Лоренцо

Эпилог

Лоренцо 3 года спустя

Вытянув шею, я смотрю на свое отражение в зеркале.

«Ты выглядишь красиво, папочка», — говорит Лука. Мои глаза находят его в зеркале. Его глаза — глубокие карие — полны счастья и доверия. Ему три года, и вместе со своей двухлетней сестрой Рэйвен он — зеница моего ока и своей матери.

«Спасибо, сынок», — говорю я, сверкая ему в зеркале улыбкой, которая заставляет его хихикать. «Хотя не такой красивый, как ты».

«И не такой красивый, как мама», — добавляет он, уверенно кивнув.

«Нет, определенно не такой красивый, как твоя мама».

Дверь распахивается, и в нее входит Макс, неся на сгибе руки трехмесячного Максимо-младшего. «Ты еще не сбежал, Лоз?» Он злобно смеется и хлопает меня по спине.

«Иди на хуй», — тихо бормочу я, чтобы Лука меня не услышал.

Макс улыбается моему отражению. «Ты хорошо выглядишь, compagno. Ты в порядке?»

Я просовываю палец под воротник рубашки и снова поворачиваю шею. «Почему все продолжают спрашивать меня, в порядке ли я?» Он уже третий человек за последние полчаса, кто спрашивает меня об этом.

«Потому что сегодня важный день». Его глаза встречаются с моими в зеркале.

Я знаю, о чем они все думают. Потребовалось три долгих года и чертовски много бюрократии, чтобы мы здесь оказались. Кто бы мог подумать, что развод с мертвецом может быть таким сложным? Прежде чем я успеваю ответить Максу, Данте влетает в дверь с двумя детьми на руках и еще шестью, снующими у его ног. Моя дочь бежит ко мне, карабкаясь по моей ноге, пока я не поднимаю ее и не притягиваю к себе. Она сжимает мои щеки, и я нежно целую ее идеальный маленький носик.

Макс закатывает глаза. «Как мы оказались здесь со всеми этими крошечными демонами?»

«Они следовали за мной», — говорит Данте, пожимая плечами. «Я как Крысолов или что-то в этом роде. К тому же в той комнате фены, духи и слишком много людей, суетящихся вокруг. Детям лучше здесь, с нами, где есть огромный телевизор».

Я ставлю Рэйвен на пол, чтобы она играла с ее братом и кузенами. Максимо оглядывает комнату, все еще держа Максимо-младшего, пока его дочери, Белла и Джесс, берут под контроль пульт от телевизора. «Какого черта у нас оказалось столько детей?» — спрашивает он с преувеличенным вздохом. «Я имею в виду, что они намного превосходят нас численностью, на мой вкус».

Данте оглядывает комнату, осматривая всех наших детей, смеющихся и играющих вместе, и улыбка расплывается на его лице. Десять кузенов, все растут в одном доме — это может быть шумно. Они обожают друг друга, и хотя они постоянно ссорятся и ругаются, они сражаются друг за друга так же часто, как и против. Они будут править гребаным миром вместе, когда все вырастут. И никто, кроме нас, пока не знает, но мы с Мией собираемся добавить еще одного к шумной компании. Мы не планировали третьего, но я провожу так много времени внутри нее, что эти шансы никогда не были в нашу пользу.

«Ну, как дела, брат?» — спрашивает Данте.

Я закатываю глаза, но прежде чем я успеваю накричать на него за этот чертов вопрос, дверь снова открывается. «Джесс, пожалуйста, не снимай платье, милая», — говорит Джоуи, наблюдая, как ее дочь собирается снять через голову свое красивое желтое платье.

«Я ненавижу платья, мамочка, — жалуется Джесс. — Я хочу носить костюм, как мальчики».

«Я знаю, детка, но это всего на несколько часов», — ласково отвечает Джоуи.

«Тебе следовало позволить ей носить все, что она хочет». Моя племянница такая же упрямая, как и ее мать.

«Она вчера сказала мне, что хочет надеть платье!» Джоуи вскидывает руки в воздух. «Ребенок — сам себе закон».

«Похоже, на кое-кого, кого я знаю», — добродушно говорит Данте, целуя нашу сестру в щеку.

«Эй!» — Джоуи игриво шлепает его по груди.

