Любовь Сутенера

Столичная карьера провинциальной путаны (16 октября)

Начало нашей совместной жизни ознаменовалось весьма забавным эпизодом. Сначала Катюхе позвонили на мобильник из той самой фирмы срочной доставки продуктов питания, где она какое-то время подвизалась в качестве главного специалиста по раскрутке клиентов. По ее словам, глава фирмы попросил выйти на работу в последний раз, поскольку:

— …Без меня им не фартит — ни заказов, ни денег. Сидят скучают.

Возразить на это было нечего — и она уехала работать в ночную смену, а часов в восемь утра вернулась обратно — пьяная, хоть выжми.

— Ну и откуда же ты явилась, такая красивая? — иронично поинтересовался я, дав ей время проспаться до полудня.

— Ох, погоди расспрашивать, — завздыхала Кэт, присев на постели, — сначала дай покурить.

Я протянул ей пачку легкого «Мальборо».

— Ой, нет, я такие не хочу. Будь другом, принеси моих, ментоловых.

— А где они у тебя?

— В кармане куртки.

Я вышел в коридор и аккуратно проверил карманы ее красивой белоснежной курточки с воротником из искусственного меха «под горностая». Помимо сигарет и нескольких смятых купюр мелкого достоинства, там находились довольно симпатичные самозаводящиеся швейцарские часы на черном кожаном ремешке, которые с одинаковым успехом можно было назвать и мужскими, и женскими. Поскольку Катюха на моей памяти никогда часов не носила, я вернулся в спальню и показал их ей:

— А это откуда?

— А ты где это взял?

— В твоей куртке!

— Что? — И взлохмаченная Катюха как подброшенная вскочила на постели. — Ты чего врешь?

— Да говорю же тебе, дуреха, лежали у тебя в кармане, — добродушно улыбаясь, сообщил я. — Давай вспоминай, где вчера была и чем занималась.

Она взяла из моих рук прикуренную сигарету, жадно затянулась и со стоном вытянулась на чудовищно смятой от ее беспокойного сна постели.

— О господи, помоги! Сначала мы поехали на Таганку, где нас ждал внук Берии…

— Кто? — изумился я.

— Внук Берии, — невозмутимо повторила Катюха. — А чего ты удивляешься, он сам так представился. Очень пожилой и вежливый дядечка.

— А как зовут — Серго?

— Ты-то откуда знаешь? — в свою очередь удивилась она, хлопая глазами, словно сова Минерва.

— Интервью с ним читал. Ладно, валяй дальше.

— А дальше поступил большой заказ с Тверской. Там еще гуляла такая большая компания…

— В которой ты, естественно, зависла?

— Ну! А что было делать, если они меня не отпускали, да еще все время повторяли разные заказы и щедро платили. Я, правда, вырвалась от них на часок, чтобы съездить в мексиканский ресторан — выпить текилы и съесть этот самый блинчик с мясом, не помню, как называется…

— Бурритос он называется. Однако, мать, откуда у тебя такие великосветские закидоны! А что было потом, когда ты вернулась в эту компанию?

— Мы много пили и танцевали… А, вспомнила, — вдруг встрепенулась она, роняя пепел прямо на одеяло, после чего встрепенулся уже я, мгновенно стряхнув его на пол и сердито погрозив ей пальцем. — Ну, извини, извини, промахнулась… Зато я вспомнила, что встретила там знакомого кренделя, который в свое время кинул одного моего сожителя на целых пятьдесят тысяч баксов.

— Какого еще сожителя?

— Серегу из Владивостока. Я тебе про него как-то в машине рассказывала…

— И что? Этот крендель решил купить твое молчание своими швейцарскими часами? Да они стоят от силы несколько сот баксов, поэтому мог бы и раскошелиться.

— Но ему незачем меня подкупать, поскольку мы с Серегой уже давно разбежались. И я просто понятия не имею, зачем он мне их подсунул! — возмутилась Катюха.

— А что хоть за история с этим самым кидаловым? — неожиданно заинтересовался я.

