Ладонь, расписанная хной

ГЛАВА 10 ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ

Я пыталась дозвониться до Амана, но все время попадала на автоответчик. Одному богу известно, в какой части Европы он мог сейчас развлекаться и как долго его здесь еще не будет. Можно подумать, он кинулся бы мне на помощь, если бы был рядом. Да он просто бросил бы что-то вроде «Разбирайся сама» с этой своей мерзкой улыбочкой и повесил бы трубку, чтобы раскурить очередной косячок. Можно подумать, это я во всем виновата. Засранец.

Так, дыши. Ты должна дышать. Еще не все потеряно.

Пока.

Нет!

Нет, этого не может быть. Я не беременна. Нет. Даже не думай об этом слове. Не думай. Нет. Все не так.

Мимо машин, пешеходов и лоточников проносится полицейский джип, вовсю завывая сиреной. Но этот звук не идет ни в какое сравнение с воем у меня в голове.

Так, а теперь соберись и думай. У задержки может быть множество причин, правильно? Анемия? Малокровие? Гормональный сбой? Бывает же так, что падает уровень каких-то конкретных гормонов? ВЕДЬ БЫВАЕТ?

Перед глазами вспыхивает образ волосатого Пандита Вермы, произносящего: «В жизни грядут грандиозные перемены!»

Что же я наделала!

Я зажмуриваюсь и изо всех сих желаю, чтобы моя матка оказалась пустой. Черт, до этого момента я никогда не пользовалась словом «матка». Зачем? Я еще не замужем, и эти темы еще не приняли для меня вселенского масштаба. В панике я забыла о необходимости втягивать живот, и теперь, когда я о нем вспомнила, его мышцы показались такими чужими и непослушными, что я почти поверила, будто… Нет! Пожалуйста! Бог, Вселенная, кто угодно, где бы вы ни были, я готова на всё. Готова поститься сорок восемь суббот вместо двадцати четырех, ходить босиком в далекие храмы, зажигать свечи в форме матки в каждом бомбейском храме и поститься в праздники! Только пусть я окажусь небеременной!

— Простите? У вас всё в порядке? Девушка в красной курте!

Вокруг меня под жестким светом желтых уличных фонарей собираются несколько сорокалетних пар. Они явно прогуливаются после ужина.

— Эээ… да, всё в порядке.

Я так долго стояла на месте, что над моей головой стали кружиться ожившие после дождя мухи. Некоторые даже присели на меня, словно я статуя. Пускай, мне нет до них дела.

Эти люди мне явно не поверили и обмениваются напряженными взглядами.

— Вы стоите под этим фонарем уже десять минут, — говорит один из мужчин. От него одуряюще пахнет дезодорантом, и меня тянет выплеснуть из себя торопливо проглоченную за обедом курицу прямо в лужу у него под ногами.

— Вам помочь перейти улицу?

Да, и уйти как можно дальше от вас.

Суровая женщина с шикарной стрижкой боб одергивает его и оттаскивает от меня. Явно жена. Поводив перед моим лицом рукой, она заявляет:

— Ну, слепой она не кажется.

Вторая женщина, с обвисшим лицом, проталкивается вперед:

— Проверьте, может, ее загипнотизировали?!

— Что за глупости! Какой гипноз?

— Дорогой, кто знает? Я читала в газете, что молодых девушек часто гипнотизируют и воруют…

Женщина с широко распахнутыми глазами подходит поближе и начинает щелкать пальцами перед моим лицом.

Вдруг я действительно попала под действие гипноза и кто-нибудь сможет выдернуть меня из этого состояния?

— Хочешь, мы отвезем тебя в больницу? — Третья женщина подталкивает своего смуглого мужа, и тот громко свистит, подзывая рикшу.

Резкий свист выдергивает меня из оторопи.

— О нет, нет, со мной всё в порядке. Кажется, у меня… эээ… а тут есть поблизости аптека?

— Ах да, конечно! — И они все разом расслабляются.

«Значит, дело в том самом времени месяца», — кивают они друг другу, радуясь, что я не произнесла вслух слово «месячные». Мужчины вдруг заинтересовались развалинами старого здания позади них, а женщины понизили голоса, как будто разговоры нормальным голосом могли привлечь к ним внимание полиции.

