Ловушка для банкира

ГЛАВА 3 Знакомства — приятные и не очень

На пороге Вика увидела низенького щуплого старичка. Пышная седая шевелюра делала его похожим на одуванчик, а губы, манерно сложенные бантиком, выдавали творческую натуру. Одет «манерный одуванчик» был в мешковатый клетчатый костюм и лаковые штиблеты. В руках держал изящную прогулочную трость.

— Здравствуйте-здравствуйте, — нараспев произнес старичок, бесцеремонно вваливаясь в комнату (дождаться приглашения хозяйки ему, по-видимому, даже не пришло в голову).

— Добрый день, — растерянно отозвалась девушка. — А вы, собственно, кто?

Коротышка в клетчатом костюме опереточно щелкнул каблуками.

— А я, собственно — Эммануил Венедиктович Быстрицкий. Артист свободного жанра. Рад познакомиться с вами, дорогой профессор.

Виктория автоматически пожала протянутую руку. Вообще-то она откровенно недолюбливала подобных типов. Мелькая в столичных тусовках, они гордо именуют себя «творческой богемой», хотя на деле являются самыми обычными паразитами. Верх их мечтаний — прилипнуть к какому-нибудь богатею и жить за его счет. Отвязаться от таких людишек крайне сложно. Они буквально навязывают свое общество и повсюду суют любопытный нос.

— Милая комнатка у вас, профессор, — сказал Быстрицкий, усаживаясь в кресло. — Раньше тут находилась спальня хозяйского сына. В ней он, кстати говоря, и умер.

У Вики вытянулось лицо.

— Подождите — как умер? Давно?!

— Давно, — кивнул старичок. — Двести лет назад. Виктория уставилась на него в полном недоумении.

— Как может быть двести лет сельсовету?!

Быстрицкий тоже изумленно воззрился на девушку.

— Вы, дорогой профессор, разве не в курсе, что этот сельсовет — вовсе не сельсовет?

«Вот! Я знала, что тут что-то нечисто», — с тоской подумала Вика. Но вслух прореагировала сдержаннее.

— Мне о доме известны лишь общие сведенья. Буду признательна, если посвятите в детали.

Старик радостно потер ладошки. Ему явно льстило, что он более осведомлен в вопросе, чем сама «дорогой профессор».

— Это здание построено в девятнадцатом веке, — начал Быстрицкий тоном музейного экскурсовода. — До революции тут располагалось родовое поместье графов Смолиных, одного из самых влиятельных семейств Российской империи. А здание сельсовета — не что иное, как бывший графский особняк.

Коротышка подался вперед и доверительно шепнул:

— В подвале и документы соответствующие нашлись.

Девушка навострила уши. «Банкир за городом дом прикупил — в его подвале архив и обнаружился», — вспомнила она слова Толика. Выходит, старичок толкует сейчас о тех бумагах, с которыми Вике предстоит работать.

— А как нашли документы? — поинтересовалась она у собеседника.

— Вы что же, дорогой профессор — и этого не знаете?!!

Виктория склонила голову набок, всем своим видом давая понять, что с интересом выслушает рассказ Быстрицкого. Тот мигом приступил к объяснениям.

— Когда Семен Семенович купил этот так называемый сельсовет, тут полная разруха царила. За работу принялись сразу несколько строительных бригад, — старичок с пышной шевелюрой засиял от гордости, будто это была его личная заслуга. — Ремонт здания, как и полагается, начали с подвала. Строители его вычистили и наткнулись на железный сундук, который…

Коротышка сделал театральную паузу и часто-часто застучал по полу прогулочной тростью, изображая барабанную дробь.

— Ну?! — нетерпеливо воскликнула Вика.

— …который оказался доверху набит старинными документами! Из них-то Семен Семенович и узнал о графах Смолиных. Об их поместье, образе жизни, о смерти хозяйского сына и о многом-многом другом. И загорелся идеей: восстановить на первом этаже обстановку девятнадцатого века — такую же, какая была при хозяевах-дворянах.