Она охотно принялась рассказывать, но поскольку все время делала сбивавшие меня с толку отступления, я окончательно озверел, запутавшись в ее многочисленных Борьках, Серегах, Валерках и т. д. Честно говоря, рассказчица из нее и так-то была неважная, да еще с похмелья. И это при том, что именно Катюхе фантастически везло на самые невероятные истории и удивительные знакомства — один только вышеупомянутый внук Берии чего стоит.

— Вот что, мать, — перебил я, утомившись ее бестолковостью, — давай-ка ты с самого начала и все по порядку. В конце концов, надо же мне знать, с кем я отныне буду делить свое ложе! То, что ты в восемнадцать лет вышла замуж за обрусевшего немца и родила от него своего Федора, я уже знаю. Поэтому начни с того момента, каким образом ты покинула свой провинциальный городок и перебралась в Питер.

Моя предыдущая сожительница Виктория почему-то мне никогда о себе ничего не рассказывала, ограничиваясь самыми общими и скупыми сведениями типа: «Замужем не была, детей нет». Однажды я даже заподозрил ее в том, что у нее за плечами имеется криминальное прошлое — но даже этот факт Вика не стала опровергать, отделавшись равнодушным пожатием плеч.

Поэтому подробный рассказ о карьере юной провинциальной спортсменки, ухитрившейся пожить в обеих столицах и перетрахаться со множеством знаменитостей, показался мне настолько достойным внимания, что я тут же, по горячим следам, записал его и слегка «олитературил», чтобы впоследствии включить в свои будущие «Записки сутенера-2» в качестве вставной новеллы, которую надумал озаглавить:

Итак, едва выйдя из декретного отпуска, Катюха обнаружила, что муж ей изменяет. Тогда она собрала свои вещи, забрала ребенка и вернулась домой к матери, а чтобы избавиться от стресса (тогда она еще была способна ревновать!), договорилась со своим прежним тренером и вновь приступила к тренировкам. Напомню, что в свое время она даже выступала за юношескую сборную Союза по плаванию.

Именно на местных соревнованиях по плаванию ее и заметил некий Валентин Михеев — уроженец того же самого городка, к тому времени ставший крутым питерским авторитетом. Кстати, на этих соревнованиях данный господин присутствовал в качестве почетного гостя, поскольку когда-то сам был спортсменом, а теперь пожертвовал крупную сумму денег на реконструкцию главного бассейна города.

Вальяжно развалившись в ложе для почетных гостей в компании своей охраны и лебезящего перед ним директора бассейна, господин Михеев попивал дорогой коньячок, закусывал икоркой и рассматривал юных пловчих. Вскоре в поле его зрения попала весело улыбающаяся Катюха.

— А это еще что за рыбка? — обратился заинтересованный Михеев к директору бассейна.

— О, это одна из лучших спортсменок нашего города, — подобострастно ответил тот. — Катя Матрасова. Смотрите, Валентин Иванович, как она заразительно улыбается.

— Да уж вижу… Одна стерва в Питере мне тоже вот так же заразительно улыбнулась, а потом три месяца лечился!

— Что вы, что вы, Валентин Иванович, Катя совершенно не из таких. Хотите познакомиться?

— Хочу, — лениво процедил господин Михеев, после чего директор тут же сбежал с трибуны и направился к вылезавшей из воды Катюхе.

— С тобой желает познакомиться один очень уважаемый человек, — взволнованно сообщил этот новоявленный сводник, — поэтому быстренько накинь халат и пойдем в ложу. Видишь, он тебя уже ждет.

Рассказывая этот эпизод, Катюха заявила, что ее крайне возмутила подобная бесцеремонность, поэтому она послала директора куда подальше, показала язык наблюдавшему за ней Михееву и гордо удалилась в раздевалку.

Продолжение не замедлило последовать. На следующее утро, когда она завтракала, в дверь позвонили. Мать пошла открывать и весьма удивилась, увидев перед собой здоровенного бугая с огромным букетом алых роз. Сидя на кухне, Катюха хорошо слышала весь их разговор.

— Вы к кому, молодой человек?

— Это… как его… к Кате.

— А от кого?

— От шефа.

— От кого?

— Мой шеф ей цветы прислал!

Тут Катюха не выдержала и с криком: «Мам, ничего у него не бери!» — выскочила в коридор.