Интересно, что бы случилось, скажи я им, что у меня задержка? И что я не замужем? Да им тогда пришлось бы признать существование секса до брака! Всему обществу пришлось бы официально признать секс до брака, и куда бы нас это привело? Как бы отнеслись эти милые люди ко мне, такой распущенной? Опозоренной! Остались бы они такими же заботливыми?

Женщины общими усилиями усаживают меня в коляску рикши, но делают это с некоторой отстраненностью, граничащей с неприязнью, словно боясь от меня заразиться.

— Бэйа,[23] езжай на Хар Джимхана, там есть хорошая аптека.

Хар Джимхана? Это слишком близко к моей школе, дому, тетушке Бу и вообще ко всему в моей жизни. Внутри пресловутого двухкилометрового радиуса все торговцы знают мою семью.

— Бэйа, поехали в Бандру, — шепчу я рикше, и тот срывается с места, разрезая густой влажный воздух, клубящийся вокруг фонарей.

Бандра далеко, а значит, там безопасно. Если хотя бы намек на то, что сейчас происходит, дойдет до кого-нибудь из наших знакомых, случится настоящая катастрофа. Не замужем и беременна — это верх женской распущенности для Индии. Матери запретят своим дочерям попадаться мне на глаза, чтобы те не испачкались о мою порочность. И я могу забыть о браке, особенно о договорном.

Правило договорных браков № 2: невеста должна быть чиста и непорочна, каким бы распущенным ни был жених. То есть иметь как можно меньше бойфрендов и не упоминаться в сомнительных историях. Самый желанный вариант для драгоценного сына — невеста-девственница, у которой вообще не было бойфрендов. Что?! Забеременела вне брака и сделала аборт? Боже упаси, да кому в голову придет осквернять семью подобной мерзостью?!

С работы меня, конечно, не уволят, от этого защищает закон. Вот только в офисах работают те же самые люди, что и повсюду, и они найдут способ оттеснить меня в сторонку. Если всплывет эта история, то родители, да и все прочие родственники очень долго не смогут показываться в обществе. В голове крутятся проклятия из индийских фильмов пятидесятых:

«Калмочи![24] Ты обесчестила нас! Лучше бы ты умерла!»

Ну и тому подобное. В общем, вы улавливаете настрой? Я стану той самой девушкой, грехи которой запомнятся навеки. Тем-Кого-Нельзя-Называть.

Я стану Волдемортом.

О боже.

О боже.

Дребезжащий рикша слишком быстро доезжает до Бандры и останавливается. Ну и где эти бомбейские пробки, когда они так нужны? Вон же она, широкая белая вывеска «Счастливая аптека, открыто 24 часа!» с красным крестом. Как раз между ювелирным магазином, в котором словно взорвалось солнце, и табачной лавкой.

О да, мне сейчас понадобится вся удача, до которой я смогу дотянуться.

Внутри аптеки тихо, сюда не доносятся гул машин и гудки сигналов. Тихое гудение кондиционера вызывает едва ли не благоговение.

— О, здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Чем могу вам помочь, юная леди? — Из задней комнаты появляется жизнерадостный пожилой аптекарь.

У него такое морщинистое лицо, будто он слишком долго стоял под душем.

— Эээ… мне нужно… эээ…

Острый запах лекарств вызывает у меня тошноту. Последнее время меня тошнит практически от всего!

— Да?

— …Нужно…

— Да-а-а-а? — Аптекарь говорит со мной так, словно мне пять лет и мы с ним играем в ужасно увлекательную игру, которая обязательно должна закончиться восклицанием «Молодец!» и конфеткой.

— …Нужен… бенадрил!

Да ладно вам, это в самом деле не так просто!

— Конечно! И вам, наверное, нужны… эээ… женские товары? У нас есть любые производители: «Котекс», «Стейфри», «Кэфри», «Виспер»… — Он перечисляет производителей, словно читает особое меню в ресторане.

Интересно, фармацевты определяют предменструальный синдром по лицу или просто предлагают прокладки каждой женщине, которая входит в их аптеку?