Старичок заговорщицки подмигнул Виктории.

— Я, кстати, тоже заглядывал в те бумаги, и неплохо в них ориентируюсь. С удовольствием помогу вам, дорогой профессор, разбирать старинные тексты.

Не найдя в глазах девушки поддержки, Быстрицкий торопливо вернулся к первоначальной теме разговора.

— Чтобы лучше знать историю особняка, Семен Семенович намерен заархивировать все документы. Я, дорогой профессор, был уверен, что он ввел вас в курс дела.

Вика досадливо нахмурилась.

— Мы с Тормакиным пока не общались. Впервые увидимся сегодня за ужином.

При упоминании ужина коротышка оживился.

— Как будете за столом, милочка, обязательно попробуйте ванильный пудинг. Я вам передать не могу, что это за прелесть такая! Сей божественный пудинг готовит кухарка — Ольга Михайловна. Изумительная повариха, доложу я вам. Она уж лет двадцать у Семена Семеновича служит, и он ею очень доволен, — Быстрицкий блаженно прищурился. — А как не быть довольным такой поварихой, скажите на милость? Что не завтрак — то шедевр, что не обед — то произведение искусства, что не ужин — то сплошной праздник души и тела! Но все-таки коронное блюдо у нее, вне сомнения, ванильный пудинг!

Старичок облизнулся, будто пудинг находился перед ним.

— Обожаю хорошо покушать, — признался он девушке. — Ольга Михайловна говорит, что я лучший восхвалитель ее стряпни!

В это легко верилось. Уж что-что, а язык у пройдохи в лакированных штиблетах был подвешен великолепно.

— До ужина могу посидеть с вами в комнате, — заявил Вике коротышка, вольготно разваливаясь в кресле. — Заодно о ванильном пудинге побеседуем.

Девушка смешалась. С одной стороны ей, конечно, было удобнее выйти к столу не одной, а в компании. Но с другой стороны — впервые появиться перед банкиром в такой компании Виктория категорически не хотела.

— Видите ли, Эммануил…

— Венедиктович, — подсказал коротышка.

— Да, Эммануил Венедиктович, — кивнула Вика. — Видите ли, я только что проснулась и хотела бы привести себя в порядок. Давайте продолжим наш интереснейший разговор о пудинге непосредственно за ужином.

Старичок торопливо поднялся с кресла.

— Конечно-конечно, дорогой профессор. Я ухожу.

Захлопнув за Быстрицким дверь, девушка устало вздохнула.

— Ну и пустобрех.

— Вы что-то сказали? — раздалось из-за двери.

Вика мигом отскочила вглубь комнаты.

— Нет, Эммануил Венедиктович — вам показалось!

— А, ну ладно… Тогда до встречи в столовой.

— Да-да, до встречи.

Направляясь в ванную, девушка подумала, что впредь нужно обязательно учитывать плохую звукоизоляцию своих апартаментов.

Она спустилась на первый этаж ровно в девять. После душа и смены одежды Виктория чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком. У лестницы ее уже поджидал дворецкий Милош.

— Добрый вечер, профессор Дружкина, — слегка поклонившись, поприветствовал он девушку. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Дворецкий держался с такой чопорностью, что Вика в самом деле ощутила себя в девятнадцатом веке. Нелепый наряд Милоша стал теперь вполне объясним: вероятно, хозяин дома требовал, чтобы слуга одевался согласно эпохе. Что ж, это даже забавно!

Миновав уже знакомый ей роскошный холл, девушка вслед за дворецким шагнула в столовую. Вернее — попыталась шагнуть… Дорогу преградил все тот же Милош, внезапно замерший на пороге. Вика с разгона влетела ему в спину.

— Что случилось? — забеспокоилась она.

