Ложь и вороны

Глава 14

Гостиница недалеко от центра города, в которой остановился второй помощник, представляла собой весьма заурядное заведение. Широкая деревянная постройка в два этажа с общей столовой внизу и комнатами для постояльцев наверху. Его скромно обставленная комната на одного человека выходила окном на широкий оживленный проспект. Смотреть там было особо не на что. Начались дожди, и на каменной мостовой собрались мутные лужи, а по траншее рядом ручьем текла грязная вода вперемешку с мусором. Повозки то и дело обливали водой неосторожных прохожих, а те бранились на неаккуратных извозчиков.

Рядом с комнатой Рагенбера поселились его исполнители. Багажа у них с собой практически не было, только сменная одежда и оружие. Надолго задерживаться в Ноте они не собирались. Дело, порученное главнокомандующим, требовало расследования, но поскольку прошло уже довольно много времени с момента казни преступников, найти какие-то новые связи в этом деле они не рассчитывали.

Рагенбер, не успели они заселиться, пожелал отправиться в Обитель Правосудия немедленно. Они вышли из своих комнат практически синхронно — двое исполнителей в черных плащах с низко надвинутыми капюшонами и их мастер в своем новеньком черном мундире.

Животные еще не устали за полдня пути и могли выдержать небольшую поездку по городу. Любезный услужливый мальчик-лакей вывел трех лошадей из конюшни и открыл перед гостями деревянные ворота, выпуская их на проспект. Никто из них не знал города, поэтому Рагенбер заблаговременно расспросил трактирщика, как добраться до городской тюрьмы. А чтобы лишний раз не волноваться по поводу выбранного им пути, Рагенбер обернулся при выезде со двора и уточнил у лакея:

— В какую сторону Обитель Правосудия?

Мальчик указал направо.

— Вам туда, господин. Прямо по Длинному проспекту до перекрестка с улицей Ясеневая аллея и потом налево.

— Спасибо.

Рагенбер не спеша поскакал во главе процессии, плавно покачиваясь в седле. Скользкие от дождя булыжники, люди, спешащие по проспекту в обе стороны, экипажи знати и повозки купцов значительно затрудняли движение, но спешить было некуда.

Сквозь пелену дождя Рагенбер на каждом перекрестке вглядывался в указатели, пока наконец не увидел нужный. «Ясеневая аллея» — гласила обветшалая деревянная дощечка со срезанными в обе стороны краями в виде стрелок, прибитая к шесту на обочине.

Ясеневая аллея мало чем отличалась от Длинного проспекта — широкой улицы, по которой они только что ехали. Все, что напоминало о названии аллеи, это редкие стволы ясеня, торчащие с двух сторон от дороги. Однако чем дальше они продвигались, тем чаще встречались деревья. Одиноко торчащие из земли метелки превратились в два аккуратных ряда с расстоянием в пять шагов от одного ствола до другого. Листья с дорожек ежедневно сгребали в кучи к квадратам земли вокруг ясеней. По всему видно, что по этой дороге к своим рабочим местам ездят сановники, судьи и другие государственные служащие, первые лица города.

Один из съездов с аллеи вел к широкому ухоженному зданию с облицовкой из плит белого мрамора. В центре строение имело куполообразную форму и поднималось этажа на четыре, в то время как левое и правое крыло с плоской крышей — всего на один этаж. Маленькие окна с флангов больше походили на бойницы, на всех стояли решетки с толстыми прутьями. Обитель Правосудия города Нота. Камеры для узников на цокольном и на первом этаже, а куполообразное просторное помещение для заседаний суда и для проведения внутренних казней.

Рагенбер с исполнителями свернули на длинную подъездную дорогу, по бокам которой стояло несколько экипажей, а во дворике под навесом были привязаны лошади. Посетители оставили своих лошадей у коновязи и направились прямиком к главному входу — огромной двустворчатой аркообразной двери. Вход охраняли четыре стража с алебардами. Двое грозно преградили им путь.

