Любовь Сутенера

«Девочка, хочешь сниматься в кино?» (17 ноября)

В прошлых «Записках» я много рассказывал о своем институтском приятеле Серафиме, основавшем солидную астрологическую фирму. Последний раз я разговаривал с ним после того, как этот сукин кот, воспользовавшись своим давним знакомством с премьер-министром Куприяновым (в молодости вместе занимались комсомольскими делами), ухитрился занять мое место в его администрации. И это при том, что сам же активно отговаривал меня от государственной службы, живописуя преимущества положения «вольного стрелка»!

Впрочем — и здесь у меня имеется определенный повод для злорадства, — продержаться в данной должности ему удалось ненамного дольше, чем мне, после чего он полностью повторил мою судьбу — то есть был элементарно уволен и вернулся к своим прежним занятиям.

Не так давно, странствуя по Интернету, я случайно наткнулся на сайт его астрологической фирмы «Зодиак». Судя по роскошному золотисто-черному оформлению этого самого сайта, Серафима просто распирало тщеславие и самодовольство! Аналогичный вывод можно было сделать и после прочтения его огромного, явно заказного интервью «Комсомольской правде». Чего он там только не плел о своих «астральных» способностях, каких только чудес не обещал! Судя по всему, в отличие от меня дела у этого толстого негодяя явно шли в гору, что совсем не удивительно, поскольку в начале XXI века мракобесие в нашей стране оказалось в большом почете, а новых церквей строится больше, чем создается научных лабораторий.

Тем удивительнее было услышать его голос в телефонной трубке — Серафим так неуверенно и даже смущенно поздоровался, словно ожидал, что я в любой момент пошлю его куда подальше. Однако при моих нынешних делах, да еще пребывая в состоянии депрессии средней тяжести, не стоило пренебрегать старыми связями, поэтому я вступил с ним в разговор и даже согласился встретиться.

Этим же вечером я заехал к нему домой, где меня уже ждала огромная бутылка канадского виски «Black velvet». Поначалу мы оба чувствовали себя несколько скованно — он понимал свою вину, а я никак не мог избавиться от элементарной неприязни, — поэтому говорили обо всяких пустяках, но после нескольких бокалов постепенно расслабились.

— Однако ты становишься знаменит, — закуривая, иронично заметил я. — Сайт себе роскошный соорудил, интервью в газете проплачиваешь. Как там тебя корреспондент величает — «Самый талантливый астролог нашего времени со времен великого Нострадамуса»! Неужели ты действительно ощущаешь в себе этот талант?

— Понимаю твою иронию, старик, — живо откликнулся Серафим, — однако все это такая ерунда… В наше время самое главное — это не талант, а умение себя подать или, как это сейчас модно говорить, пропиарить.

— А что, разве без специального пиара никак нельзя прославиться? Разве при нынешнем развитии средств коммуникации, когда любое мало-мальски значимое событие моментально становится достоянием всего мира, можно сохранить в неизвестности настоящий талант?

— Конечно, можно! — уверенно заявил Серафим и даже похлопал себя по толстой груди.

— Почему?

— Да хотя бы потому, что настоящий талант стремится к настоящей славе.

— То есть?

— То есть к тому, чтобы надоедать напоминаниями о себе даже потомкам. А стремление к сиюминутной известности — это удел тех, кого интересует не столько тот или иной вид творчества, сколько он сам, любимый.

— Нет, старик, теперь уже я с тобой не согласен! На мой взгляд, любой творец стремится к известности еще при жизни, ну а дальше — это уж как фишка ляжет… Многие великие художники эпатировали своих современников, зато потом становились классиками.

— Это все правильно, но я говорю о другом. Эпатаж любой ценой — удел тех несносных глупцов, которые, по выражению герцога де Ларошфуко, не совсем лишены ума или, добавлю от себя, таланта. А настоящий гений — это настолько поразительное явление, что оно уже само по себе является эпатажем. Давай, кстати, за гениев!

Мы снова чокнулись и выпили.