— Ты это… — замялся телохранитель, неуклюже протягивая букет, — тебе шеф просил передать…

— Пошел вон, урод! — заорала она и решительно захлопнула перед ним дверь.

Позднее, когда мать пошла в магазин, то обнаружила этот злополучный букет лежащим на коврике перед дверью. По требованию дочери она взяла его и отнесла на помойку.

Но назавтра ситуация с цветами повторилась, только теперь их оказалось намного больше. Когда Катюха вышла из дома, чтобы поехать в бассейн, то с изумлением обнаружила перед своим подъездом целую клумбу из дорогих букетов.

Из стоящей на другой стороне улицы иномарки, в которой сидело три человека, ей призывно посигналили, но она сделала вид, что ничего не замечает, и побежала к автобусной остановке. Но уйти от судьбы ей так и не удалось!

В тот же день после окончания тренировки к ней подошел ее старый тренер, которому она полностью доверяла, и сообщил, что ее срочно вызывает директор бассейна. Она накинула халат и поднялась в кабинет, однако никакого директора там не оказалось, зато в его кресле по-хозяйски развалился пресловутый господин Михеев.

— Здорово, подруга! — приветствовал он Катюху, самодовольно попыхивая сигарой.

— Что вам нужно? — нахмурилась она.

— Ты че такая стремная? Говори, чего хочешь, и прекрати убегать. Я завтра возвращаюсь в Питер, так что мне некогда за тобой гоняться.

— А никто и не заставляет! — выпалила Катюха и пулей вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.

Удивленный Михеев порывисто вскочил с кресла и бросился за ней. После недолгой погони по служебным коридорам оба вновь оказались в бассейне, поскольку раздевалка находилась по другую сторону от директорского кабинета. Видя за собой преследователя, Катюха решила не обегать бассейн по кромке, а скинула халат, бросилась в воду и поплыла на другую сторону.

В следующую сцену мне лично трудно поверить, но, поскольку она клялась и божилась, что именно так все и было, я решил записать этот эпизод с ее слов, хотя, повторяю, особого доверия он у меня не вызывает.

Короче говоря, разгоряченный погоней Михеев немедленно последовал ее примеру и тоже бросился в воду — причем прямо в одежде. Но где ему было угнаться за юной пловчихой, тем более что сам он в свое время занимался тяжелой атлетикой!

Катюха быстро переплыла на другую сторону, вылезла на бортик бассейна и с усмешкой оглянулась на тяжело плывущего преследователя. Михеев, натужно пыхтя, еле добрался до бровки и, ухватясь за нее, умоляющим тоном попросил:

— Ну, погоди ты! Пожалуйста!

— Что еще? — с притворным недовольством спросила Катюха, которую явно позабавил жалкий вид авторитета, перед которым лебезило все местное начальство.

— Хочешь… уфф!.. Хочешь, стану твоей золотой рыбкой и выполню тридцать три желания? — отфыркиваясь, предложил Михеев.

— А хочу! — задорно смеясь, ответила она.

— Чего хочешь-то?

Катюха ненадолго призадумалась — в сущности, что ее ждало в родном городе? Постоянные преследования мужа, умолявшего вернуться, нудная работа в парикмахерской или детским тренером по плаванию за нищенскую зарплату, неясные и невеселые перспективы? А действительно, чего ради она убегает от столь солидного человека?

— Хочу поступить в институт Лесгафта, получить иномарку и мир посмотреть! — разом выпалила она.

— О’кей, считай, что договорились… Щас, только хвостом вильну, и все тебе будет, — неуклюже усмехнулся Михеев, после чего тяжело взбрыкнул ногами и шлепнул руками, взметнув кучу хлорированных брызг.

Вот так она и оказалась в Санкт-Петербурге, став сожительницей местного авторитета. Валентин полностью выполнил все свои обещания — устроил ее за взятку в институт физической культуры имени Лесгафта, пару раз отправил вместе с сыном отдыхать на Кипр и в Таиланд и позволил пользоваться одной из собственных иномарок. Мало того, он повел себя как будущий муж — например, на полном серьезе предлагал усыновить малолетнего Федора! По горделиво-интимному признанию самой Катюхи, Валентин ее так любил, что даже занимался с ней оральным сексом, хотя подобные ласки со стороны мужчины считаются недостойными настоящего авторитета.

