спустил курок, достаточно, чтобы разнести механизм. Он открыл дверь камеры и направился к выходу.

— Эй. Эй! — крикнул Мерин. — Ты куда, фес тебя? А как же мы?

— Он собирается проверить, что мы в безопасности, а затем собирается достать ключи, — спокойно сказал Варл. — Фес, Мерин, ты что, ребенок?

Роун дошел до двери блока и выглянул наружу с приготовленным карабином. Снаружи было много стрельбы, практически рядом. Запах горения был интенсивным. Теперь он мог видеть дым в воздухе. Он мог слышать крики. В соседних блоках заключенных вырезали.

Он толкнул дверь, и открыл ящик на стене, где тюремные офицеры держали ключи от камер.

Они зазвенели, когда он вытащил их, и поспешил назад к камерам.

— Выбирайтесь, быстро, — сказал он, давая ключи Варлу, первому в линии. — Мы уходим отсюда.

— Но что насчет... — начал Даур.

— Если останемся здесь – умрем, — сказал Роун, оборвав Даура. — Мы уйдем, и выясним, какого феса происходит. Потом будем беспокоиться о последствиях.

Заключенный Б повернул голову, чтобы посмотреть на Гаунта, когда тот вошел в болезненный зеленый свет камеры. Он посмотрел на болт-пистолет в руке Гаунта не моргнув и без выражения.

Затем он снова повернул голову и стал смотреть прямо перед собой.

— Нет времени для разговоров, — сказал Гаунт.

— Я знаю, — сказал этогор.

— Мы пришли к пониманию? — спросил Гаунт.

— Просто сделайте это, — ответил заключенный.

Свободной рукой, Гаунт начал ослаблять манжет, который приковывал левую руку Заключенного Б к стулу. Заключенный Б посмотрел на него, сильно удивленный.

— Что? — спросил Гаунт.

— Я думал...

— Что?

— Я думал, вы пришли казнить меня.

— Казню. Дай мне малейший повод, и казню, — сказал Гаунт, работая со следующим манжетом.

Он продолжал бросать взгляд через плечо на дверь.

— Я не дам вам причин...

— Вы хотели, чтобы мы доверились вам, — резко сказал Гаунт. — Вы хотели, чтобы я доверился вас. Я не доверяю, и, возможно, не буду доверять. Но вы хотели моей помощи, чтобы остаться в живых, потому что вы поклялись, что можете помочь нам.

Один шанс. Не испытывайте меня.

— Не буду, Гаунт.

— И не зовите меня по имени.

— Конечно, — сказал Заключенный Б.

Гаунт расстегнул ремни на теле и стряхнул их с плеч этогора.

— У вас руки затекли? Пальцы?

— Нет, — сказал Заключенный Б.

— Тогда снимайте ремни на ногах, — сказал Гаунт.

Заключенный Б наклонился на стуле и начал старательно расстегивать тяжелые железные пряжки на кожаных ремнях, сковывающих его ноги. Гаунт пошел назад к тяжелой двери камеры и выглянул наружу. Коридор снаружи был пуст, но он слышал поблизости громкие выстрелы в автоматическом режиме. Где-то еще, кто-то кричал.

Он мог чувствовать дым, и он мог слышать какой-то... пронзительный звук.

Он отодвинулся внутрь и обернулся к Заключенному Б. Заключенный уже освободил одну ногу.

— Быстрее! — крикнул Гаунт.

Снаружи послышался шум. Он вернулся к двери. Взглянув за край, он тотчас увидел, как тюремный офицер и санкционированный мучитель ворвались в коридор через дверь на дальнем конце. Тюремный офицер пятился, неистово стреляя из лазерной винтовки от бедра по невидимым целям за дверью. Мучитель просто убегал, спасая свою жизнь, громыхая по белым плиткам коридора к тяжелой двери, скрывающей наполовину Гаунта.

Ответный огонь вырвался из дверного проема и срезал тюремного офицера, который просто согнулся и рухнул. Провыли еще две или три очереди, а затем вооруженный человек ворвался в дверь, перепрыгнув через мертвого тюремного офицера. Он был вооружен старой лазерной винтовкой и одет в поношенную боевую форму. Человек, одетый так же, как он, появился сзади.

На обоих были черные железные гротески.