— Кто вы и по какому делу пришли? — вопросил один из мужчин приглушенным из-за опущенного забрала голосом.

— Я второй помощник главнокомандующего Вэя. Прибыл по личному поручению короля.

Рагенбер достал из внутреннего кармана бумажную грамоту, развернул ее и показал стражнику. Внизу грамоты под текстом красовалась личная королевская подпись и печать. Она давала допуск во все государственные заведения страны.

— Со мной мои исполнители, — добавил он, заметив подозрительный взгляд стражника, брошенный за его спину.

— Вы можете пройти, господин… второй помощник. Но помните, что ни вы, ни ваши спутники не должны использовать оружие внутри стен Обители Правосудия.

Стражники расступились и убрали алебарды, один из них потянул за кольцо на двери и с легким поклоном пропустил посетителей внутрь. Страж дождался, пока зайдет последний из них, и аккуратно, без лишнего шума прикрыл тяжелую дверцу.

Взору открылся внушительных размеров холл. Квадраты каменных плит покрывали пол и стены Обители Правосудия, огромные колонны подпирали куполообразный потолок с фреской, потрескавшейся и потускневшей от времени. Фреска представляла собой сцену древнего судебного процесса: бородатый грозный мужчина с королевским венцом на голове держит в левой руке фолиант, а в правой — меч. Его окружают фигуры поменьше — присяжные в зеленых мантиях, палачи в черных накидках с капюшоном и подсудимые с выражениями всех земных страданий на лицах. На картине преобладали черные и красные цвета, что в совокупности с тусклым освещением придавало ей устрашающий вид.

В холле было достаточно пустынно, и Рагенбер со своими исполнителями, пока шли к главной лестнице, не встретили никого, за исключением парочки служителей, которые тут же исчезли за одной из боковых дверей. Каждая Обитель Правосудия возводилась по практически идентичным архитектурным планам, так что знающий человек мог сориентироваться без посторонней помощи.

Первым делом Рагенбер направился к кабинету деловодителя, или судебного архивариуса. У этого человека хранятся все записи присяжных, судей, исполнителей, показания свидетелей и подсудимых и приговоры приор-префекта по каждому делу.

Кабинеты работников Обители Правосудия размещались по большей части на втором и третьем этажах, на четвертом хранились записи дел, а на первом проводились открытые и закрытые слушания, закрытые казни. Для общедоступных казней, каковых было большинство, по всему городу имелась масса различных мест.

Рагенбер со своими исполнителями поднялся на третий этаж, где полукругом выстроились одна за другой двери с табличками-указателями должностей их владельцев. После стука в дверь и приглушенного «Войдите!» второй помощник толкнул дверь и шагнул внутрь комнаты. В центре прямо напротив двери стоял стол с кипами бумаг, стопками фолиантов и писчими принадлежностями, по бокам от него — шкафы с уже прошитыми и составленными делами. Силуэт архивариуса резко выделялся на фоне аркообразного окна: сутулый и скрюченный от постоянной бумажной работы и старческого артроза. Он поднялся с кресла — тяжело и со стоном — и стало видно, какой это щуплый старик.

— Чем могу помочь? — спросил он с надрывом, как обычно говорят плохо слышащие люди.

— Я второй помощник главнокомандующего Вэя, — сообщил Рагенбер, немного повышая голос, чтобы старику лучше было слышно. — Прибыл по поручению Его Величества.

Он вынул из внутреннего кармана бумагу с приказом и сунул ее под нос деловодителя на случай, если тот окажется еще и подслеповатым. Старик достал из кармана линзу, протер ее рукавом, приладил к глазу и внимательно изучил приказ. Удовлетворенно хмыкнул, спрятал линзу и поклонился.

— Мне нужны бумаги по делу Оттона Пансы, открытому…

— Да, да, минуточку, — прокаркал старик. Он оглядел правый стеллаж. — Дело закрыли больше двух недель назад, поэтому оно уже перешло на хранение в архив. Идите за мной.

Он достал из ящика стола связку потемневших ключей и побрел к выходу, еле поднимая ноги.