Произошла стремительная метаморфоза из куколки в бабочку, в результате которой юная провинциальная пловчиха стала холеной светской дамой. Катюха и раньше не отличалась чрезмерной застенчивостью или нерешительностью, чего вполне можно было ожидать от провинциалки, впервые попавшей в большой город, и тем не менее подобное превращение произошло на удивление естественно и быстро.

Она спокойно и уверенно принялась обживать завоеванную территорию: научилась водить машину, пользоваться мобильным телефоном и кредитными карточками; стала регулярно посещать фитнес-клубы, дорогие бутики и великосветские мероприятия. Однажды на каком-то фуршете ей даже удалось познакомиться со своей первой в жизни знаменитостью — самой Галиной Вишневской.

Кроме того, она всерьез занялась рисованием, танцами и пением. Причем в последнем деле благодаря хорошему от природы голосу Катюха достигла таких успехов, что один из знакомых продюсеров даже предлагал господину Михееву сделать из нее профессиональную певицу. Однако тот наотрез отказался — причем не из жадности, а из ревности, побоявшись ее потерять, если она вдруг станет знаменитой.

Теперь Катюха приезжала сдавать экзамены в свой институт не иначе как в сопровождении водителя-охранника, а о том, чтобы получить «неуд», естественно, не могло быть и речи. Более того, чтобы отпраздновать день ее рождения, Валентин хотел было снять всю Дворцовую площадь, но не сумел договориться с чиновниками из мэрии «по деньгам».

Зато он подарил ей роскошное золотое кольцо с бриллиантом, присовокупив к этому акростих собственного сочинения. Кольцо пришлось продать, когда настали трудные времена, а вот акростих, напечатанный на изрядно потрепанной открытке с видом Александрийского столпа, она мне с гордостью продемонстрировала.

Пожалуй, стоит привести здесь этот «авторитетный» шедевр, поскольку далеко не каждый «крутой» вообще знает, что такое акростих! Итак:

И ведь не так плохо получилось, не правда ли? Интересно только, как долго он его сочинял, подыскивая рифму к слову «бляди»…

Благополучная жизнь в Питере продолжалась несколько лет, причем благодаря постоянному общению с местными криминальными кругами Катюха приобрела немало полезных знакомств, как среди питерских, так и среди московских гангстеров, что здорово пригодилось ей в дальнейшем, зато основательно испортило жаргон и манеры. По ее собственному выражению, которое я, честно признать, не очень-то понимаю, она изрядно «наблатыкалась».

Все это благополучие закончилось в один день, вскоре после того как Катюха получила вожделенный диплом по специальности тренер по плаванию. В сущности, диплом был откровенно липовым, поскольку все ее образование, как и прежде, сводилось лишь к поверхностному изучению нескончаемой череды пенисов! Недаром же она говорила мне буквально следующее: «В те времена я была еще настолько порядочной, что отдавалась бесплатно».

В то утро они всем семейством — Федору к тому времени уже исполнилось шесть лет — направлялись в ближайшую церковь на воскресную службу Валентин увидел впереди кого-то из знакомых и, приказав Катюхе догонять, быстро пошел ему навстречу. Именно это обстоятельство и спасло ее с сыном!

Не успел возлюбленный отойти от них на пять метров, как Катюха заметила, что из проезжавшей мимо иномарки высовывается дуло автомата. Схватив сына в охапку, она бросилась под ближайшую парковую скамейку, и в тот же момент прозвучала отчетливая автоматная очередь. Когда насмерть перепуганная Катюха выбралась из своего укрытия и подбежала к Валентину, тот был уже прочно и глубоко мертв. И ведь хотел же он оформить с ней отношения, и, как я уже упоминал, даже усыновить Федора — да, видно, не судьба!

После похорон ближайшая родня Михеева предложила Катюхе забрать из их общей квартиры все свои вещи и драгоценности, присовокупила к этому десять тысяч долларов и настоятельно посоветовала убраться подальше от Питера. Так она оказалась в Москве, сняв квартиру в весьма престижном районе. На имеющиеся средства ей вполне бы удалось безбедно прожить не один год, однако врожденная бесшабашность, привычка к «красивой жизни» плюс столичные соблазны привели к тому, что она стала тратиться напропалую. Например, устроила сына в дорогую спецшколу с преподаванием на двух иностранных языках (где, кстати, этот бездельник долго не протянул, и пришлось переводить его в школу попроще).

