Ловушка для банкира

ГЛАВА 17 Не ждали не гадали — как-то само вышло

Из полиции компаньон банкира вернулся через три часа — вместе со Звягиным. Когда мужчины зашли в холл, их моментально окружили. Со всех сторон посыпались вопросы:

— Сергей Константинович, расследование началось?!

— Полиция уже знает о пропаже Семена Семеновича?!

— А священник? Виталий Леонидович, вы поговорили с ним?!

— Это было невозможно, — уклончиво ответил детектив.

— Почему?!

— Потому что его вчера убили, — рубанул Долохов.

БУМ! Эммануил Венедиктович, как подкошенный, рухнул в обморок. На помощь бедняге поспешил Милош. Остальные же, оправившись от первого шока, стали живо обсуждать ужасную новость. Особо неистовствовал генерал.

— Эх, мать — что ж ты меня вчера удержала?! — кричал он жене, нервно шагая по холлу. — Надо было непременно сходить к отцу Даниилу! Может, если б тебя не послушал — и убийство бы предотвратил!

Ирина Дмитриевна виновато вздохнула.

— Я ведь не знала, что все так обернется. Зачем кому-то понадобилось убивать священника? Его же все любили.

— Кто любил, а кто и завидовал, — подал голос пришедший в себя Быстрицкий. — Отец Даниил, хоть и местный, а постоянно с богачами общался. Деревенские, живущие на окраине, о таком только мечтать могли. Может, кто из них обозлился и…

Старик испуганно умолк, не закончив фразы.

— Да уж, хитрые людишки эти деревенские, — согласился генерал. — Никогда не поймешь, что у них на уме.

— А как про убийство стало известно? — спросила Вика компаньона банкира. — Вам в полиции об этом сказали?

Сергей Константинович ухмыльнулся.

— Не только сказали, но и убийцу показали, — он ткнул в стоящего рядом Звягина. — Дежурный патруль объезжал деревню, зашли к священнику и обнаружили возле трупа Виталю с пистолетом. Сразу его в наручники — и в участок. Хорошо, я там скоро появился, а то бы до сих пор допросами мариновали.

— Так вы были на месте преступления? — оживился, глядя на детектива, Смолин. — Как убит священник?

— Задушен. Полиция установила, что убийца сильный и очень высокий. С меня поэтому подозрения и сняли — ростом не вышел.

Владимир Антонович изумленно поднял брови.

— Отец Даниил и сам мужик был мощный. Это ж какую надо силищу иметь, чтоб с ним голыми руками справиться?!

— Священника, похоже, застали врасплох, — уточнил Звягин. — Сзади цепью задушили. Той самой, на которой крест висел.

Народ взволнованно зашумел.

— Так, хватит в дверях толпиться, — распорядился, перекрывая гул, Сергей Константинович. — Скоро обед — давайте пройдем в столовую и там спокойно поговорим.

Разговор за столом, как несложно догадаться, был полностью посвящен убийству отца Даниила. Беседа продолжалась и после обеда. Только часов в шесть Виктория вспомнила об архиве. День выдалась настолько суматошный, что явно не способствовал копанию в старинных документах. А ведь девушке необходимо было выяснить о порезанных ладонях графа и банкира. Есть ли между ними связь? Ответ, возможно, находился в последней записи графского дневника. Там же Вика планировала найти упоминание и о туземце — оборотне. Однако, как только она спустилась в подвал и начала листать пожелтевшие страницы, в дверь отрывисто постучали.

— Ууу, опять Быстрицкий, — раздраженно фыркнула девушка.

Любопытный старик уже не в первый раз мешал ей работать. Вика с тоской посмотрела на раскрытый дневник. Ей не терпелось окунуться в атмосферу прошлого, но в присутствии посторонних сделать это было совершенно невозможно. Дверь между тем начала открываться.

— Входите, Эммануил Венедиктович, — девушка отложила дневник в сторону.

Дверь распахнулась, и на пороге возникли… Смолины! «Они-то что здесь забыли?» — поразилась про себя Вика. Но вслух, разумеется, сформулировала мысль несколько иначе.

— Ирина Дмитриевна, Владимир Антонович — какая неожиданность! Очень рада вас видеть. Заходите, пожалуйста.

