Любовь Сутенера

Разговор в стиле Достоевского (14 декабря)

Оказывается, на некоторых женщин беременность действует весьма странным образом. Иначе чем можно объяснить звонок от Марины, которая, по моим подсчетам, должна уже быть на четвертом месяце? Собственно говоря, удивительным был даже не сам звонок — возможно, девушка просто заскучала или токсикоз замучил, — сколько тональность самого разговора.

— Привет, это я.

— Марина?

— Это хорошо, что ты еще узнаешь меня по голосу.

— Конечно, узнаю, однако зачем ты звонишь?

— А ты что, мне не рад?

Я зарычал и сонно потянулся.

— Почему не отвечаешь?

— Вообще-то рад, — довольно сухо заявил я, — хотя в данный момент меня больше бы обрадовало, если бы этот разговор мне снился.

— А ты знаешь, — сразу оживилась Марина, — ведь я звоню тебе именно потому, что ты сам мне сегодня приснился.

— Рад слышать.

— Сомневаюсь. У тебя все в порядке?

— А разве может быть иначе? — спросил я с тем самоуверенным ехидством, которое ее всегда очень бесило.

— А как у тебя в личном плане?

— Активно занимаюсь пополнением своего донжуанского списка за счет девушек легкого поведения.

— И не жалеешь?

— Жалею… Очень жалею… Что не могу заниматься этим еще более активно!

— Фу, какая мерзость! — возмутилась Марина. — К чему ты мне об этом говоришь?

— А к тому, чтобы ты знала — из-за наших с тобой проблем я не застрелюсь!

— Ладно, — усмехнулась она, — тогда, если это все же случится, о тебе скажут’ — застрелился по ошибке.

Я промолчал, но Марина молчать не могла. Более того, она вдруг заговорила столь ласковым тоном, что живо напомнила мне Вику и поставила в полнейший тупик! Честно говоря, я просто не находил слов, решив про себя, грешным делом, что она опять поссорилась и решила развестись с мужем. Интересно, смог бы я сейчас бросить Катюху и жениться на Марине в ее нынешнем состоянии, чтобы потом воспитывать чужого ребенка? При всех своих пороках и недостатках, Катюха сделала самое главное — практически полностью избавила меня от воспоминаний о моей несчастной любви к Марине (их просто вытеснила постоянная ревность!), да, кажется, и от самой любви тоже…

Однако, когда я осторожно поинтересовался, как обстоят у нее дела с мужем, Марина совершенно спокойно ответила, что все в порядке, никаких проблем" нет и он с нетерпением ожидает появления на свет наследника. И этим своим заявлением она окончательно меня запутала — какого черта тогда звонить? Я же не гинеколог, хотя и повидал женских прелестей немало…

Разумеется, я не стал об этом спрашивать напрямую, тем более что Марина не дала мне такой возможности, с удивительным дружелюбием и настойчивостью интересуясь моей нынешней жизнью. И вновь, как и в случае с Еленой, я поддался на этот провокационно-дружеский тон и как-то незаметно для самого себя рассказал ей про Катюху и снедавшую меня ревность. Да, собственно говоря, чего мне теперь таиться от Марины? И зачем врать, что я постоянно о ней думаю, люблю только ее одну и от того глубоко несчастен? Напротив, пусть знает, что один я не остался и не останусь!

— Стерва твоя Катюха! — неожиданно заявила Марина. «Как и ты, радость моя!» — мысленно добавил я. — Однако мне интересно было бы с ней познакомиться.

— Зачем?

— Да просто так. Кстати, сколько ей лет?

— Вы с ней почти ровесницы, только она на несколько месяцев старше.

— Ну, тем более. А хочешь, мы как-нибудь встретимся все вчетвером?

— Не понял…

— Мы с мужем иногда ходим в итальянское кафе, которое называется «Уффицци». Приходи туда со своей Катюхой, и мы как бы случайно познакомимся. Только у меня к тебе одна просьба — вы уж с моим мужем больше не деритесь!

— Да с какой стати — теперь уже и повода нет. Но ты уверена, что хочешь этой встречи?

— А ты разве нет?

Пришлось ответить согласием, после чего мы обговорили детали и время предстоящего рандеву. Нет, но подобных сюрпризов от судьбы я никак не ожидал! Зачем ей понадобилось знакомиться с Катюхой и что, интересно, скажет на это она сама?

И действительно, первый вопрос, который мне задала моя беспутная подруга, был таким:

— Ну и на фига мне знакомиться с твоей бывшей телкой и ее мужем?