Короче говоря, не прошло и двух лет, как пришлось отказаться от квартиры и переехать в гостиницу не самого высокого пошиба. Местные путаны поначалу приняли ее за конкурентку и чуть было не побили. Однако потом, выслушав за рюмкой водки трогательную историю ее непутевой судьбы, предложили вступить в их дружные ряды.

Разумеется, она согласилась, поскольку заниматься какой-либо иной работой элементарно ленилась. Да и что тут лукавить — делать минеты гораздо легче, чем перетаскивать бачки с мусором, стоять за прилавком или вытачивать на станке какие-нибудь детали. И при этом имеешь возможность хорошо одеваться, ходить по дорогим барам и знакомиться с интересными людьми.

Именно благодаря своей работе в гостинице Катюха познакомилась с тем самым бизнесменом — «Серегой из Владивостока», — который предложил ей жить вместе. И они целых семь лет изображали из себя благополучную супружескую пару.

При мне Катюха неоднократно вспоминала об этих годах как о втором из самых благополучных периодов своей жизни, когда ей не надо было ни о чем заботиться, кроме воспитания сына, поскольку ее гражданский муж дарил ей все, что душа пожелает, — начиная от иномарки и шубы и кончая поездкой в теплые страны. Впрочем, и о воспитании сына она нисколько не заботилась, поскольку была просто не в состоянии кого-либо воспитывать, ибо постоянно подавала самые дурные примеры. То напивалась в стельку и разбивала подаренную машину, то изменяла Сереге с первым попавшимся разгильдяем, а то и уговаривала своего сожителя заняться групповым сексом с приехавшими по вызову девушкой или юношей!

Короче, выражаясь высоким стилем, ее беспокойная душа явно тяготилась сытым мещанским благополучием, а потому ей постоянно хотелось чего-то большего, постоянно тянуло на поиски все новых и новых приключений.

И эти приключения начались вскоре после того, как ее Серега внезапно разорился и, спасаясь от кредиторов, вынужден был срочно бежать из Москвы. Катюхе вновь пришлось распродавать накопившееся имущество, начиная от шуб и кончая бриллиантами, однако от привычки посещать хорошие рестораны и бары она решительно не могла отказаться. Да и где бы еще она смогла найти нового сожителя?

Порой поиски настолько затягивались, что ей поневоле приходилось в буквальном смысле слова выходить на панель — но даже здесь чертовски везло! Как-то после Нового года идет она по Тверской, вся такая несчастная, голодная и холодная — и денег нет ни копейки. И вдруг ее снимают два дешевых фраера: «Ах, девушка, поедемте к нам, у нас имеется что поесть и выпить, да и просто согреетесь». А Катюхе деваться некуда — вот и согласилась. Приехали, тяпнули водочки, закусили, а потом фраерам, естественно, захотелось секса. А она, что не менее естественно, говорит — денежки вперед! Ребята порылись по карманам, один даже матушкину копилку разбил, насыпали ей груду мелочи и говорят: «Извини, подруга, но больше ни хрена нет!»

И что же сделала Катюха? Дала обоим по одному разу и снова вернулась на Тверскую. Но теперь уже глазки заблестели, походка приосанилась, настроение боевое… Короче, попался ей навстречу итальянец, с которым она сразу же договорилась на сто баксов, так что к вечеру снова была веселой и довольной. И ведь все почему? Не поехала бы она к этим фраерам, не обрела бы куража — и не подцепила бы богатого итальянца!

Вскоре ей крупно повезло — и последующие полтора года она прожила с молодым банкиром, о котором могла вспомнить только то, что у него был «тик» и постоянно дергалась бровь. Зато, после того как он ей надоел, Катюха сумела вернуться в «родную стихию» — иначе говоря, вновь сошлась с авторитетом, только на этот раз уже московским. То был некий Василий, мужик лет под шестьдесят — бывший балтийский матрос, а ныне обладатель огромной московской квартиры и роскошного многоэтажного дома в ближнем Подмосковье.