Ответа не последовало. Дворецкий, как вкопанный, стоял в дверном проеме, не выказывая желания идти дальше. Сдвинуть двухметрового великана было нереально. Привстав на цыпочки, Виктория принялась из-за его плеча разглядывать столовую. Обзор открывался не ахти какой, но кое-что интересное заметить все-таки удалось. По роскоши столовая ничуть не уступала холлу. Огромный зал был уставлен невероятным количеством антиквариата: золоченные ампирные стулья тут соседствовали с резными этажерками эпохи рококо, а тяжелый буфет а-ля рюс — с барочными софами на гнутых ножках. Это старинное великолепие освещала многоярусная люстра с десятками электрических свечей. «А почему не восковых? — съехидничала про себя Вика. Похоже, господин Тормакин в отдельных случаях функциональность ставил выше исторической правдоподобности. Недалеко от двери девушка заметила край стола. Она прислушалась. В комнате ужинало несколько человек. Из-за загораживающего проход дворецкого Виктория не могла их видеть. Однако она отчетливо разобрала голоса, ведущие неторопливую застольную беседу. Когда повисла небольшая пауза, Милош, наконец, ожил.

— Профессор Дружкина Виктория Олеговна, — торжественно представил он девушку. — Председатель комитета по управлению архивами Москвы и московской области.

Вика мысленно отвесила брату увесистый подзатыльник: «Надо же такое выдумать! Спасибо, хоть не назначил меня директором Государственного архива Российской Федерации». Пока Виктория поминала родственничка незлым тихим словом, дворецкий отошел в сторону, и на девушку с любопытством уставились три пары глаз. Одного сидящего за столом — Быстрицкого — она уже знала. Еще тут находились пожилой бородатый священник с большим крестом на груди и мужчина лет сорока в строгом деловом костюме. Глянув на «делового», Виктория невольно вздрогнула. Его лицо, обезображенное судорогой, напоминало скособоченную маску. Мужчина усмехнулся. Он уже привык к подобной реакции у тех, кто видел его впервые. Осмотрев гостью с ног до головы, «деловой» кивнул, приглашая ее присоединиться к ужину.

— Здравствуйте, Виктория, — произнес мужчина, растягивая в улыбке перекошенные губы. — Я — Семен Семенович Тормакин, хозяин этого дома. А с остальными сами знакомьтесь.

— Мы с профессором уже знакомы! — воскликнул Быстрицкий.

Он шустро перескочил на другой конец стола, уступая девушке место рядом с банкиром, и глянул куда-то Вике за спину.

— Настенька, голубушка, узнай, пожалуйста, на кухне у Ольги Михайловны: будет ли сегодня на ужин ее замечательный ванильный пудинг?

Виктория обернулась. Сзади стояла миловидная шатенка в униформе прислуги. По-видимому, она выполняла роль официантки. Услышав просьбу Быстрицкого, девушка кивнула и скрылась за дверью в глубине зала.

— Ну что ж, дочь моя, — обратился к Вике священник. — Получается, вы не знакомы только со мной. Позвольте представиться: отец Даниил, настоятель местной церкви.

— В деревне есть церковь? — Викины глаза загорелись неподдельным интересом.

— А как же, — кивнул священник. — И церковь имеется, и приход — все, как положено.

— Да-да-да! Все, как положено, — живо подхватил Быстрицкий, размахивая вилкой с нанизанным на нее куском колбасы. — С тех пор как Семен Семенович появился в этих краях, тут все — как положено! Деревню не узнать. Расцвела, как майская роза!

Приживала отрабатывал свой хлеб (точнее, в данном случае — колбасу). Это понимали все, включая священника. Поэтому он выдержал паузу и заговорил лишь после того, как Быстрицкий угомонился.

— С приездом Семена Семеновича наши Красные петушки действительно преобразились, — сдержанно сказал отец Даниил, косясь на банкира. — Раньше, после развала колхоза, тут одни старики оставались. Молодежь вся в город подалась — на заработки. А теперь и здесь работы хватает. Хвала господу, люди стали возвращаться в деревню. Благодать небесная на нашу землю снизошла, иначе и не скажешь.

Тормакин оторвался от чинного орудования ножом и вилкой.

— Отче, прошу: не уподобляйтесь подхалиму Быстрицкому. С него-то, ладно, какой спрос? Шут — он и есть шут. Но от вас я, признаться, не ожидал такой откровенной лести.

