Любовь Сутенера

Катюха обнаглела… (8 декабря)

На следующий день Кэт, поговорив с кем-то по телефону, поразила меня весьма наглой просьбой:

— Ты не мог бы сегодня уйти на несколько часов и оставить мне квартиру?

— Это еще зачем?

— Да понимаешь, есть у меня один друг… Он гей, но зато очень классный парень. Три языка знает, между прочим!

— Ну и что?

— Мы с ним иногда разыгрываем семейную пару и ездим к бисексуалам или любителям групповухи.

— Ага! Знает три языка, а работает только одним… Ну и как? Интересно получается? — заинтересовался я.

— Да нет, ничего особенного. Последний клиент попросил меня встать перед ним и кое-что себе раздвинуть. Пока мой друг делал ему минет, сам он лизал меня сам понимаешь где… Зато хорошо заплатил!

— Ну это понятно, извращения всегда стоят дороже… Но зачем тебе моя квартира?

— Мой друг только что звонил и сказал, что у него есть на примете один щедрый клиент, вот только принять его негде… — И Катюха выразительно уставилась на меня.

Я крякнул и почесал в затылке. Конечно, предоставлять свою квартиру в качестве «вертепа» мне совсем не хотелось, но, с другой стороны, если я этого не сделаю, то она начнет искать какие-то другие варианты, снова зависнет черт-те где и черт знает на сколько, а мы только вчера так чудно помирились…

— Ладно, будь что будет! — кивнул я и принялся собираться. — Только постарайся не напиваться.

— Что ты! — радостно вскричала она, целуя меня в щеку. — Мой друг вообще не пьет, а все эти извращенцы занимаются в фитнес-клубах и очень заботятся о своем здоровье.

— Ну, разумеется, хотят пережить всех нормальных и устроить на земле Содом и Гоморру!

Уже сидя в баре за кружкой пива, я вдруг подумал о том, насколько же все повторяется — несколько месяцев назад, когда мы еще жили с Викторией, она вот так же выставила меня из дома, чтобы сделать сына Куприянова мужчиной! Интересно, когда же позвонит его достойный падре?

Впрочем, мне не пришлось долго горевать в одиночестве, поскольку не прошло и десяти минут, как за мой столик подсел разбитной и симпатичный малый с бокалом пива в руке и початой бутылкой виски в сумке.

— Александр, — первым представился он, с шумом бросая на стол пачку сигар «Dupont». — Закуривай, не стесняйся.

— Спасибо. Давно не курил сигар.

— А как насчет виски?

— Почему бы и нет?

Его дружески-развязные манеры были мне настолько приятны, что я охотно выпил. Когда мы разговорились, то оказалось, что мой собеседник совсем еще недавно работал помощником у того самого олигарха, которому я недавно возил Кэт прямо в тюрьму!

— Ну и как он тебе? — осторожно поинтересовался я, ожидая услышать бурю восторженных похвал. Однако я недооценил собеседника, который оказался слишком умен.

— Проходимец высшей пробы! — коротко отвечал Александр. — Если хочешь, могу рассказать тебе одну историю, в которой я принимал самое непосредственное участие и которая именно сегодня стала достоянием суда… Между прочим, я только что оттуда — выступал в качестве свидетеля.

— Ну-ну, давай, я внимательно слушаю…

Его рассказ оказался настолько интересен, что я решил сделать из него вставную новеллу, озаглавив ее:

«Все началось с того, что четыре общества с ограниченной ответственностью, принадлежавшие концерну господина олигарха и созданных для перепродажи нефтепродуктов, получаемых с его же нефтяных предприятий, подверглись «наезду» налоговой полиции. Проблема состояла в том, что все они были зарегистрированы в так называемой зоне льготного налогообложения, находившейся в крошечном городке, затерянном в глубине Свердловской области. Поскольку никакой деятельности на территории данной области они не вели, а все их руководство сидело в Москве, налоговики не без основания предположили здесь не слишком сложную финансовую аферу, проводимую с целью уклонения от уплаты налогов. Кроме того, поскольку налоги выплачивались векселями самого концерна, постольку всегда имелась возможность заявить о «переплате» и потребовать возврата излишков из государственного бюджета, причем уже «живыми» деньгами.