— Нас Настя привела, — генерал указал на стоящую позади служанку. — Можно, она тоже войдет? Потом и обратно проводит.

— Да, конечно — все заходите.

Троица несмело продвинулась в кабинет.

— Вы что, первый раз тут? — удивилась девушка, видя их замешательство.

Смолины утвердительно кивнули.

— А я была однажды, — подала голос Настя. — Мы с хозяином разбирали архивные бумаги.

«Знаю я, как ты с хозяином бумаги разбираешь», — усмехнулась про себя Вика, вспомнив подслушанный недавно любовный разговор. Впрочем, ей не было до этого особого дела. А вот что Викторию действительно волновало, так это — зачем Смолины пожаловали в архив? Но не успела девушка задать им этот вопрос, как генерал сам все выложил.

— Уважаемый профессор, — Владимир Антонович переступил с ноги на ногу. — Тут вот какое дело. Я…

Он покосился на жену.

— Мы, — быстро поправился генерал, — мы хотели бы узнать подробнее о графском роде Смолиных.

Вика озадачилась.

— Общие сведенья вы не хуже меня знаете. Интересует что-то конкретное?

— Конкретное? — теперь уже озадачился генерал.

Он вопросительно глянул на жену. Та чуть заметно кивнула, и Владимир Антонович вытащил из кармана пиджака фотографию.

— Вот, взгляните.

Вика взяла фото. На нем была изображена изумительная по своей красоте драгоценность. Россыпь бриллиантов обрамляла величественные изумруды, а в самом центре сиял огромный розово-желтый камень. Даже фотография не могла скрыть его невероятного великолепия.

— Колье с топазом-империалом, — догадалась Виктория. — То самое, которое хранится в банке «Торнадо».

Смолины дружно закивали.

— Но я не ювелир — зачем вы показываете мне это фото?

— Видите ли, профессор, — замялся Владимир Антонович. — Это колье, как я уже рассказывал, передается в нашей семье из поколения в поколение. Но откуда оно взялось, неизвестно. И я подумал…

Генерал покосился на жену.

— Мы подумали, что, узнав историю колье, будет проще доказать родство с графами Смолиными.

— А какие у вас основания полагать, что вы относитесь к этому графскому роду? — спросила Вика.

— Оснований пока никаких. Однако с вашей помощью, профессор, мы очень надеемся отыскать их.

Девушка удивленно приподняла брови.

— Я и рада бы помочь, Владимир Антонович, но абсолютно не представляю — как.

Вперед выступила жена генерала.

— Викуся, — мягко сказала Ирина Дмитриевна, — вы изучаете архивные документы графов. Наверняка там есть какие-то сведения о жизни этих людей. Возможно, было и описание бразильского колье?

Девушка неопределенно пожала плечами.

— Единственное упоминание я нашла в дневнике. Там о колье всего пара строк, и нет никакого описания. Да и вообще — зачем искать схожесть в драгоценностях? Вы представляете, сколько их было в знатных семействах дореволюционной России? Не счесть! Установить по ним родство практически нереально, — Виктория невольно улыбнулась наивности генеральской четы. — Нужно подымать государственные архивы, церковные книги, расспрашивать родственников старшего поколения. Владимир Антонович, что вам о предках известно?

Генерал развел руками.

— Точную историю своего рода я знаю только после революции. Прадед мой по отцовской линии (а колье именно там появилось) был в этих краях писарем при каком-то колхозе. Звался Кузьмой Валерьяновичем.

— Так что же вы родственников среди графов ищите, если предок — писарь? — не поняла Вика.

Смолин хитро прищурился.

— Может, прадед свое графское происхождение скрыл, чтоб революционеры его не расстреляли. Писарь-то нужным человеком в деревне считался. Крестьяне большей частью безграмотные тогда были… Давайте посмотрим графскую родословную — в ней же несколько поколений значится.

Виктория зыркнула на сундук, на дне которого лежал свиток. После того как по бесценному документу потоптался Быстрицкий, она не решалась демонстрировать его всем желающим.

— Родословная обрывается как раз на дореволюционных годах, — сказала она генералу. — Установить по ней вашего родственника-писаря никак не получится. Если он скрывался от расстрела, то мог не только профессию, но и имя с фамилией сменить.

— Да уж, — вздохнул Смолин. — Зря мы, выходит, этот разговор затеяли.