— Так ведь правда это, Семен Семенович, — вздохнул священник. — Спасли вы и меня, и всю деревню нашу. Что ж я — на белое стану говорить, что оно черное?

В комнате появилась служанка Настя. Склонившись к Эммануилу Венедиктовичу, она прошептала ему что-то на ухо — по расстроенной физиономии старичка Виктория поняла, что ванильного пудинга сегодня не будет.

— Вы, дочь моя, зачем в наши края прибыли? — тем временем обратился к Вике священник. — Дело какое-то? Или так — отдохнуть-развеяться хотите?

Не успела девушка рта открыть, как в разговор снова встрял Быстрицкий.

— Дорогой профессор будет работать с архивом особняка — Семен Семенович за тем ее из Москвы и вызвал.

— Похвально, — улыбнулся отец Даниил. — История у этого дома примечательная, давно пора ею заняться. Вы, дочь моя, обращайтесь, если какие вопросы о Красных петушках возникнут. Чем смогу — помогу.

— Точно-точно, дорогой профессор! — бесцеремонно перебил священника Быстрицкий. — Отец Даниил потрясающие истории знает.

Он повернулся к священнику и требовательно застучал тростью по краю стола:

— Отче, а помните, вы обещали поведать нам о каком-то страшном проклятии?

— Проклятия подождут, — фыркнул Тормакин. — Сейчас куда важнее посвятить Викторию в предстоящую работу. Рассказать ей о сундуке в подвале, о графских бумагах.

— Дорогой профессор уже все знает! — довольно засиял Эммануил Венедиктович, не забывая при этом наворачивать вкусности на тарелке. — Я час назад зашел к ней в комнату познакомиться и заодно выложил все о подвале.

Банкир неодобрительно зыркнул на старичка.

— Кто тебя, спрашивается, просил язык распускать?

— Виноват, Семен Семенович — каюсь, — коротышка испуганно втянул в плечи лохматую голову. — Я только хотел услужить дорогому профессору. Чтоб она, так сказать, быстрее в курс дела вникла.

— Тебя не переспорить — вечно сухим из воды выйдешь, — отмахнулся Тормакин. — Что разболтать-то успел?

— Да совсем чуточку, — пискнул Быстрицкий. — Сказал, что сельсовет — это бывший особняк графов Смолиных. И в общих чертах обрисовал, как архив в сундуке нашли. В подробности не вдавался, честное слово!

— Понятно, — банкир переключил внимание на девушку. — Что ж, Виктория, раз вам уже известна история обнаружения архива, я расскажу о самых важных его документах.

Вика отодвинула в сторону тарелку и вся обратилась в слух (впрочем, как и остальные, сидящие за столом).

— Итак, — начал Тормакин, — среди бумаг, с которыми вам предстоит работать, есть поистине уникальные вещи. Это, прежде всего, фрагмент родословной графов Смолиных. Бесценный документ — будьте с ним предельно аккуратны.

Девушка с готовностью закивала головой.

— Еще, — продолжал Семен Семенович, — имеется настоящий графский дневник. В девятнадцатом веке, насколько знаю, у вельмож это было достаточно распространенное занятие. Вот один из Смолиных и развлекался. Почитайте как-нибудь на досуге его писанину — довольно любопытно.

Тормакин многозначительно приподнял одну бровь.

— Кстати, все документы, не смотря на двухсотлетний возраст, идеально сохранились. Когда попадете в подвал, сами в этом удостоверитесь.

Виктория удивленно воззрилась на собеседника.

— Архив все еще в подвале? Но почему вы не подняли его наверх?!

— А зачем? — парировал Семен Семенович. — В подземелье отличные условия для работы: тихо, чисто, никто возле дверей не шастает.

При последних словах Тормакин выразительно глянул на старичка в клетчатом костюме.

— Так вот, — вернулся он к прежней теме. — В ваши обязанности, Виктория, входит упорядочить бумаги графского архива. Однако там есть один непонятный экспонат, с которым работать не нужно. Отложите его в сторону при сортировке.