Этот деятель ревновал Катюху со страшной силой, вырывая у нее телефонную трубку и рыча на ее абонентов: «Слышь ты, клоун гребаный, забудь этот номер». Их бурный роман продолжался около двух лет, причем порой, пропьянствовав пару недель подряд, они ссорились до такой степени, что он выгонял ее из дому без копейки денег и ей в очередной раз приходилось становиться «девочкой по вызову».

Однако Катюха не была бы самой собой, если бы однажды не ушла от Василия к его молодому напарнику, который перед ним откровенно «шестерил». Их отношения очень напоминали один известный сюжет:

«Я ему сердце вырву!» — грозно зарычал тигр Шерхан.

«А я — все остальное, — тут же подхватил шакал Табаки, после чего виновато оглянулся на своего хозяина, — разумеется, после того как ты вырвешь у него сердце».

Между прочим, поскольку отец у этого «шакала» был профессиональным историком, то дал своему сыну древнегреческое имя Фемистокл. Столь сложного имени Катюха запомнить не могла, почему и называла его просто Феней.

Любовь к истории проявлялась у этого Фени весьма своеобразно — надравшись вместе с Катюхой водяры, он начинал ее просвещать, зачитывая целые статьи из доставшейся от отца исторической энциклопедии. Благодаря этому она знала массу отрывочных сведений из антично-средневековой истории, правда, носивших несколько односторонний, сексуально-криминальный оттенок.

Например, ей было известно, что император Нерон женился на своем вольноотпущеннике Пифагоре, причем сам выступал в роли невесты; братья Борджия жили со своей сестрой Лукрецией, а византийская императрица Феодора славилась таким безудержным развратом, что однажды, явившись на пир, устроенный десятью знатными молодцами, отличавшимися огромной физической силой и распущенностью, в течение целой ночи отдавалась всем сотрапезникам. А уже под утро, когда они, изнеможенные, вынуждены были отказаться от этого занятия, отправилась к их слугам, которых было не менее тридцати человек, но даже после этого ушла неудовлетворенной, жалуясь на то, что природа предусмотрела всего три отверстия, а потому так трудно придумать новый способ сношения!

Итак, Катюха изменила Валере с этим самым Феней, и, вполне естественно, подобной измены авторитет ей не простил, жестоко набив морды обоим. Однако связь с любителем истории оказалась довольно непрочной — по своей натуре, и несмотря на сорок с лишним лет, тот продолжал оставаться «мальчиком из хорошей семьи», а потому слишком сильно зависел от своей матушки. Так или иначе, но для Катюхи в который уже раз настали тяжелые времена.

А поскольку несчастья не приходят поодиночке, то на нее свалилась новая напасть — хозяйка скоропостижно выселила ее из той московской квартиры, которую она снимала на протяжении трех последних лет, и они с сыном фактически оказались на улице. Разумеется, о возвращении в родной провинциальный городок, где у них имелась хорошая трехкомнатная квартира, ни мать, ни сын даже не помышляли — только Москва, и никак иначе! (Здесь мне, как урожденному москвичу, невольно хочется воскликнуть: о, эти милые провинциальные прилипалы, и что бы мы только без вас делали!)

— Вот и пришлось снова вспомнить любимое занятие, чтобы заработать хотя бы на комнату, — без малейшей горечи и горести заключила свой рассказ Катюха.

Стоит заметить, в этом самом занятии ей феноменально везло на клиентов, начиная от премьер-министра и кончая солистом самой знаменитой поп-группы. А уж сколько среди них было бизнесменов, ученых, писателей, военных, бандитов и т. д. — просто не перечесть! Катюха активно нравилась очень и очень многим, а потому вполне могла бы снова разбогатеть или успешно выйти замуж, если бы не ее абсолютная бесшабашность и дьявольская разгульность, в результате которых она с неимоверной легкостью теряла деньги, вещи, записные книжки, мобильники…

— Ну и как тебе понравилась история моей жизни? — неожиданно поинтересовалась она.

— Посмотрим, что у тебя получится из жизни с собственным сутенером, — уклончиво отвечал я.