— Ну почему же — зря, — возразила Вика. — Теперь я знаю, что вас интересует, и при дальнейшей работе с архивом буду обращать особое внимание на документы, которые могут свидетельствовать о вашем родстве с графами.

Девушка лукавила. Она была почти на сто процентов уверена, что генерал не имеет никакого отношения к графскому роду. Но вежливость есть вежливость…

Чета Смолиных собралась покидать архив, и Вика решила к ним присоединиться.

— Вы что же — не будете работать с документами? — забеспокоился генерал.

Похоже, он решил, что девушка прямо сейчас отыщет подтверждение его родства с благородным семейством. Виктория с трудом удержалась от ироничной усмешки.

— Мне не обязательно быть в архиве, чтобы работать с документами, — уклончиво ответила она.

На самом же деле настрой у Вики был совершенно нерабочий. Смолины так заморочили ей голову разговорами о драгоценностях, графах и фамилиях, что теперь требовалось срочно проветрить мозги. Наилучшим способом для этого была прогулка по розовому саду. Туда девушка и намеревалась отправиться. Но Смолиным она, разумеется, об этом не сказала — чтобы те не увязались следом. Когда они поднялись из подземелья и подошли к выходу из дома, генерал задорно подмигнул Вике.

— Помните, Семен Семенович как-то сказал, что мы в прошлом не графы и не бароны? А ведь все может быть, профессор. Все может быть.

Довольный, он взял под ручку супругу, и вдвоем они горделиво покинули дом Тормакина.

Вика осталась возле полуоткрытой двери — караулить, пока Смолины выйдут за калитку. «Скорее всего, графы и этот напыщенный мужлан — просто однофамильцы, — размышляла девушка, наблюдая за удаляющимся генералом. — И все-таки интересно: вдруг у него действительно бразильское колье?!» Вика усмехнулась. Как было бы здорово увидеть эту драгоценность во сне. Тогда вопрос решился бы сам собой. «Мечтать, конечно, не вредно, но по заказу мне сны не показывают, — вздохнула девушка. — Значит, надо исходить из реальных фактов». Она задумалась. «Империал — редкий камень. Даже если в бумагах архива о нем ничего не сказано, возможно, имеются другие источники информации. Колье графине подарил Лангсдорф. Может, что-то есть в его корабельных записях, о которых упоминал Эммануил Венедиктович?» Виктория нахмурилась. «Знать бы еще, где искать эти записи. В Интернете, как Быстрицкий? А где гарантия, что там выложена полная версия? Нет — нужен оригинал. Позвоню Толику».

— Привет, Викуль, — голос брата, как всегда, был бодр и весел.

— Толя, у меня к тебе просьба. Я понимаю, что это сложно, но…

— Не юли. Чего надо?

— Ты знаешь, кто такой Лангсдорф?

— Ясен пень, знаю. Известный мореплаватель. В кругосветку с Крузенштерном ходил, по Камчатке путешествовал, Бразилию исследовал.

Вика облегченно вздохнула. Теперь оформить просьбу будет куда проще.

— Лангсдорф вел в путешествиях корабельные записи. Ты не мог бы узнать, сохранились они где-нибудь?

— Они сохранились не где-нибудь, а в Ленинской библиотеке, — сходу среагировал Толик. — Точнее — в спецотделе ценных рукописей. Вход строго по пропускам.

Услышав это, Виктория скисла.

— А, ну ладно тогда.

— Чего ладно? Тебе записи Лангсдорфа нужны?

— Нужны, но ведь они в закрытом доступе…

— Разберемся, сестренка, — хмыкнул Толик и положил трубку.

Девушка выглянула за дверь. Смолины ушли, теперь можно спокойно пройтись по саду.

— Милочка, вы гулять идете? — раздался за спиной знакомый голос.

Вика обернулась. Сзади стоял коротышка с пышной шевелюрой, молитвенно прижимая к груди неизменную трость.

— Да, Эммануил Венедиктович, иду гулять, — вздохнула Виктория, понимая, что компании ей не избежать.

Старик широко улыбнулся.

— Как удачно мы встретились, дорогой профессор! Я как раз собирался рассказать вам кое-что интересное.

Не замечая Викиного недовольства (а может, делая вид, что не замечает), Быстрицкий быстро увлек девушку на улицу.