— Стремление к известности играет с человечеством очень злую шутку, — продолжал Серафим, — поскольку максимально оглупляет публику. Нет, совершенно естественно, что ведущий популярной телепередачи является человеком несравненно более известным, чем какой-нибудь великий ученый современности — тот же Виталий Лазаревич Гинзбург, например. Ужасно другое — когда тот же ведущий предпочитает брать интервью и беседовать о смысле жизни не с этим ученым, а с другим телеведущим, или вертлявым мальчонкой, известным по рекламе прохладительных напитков, или жеманной актрисой, прославившейся громким разводом.

— Здесь я полностью согласен. Мне и самому делается стыдно за человечество, когда его кумирами становятся люди, лучше всех попадающие битой по мячу, а не те, кто изобрел новое лекарство. Причем то лекарство, что спасет жизнь этим же самым болванам, которые будут снова и снова восхищаться теми, кто удачнее других попадает битой по мячу!

— Ха! — И Серафим встал на ноги, что свидетельствовало о его искренней взволнованности или заинтересованности. — Да в этом нет ничего странного, поскольку для заурядных людей интересен только тот, кто ярче их по любому другому признаку, кроме ума! Ибо, как писал второй из моих любимых французов — Монтень, — мы готовы признать за другими превосходство в отваге, телесной силе, ловкости, красоте, но превосходство в уме мы никому не уступим! Впрочем, уважение к отваге или красоте — это еще ничего… Больше всего меня умиляет нынешнее почтение к уголовным авторитетам! Как ты смотришь на то, чтобы позабавиться небольшим экспериментом?

— Валяй, забавляйся, — снисходительно разрешил я, решив про себя перечитать и Ларошфуко и Монтеня. Кстати, Серафим в свое время окончил французскую спецшколу, поэтому читал этих классиков в оригинале.

— В таком случае будь любезен сказать: под какой кличкой широкой публике известен красноярский предприниматель Вилор Струганов?

— Паша Цветомузыка.

— А Сергей Михайлов?

— Михась.

— А Вячеслав Иваньков?

— Япончик.

— Вот видишь! — довольно засмеялся Серафим. Средства массовой информации более чем основательно просветили нас всех на этот счет. А если я спрошу тебя о наиболее выдающихся российских ученых, деятелях культуры, изобретателях — короче, всех тех, кто создает славу нашей стране именно своим умом, а не другими частями тела, многих ли ты сумеешь назвать?

Я неуверенно пожал плечами и призадумался. Кроме Галины Вишневской, никого вспомнить не удалось — да и то только потому, что Катюха недавно хвасталась своим знакомством с великой певицей.

— Помнится, у Чехова был рассказ на подобную тему, — продолжал Серафим, — там один выдающийся инженер жаловался своему собеседнику на то, что смог добиться определенной известности отнюдь не благодаря построенным им мостам или соборам, а благодаря тому, что стал любовником какой-то заштатной певички.

— Ну, здесь Антон Павлович явно не прав! — решительно возразил я. — Известность пусть даже самого заурядного лицедея — той же певички — не может не быть круче известности самого гениального кабинетного ученого. Да и на что ему иная известность, чем среди ученой и понимающей суть его трудов публики?

— С этим можно было бы согласиться, однако если взять известность писателей — то есть людей, с одной стороны, работающих в кабинетах, с другой — на публику и ради славы, — то вот здесь-то и возникает проблема! Одни писатели постоянно тусуются на телеэкранах, давая интервью от лица русской литературы и сетуя на ее плачевное состояние. А в это же самое время другие, талантливые, но малоизвестные, стиснув зубы двигают эту самую литературу дальше!

— При этом и те, и другие завидуют тиражам Моники Левински! — ехидно заметил я.

— Что поделаешь! — громко захохотал Серафим. — Кстати, по поводу сей достойной девицы… Знаешь, какой анекдот из жизни нашего общего друга Куприянова я узнал, когда еще работал под его чутким руководством?

— Что он отбил ее у самого Клинтона?

— О нет, все было гораздо проще. Одна симпатичная молодая особа — дочь известного политика и, поочередно, любовница нескольких преуспевающих бизнесменов, — решила приобрести значимый социальный статус, чтобы не прослыть содержанкой…

— Кажется, я догадываюсь, о ком ты говоришь. Порой мне даже не хочется покупать газету или включать телевизор, чтобы не наткнуться на ее очередное интервью.

