Листая памяти страницы...

УТЕШЕНИЕ

У одной женщины, назовем ее Мария, духовные проблемы. Она покаялась, а освобождения нет. Мы с Эльвирой в очередной раз беседуем с ней. Теперь уже у нее дома. Оказывается, ее книжные полки полны всяких книг оккультного содержания. Собрали мы их все в кучу — она решила их уничтожить. Помолились с ней, и она отреклась от всего этого мракобесия.

— Не могли бы вы побеседовать с моей племянницей

Леной? — спрашивает Мария. — Я ее тоже всякими так называемыми «народными методами» лечила.

Лена болеет. Ей двадцать пять лет. У нее рак. Лена с нами в комнате, она все слышала и видела. Я объяснил ей суть Евангелия и спросил, желает ли она принять Христа как своего ли она отречься от врага души ее и всех связей с ним. Лена этого хотела.

Сначала Эльвира молится о Лене. Потом молится Лена. Она кается, отрекается и благодарит Бога за прощение и освобождение. Потом молюсь о ней я. Под своими руками я чувствую ее волосы, легкое прикосновение.

— Аминь! — говорю я, и мы встаем с колен.

Эльвира слегка сжимает мою руку и тихо шепчет:

— Смотри, она освободилась.

И я это вижу. Радуюсь. Всегда радостно видеть отпущенного на свободу человека.

Лену мы посещаем часто. Она слабеет день ото дня. Она бы очень хотела принять крещение, но слишком слаба. Однажды я читал ей из восьмой главы Послания к римлянам: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу. Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братьями. А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил. Что же сказать на это? Если Бог за нас, кто против нас?» Я надеялся, что слова

Спасителя и Господина жизни и готова о том, что любящим Бога все содействуют ко благу, утешат ее, а она вдруг говорит:

— Так что, я буду похожа на Иисуса Христа, когда буду там?

— Да, конечно. Это не мои слова, это Священное Писание так говорит, — отвечаю.

— Я этого не знала. Я себе и представить не могла, что такое может быть. Тогда я могу спокойно умирать.

На ее просиявшем лице заиграла улыбка, и она с глубоким вздохом облегчения откинулась на подушках.

РОДНЯ

Сколько я помнил отца, он всегда искал свою родню. В детстве его усыновили дальние родственники. Первая мировая, потом гражданская война — найти кого-нибудь из родственников ему так и не удалось. Он знал только, что его настоящая фамилия Вольф. Цорн — фамилия родственников его матери, у которых он воспитывался.

Мне всегда было как-то жаль отца, искавшего своих родных.

Родня — часть жизни, ее цвет и колорит. Столько разных людей, не выбиравших друг друга, связаны неразрывными узами!

Нас много. Нас очень много. Родня у нас такая большая, что нам трудно найти помещение, чтобы праздновать вместе Рождество.

В церкви поет хор. Слушаю, радуюсь. Смотрю на лица: еще больше радуюсь. Племянница, еще три племянника, сын, дочь за пианино, дочь поет в альтах, еще племянницы (три в одном ряду), три сестры...

— Вальдемар, ты лучше скажи, кто тут не твои родственники, — говорит наша гостья из Москвы Ширинай Досова, которой после собрания представляю родню.

— Ты же как таджичка знаешь, что такое большая родня. Какое это благословение! Аврааму Бог сказал: «Благословляя благословлю и размножая размножу». Конечно же, мой отец не Авраам и мать не Сарра, но Бог — Тот же. Я уверен, Ему нравится большая родня. Его семья вон какая большая — по всему миру. Миллионы!

Смотрю на собрании на тетю Катю Кнаус, сестру моей матери, и ее многочисленное потомство, смотрю на маму и ее потомство и радуюсь.

У родителей моей жены — почти все дети и дети детей здесь. Много нас.

Я родне своей радуюсь.