Лоренцо

Глава 49

Мия

Я выхожу из туалетной комнаты, трусики засунуты в сумочку, мое сердце бешено колотится, когда я осматриваю зал в поисках Лоренцо. Я не уверена, злится он на меня или нет. В одну секунду мы разговаривали, а в следующую он стал властным альфа-самцом.

Я только сделала несколько шагов в сторону того места, где оставила его несколько минут назад, как он уже предстал передо мной.

Он наклоняется ближе, касается губами моего уха. «Где твои трусики?»

«В моей сумочке».

«Хорошо». Он берет меня за локоть, кивает одному из своих людей, Тито, чтобы тот следовал за нами, а затем ведет меня к лестнице в задней части комнаты, которая заблокирована толстыми бархатными канатами с табличкой «закрыто». Лоренцо просто поднимает канаты и идет вверх по лестнице, ведя меня за собой, пока Тито плетется позади.

Мое сердце бьется быстрее, и я оглядываюсь, размышляя, зачем он ведет меня сюда, зачем идет Тито и что будет, если нас поймают. Когда мы достигаем вершины лестницы, Лоренцо поворачивается к своему охраннику. «Убедись, что никто сюда не поднимется».

Тито кивает и поворачивается лицом к лестнице. Лоренцо берет меня за руку и тянет по узкому коридору, пока мы не достигаем балкона, выходящего на бальный зал.

Глядя на толпу, я ахаю. Вид с этой точки обзора невероятный. Несколько человек поднимают глаза и видят нас, и я инстинктивно отступаю назад, понимая, что нам не следует здесь находиться, но Лоренцо прямо за мной, прижимат свое тело к моему, так что я прижата к стене по пояс и не могу пошевелиться.

Он откидывает мои волосы в сторону и проводит губами по моей шее. «Тебе нравится здесь?»

«Да», — выдыхаю я, чувствуя, как тепло разливается по моему позвоночнику. «Но нам разрешено здесь находиться?»

«Мы — крупнейшие спонсоры этой благотворительной организации, мы можем быть где, черт возьми, мы хотим».

«Тогда мне нравится. Мне нравится, что я могу за всеми наблюдать».

«А как ты относишься к тому, что они за тобой наблюдают?» — спрашивает он, его голос понижается на октаву. Это темно, и соблазнительно, и злобно, как грех.

Затем он поднимает мою юбку, стягивает слои ткани, обнажая мои голые ноги дюйм за дюймом. «Н-наблюдают за мной?»

Он проводит зубами по моей шее сзади, одновременно задирая мое платье выше, обнажая верхнюю часть моих бедер. «Смотрят, как ты кончаешь на моем члене».

Я резко вдыхаю, уверенная, что ослышалась. Там, должно быть, не меньше двухсот человек.

Его пальцы касаются моих голых ягодиц, и я вздрагиваю. «Ты хочешь, чтобы они за нами наблюдали?»

«Я хочу, чтобы они смотрели сюда и не имели ни малейшего понятия, что я тебя трахаю», — говорит он с мрачным смешком. «Я хочу, чтобы ты кончила перед всеми этими людьми, солнышко, но я не хочу, чтобы они что-то об этом знали».

«Я-я-я-я-я-я?» — запинаюсь я. Стена скрывает нас обоих ниже пояса, но они наверняка все равно смогут заметить. Они увидят, как он врезается в меня. Увидят, как меняется мое лицо, когда он выжимает из моего тела оргазм.

Он скользит рукой по моему бедру и вниз между моих бедер. «Откройся», — командует он, и я раздвигаю ноги шире, давая ему возможность тереть мой клитор медленными, дразнящими кругами. «Я собираюсь просунуть свой член в твою узкую пизду и трахнуть тебя прямо здесь», — он сильно надавливает на чувствительную плоть, и мои глаза почти закатываются, — «пока ты не кончишь для меня. И пока я это делаю, мы собираемся посмотреть, сможешь ли ты заставить меня кончить только своими голодными маленькими сжатиями».

Тепло заливает все мое тело, когда я смотрю на море людей внизу. Они действительно не поймут, что мы делаем? Или будет совершенно очевидно, что меня трахают, пока они танцуют и пьют шампанское?

«Я собираюсь расстегнуть свой ремень», — тихо говорит Лоренцо, подготавливая меня, чтобы я снова не впала в истерику из-за старых воспоминаний.

Я прикусываю губу, когда он расстегивает ремень, а другая его рука все еще находится между моих бедер.

«Я чертовски тверд для тебя», — говорит он с глубоким стоном. «Ты мокрая для меня?»

«Да, сэр», — хнычу я, чувствуя, что могу использовать этот титул, пока мы одни.

