Листая памяти страницы...

ТУМБОЧКА

У нас в казарме заменили мебель. Вернее, по всей казарме красуются новые тумбочки. Старые исчезли. Это первое, что бросилось мне в глаза, когда я вернулся с полетов сегодня вечером. Это шок для меня. В моей тумбочке — тайник, в котором я прячу Новый Завет и радиоприемник. В тумбочке я сделал второе дно. Это делают многие, и при каждом «шмоне» старшина Шевчук забирает все, что по уставу не положено матросу иметь. Мое второе дно занимает только половину глубины тумбочки, и при проверке старшина его не замечает. Но после того как я дал ему почитать Новый Завет, я засомневался в том, что он не знает о моем тайнике.

Воображение уже рисует страшные картины: приемник выпал, его отнесли майору Смирнову в политотдел (в армии коротковолновые приемники иметь запрещено), меня вызывают на допрос, приемник конфискуют.

В любом случае, моей тумбочки с тайником нет, и с ней нет моего радиоприемника. Я давно уже им пользуюсь.

Вместе с Ярлом Пейсти я «прошел» Деяния апостолов, жизнь патриарха Иакова, послание Иакова и множество других курсов. Я полюбил прекрасного писателя и поэта, мастера короткого рассказа Николая Водневского, стихи и песни Веры Кушнир. Я по голосу узнаю всех проповедников и певцов, я научился понимать украинский язык, слушая украинские передачи...

Спрашиваю у дневального, куда вынесли тумбочки. Он отвечает, что их унесли на склад, чтобы, когда будет машина, отвезти в котельную. В душе у меня такое смятение, как будто у меня пропал ребенок. Я хорошо знаю это чувство. Когда мне нужно было нянчить мою младшую сестру Ирму, я иногда так зачитывался книгой, что переставал замечать все вокруг. Спустя время я приходил в себя от визга тормозов на «асфальте» (так у нас называлась главная улица) и в панике бросался искать Ирму, которая, как правило, мирно играла в огороде или перед домом.

Прибегаю на склад и вижу гору сваленных как попало одинаковых тумбочек. Ищу свою, со вторым дном. Нахожу. С замиранием сердца сую руку в щель и нащупываю холодный пластик приемника. Весь дрожу от пережитого волнения. Я чувствую себя так же, как избежавший пожизненного одиночного заключения зэк.

Мои друзья, мои учителя остались со мной!