Макс обнимает ее, их сын засыпает, прижатый к его груди. «Ты прекрасно выглядишь, малышка».

«Спасибо», — говорит она, и ее щеки краснеют.

«Что ты вообще здесь делаешь?» — спрашивает Данте. «Мия послала тебя сюда, чтобы убедиться, что у Лоренцо нет нервного срыва?»

Я хмуро смотрю на своего брата в зеркало.

«Нет», — пожимает плечами Джоуи. «Эта женщина крута, как чертов огурец».

Данте смеется. «Разумеется, ведь ей как-то приходится мириться с Лоренцо».

Все трое начинают говорить о церемонии, но их болтовня затихает и превращается в белый шум. Я чувствую тяжесть в сердце, которую я ожидал, но она все равно терзает.

«Мне нужно ее увидеть», — говорю я, прерывая их болтовню и заставляя всех троих смотреть на меня через зеркало.

«Кого? Мию?» — спрашивает Джоуи, нахмурившись.

"Да."

«Это невозможно. Это плохая примета», — настаивает она.

«Мне нужно увидеть ее, Джоуи. Сделай так, чтобы это произошло».

Она моргает на меня. «Лоренцо? Ты…»

«Просто сделай это. Пожалуйста».

«Ладно. Ладно. Я что-нибудь придумаю». Она ободряюще мне улыбается, но Макс и Данте с беспокойством смотрят на меня.

Спустя пять минут я стою в кладовой с открытой дверью, ожидая свою невесту и следуя строгим указаниям моей младшей сестры, которая предупреждает меня, что я ни при каких обстоятельствах не выйду из этой крошечной комнаты и не посмотрю на Мию до церемонии.

Ее мягкие шаги приближаются, и мое сердце бьется сильнее в груди. Запах ее духов заставляет мой член дергаться. Я так хочу пойти туда, чтобы заключить свою невесту в свои объятия, но я дал Джоуи обещание.

«Привет», — тихо говорит она. Ее тень падает на пол, и я полагаю, что она прислонилась к стене прямо за дверью.

«Привет». Я протягиваю ей руку, и она переплетает свои пальцы с моими. Ее кожа теплая и мягкая, как шелк.

Я проглатываю густой ком эмоций, застрявший в горле.

Она крепче сжимает мою руку. «Она бы гордилась тобой, ты же знаешь, да?»

Слезы застилают уголки моих глаз. У этой женщины такая чертовски красивая душа, и я не знаю, что я сделал, чтобы заслужить ее. Сколько женщин утешали бы своего будущего мужа в день свадьбы, когда знают, что он думает о ком-то другом? «Я люблю тебя», — хрипло говорю я.

"Я знаю."

«Ты хоть представляешь, насколько мне нужно сдерживаться, чтобы не затащить тебя к себе в кладовку и не поцеловать?»

«Только поцеловать меня?» Она тихонько хихикает.

«Ну, по крайней мере, это началось бы с поцелуя».

«И через две минуты я буду стоять, наклонившись, и мое прекрасное свадебное платье будет обвиваться вокруг моей талии?» — соблазнительно шепчет она.

«Не внушай мне идей, солнышко». Видения ее, наклонившейся с моим членом внутри нее, не могут поколебать это неприятное чувство, которое я несу. Я подношу ее руку к губам и провожу ими по ее костяшкам. Глубокий вздох вырывается из моей груди.

«Тебе можно думать о ней, Лоренцо. Я тоже о ней думаю».

"Ты?"

«Да. Я благодарна ей за то, что она сделала тебя тем человеком, которым ты являешься сейчас, и я всегда буду ей благодарна. Я думала о ней все утро. Какое у нее было платье. Как она, должно быть, была рада выйти за тебя замуж».

Думая о своем первом свадебном дне, я улыбаюсь. Мои мысли об Ане не являются проблемой для Мии, я знаю это всем сердцем, но не говорить с ней об этом — проблема. Это ошибка, которую я совершила давным-давно и больше никогда не совершу. «На ней было белое шелковое платье», — говорю я, представляя, как она идет ко мне по проходу. «Корсет был затянут так туго, что она чуть не упала в обморок у алтаря».

«Ты нервничал?»