— Не знаю, а мне она нравится… Но ты слушай дальше. Сначала эта особа попробовала себя в качестве телеведущей совершенно дурацкого «реалити-шоу», потом ей это надоело, и она, следуя веяниям моды, решила сделаться писательницей.

А чтобы заранее гарантировать своему будущему творению надлежащую «раскрутку», предприимчивая красотка вздумала написать главного героя с натуры — иначе говоря, заручиться согласием одного из самых известных политиков России стать основным персонажем ее книги. Ее выбор пал на господина Куприянова не случайно, поскольку он показался ей самым привлекательным именно как мужчина. У всех остальных политиков, по ее изысканному мнению, были какие-то явные недостатки — «выпученные глаза», «вечная небритость», «хамские манеры», «рожа кретина» и т. д. Сам Михаил Максимович поначалу был далеко не в восторге, однако, увидев эту чертовски холеную и весьма сексуальную особу в собственном кабинете, немедленно «растаял».

Воспользовавшись моментом, ушлая красотка немедленно его соблазнила — сначала на столе, а потом и в обширном кожаном кресле, после чего, вдохновленная этим захватывающим приключением, немедленно села за сочинение романа. При этом у нее хватило самомнения и глупости послать Куприянову по электронной почте отрывки из рукописи, в которых она во всех деталях живописала их романтичное совокупление на столе, не забыв упомянуть и об очень немаловажной детали — левое яичко господина политика располагалось несколько выше правого, то есть, пользуясь медицинским языком, было «недоопущено». Испуганный перспективами грядущего скандала «а-ля Клинтон и Моника Левински», бедный Максимыч немедленно потребовал у нее «избегать абсолютно ненужных подробностей», а если ей потребуется максимальная достоверность, то живописать член его ближайшего помощника. Этим помощником мог оказаться и я, но, к сожалению, эта девица так и не заинтересовалась анатомическими особенностями моих гениталий.

— Странно! — пьяно удивился я.

— Почему? Может, я ей не понравился как мужчина…

— Да я не о том! Странно, почему мне Катюха никаких таких подробностей не рассказывала, а то я бы первым принялся его шантажировать! Но, вообще говоря, скабрезные скандалы всегда будут пользоваться повышенным вниманием публики. И тут даже самые серьезные достижения в любой области науки и техники им не конкуренты. Мне иногда кажется, что если бы тот знаменитый эротико-политический скандал совпал по времени с обнаружением во Вселенной следов внеземной цивилизации, так даже в этом случае еще неизвестно, чему бы уделялось больше внимания. Однако что же это мы с тобой злопыхательствуем? Ну, вот скажи по совести: неужели тебе самому было бы неинтересно узнать — почему ковбой Билл так упорно предпочитал оральный секс обычному?

— А действительно, почему?

— То-то и оно! Снисходительнее надо быть к человеческим слабостям и недостаткам!

— Но глупость — это не слабость, а самый губительный порок на свете!

После такого афоризма, прозвучавшего как тост, нельзя было не выпить.

— Ладно, хватит философствовать, — покончив с этим неизменным обрядом, заявил Серафим. — Я так понял, что тебе понравился мой сайт. А хочешь, сделаем такой же красивый, но для твоей фирмы?

— Ну, для всей фирмы, пожалуй, что не надо, — задумчиво отвечал я, вспоминая давние интернет-проекты моей незабвенной напарницы Виктории, а также совсем недавний «наезд» неизвестных похитителей, — но вот для одной какой-нибудь девчонки почему бы и не попробовать?

— В таком случае, когда вернешься домой, пришли мне по электронной почте фотографии тех, кого сам посчитаешь наиболее достойными.

— А чего тянуть-то? — усмехнулся я и полез в карман за дискетой. — Случайно получилось так, что у меня с собой полный комплект фотографий всей моей фирмы. Прямо сейчас можем выбрать. (Честно говоря, я взял эту дискету на тот случай, если после выпивки нам позарез захочется девочек!)

— Прекрасно! — обрадовался Серафим и, вскочив с места, бросился к своему компьютеру.