Розовый сад уже почти оправился после бури. В фонтанах опять журчала кристально-чистая вода, через ручеек были переброшены новые мостики из тростника, а кусты роз снова выстроились в эффектные орнаментальные узоры. Правда, у самого входа в особняк все еще копошился садовник Чжао Ли. Он старательно залеплял вязкой мазью трещину в стволе гигантской ели. Когда Вика с Быстрицким проходили мимо китайца, тот оторвался от работы и пристально посмотрел на девушку. Их взгляды встретились. Виктория вдруг почувствовала, что садовник знает о ее приступах оборотничества. Длилось это чувство всего мгновение: через секунду Чжао Ли снова вернулся к втиранию мази, а Вика мысленно посмеялась над своей буйной фантазией. Мало ли почему садовник посмотрел на нее? Кто знает, что творится в его китайской голове…

А вот с головой Эммануила Венедиктовича все было предельно ясно. Там засела одна-единственная мысль, которую старичку не терпелось выложить. Как только они отошли вглубь сада, Быстрицкий сделал страшные глаза и зашептал:

— Дорогой профессор — мы вчера не договорили о том, что кто-то подбрасывает в архив документы. Я собирался рассказать вам о своих подозрениях.

— Точно! — вспомнила Виктория. — И кто же это, по-вашему?

Коротышка в клетчатом костюме тревожно огляделся по сторонам.

— Это… это тот призрак, который сторожит сокровища.

— Какие сокровища?

— Графские. Помните, генерал Смолин говорил, что в особняке спрятан клад? А его жена уверяла, что всякий клад охраняется призраком. Так вот — это правда, призрак действительно существует. Он живет в нашем доме: сторожит драгоценности и заодно подбрасывает в архив документы.

Не сдержавшись, Вика расхохоталась.

— Эммануил Венедиктович, что за нелепые выдумки?!

Она вытерла выступившие от смеха слезы.

— Извините, мне работать надо.

И девушка поспешила обратно в дом.

Уже в холле ее настиг звонок мобильного.

— Але-е, — послышался в трубке голос брата. — Ты сидишь?

— Стою. Но готова к любым неожиданностям. Говори.

Толик выдержал торжественную паузу.

— Я раздобыл записи Лангсдорфа — они будут у тебя с минуты на минуту.

Вика почувствовала, что ей действительно надо сесть. А еще лучше — лечь.

— Погоди, как раздобыл?! Ты же сказал, что записи находятся в спецотделе Ленинки. Чтобы оттуда хоть малюсенький документ вынести, надо кучу разрешений получить. Да и потом — как записи могут быть здесь с минуты на минуту, если от Москвы несколько часов добираться?!!

— У меня есть связи, — загадочно ответил Толик и закончил разговор.

«Есть связи… На ракете он их, что ли, доставит?..» Пожав недоверчиво плечами, Виктория направилась к лестнице, ведущей в архив. Надо было, наконец, прочитать графский дневник и выяснить, есть ли там упоминание о порезанной ладони и оборотне. Путь неожиданно преградил дворецкий.

— Профессор Дружкина, вам просили передать.

Великан с бакенбардами протягивал увесистый полиэтиленовый пакет. У Вики перехватило дух. «Записи Лангсдорфа! Конечно — это они!!!» Взяв пакет, девушка с трудом удержалась, чтобы не распаковать его прямо в холле.

— Я ужинать сегодня не буду, — бросила она Милошу и заспешила на второй этаж.

Чтобы ей никто не мешал, Виктория заперла дверь комнаты. Затем она бережно вытащила из пакета несколько потрепанных тетрадей и разложила их на столе. «Невероятно! Как Толику удалось их достать?» Усевшись поудобнее в кресло, девушка погрузилась в записи позапрошлого века.