Подъем на четвертый этаж занял чуть ли не тысячу лет. Архивариус тяжело опирался на перила, делал остановки после каждого лестничного марша, а в конце подъема у него началась ко всему прочему одышка. Всю дорогу он хрипло бормотал себе под нос «чертовы колени, чертова погода, чертовы лестницы» и прочее в таком духе. Рагенбер как человек воспитанный и достаточно спокойный мужественно выдержал черепашью ходьбу старика и, как принято в приличном обществе, шел позади него, не обгоняя и не поторапливая.

Взобравшись, наконец, на последний этаж, процессия двинулась в сторону единственнойдвухстворчатой металлической двери. На ее ручках висела цепь с замком, в самой двери также была замочная скважина. Деловодитель ворчал, пока отыскивал нужный ключ и пытался открыть двери скрюченными артритом непослушными пальцами. Когда с обоими замками было покончено и створки дверей распахнулись, Взору гостей предстало хранилище во всем своем великолепии: стеллажи от пола до потолка с приставными лестницами, папки, учетные книги, свитки с приказами, связки листов бумаги и характерный для таких мест запах.

— Добро пожаловать, господа! — гаркнул старик, как будто это не он был глуховат, а его спутники.

Он вручил Рагенберу висевший тут же фонарь и поджег фитиль. Помещение изобиловало высокими аркообразными окнами, но дневного света в пасмурную погоду не хватало, чтобы как следует осветить помещение.

— Будьте добры, подсобите, пока я поищу документы. Не погода, а напасть какая-то! Темно как вечером. С самого утра лампу зажигаю. Масла не напасешься, знаете ли, молодой человек, а ведь его сейчас так мало выделяют для нужд архива. Экономят, черти! — старик в сердцах сплюнул на бетонный пол.

Если архивариус и ждал от своего собеседника какого-то ответа, то Рагенбер счел за лучшее промолчать. Так он тактично покажет, что не расположен к беседе, и что его интересует только дело, за которым они сюда и пришли.

Старик удрученно вздохнул и поплелся искать необходимые бумаги. Он начал поиски со стороны еще не до конца заполненных полок. Просматривал даты на корешках папок через линзу, а Рагенбер подносил поближе фонарь. Когда нижние полки закончились, старик взял фонарь и полез вверх по приставной лестнице, попросив исполнителей подержать ее для страховки. Все трое напряженно следили за архивариусом.

— Нужно всего лишь немного подтолкнуть лестницу — и дело сделано. Ему больше не придется страдать от погоды, — тихо процедил Змей сквозь зубы.

Сверху доносилось невнятное старческое бормотание. Ворон согласно кивнул.

— Что скажешь, мастер? Подшутим?

Рагенбер изогнул бровь.

— Будем считать, что я этого не слышал.

Исполнители пожали плечами, но возражать не стали. Дальнейшие несколько минут прошли в молчании, пока сверху не послышалось:

— Вот оно, я нашел!

Лестница пошатнулась, и он едва не грохнулся с нее без посторонней помощи. Архивариус восстановил равновесие и с величайшей осторожностью спустился вниз и протянул тонкую серую папку Рагенберу.

— Здесь все документы по делу Оттона Пансы.

— И это все? — Папка выглядела довольно жиденько даже по сравнению с делами обычных простолюдинов. А тут — не кто-нибудь, а сановник.

— Да, объем небольшой, но больше вы не сыщите, как ни старайтесь. Все, что можно было собрать, собрано здесь. Служебные записки, прошения, приговор, посещения заключенных, описание места преступления и информация о самом Пансе. Полистайте, наверняка найдется хоть что-то полезное.

— Я могу ее забрать? — поинтересовался Рагенбер, просматривая листы в папке. Они были разного размера и исписаны разным почерком.

— К сожалению, господин второй помощник, выносить документы из архива строго запрещено.

— Понятно. Тогда, с вашего позволения, я хотел бы ненадолго остаться в одиночестве, чтобы подробно изучить дело.