После недолгих, но непристойных споров выбор пал на мою любимую Катюху!

— Чудесная, фотогеничная девушка, — объяснил свой выбор «господин астролог», — и если, как ты говоришь, обладает врожденным умением нравиться, то скоро ее сайт будет заполнен восторженными отзывами клиентов. А этот фактор, поверь моему опыту, очень немаловажен.

— Ну, а что дальше-то?

— А дальше ты сажаешь ее на квартиру, где она-будет принимать клиентов, ставишь в дверях какого-нибудь «качка», способного осуществлять фэйс-контроль, и непрерывно стрижешь бабки. Да такая женщина смело может запрашивать не меньше двухсот баксов в час!

— Думаешь? — удивился я. — Ну, твоими бы устами… Запрашивать-то она, конечно, может, но получать?

— И не сомневайся! — заверил Серафим. — Кстати, для быстрейшей раскрутки хорошо бы еще поместить на этом сайте небольшой порноролик с ее участием. Хочешь, приводи ее ко мне, и мы все сделаем с помощью моей веб-камеры. Сам же и снимешься — хотя бы со спины.

— Ну, брат, ты меня озадачил! — только и сказал я, искренне обрадовавшись состоявшемуся примирению с Серафимом. Хорошо, что я не стал проявлять излишнюю злопамятность, а то какого бы интересного варианта лишился!

Продолжая рассматривать «сайты с девочками», мы постепенно увлеклись.

— Как же я все-таки благодарен новым временам, когда уже нет необходимости гоняться за девушками по улицам, пугая их фразами типа: «А вы знаете, что многократные оргазмы меня совсем не утомляют?» — или знакомиться по газетным объявлениям, — заявил Серафим.

— Н-да, согласен… Подобные формы досуга остались глубоко в прошлом, когда денег почти не было, зато свободного времени — хоть отбавляй… Любопытно, что любая новейшая технология на более высоком уровне воспроизводит вечные пороки человечества, способствуя все более утонченным и изощренным формам убийства, порока или обмана… Нет, но ты только посмотри, какие интересные малышки! Как тебе эта блондиночка?

— А что мы на них любуемся? Давай прямо сейчас съездим — я угощаю! — предложил мой друг астролог.

Я уже был изрядно пьян, поэтому не раздумывая согласился. Мы еще немного поспорили, кого именно выбрать, после чего Серафим взял мобильник и позвонил по номеру, указанному под фотографиями заинтересовавших нас путан. Спустя всего час мы уже оказались в районе Триумфальной площади, где принялись искать нужный нам дом. В крови вовсю бушевало разгульное настроение, а в пакете, что был у меня в руках, глухо позвякивали две бутылки хорошего французского вина. Только навеселе, да еще накануне эротического свидания, не возникает никаких сомнений в том, что жизнь удалась!

Поднявшись на последний этаж, мы позвонили в дверь, и перед нами тут же предстала стройная худощавая блондинка в туфлях на высоком каблуке и коротком голубом пеньюаре.

— Проходите, — невозмутимо кивнула она, отступая в глубь коридора.

— Простите, но это действительно вы? — изумился я.

— Конечно! А что вас смущает?

— Да нет, собственно, ничего…

Хорошее воспитание не позволило сказать всю правду, которая заключалась в том, что, хотя девушка была достаточно симпатичной, «живьем» она выглядела значительно более потрепанной, чем на своих шикарных фотографиях в Интернете, которые ей делал настоящий профессионал. Вторая подруга — брюнетка, появившаяся из другой комнаты, — оказалась ничуть не лучше, да еще имела короткую стрижку, хотя на тех же интернет-фотографиях была с длинными волосами. Я весьма привередлив в подобных мелочах, да и вообще, терпеть не могу стриженых девушек, поэтому оказался изрядно разочарован. Впрочем, отступать было поздно, так что пришлось довольствоваться тем, что есть. В конце концов, не на мои денежки гуляем!

Первым делом девицы, естественно, попросили расплатиться, что Серафим и сделал. Затем отзвонили своему диспетчеру, сообщив, что «клиенты прибыли, и все в порядке». Лишь после этого первая настороженность прошла и на столе появились бокалы и штопор.