Первый из них поднял винтовку и выстрелил убегающему мучителю в спину, бросив его на пол. На животе в луже собственной крови, которая выглядела глянцевой, как пролитая эмаль на фоне полированной белизны плиточного покрытия коридора, мучитель пытался ползти вперед. Его ноги были бесполезны.

Он увидел Гаунта за тяжелой открытой дверью камеры перед собой.

— Помоги мне! — пробулькал он.

Лазерный заряд снес ему верхушку черепа.

Гаунт высунулся из-за двери и выстрелил из болт-пистолета. Выстрел попал первому Пактийскому рейдеру прямо в живот и разнес его торс. Кровь и мясо внезапно украсили значительную часть белой плиточной поверхности коридора.

Другой Пактиец крикнул что-то и начал стрелять.

Гаунт отпрянул назад за дверь, когда очередь пролетела мимо. Он почувствовал, как она врезается в другую сторону тяжелой двери, толкая ее. Он пытался держать ее открытой. Если дверь закроется, сработает замок, а если сработает замок, он с Заключенным Б будут в ловушке, и это будет конец.

Еще больше диких выстрелов застучали по двери, скрывающей его. Удары начали толкать дверь на него с достаточной силой, чтобы ушибить его плечо и руку. Гаунт мог слышать крики с дальнего конца коридора. Кто-то кричал слова на тяжелом, уродливом языке, который он, к счастью, не слышал часто после Гереона.

С проклятием, Гаунт пинком распахнул дверь и снова открыл огонь, держа болт-пистолет двумя руками. Три воющих болта полетели через коридор, и взорвались на плиточных стенах, разбросав куски плиток и штукатурки во все стороны. Рейдеры в масках, а их там уже было трое, резко пригнулись, и бросились назад в укрытие за дальней дверью.

Гаунт выстрелил еще два раза из своего великолепного пистолета-пушки, чтобы держать их в укрытии, и повернулся назад к камере.

Заключенный Б стоял прямо позади него.

Гаунт отскочил и поднял оружие, но Заключенный Б просто стоял.

— Не подкрадывайся ко мне! — приказал он.

— Я не хотел... — сказал этогор.

Залп лазерных зарядов протрещал мимо. Гаунт вздрогнул и повернулся, выстрелив еще два раза, что заставило разбежаться рейдеров, целящихся в них из дальнего конца коридора.

— Пошли! — крикнул Гаунт. Он побежал по коридору с Заключенным Б позади. Он мог слышать, как рейдеры кричат позади них. Как там было это слово?

Фегат.

— Быстрее! — крикнул Гаунт. Два лазерных заряда врезались в стену рядом с ним, разбив плитки.

Еще четыре метра. Дверь слева.

Гаунт затормозил перед ней, схватил Заключенного Б за плечо, и силой толкнул его в дверной проем с линии огня. Он послал в рейдеров еще одну тяжелую пулю, приближающихся к ним по коридору, а затем прыгнул в дверной проем до того, как у него было время увидеть, попал ли он в кого-нибудь.

С другой стороны, в маленьком проходе, выходящем в главный коридор тюремного блока, Заключенный Б замер.

Солдат Кровавого Пакта перед ним до этого замешкался от удивления на секунду. Теперь, его винтовка поднималась, чтобы выстрелить.

Гаунт выстрелил мимо плеча этогора и разнес голову рейдера на куски. Кровь забрызгала лицо Заключенного Б. Он не вздрогнул. Он вытер ее тыльной стороной руки.

Гаунт захлопнул дверь за ними и разнес замок.

— Идем, — сказал он Заключенному Б.

— Куда?

— Туда, — сказал Гаунт.

— Куда мы идем?

— Я найду выход, — сказал Гаунт.

Рейдеры начали долбить по другой стороне закрытой двери. Гаунт вытащил дымящуюся обойму из болт-пистолета. Она была пустой. Десять зарядов. У него было только три обоймы в кармашках на поясе.

— Они не позволят вам уйти, — сказал Заключенный Б.

— Фегат, — ответил Гаунт.

— Что?

— Они называли тебя фегат.

— А какое еще слово есть у них для меня? — спросил Заключенный Б.

— Так ваши люди называли Стурма, — сказал Гаунт, вставляя свежую обойму и передергивая затвор.

— А какое еще слово у них есть для обоих из нас? — спросил Заключенный Б.

Гаунт пожал плечами.