Была уже глубокая ночь, а Вика все читала и читала. Записки великого мореплавателя оказались настолько увлекательными, что оторваться от них не было никаких сил. В дневниках Лангсдорфа было все: переправы через опасные ущелья, путешествия по тропическому лесу, подробнейшее описание жизни индейских племен и многое-многое другое. Страницы, исписанные мелким почерком, были буквально пропитаны восторгом — Григорий Иванович не скрывал, что обожает Бразилию и ее обитателей. Даже в отчете для Конференции Академии наук, который девушка сейчас изучала, постоянно встречались слова «потрясающий», «захватывающий», «умопомрачительный». «На днях, — писал Лангсдорф, — я намерен отослать в Петербург замечательный по своей полноте словарь языка ботокудов — одного из малочисленных и весьма загадочных бразильских племен. Также в этой посылке разместится коллекция бабочек для моей дальнейшей работы. Она великолепна, как сможет убедиться высокое собрание. И, разумеется, я помню о своем обещании господину Короленко. Всенепременно отошлю в этот раз для минералогического отдела потрясающий в своей красоте образец розово-желтого топаза». Виктория дважды перечитала последнюю строчку отчета. Розово-желтый топаз. Империал! Ошибки быть не могло: камень, о котором упоминал Лангсдорф, был таким же, как и в колье Смолиных. А если так…

Отложив записи в сторону, девушка откинулась на спинку кресла. «Похоже, генерал и в самом деле владеет графским колье. Но значит ли это, что он — потомок знатного рода?» Вика зевнула. Лучше подумать об этом с утра, на светлую голову. А сейчас — спать.

Сон напоминал какой-то безумный калейдоскоп. События и лица сменялись в нем настолько быстро, что Виктория едва успевала осознавать происходящее. Вначале она увидела черного молосса, который выбежал из графского дома и направился в поля. Там как раз шла уборка. Крестьяне собирали оставшуюся после жатвы солому и делали из нее высоченные скирды. На поле было шумно. Мужчины, женщины, дети — все работали, от мала до велика. Лишь совсем крошечный годовалый ребеночек лежал в тени одной из скирд и крепко спал. Молосс укрылся за этой скирдой и стал ждать. Когда люди, увлеченные работой, отошли от малыша на приличное расстояние, пес выбежал из своего укрытия. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, молосс ухватил ребенка за шею и опрометью кинулся прочь.

Картинка дернулась и исчезла. На ее месте появилась следующая. Затаившись в придорожных кустах, черный пес внимательно следил за двумя крестьянками. С большими плетеными корзинами те шли прямиком к лесу. На руках у одной из женщин сидел годовалый мальчик. Мать то и дело с улыбкой смотрела на него.

— Что, Митрофанушка, хочешь орехов? — ласково спросила она малыша. — Сейчас наберем полную корзину.

Крестьянки свернули с дороги на узкую тропинку и скрылись в темноте леса. Моментально выскочив из кустов, молосс бросился следом за ними.

АААААА!!! — раздался из чащи безумный женский крик.

Эта картинка тоже исчезла, и возникла новая. В пруду, окруженном камышами, плескались деревенские ребятишки. Только одна девочка сидела на берегу, понурив голову.

— Дунька, айда к нам! — крикнул ей из воды вихрастый мальчишка, вздымая вокруг тучу брызг.

— Не могу, мамка заругает, — жалобно протянула девочка. — Мне строго-настрого приказали глаз с брата не спускать.

И она покосилась на лежащего рядом на траве годовалого малыша.

— Да что с ним станется, с брательником твоим? — опять крикнул вихрастый. — Думаешь, он куда-нибудь убежит, что ли?

Остальные ребята весело расхохотались.

— А и то, правда! — топнула ногой девочка, вставая с земли. — Ничего с братом не случится, если я немножечко купнусь.

Она скинула одежду и побежала к друзьям. Черная голова молосса высунулась из камышей. Пес глянул на резвящихся в пруду детей, а затем осторожно подполз на брюхе к ребенку. Малыш доверчиво потянул ручки к склонившейся над ним собачьей морде. Хрясть! — треснули детские шейные позвонки. Развернувшись, молосс бесшумно отполз со своей добычей обратно в камыши.

Пруд исчез — вместо него появилась старая заброшенная мельница на пригорке. У порога лежал черный молосс и, задрав голову, шумно втягивал ноздрями воздух. Пес явно к чему-то принюхивался. Вечерело… Последние солнечные лучи окрашивали собачью шерсть в багряный цвет, отчего молосс казался не черным, как обычно, а красно-коричневым. Вдалеке слышались испуганные крики людей:

— Волк, огромный черный волк!

— Волк унес сына старосты!

— Это опять был волк!

Молосс опустил окровавленную морду к земле и задремал. Рядом лежало растерзанное тело младенца.