Вчетвером мы быстро распили первую бутылку. Говорить было не о чем, поэтому все разговоры сводились к тостам. Правда, один забавный момент все же стоит отметить. Несмотря на первое разочарование, я решил выбрать блондинку и попытался завести с ней хоть какой-то разговор.

— У вас есть любимый фильм, прелестное дитя? — иронически обратился я к девушке, указывая на стопку видеокассет.

— Конечно, есть, — невозмутимо кивнуло порочное «дитя».

— И какой же?

— «Техасская резня бензопилой».

Я был так изумлен подобным ответом, что «от греха подальше» решил воспользоваться услугами брюнетки. В итоге Серафим с блондинкой остались в большой комнате, а я с ее подругой направились в маленькую. Девушка оказалась весьма ухоженной и приятно благоухала дорогими косметическими средствами. Затем мы вернулись в большую комнату — и оказалось, что Серафим «отстрелялся» еще раньше меня.

Поскольку первое знакомство прошло успешно, в процессе распития второй бутылки завязалась светская беседа.

— А где вы работаете, господа? — первой поинтересовалась брюнетка.

— Я — бизнесмен, а мой друг трудится на Куприянова, — подмигивая Серафиму, ответил я.

— На Куприянова? — разом заинтересовались обе путаны. — Это тот самый, чья племянница снималась для порножурнала?

— Чего? — в свою очередь изумились мы, не знакомые с подобными фактами из биографии нашего общего знакомого. — А вы, девчонки, ничего не путаете?

Вместо ответа брюнетка включила компьютер, вошла в Интернет и быстро нашла нужный файл.

— Вот, смотрите сами!

На фотографии была изображена порочная блондинка с ярко накрашенными губами, наполовину одетая в униформу медсестры — то есть на ней были белые гетры, колпак с красным крестом и суперкороткий халатик. Наклонившись задом в сторону зрителя, она двумя наманикюренными пальчиками изящно раздвигала свои прелести для наилучшего обозрения. Набранный под фотографией текст гласил следующее:

«Эта двадцатилетняя чаровница появилась в столичной тусовке несколько месяцев назад и сразу приобрела славу «элитной певицы». Выступает она на закрытых частных мероприятиях, чаще всего по заказу крупных бизнесменов на их загородных виллах. Но самое интересное состоит в том, что она, как утверждают, является племянницей бывшего премьер-министра России Михаила Максимовича Куприянова».

— Ну, так это еще неясно, — разочарованно протянул я. — Мало ли, какие слухи вздумалось распускать этой девице для собственного пиара! Хотя в принципе я не вижу тут ничего удивительного или зазорного. Ну захотелось девушке сняться в откровенном виде — и что?

— Действительно, — поддержал меня раздухарившийся Серафим. — Тем более что Максимыч мог ничего об этом не знать. Ну, ладно, не пора ли нам продолжить?

На этот раз мы поменялись парами — теперь уже он отправился в маленькую комнату с брюнеткой, в то время как я остался с блондинкой. Как ни странно, но подобной сменой партнерш оба остались недовольны.

— Эта тощая крыса лежала подо мной с таким красноречивым видом, — жаловался потом ваш покорный слуга, когда мы уже покинули гостеприимных путан и вышли на улицу, — что я понимал ее без слов: «Скорей бы ты кончил, сволочь!»

— Да я так долго не мог кончить, — вторил мне Серафим, — что подумал — лучше бы мы твоих девушек выписали, тем более что эти интернетовские бляди ничуть не лучше, зато стоят намного дороже!

— А чему ты удивляешься? Им же надо квартиру в центре оплачивать!

— Это все понятно, однако у этих потасканных дешевок слишком много гонору. Я тут даже подумал, что беда веселых, но недалеких женщин состоит в том, что они не понимают одной простой вещи: со временем степень их потасканности повышается, а уровень запросов при этом не снижается!

— Это я и без тебя давно понял, на примере своей Катюхи… Короче, прежде чем к ним ехать, надо было не только фотографии посмотреть, но и отзывы предыдущих клиентов почитать!

После этого мы расстались, договорившись в ближайшее время заняться созданием собственного сайта.