Ввиду сложившихся обстоятельств Александр получил ответственное задание — перерегистрировать все четыре общества, слив их воедино, в другой «льготноналогооблагаемой» дыре, на этот раз представлявшей собой поселок городского типа, расположенный где-то в Бурятии. Добирался он до этого поселка долго и сложно, используя всевозможные средства передвижения, за исключением, разве что, собачьих упряжек.

Когда Александр, наконец, выбрался из вертолета, приземлившегося на окраине поселка, то его уже ждал представитель концерна — отставной капитан уголовного розыска по фамилии Веретенников. Это был высокий и худощавый человек лет сорока с типично ментовской стрижкой и неулыбчивым лицом. Первым делом он поселил Александра в заранее снятой квартире (гостиница в поселке была, но с насекомыми), после чего повел в местный ресторан обедать.

За обедом они, естественно, изрядно выпили, перешли на «ты», и лишь после этого капитан решительно приступил к делу:

«Проблем с регистрацией новой фирмы не будет — об этом я уже договорился, поэтому осталось только одно: найти для нее генерального директора».

«Ты имеешь в виду зиц-председателя?» — уточнил понятливый Александр.

«Совершенно верно. Есть у меня один человечек на примете — в свое время привлекался к уголовной ответственности за развращение несовершеннолетних, но был освобожден после медицинского освидетельствования. Диагноз — олигофрения в стадии дебильности».

«Ты это серьезно?»

«А что тут такого? Ты сможешь найти хоть одного нормального человека, который бы согласился на подобную должность? Да еще в такой глуши!»

«И все равно, по-моему, это слишком круто! — покачал головой ошеломленный Александр. — Если он действительно олигофрен, то это же видно невооруженным глазом. Ты не думаешь, что нас просто откажутся регистрировать?»

«Ну, во-первых, мы его таскать с собой не будем, — рассудительно заметил капитан, — поскольку для регистрации достаточно одного паспорта. Во-вторых, если возникнут какие-то сложности, то их можно запросто решить старым дедовским способом, которым всегда решались подобные дела в нашей матушке-России. Кстати, предлагаю тост… Давай-ка, брат, выпьем за Родину-мать, ведь Россия у нас одна!»

«Расчувствовался, сволочь! — дружески чокаясь с капитаном, подумал про себя Александр. — Вот мент поганый! Могу себе представить, как он действовал, пока работал в органах! Небось почки отбивал подозреваемым…»

«Кстати, — спросил он чуть погодя, — а кем хоть работает этот дебил? Или он получает пенсию по инвалидности?»

«Нет, почему пенсию… Дворник он».

«А чем мы будем с ним расплачиваться? Ящик водки ему купим?»

«Нет, — покачал головой Веретенников, смачно закусывая маринованным грибком из местных лесов, — водку ему давать опасно — от нее он просто звереет. Еще грохнет кого-нибудь спьяну, и тогда все наши усилия пойдут насмарку».

«Тогда что — деньги?»

«И это опасно — все равно пропьет. Лучше найдем ему какую-нибудь еще нестарую дворничиху, заплатим лично ей — и пусть пару недель развлекает нашего интеллектуального друга. Он тут как раз недавно поссорился со своей пассией, так знаешь, что она мне потом рассказывала?»

«Что?»

«Когда она спросила по телефону, «хочет ли он ее видеть», наш олигофрен ответил ей так: «Конечно, хочу, вот только пока не решил, для чего — то ли в рот тебе дать, то ли в морду!»

«Да, юморок у него еще тот».

«Ну, ладно, давай по последней — и спать, — предложил капитан, — завтра у нас ответственный день, и начнем мы его с визита к будущему гендиректору, он же «зиц-председатель»…»

На следующий день, когда они шли через поселок, направляясь к дворнику-олигофрену, капитан Веретенников указал Александру на большие серебристые трубы нефтяного коллектора, на которых алой масляной краской было выведено только одно, зато огромное слово «ОГНЕОПАСНО».

«В разные годы на них красовались разные надписи, — пояснил он. — Сначала было: «Нефть — Родине!», после девяносто первого года: «Нефть — России!». А когда компания перешла в собственность нашего босса, местные деятели призадумались. Не писать же было «Нефть — олигарху!» — вот и придумали только одно слово — «огнеопасно».