«Да, черт возьми». Я смеюсь. «Мой отец почти отрекся от меня. Семья Ани сделала то же самое с ней. Но ничто никогда не казалось таким правильным».

«Ты сегодня нервничаешь?» — тихо спрашивает она.

«Нет. Ни капельки», — признаюсь я, нежно целуя ее костяшки пальцев. Я никогда не был так уверен в том, что сделаю эту женщину своей женой. «Ты?»

"Неа."

«Такое чувство, будто каждый момент моей жизни должен был привести меня сюда. К тебе. К Луке и Рейвен».

«И случайному комочку», — шепчет она.

«Да, и к нему тоже».

"Ему?"

«У меня такое чувство», — пожимаю я плечами.

Она тихонько усмехается. «У меня тоже, на самом деле».

На несколько мгновений между нами повисает тишина. «Я просил тебя о встрече, не потому что думал об Ане».

«Нет?»

Мое сердце замирает, и я закрываю глаза. «Нет».

«Тогда почему?» — спрашивает она, и в ее голосе слышится беспокойство.

«Мне нужно тебе кое-что сказать. Но мне нужно, чтобы ты знала, что я сделал то, что сделал, для себя, tesoro. Это не должно пятнать твою совесть».

«Ты убил Джейка», — говорит она — утверждение, а не вопрос.

«Ты знала?»

«Я подозревала, что это не самоубийство. Я думала, ты скажешь мне, когда будешь готов».

«Я не хочу иметь никаких секретов, когда сделаю тебя своей женой. Я не должен был скрывать это от тебя так долго». Я сжимаю ее руку крепче и провожу большим пальцем по ее костяшкам. «Но я не хотел, чтобы ты чувствовала вину за то, что произошло, потому что это было между мной и ним, а не между тобой. А потом через несколько дней родился Лука, и, ну, похоже, не было подходящего времени, чтобы разбить тебе сердце».

«Ты не разобиваешь мне сердце. Я понимаю, почему ты сделал то, что сделал. Теперь я понимаю, почему такой человек, как ты, не может позволить таким вещам остаться безнаказанными. И это нормально. То, как ты защищаешь людей, которые тебе дороги, — одна из миллионов вещей, которые я полюбила в тебе».

«Спасибо, и не только за это. Спасибо за то, что любишь меня, солнышко. За то, что подарила мне Луку, Рейвен и нового малыша. За то, что принесла мне радость, которую я не мог себе представить. И спасибо, что сегодня думаешь об Ане. Для меня это значит все».

«Она часть тебя, Лоренцо, и я люблю в тебе всё».

Я знаю, что она имеет это в виду. В теле этой женщины нет ни капли злобы, жестокости или ревности. «Я тоже тебя люблю, солнышко. Ты в порядке?»

«Я идеально».

"Да что ты."

Она смеется. «Я не имела в виду…»

«Я знаю». Я в нескольких секундах от того, чтобы затащить ее в эту комнату вместе с собой. «Ты лучше, чем совершенство, Миа. Ты чертовски невероятна. Ты и наши дети — все для меня, ты знаешь это, да?»

«Вы тоже для меня все, сэр».

Я не могу выдержать ни секунды без нее в своих объятиях. Закрыв глаза, я тяну ее за собой в кладовку.

«Лоренцо!» — визжит она, когда ее тело врезается в мое.

«Я закрыл глаза», — говорю я ей, обнимая ее за талию и наслаждаясь теплом ее тела через рубашку.

«Я тоже», — хихикает она. «Я не хочу тебя видеть, пока не пойду к алтарю».

Я прижимаю свои губы к ее губам, и она дрожит в моих объятиях. «Нам лучше поторопиться, пока Джоуи не пришла и не застукала нас».

«Так поцелуйте меня, мистер Моретти».

«С удовольствием, миссис Моретти». Я прижимаюсь своими губами к ее губам, облизывая их до тех пор, пока она не раскрывается для меня широко, позволяя мне проникнуть языком внутрь.