Он ждет ответа, поправляя ряды баночек, коробок с таблетками и тальком.

Итак, из-за своей трусости я обзавелась шестью упаковками парацетамола, тремя бутылочками бенадрила, двумя упаковками детской присыпки и гигантской пачкой прокладок «Котекс» супер-макси, которых вполне может хватить до менопаузы. Ах да, спросить тест на беременность я так и не отважилась.

Ну же, Зоя, давай! Сейчас все решает время!

Я с усилием потерла глаза. Что это была за реприза, которую показывали по телевидению? Ну, та, с кокетливыми женщинами, веселыми мужчинами?..

— Вы, дети, последнее время все такие усталые! — Аптекарь одним длинным глотком допивает свой чай, опускает взгляд на тяжелую сумку, в которой я ношу ноутбук, и морщится. — Эти современные компании высасывают из вас все силы до капли. Ну да ничего, — говорит он нараспев. — Я добавлю вам упаковочку витамина С. Бесплатно. Главное — найти баланс между работой и жизнью. Помните, что мы живем именно сегодня!

Вот это да! Перебравший кофеина продавец учит меня жизни.

Нет уж, дядюшка, спасибо, но учителей мне сейчас и без вас хватает.

Вспомнила! Тест называется «Ай кэн»! Он для домашнего использования. И почему его название напоминает продукцию компании «Эппл»? И вообще, какой идиот назвал его «Ай кэн», «Я могу», если надо было «Я уже смог»?

— А еще мне нужно…

— Не бойтесь спрашивать, дитя. Страх — это иллюзия.

О боже.

— Можно мне… эээ… «Ай кэн», тест на беременность? Две штуки, пожалуйста?

— А! Да, конечно. Так, так! Мои поздравления, юная леди! — Он засиял улыбкой и вытянул шею, пытаясь заглянуть мне за спину. — Вас разве никто не сопровождает? Мать, свекровь или муж?

— Он… они… сейчас подойдут.

Разговорчивый аптекарь подозрительно насупливается.

— Хм, ну хорошо.

Его голос тут же становится невыразительным, а брови почти сходятся на переносице. Он даже делает два шага в сторону от стеклянной перегородки, которая нас разделяет, словно боясь заразить своих знакомых женщин страшными микробами моего распутства.

В аптеку внезапно врывается новый порыв теплого воздуха, заставляя меня покрыться мурашками. Я чувствую, как кто-то появился за моей спиной.

— Можно мне две упаковки аспирина, пожалуйста? — Невыносимо знакомый бархатный голос заполняет всю маленькую тихую аптеку.

Что вы знаете о невезении? Человеком за моей спиной оказывается мой босс, мистер Арнав.

Подо мной разверзается ад.

Зато с лица фармацевта тут же исчезает хмурое выражение, и перед нами снова благодушный разговорчивый дядюшка. Легкость, с которой он меняет свои личины, даже пугает. Как, скажите, как я могла забыть о том, что в этом районе живет мой начальник?!

— Конечно, сэр. Два аспирина, сию минуту! — выдает аптекарь перед тем, как удалиться в кладовую. — Я рад, что вы подошли. Не стоило отправлять свою жену сюда в полном одиночестве. Учитывая ее положение.

В аптеке повисла могильная тишина, если не считать мерного гудения кондиционера.

— Как-то рано закончилась ваша встреча, Зоя.

У меня пропал голос. Я не могу дышать. Я умерла.

— Да… здравствуйте, — выдавливаю я.

Духа не хватает обернуться и посмотреть ему в глаза, поэтому я продолжаю шарить взглядом по нашему перевозбужденному философу-фармацевту.

— У вас… все в порядке? — Мистер Арнав подходит ко мне и останавливается рядом.

Нет, идиот, аптекарь считает, что мы женаты, а еще я беременна. От тебя.

— Бывало и лучше.

Он массирует лоб, крепко смыкая веки. Выходит, у него все еще болит голова.

— Скорее бы уже выходные.