— Туда, — сказал он. Над звуком сирен, и гулом ударов и криков с другой стороны двери, он, все еще, мог расслышать пронзительный звук. Он обернулся к Заключенному Б.

Этогор смотрел вниз на окровавленный труп рейдера у своих ног. В особенности, он смотрел на упавшую винтовку.

Без каких-либо попыток показать неправильно направление, он наклонился, чтобы взять ее.

— Что ты делаешь? — спросил Гаунт.

— Что? — спросил этогор, его розовая рука без шрамов почти приблизилась к винтовке.

— Что ты делаешь?

— Беру оружие. Две пушки лучше, чем одна.

— Забудь, — сказал Гаунт.

— Нам нужно будет пробиваться.

— Я сказал, забудь.

— Но... — начал Заключенный Б.

— Я не дам тебе оружие. Ты можешь забыть про это. Я не дам тебе оружие, — сказал Гаунт.

Этогор выпрямился. Он кивнул.

— Я понимаю, — сказал он.

Они пошли по проходу. Отовсюду слышались звуки сражения, с этажей под и над ними, и с ближайших территорий. Они пересекли тюремный блок, где во всех камерах были распростерты застреленные трупы. С поднятым пистолетом, напряженный, Гаунт шел впереди.

Новый дверной проем вывел их в еще один длинный коридор с белой плиткой, отличительный стиль тюремных уровней, как казалось. Здесь не было ни окон, ни дверей, только длинный, блестящий белым туннель.

— Куда? — спросил Заключенный Б.

Рейдеры появились в коридоре справа от них, и заметили их.

Они начали бежать. Когда выстрелы начали лететь в их сторону, Гаунт повернулся и выстрелил, пропустив Заключенного мимо себя. Он попал в кого-то, и заставил остальных пригнуться.

— Шевелись! — крикнул Гаунт.

Бальтасар Эйл переступил через кровавую массу, которая когда-то была одним из его людей.

— Где? — спросил он.

— Туда, клянусь душой! — заявил Наеме, указывая дальше по коридору.

— Ты уверен, что это он?

— Я видел его, — сказал Имри.

Эйл протолкнулся мимо них и начал бежать. Он наступал на кровь своего мертвого товарища, и оставлял кровавые отпечатки на белых плитках.

Они шли за ними. Гаунт мог видеть это каждый раз, когда оборачивался. Они преследовали. Один из них, большой человек в кожаном плаще из бейжа, вел, с карабином в руках.

Его гротеск был серебряным.

Офицер, подумал Гаунт, руководитель миссией.

Отпихнув Заключенного Б, Гаунт повернулся и снова выстрелил. Визжащий болт едва не попал в офицера Кровавого Пакта, но человек в серебряной маске даже не уклонился.

Он присягнул своему делу, подумал Гаунт. Он не заботится о своей собственной жизни. Он непоколебимый.

Гаунт выстрелил. Он снова не попал в лидера в серебряной маске, но заряд взрывом выпотрошил Пактийца, бегущего рядом с ним. На бегу, лидер в серебряной маске поднял карабин, и выстрелил от плеча, как охотник. Лазерный заряд попал в пол. Другой прошел сквозь край пальто Гаунта. Третий вонзился в левую лопатку Заключенного Б.

Заключенный Б не упал, но он захрипел и споткнулся. Гаунт схватил его, чтобы поддержать прямо, и попытался подгонять его. Выстрелы врезались в стены вокруг них.

Коридор с белой плиткой становился уже. Они проскочили точку, где коридор, фактически, стал уже, потеряв, примерно, четверть ширины. Еще пять метров, и коридор снова сузился. Высокий коридор с белой плиткой прогрессивно сужался.

Он был специально спроектирован, чтобы налагать ограничения на всех, кто двигался по нему: чтобы человек не мог повернуться или вырваться у сопровождающих его охранников.

Гаунт внезапно осознал, что впереди не будет выхода. Они непреднамеренно бежали в тупик, в буквальном смысле тупик. Сужающийся коридор был длинным, намеренно узким проходом к комнате казни, последней дорогой, которую проходили все важнейшие заключенные Комиссариата, последней дорогой, на которой нельзя было повернуть назад.

Бальтасар Эйл продолжал свое долгое продвижение вперед. Его бежевый плащ развевался за ним. Потолочные лампы коридора вспыхивали на его серебряном гротеске.

Он поднял свой карабин.