Мия

Помимо дней рождения Луки и Рэйвен, это был самый невероятный день в моей жизни. Я чуть не заплакала, когда увидела Лоренцо и нашего сына, ожидающих меня в конце прохода. А потом Лоренцо повернулся и посмотрел на меня, и его лицо…

Я вытираю слезу, вспоминая количество счастья и любви в его глазах. С той ночи, как он отдал мне свой ошейник, я ни разу не сомневалась в его любви ко мне, но сегодня, увидев ее такой грубой и первобытной, у меня чуть не подогнулись колени, прежде чем я до него дошла. Этот день был для него трудным в некотором смысле. В отличие от моего, его первый брак был счастливым. Аня была любовью всей его жизни, или, по крайней мере, она была любовью всей его жизни, потому что я знаю, что я тоже. Раньше он чувствовал себя виноватым за то, что любил меня, но теперь он иногда чувствует себя виноватым за то, что все еще любит ее, и я бы хотела, чтобы он перестал винить себя. Его преданность и страсть — две из моих любимых черт в нем.

Кто-то вкладывает мне в руку бокал шампанского, и я принимаю его с улыбкой. Как только они отворачиваются, Лоренцо меняет его на свой пустой, многозначительно подмигивая мне. На восьмой неделе беременности нашим третьим ребенком алкоголь определенно под запретом, что незаметно на этом большом свадебном приеме, но позже, когда на кухне будут только близкие родственники, это будет не так-то просто скрыть. Судя по всему, интимная встреча на кухне только с братьями и сестрами, и, конечно, Максом и Кэт, является свадебной традицией семьи Моретти.

Оглядываясь вокруг, я не могу не вздохнуть при виде танцующих и смеющихся людей, Рэйвен и Лука играют со своими кузенами, пока Джоуи, Макс, Данте и Кэт присматривают за ними весь вечер. Лоренцо Моретти не танцор, но он с радостью вышел на танцпол со мной для нашей свадебной песни, и теперь я рада сидеть рядом с ним, пока он обнимает меня за плечо. Пока он рядом со мной, я счастлива и спокойна. Трудно поверить, что такой опасный и жестокий человек заставляет меня чувствовать себя в большей безопасности и желанной, чем когда-либо в моей жизни.

«Ты хорошо себя чувствуешь, солнышко?» — спрашивает он, прищурившись и изучая мое лицо.

«Лучше не бывает», — уверяю я его.

«Хорошо, потому что у меня есть для тебя сюрприз». Он берет меня за руку и поднимает со стула, и музыка резко останавливается. Лоренцо ухмыляется мне, но я слишком сбита с толку, чтобы улыбнуться в ответ. Затем вступительные такты «Bright Side of the Road» играю, и клянусь, мое сердце замирает.

Лоренцо машет рукой в сторону танцпола. «Вы потанцуете со мной, миссис Моретти?»

«Это… это…»

«Наша песня». Он ведет меня к своим братьям и сестрам, нашим детям, нашим племянникам и племянницам на танцполе и обнимает меня за талию. Я хихикаю, когда он наклоняет меня, а когда он снова поднимает меня, и мы начинаем танцевать, мечтательный вздох срывается с моих губ.

«Ты ненавидишь танцы», — напоминаю я ему.

«Но я сделаю для тебя все, солнышко». Он нежно целует меня в губы.

«Папочка!» — требует Рэйвен, дергая его за штанину брюк.

Он закатывает глаза и подхватывает ее, держа одну руку вокруг моей талии, пока он трется своей бородой о ее щеку, заставляя ее хихикать. Лука подбирается ко мне, сжимая свою маленькую руку в моей и покачивая бедрами в такт музыке.

«Он определенно уловил твой ритм», — говорит Лоренцо.

«У тебя тоже неплохой ритм», — отвечаю я с озорной ухмылкой.

Его глаза темнеют, а затем он подмигивает мне. Мы танцуем под нашу песню, окруженные Данте и Кэт с их детьми, Джоуи и Максом со своими, и Тони тоже присоединяется к нам. Когда вступает припев, мы все подпеваем, даже Лоренцо. Я кладу свободную руку на живот, радуясь тому, что наша семья становится больше. Это, должно быть, сказка, да? Никто никогда не может быть таким счастливым.

Лоренцо прижимается губами к моему уху. «Я люблю тебя, солнышко».

Моя улыбка становится шире. Да, человек действительно может быть таким счастливым. «Я тоже тебя люблю».