— Что же это за непонятный экспонат?

Слова банкира настолько заинтриговали Вику, что она готова была хоть сейчас бежать в подвал. Но Семен Семенович охладил ее пыл.

— Детальный разбор архива состоится завтра, когда спустимся в подземелье, — категорично заявил он.

Быстрицкий заискивающе посмотрел на банкира.

— Флакон, — прошептал он едва слышно. — Семен Семенович, вы забыли про флакон.

— Да, флакон, — согласился Тормакин. — Хочу вас предупредить, Виктория: в сундуке, рядом с бумагами, обнаружен некий матовый пузырек. Что внутри — неизвестно, открыть его нам не удалось. Может, конечно, в этой вещице и нет никакой опасности, но пока ее лучше не трогать. Как только вы приведете в порядок документы, сюда прибудет группа ученых и напрямую займется исследованием флакона.

— Ясно, — кивнула девушка. — Постараюсь подальше держаться от загадочного пузырька и побыстрее разобрать архив. А документов там много?

— Много. Но большинство из них не представляет никакой ценности. Это векселя, расписки, домовые книги. Из них можно лишь сделать вывод, что дворяне Смолины были замечательными хозяевами. Поместье содержалось в образцовом порядке.

— Ах, Семен Семенович, вам бы все скромничать, — подобострастно запел старичок-приживала. — Не знаю, как при графах, а при вас, благодетеле и заступнике нашем, хозяйство в Красных петушках стало просто шикарным. Дом и прислуга — на самом высочайшем уровне. А про сад и говорить нечего. Рай земной! Браво!

Эммануил Венедиктович перевел дух, намереваясь с новыми силами восхвалять «благодетеля и заступника», но тут, к его большому сожалению, в разговор вмешался отец Даниил.

— Сад! — воскликнул он, глядя на банкира. — Вот сколько хожу к вам, Семен Семенович, столько и спросить о нем хочу. Да все забываю…

— Что же вас, отче, так заинтересовало в моем саду? — удивился Тормакин.

— Красота, — откровенно признался священник. — Вернее, тот, кто эту красоту создает. Уж как часто я у вас в гостях бываю, а ни разу садовника не встречал. Откройте секрет, как такое возможно?

— Нет никакого секрета, — отмахнулся Тормакин. — Садовник, конечно же, имеется. Это Чжао Ли, китаец. Я привез его в Россию пару лет назад, и с тех пор он постоянно у меня работает. В садоводстве китайцы лучшие мастера. Такие чудеса творят с растениями — весь мир поражается.

— Садовник-китаец? — недоуменно переспросил отец Даниил. — Но почему я никогда его не видел?

Губы банкира дрогнули в едва заметной усмешке.

— На Востоке есть замечательная поговорка: «Хорошие слуги — невидимые слуги». И я с ней полностью согласен. Главное — работа, а не присутствие. Результаты труда садовника хорошо видны, но видеть самого садовника вовсе не обязательно.

— Позвольте, а когда же работает этот ваш Чжао Ли?!

— По ночам, когда все спят. И это, согласитесь, вполне разумно: ведь в ночной тишине он может полностью сосредоточиться на саде, ни на что больше не отвлекаясь.

Отец Даниил одобрительно хмыкнул.

— Какой все-таки мудрый народ эти китайцы. А не могли бы вы, дорогой Семен Семенович, одолжить мне своего садовника на денек-другой? Хочется посадить возле церкви несколько розовых кустов.

— О чем разговор, отче — конечно, я обеспечу вас и розами, и садовником. На следующей же неделе все организую.

Тормакин опять вернулся к разговору с Викторией.

— Знаете, профессор, — сказал он, пристально глядя на девушку, — я был весьма удивлен, когда узнал, что вы уже несколько лет готовите экспедицию в Карпаты.

Вика, в этот момент как раз пригубившая вино, чуть не поперхнулась. Это еще что за новости?! Неужели Толик настолько обнаглел, что сунулся к банкиру со своими авантюрами в первый же день ее приезда? Вот паршивец!