«Простенько, но со вкусом, — усмехнулся Александр, — тем более что это чистая правда».

Жилище будущего гендиректора представляло собой не менее жуткое зрелище, чем его обитатель, — грязь, вонь и невероятный беспорядок. Если дворник не мылся и не стирал одежду месяцами, то убирался он, по всей видимости, еще реже! Больше всего Александра поразил тот факт, что стол в этой убогой комнатенке вообще отсутствовал и его заменяла обычная лопата для уборки снега, помещенная между двумя стульями.

«Ну что, Василий свет Иванович, — бодро начал капитан, обращаясь к дворнику, — я пришел, как мы и договаривались…»

«Это, блин, значит, чего?» — заюлил своими косыми глазами олигофрен.

«Давай свой паспорт, и будем тебя оформлять на достойную твоего умственного потенциала работу. Посмотрим, может, благодаря этому даже ты человеком станешь… Кстати, как только все получится, я лично пришлю тебе бабу, чтобы она тут прибралась, да и тебя самого отмыла, накормила и в постель уложила. Понимаешь, о чем я говорю?»

«Конечно!» — обрадованно вскричал Василий Иванович, судорожно роясь в какой-то груде мусора, отдаленно напоминавшей одежду. За неимением платяного шкафа она была свалена прямо в углу комнаты.

Наконец ему удалось найти замызганную темно-красную книжицу, которую он почтительно вручил Веретенникову.

«Вот и молодец! — похвалил тот, брезгливо ее перелистнув. — Ну, жди нас в ближайшее время в гости с бабой и подарками… Пойдем, Сашок», — и он первым направился к выходу».

— Шел я за ним и испытывал крайне неприятное чувство, которое принято называть «засосало под ложечкой», — закончил свой рассказ мой собутыльник, — поскольку лишь в тот момент до конца осознал, в какой кошмарной авантюре участвую! И ведь чувствовал же, что все рано или поздно откроется!

— А твой бывший шеф — он что, этого не понимал?

— Конечно, понимал, но ведь он же амбициозен до чертиков! Никогда не скажет «мы», но только «я», «мое», «мои».

— А как он вообще? Ну, про недостатки я уже достаточно знаю, а что насчет достоинств?

— Из достоинств можно отметить три: во-первых, это проворство. Мой шеф начал свою бурную деятельность одним из первых, а «кто рано встает, тому бог подает». Во-вторых, он обладает некими зачатками порядочности — то есть никогда не кидает своих, благодаря чему, кстати, и обзавелся надежной командой. В-третьих, его подлинный талант — это виртуозное владение номенклатурным канцеляритом. То есть любую бумагу, будь то отчет о комсомольской работе или бизнес-план, он составит лучше всех. Ну и, наконец, ему элементарно везет, и поэтому он всегда ухитряется оставаться безнаказанным.

— Только ли из-за везения? — проницательно усомнился я.

— Нет, конечно. Его прежняя безнаказанность была одним из основных способов взаимовыгодного сотрудничества с властью. Власть закрывала глаза на его маленькие шалости, он прилежно делится с ней своими доходами, а наивный журнал «Форбс» причислял его к лику одного из самых богатых людей планеты!

«Зато теперь этот самый человек вынужден трахать шлюх прямо на столе в комнате для свиданий!» — подумал я, вспомнив про Катюху и беря в руки мобильник. Пора звонить — уж хватит ей ублажать извращенцев.

Когда с виски было покончено, мы дружески простились и даже обменялись телефонами, вот только звонить потом никто друг другу почему-то не стал. Впрочем, — и здесь я забегаю немного вперед, — судьба не только свела нас снова, но даже сделала сотрудниками одного пикантного заведения, но об этом я расскажу в свое время.

Поскольку ни один из телефонов не отвечал — ни мобильный, ни домашний, — я обеспокоился и поторопился вернуться домой. Катюха все-таки не сдержала свое слово — на столе стояла пустая бутылка текилы и лежали триста долларов. А моя непутевая возлюбленная, отключив все телефоны, мирно дрыхла на диване перед негромко работающим телевизором!