Его зубы царапают раковину моего уха. «Ты становишься такой хорошей маленькой сабой, Миа».

Кончик его члена упирается в мой вход, и я задыхаюсь. «Держись за стену, пока я вхожу в тебя», — приказывает он.

Я упираюсь в прохладный кирпич, мои пальцы крепко сжимают край, когда он вводит свой толстый член внутрь меня. Наша разница в росте гораздо менее выражена в моих шестидюймовых каблуках, и он может заполнить меня, не привлекая внимания толпы внизу. Он стонет, погружаясь полностью, заставляя влажное тепло хлынуть между моих бедер.

О боже. Знать, что за нами могут наблюдать, так горячо.

«Блядь, Боже, ты мокрая, солнышко. Капаешь для меня». Он громко стонет мне на ухо, его бедра замирают, когда он полностью заполняет меня. Он снова начинает тереть мой клитор, используя подушечки пальцев, чтобы заставить теплые волны удовольствия прорваться через мое ядро и бедра.

Я сжимаю губы, стараясь не говорить, пока он не даст мне разрешения. Но мне так хочется простонать его имя, пока его член пульсирует во мне.

"Сожми мой член. Заставь меня наполнить тебя своей спермой".

Я сжимаю и отпускаю, мои стенки киски втягивают его глубже и вызывают гортанные рычания из его горла. Снова и снова я сжимаю его член своими внутренними мышцами.

Он усиливает давление на мой клитор. «Охренеть, tesoro».

Взглянув на сцену внизу, я вижу, что теперь на нас никто не обращает особого внимания, и позволяю своему рту раскрыться в тихом стоне.

«Ты так хорошо справляешься, Миа. Ты такая хорошая девочка».

С моих губ срывается стон, и я прикусываю щеку, чтобы не издать никаких дальнейших звуков.

Он утыкается носом в мою шею, покусывая мою чувствительную плоть, а затем успокаивает боль прикосновением языка. Моя киска спазмирует вокруг него, и он хрюкает от благодарности. «Вот и все, солнышко. Кончи для меня перед всеми этими людьми».

С его разрешения оргазм затопляет мое тело, омывая и пронизывая меня длинными волнообразными волнами. Я сжимаю губы и покачиваюсь на каблуках, прижимаясь спиной к его твердой груди. Он обхватывает меня за талию, притягивая ближе, когда я прижимаюсь к нему. С итальянским проклятием он наполняет меня своей спермой. «Святое дерьмо», — стонет он, выскальзывая из меня и заставляя влажность скользить по моим бедрам.

Схватившись за стену, я делаю прерывистый вдох, пока он спускает мое платье и застегивает брюки. Моя голова кружится, когда я спускаюсь с высоты, но мне удается сосредоточиться на толпе. Никто не смотрит. Никто, кроме подруги Лоренцо, Далии. Она ловит мой взгляд и поднимает свой бокал шампанского в безмолвном тосте. Я тяжело сглатываю. Она видела? Она знает?

Я оглядываюсь на Лоренцо. Он тоже смотрит на Далию, и перемена в нем мгновенная. Он хватает меня за руку. «Мы уходим», — рычит он.

Его челюсть тикает, его мышцы напряжены. Я хочу спросить его, что случилось, но не хочу расстраивать его еще больше. Он злится, потому что Далия знает, чем мы занимались? Я что-то сделал не так? Привлекла слишком много внимания? Он молчит, торопясь вниз по лестнице, моя рука все еще сжата в его руке. Мы почти сталкиваемся с Тито, который послушно ждет у подножия лестницы.

«Скажи Данте и Максу, что я забираю машину. Я сразу же отправлю ее обратно за ними», — резко говорит он.

Тито кивает и проскальзывает сквозь толпу, а я проглатываю комок беспокойства, застрявший в горле, когда Лоренцо вытаскивает меня из здания, словно оно горит. Я сделала все, что он просил. Это не может быть из-за меня, не так ли? Он расстроен тем, что подруга Ани увидела нас вместе в таком виде?

Как только мы оказываемся одни на заднем сиденье машины, Лоренцо опускается на сиденье и обнимает меня за плечо, притягивая к себе. Он нежно целует меня в лоб, и я наклоняюсь к нему, наслаждаясь комфортом и теплом его тела. Он, кажется, не злится на меня, но его челюсти все еще сжаты, и он напряжен. Я бы хотела, чтобы он впустил меня и рассказал, что с ним происходит.

«Ты в порядке?» — рискую я задать вопрос. Правила были для бала, да? Не когда мы наедине в машине.

«Я в порядке, солнышко», — уверяет он меня. Но больше ничего не говорит, и я провожу остаток поездки, размышляя, что же пошло не так.