У этого человека недельная квота на общение в триста слов, конечно, у него болит голова! У меня появляется безумная мысль: может, ему нужно, чтобы его обняли? Или это нужно мне?

Вот это ты хорошо придумала, Зоя. Так тебе нужно, чтобы тебя обнял твой босс?

Дракон Арнав не обнимается, так что не позволяй этим теплым глазам себя обмануть.

Может быть, у него так болит голова, что он сейчас заберет свой аспирин и исчезнет? У дверей ждет рикша, мой босс не захочет платить ему дополнительные двадцать рупий за ожидание.

Может быть, кто-то добавил в накладную лишний ноль, и клиент теперь готов оторвать ему голову, и мистер Арнав дорожит каждой минутой.

Может быть, он не расслышал, что только что сказал этот аптекарь.

Надежда умирает последней.

— А… этот фармацевт решил, что я ваш… что мы?

— Вот, сэр, держите. — Старый дядюшка аптекарь вышел из своей подсобки. — Ваш аспирин. С вас семьсот рупий.

— Семьсот? За два аспирина? — У мистера Арнава распахиваются глаза, и в голосе отчетливо слышно недоумение. — С чем он у вас, с кокаином?

— Нет, нет, сэр, мы не торгуем кок… такими вещами. — Аптекарь застывает от возмущения. — Мы уважаемое заведение. — Он выхватывает калькулятор, кладет его на стеклянный стол и снова хмурит брови. — Так, посмотрим. Аспирин, шесть упаковок кроцина, три бенадрила, две упаковки присыпки, два теста на бе…

Только не это!

— Дядюшка! — взвизгиваю я. — Я заплачу сама.

Я с такой силой вцепляюсь в край прилавка, что у меня белеют пальцы. Если бы я не держалась, то метнулась бы отсюда как заяц.

— Ох уж эти современные дети! Твои деньги, мои деньги! Ну ладно. Какая же вы славная пара! Только вот что же вы такие разные-то, по весу и по росту? А, я догадался. Должно быть, женились по любви, да?

Рука мистера Арнава замерла на лбу, так и не доделав массаж.

— Дядюшка, наличными или картой? — Мой голос почему-то звучит на такой высокой ноте, что я удивляюсь, как все это стекло вокруг меня еще не пошло трещинами.

— Наличными, конечно, лучше. Ой, чуть не забыл, ваши тесты на беременность, миссис?..

Я едва не сказала «Баджадж», но тут земля застыла у меня под ногами. Или это внутри меня что-то взорвалось, оставив на своем месте зияющую пустоту. Жирную, черную, беременную пустоту.

У этой пустоты нет своего голоса, она не издает ни звука. Только где-то возле нее кто-то судорожно втянул в себя воздух.

Белые тесты на беременность невинно лежат на прилавке. Название «Ай кэн» горит на коробочках яркими красными буквами. Прежде чем я успеваю схватить их и сунуть в свою бежевую сумочку, аптекарь укладывает все покупки вместе с ними в один большой пакет. Вместе с чертовым аспирином.

Да будь оно все проклято!

На улице раздается резкий скрежет тормозов, и я вздрагиваю. Но столкновения не происходит. Пожалуйста, пусть это будет мне знаком!

— Ну что, вы уже нашли хорошего акушера? — вопрошает аптекарь с лучезарной улыбкой, будто речь идет о его собственном внуке. — Вы еще не знакомы с доктором Банерджи? Я слышал, что она — чудесный специалист. Вы даже не почувствуете родов, так она хороша! Вы давно уже стараетесь зачать?

Голос позади меня источает лед в чистейшем виде:

— Я и не знал, что мы… стараемся.

Ну вот и все. Мне конец.

Вот с какими заголовками выйдут завтрашние газеты:

Я не смею поднять глаз и посмотреть на него, всерьез опасаясь спонтанно загореться. А может, мне повезет и я вправду загорюсь? От его взгляда мне жжет шею. Что теперь подумает этот дядюшка аптекарь? Что я могу спать со своим мужем, но не смею на него смотреть?

— Пойдем… милая. Идем… домой.

Я судорожно вздыхаю.

— Да благословит вас господь! Надеюсь, у вас будет мальчик!