— Конечно, конечно, как скажете! Располагайтесь. Там возле выхода есть стол и несколько свечей. — Он указал рукой в нужном направлении. — А сам я, если вы не против, подожду вас у себя в кабинете. Много работы, понимаете ли, нужно завершить все в сроки…

— Конечно.

— Если понадоблюсь, спускайтесь, дверь будет открыта.

— Благодарю.

Старик архивариус, прежде чем покинуть комнату, зажег несколько свечей от своего фонаря. Скрипнула дважды входная дверь, а затем заскрипели и ступени под его шаркающими шагами. Когда затихли последние звуки, давящую тишину и темноту архива нарушало только потрескивание оранжевого пламени свечей.

— Змей, Ворон, — обратился Рагенбер к своим исполнителям, — разузнайте в городе, не происходило ли чего необычного. Может, кто-то умер или пропал без вести. Навестите похоронную службу и местное отделение сыска. Можете пройтись по кабакам. Пьяные мужики — сплетники похуже баб. — Он вынул из кармана несколько медных и серебряных монет и протянул их Ворону. — Это вам на расходы. Встретимся в гостинице.

— Все поняли, выполняем, — откликнулся Змей, а Ворон качнул головой на прощание. Они оба заскрипели ступенями лестницы, а Рагенбер приступил к изучению документов.

Первыми в папке лежали листки с описанием самого убийства. Двое мужчин, женщина, ночь, темный переулок. Случайный прохожий позвал стражу. На месте разбираться не стали, сразу схватили всех и отправили на допрос. Похоже, ограбление. Допрос показал, что женщина пыталась спасти жертву. Двое мужчин не стали комментировать свои действия. Жертва, Оттон Панса, вскоре скончался, не приходя в сознание. Далее идут записи о том, как проходил допрос, и все, сказанное заключенными. Или не сказанное. Допрос мужчин ничего не дал. Официальная версия данного преступления — ограбление, однако ничего из ценных вещей жертвы по оценкам родственников жертвы не пропало.

— Да уж, ограбление, — пробормотал Рагенбер, дивясь безалаберности местных судей.

Далее приговор. Двое мужчин как виновники приговариваются к смерти. Женщина как невиновная полностью оправдана. Посещения заключенных: нет. Документ с именами и подписями в защиту Евангелины, совершенно неуместный, как отметил про себя инквизитор, ведь из материалов следует, что девушку и так собирались отпустить.

Рагенбер сделал заметку на клочке бумаги: Евангелина Теодрик, ее адрес и некоторые скудные данные. О мужчинах сказано: личности не установлены.

Как ни печально, в этом деле есть только одна зацепка. Но если девушка не скажет ничего стоящего, расследование зайдет в тупик. Больше в папке нет ничего, что могло бы помочь делу. Рагенбер сложил все листки бумаги так, как они лежали изначально, задул свечи и спустился в кабинет архивариуса.

— Нашли что искали? — поинтересовался деловодитель, поднимая голову от своих бумаг.

— Сведений мало, но кое-что есть. Возможно, зайду еще.

— Понятно, понятно, ну заходите, если смогу помочь. В моем архиве хранятся записи обо всех преступлениях, совершенных в городе и его окрестностях за последние сто пятьдесят лет. Есть и весьма интересные убийства, поставившие в тупик наших самых доблестных дознавателей. А уж сколько было пропавших без вести…

— Зачем вы мне все это говорите? — нетерпеливо прервал старика Рагенбер. — Есть что-то, о чем я должен знать?

Архивариус поглядел на него внимательно исподлобья, щуря подслеповатые глаза.

— Я, возможно, единственный, кто перечитал все эти дела наверху. Не нужно быть одаренным гением, чтобы понять, что в Ноте что-то происходит… — Старик многозначительно замолчал. Когда от Рагенбера не последовало никакой реакции, на которую, видимо, рассчитывал старик, он разочарованно поджал губы, прочистил горло. — Ну что ж, если я могу еще чем-то помочь…

— Есть один адрес. Не подскажете, как туда добраться?