— Пусть вас не удивляет моя осведомленность, — усмехнулся Тормакин, по-своему истолковав замешательство девушки. — Утром позвонил ваш брат, Анатолий, и рассказал, что вы хотите найти в горах клад разбойника Довбуша.

— Ах, даже так? — Вика с трудом сдерживалась, чтоб не выругаться.

Догадка оказалась верной: братец не стал дожидаться, пока она закончит работу с архивом, а сразу начал действовать. Толик явно злоупотреблял ее терпением.

— Почему же, Виктория, откладываете поездку в Карпаты? — поинтересовался тем временем Тормакин.

— А разве мой брат, Анатолий, вам этого не сказал?

— Он упомянул, что вы — главный организатор похода. Значит, лучше всех владеете информацией. Поверьте, я спрашиваю об экспедиции не из праздного любопытства.

— Что же вас в ней так заинтересовало? — искренне удивилась Вика.

Банкир с прищуром смотрел на девушку.

— Вы не ответили на мой вопрос: почему откладывается поездка в Карпаты?

Тормакин принадлежал к тому роду людей, которые привыкли контролировать ситуацию. Вика растерялась. Толик, конечно, последняя сволочь, подставившая ее в угоду своим меркантильным интересам. Но не может же она открытым текстом сказать об этом Тормакину. Или может? Соблазн, во всяком случае, огромен! В последнюю секунду девушка пожалела брата.

— Да так, знаете ли, — неопределенно пожала она плечами. — Мешают всякие мелочи…

— Вот, — Семен Семенович поднял вверх указательный палец. — Именно об этих «мелочах» мне и хотелось бы с вами поговорить. Видите ли, Виктория, я глубоко убежден, что человек, не знающий прошлого, не имеет будущего. Поэтому решил внести свою лепту в изучение мировой истории. Недавно основанный мною фонд «Истоки» призван финансировать исследовательские работы в самых разных исторических областях. В том числе — и поисковые экспедиции. Ваша идея с разбойничьим кладом кажется мне оригинальной. Я подумаю, что можно сделать для ее скорейшего осуществления.

Девушка затаила дыхание. Как повести себя в данной ситуации? Раскрыть банкиру обман Толика и обломать на корню его авантюру? Или промолчать, давая мечте брата сбыться? Выбрав второй вариант, Вика мысленно послала родственнику пламенный привет: «Если дело выгорит, Толечка, одним ананасом ты не отделаешься».

— Более того, — продолжал банкир, неотрывно глядя на собеседницу, — после нашего сегодняшнего разговора я убедился, что вы — как раз тот человек, который мне нужен. Конечно, дело не в похвалах вашего брата. Это все пустое. У меня самого великолепное чутье на людей, и я привык ему доверять. С помощью этого чутья я заработал не один миллион. Короче говоря, предлагаю вам, Виктория, стать директором исторического фонда «Истоки». Как вы на это смотрите?

У Вики непроизвольно отвисла нижняя челюсть. Она начала лихорадочно подбирать слова для утвердительного ответа, но банкир опередил ее.

— Судя по выражению лица — вы согласны.

Девушка быстро кивнула.

— Вот и славно, — подытожил Семен Семенович, вставая из-за стола. — Завтра же отправлю нотариусу распоряжение о вашем назначении.

Тормакин повернулся к остальным.

— Приятного вечера.

И банкир покинул столовую. Ужин на этом завершился. Священник с Быстрицким поспешили выйти вслед за хозяином — Вике не оставалось ничего иного, как сделать то же самое.

— Фу-у-ух, — облегченно выдохнула она, закрыв дверь своей комнаты.

Наконец-то девушка могла расслабиться. Слишком долгий день, слишком сильные впечатления, слишком много новых знакомств… Скинув одежду, Виктория повалилась на кровать. Накопившаяся усталость вырубила ее не хуже боксера-нокаутера — через минуту «профессор Дружкина» уже спала и видела десятый сон.