Вернулся я домой поздно, когда Катюха, лежа в постели, дремала перед включенным телевизором. Кстати, без телевизора она вообще не могла ничего делать — ни есть, ни спать, ни даже трахаться.

— А что, девочка, хочешь сниматься в кино? — слегка похлопав ее по щекам, чтобы заставить открыть полусонные глаза, весело спросил я.

— Какое еще кино, — недовольно пробормотала она, — отстань от меня, я сплю…

Но меня так распирала новая затея, что я заставил ее выслушать предложение Серафима.

— …И еще он сказал, что тебе стоит сняться в пятиминутном порноролике. Как ты на это смотришь?

— Так я уже снималась, — томно зевая, заявила Катюха. — И даже не в пятиминутном, а в часовом. Если хочешь, можешь посмотреть.

— Чего посмотреть? — не сразу понял я.

— Там, в шкафу, на верхней полке, есть видеокассета в голубой обложке.

— И что?

— Что, что! — рассердилась она. — В свое время мы с моим другом и еще одной парой снимались в бассейне — вот что. Бери эту кассету и отстань от меня.

Я порылся в шкафу, нашел кассету и, преисполненный какого-то странного и чертовски неприятного ожидания, направился в гостиную, где у меня находился второй телевизор со встроенным видеомагнитофоном.

Плеснув себе — можно даже сказать «для бодрости духа» — немного виски, я закурил, вставил кассету и присел на диван. Да, как я и думал, зрелище оказалось не для слабонервных!

На краю бассейна находился мускулистый черноволосый парень и две женщины — жгучая брюнетка и Катюха. Все трое уже были практически обнажены и упоенно предавались ласкам. На экране происходила какая-то беспорядочная сумятица рук, тел и губ — и все это под медленную страстную музыку. Пока парень целовал брюнетку, жадно втягивая в свой рот ее покорный язык и ощупывая груди, Катюха уже завладела его гигантским членом, полностью втянув в рот.

Потом положение переменилось — теперь уже парень целовался с Катюхой, просунув при этом свободную руку между раздвинутых бедер брюнетки, которая покрывала быстрыми, легкими поцелуями его грудь и живот.

Все трое тяжело дышали и старались максимально сблизить разгоряченные тела. Наконец наступил решающий момент, и парень занялся обеими своими дамами одновременно. Они опустились на четвереньки, упираясь локтями в кафельный пол и высоко подняв ягодицы, а парень встал позади них. Сначала он вошел в брюнетку, и она тут же застонала, словно почувствовав его упругую мужскую силу. Одной рукой он придерживал ее за талию, а пальцами другой руки возбуждал Катюху, одновременно с этим производя могучие колебательные движения.

Затем он сделал резкое движение, и положение переменилось. То, что в этом бассейне вытворяла моя Катюха, она никогда со мной не делала. Как же она стонала и извивалась, когда ее партнер поочередно входил в нее то спереди, то сзади. А с каким сладострастным упоением облизывала его гигантский член, как смачно дрочила его перед собой, забрызгивая свое улыбающееся лицо бурными потоками спермы!

Наблюдая за этим действом, я буквально скрипел зубами, испытывая самую адскую ревность! Меня всегда очень возбуждала порнография — порой даже больше, чем натура, — однако видеть своими глазами то, чем занималась твоя женщина до тебя, оказалось поистине дьявольским испытанием. Наконец, когда мне окончательно стало невмоготу, я выключил телевизор и, заранее раздевшись догола, решительно направился в спальню.

Катюха уже спала, но я силой растолкал ее, после чего, невзирая на жалобные просьбы: «Я спать хочу», «Давай лучше завтра», «Ну отстань от меня, ну, пожалуйста», — долго и жестоко насиловал, как это пишется в милицейских протоколах: «в обычной и извращенной форме».

— Да что это с тобой такое? — окончательно проснувшись, удивилась она, когда я, наконец, успокоился — сначала основательно забрызгав собственной спермой, а потом вытерев ее мокрой губкой. — И почему так грубо?

Я промолчал, поскольку в тот момент и сам не мог ей этого объяснить. Пожалуй, именно в этот день коварная змея ревности заползла и надолго поселилась в моем сердце…