— Хотя бы затем, чтобы посмотреть на счастливую супружескую пару, — с трудом нашелся я. — Может быть, когда-нибудь и как-нибудь, когда тебе окончательно надоест пьянство и блядство и захочется нормальной семейной жизни, мы с тобой подадим заявление, и тогда…

— Ох, ты какой! — неожиданно разъярилась моя непредсказуемая подруга. — Может быть, когда-нибудь и как-нибудь! Подумаешь, какое одолжение он мне делает! Да неужели я стану этого ждать! К твоему сведению, Сережа, я еще подумаю, стоит ли мне соглашаться на твое предложение.

— Но почему?

И тут Катюха почти буквально процитировала слова Кармен, но не из оперы, а из одноименной новеллы Мериме, только вместо слова «досаждали» употребила более современное и энергичное — «доставали»:

— Я не хочу, чтобы меня доставали и особенно чтобы мной командовали. Я хочу быть свободной и всегда делать то, что мне нравится.

— Неужели тебе настолько нравится блядовать? — горестно изумился я.

— Мне нравится спать с мужчинами! — последовал категорический ответ.

— А я кто? Или тебе меня одного мало и непременно требуется многомужество?

Не помню уже, что она мне ответила, поскольку весь наш дальнейший разговор перерос в бешеную ругань со взаимными обвинениями в полнейшем непонимании и «тупизме». Тем не менее в назначенный Мариной день мы с Катюхой (которая чертовски тщательно приготовилась к этой встрече, а потому выглядела так соблазнительно, что на нее все оглядывались!) сидели в пресловутом кафе и ожидали прибытия второй супружеской пары.

Кафе находилось в глубоком подвале — и это мне крайне не понравилось. При любом виде ничегонеделания, трезвом или пьяном, самое главное — это зрительные впечатления. За границей это давно поняли, поэтому там так много кафе, расположенных на какой-нибудь живописной площади, напротив старинной церкви или памятника. Более того, каждый ресторан или кафе стремится к максимальной открытости — большие, абсолютно чистые витрины, благодаря которым и посетители и прохожие взаимно созерцают друг друга. Российские же бары и рестораны своей закрытостью напоминают банки, а то и бомбоубежища — окна плотно занавешены и загорожены решетками, в дверях дежурит швейцар или охранник, да и сами двери порой открываются только по звонку с улицы. Не имея окон, такие заведения в случае необходимости вполне могут выдержать осаду целой банды рэкетиров.

Но в отсутствие рэкетиров приходилось созерцать голые стены, убогие панно с видами Флоренции или пьяных посетителей. А ведь одно дело, когда бездельничаешь перед пустым местом, другое — когда перед великолепным пейзажем или памятником. В этом случае чувствуешь себя «духовнее и возвышеннее», а потому и не позволяешь себе напиваться.

Зато официант повел себя как настоящий итальянец:

— Сегодня мы можем предложить нашим уважаемым гостям отведать оленину с черникой, печень в кисло-сладком соусе, утиную грудку с ветчиной и трюфелями, фаршированные кишки молодого барашка, равиоли из морской рыбы с подливкой из икры, спаржу с трюфелями… — с ходу заговорил он.

Катюха оглянулась на меня, но я снисходительно улыбнулся, дескать, заказывай что хочешь, не жалея денег!

— …Телятину с шалфеем, ветчиной и сыром, ризотто с креветками и грибами, приправленные белым вином и чесноком, слегка обжаренные креветки и молодые кальмары…

Мне интересно было бы прослушать весь этот список до конца, однако Катюха не выдержала и остановила официанта:

— Пожалуйста, принесите мне последнее блюдо.

— Прекрасно, — обрадовался тот, — я вижу, что синьора предпочитает морскую кухню. В таком случае позвольте предложить вам красное вино с запахом букета фиалок — Chianti Classico.

— Хорошо.

— А вам, синьор?

— А мне телятину с шалфеем и сто пятьдесят граппы.

— Благодарю вас. Сейчас все будет готово.

Стоило ему уйти, как Катюха заявила:

— По-моему, здесь совсем неплохо.

— Я рад, что тебе нравится, однако ты и веди себя соответственно.

— Что ты имеешь в виду?

— Сама знаешь.

Моя несравненная подруга пожала плечами, делая вид, что не понимает моих намеков, но даже в такой ситуации осталась верна себе! Стоило ей ненадолго отлучиться в туалет, как она вернулась с блестящими от возбуждения глазами и, что самое характерное, походкою типичной бляди.

— Представляешь, — начала Кэт, кивая куда-то в сторону, — вон тот тип в сером костюме сейчас встретил меня на лестнице и с ходу предложил двести баксов, если я соглашусь немедленно поехать к нему домой. Но я заявила, что не одна и поэтому вынуждена отказаться.

— Что за черт! — Я оглянулся назад и озадаченно покачал головой. — То ли это я к тебе так привык, что ничего уже не замечаю, то ли у этого мужика такой взгляд наметанный, то ли от тебя, моя чудная красотка, исходят столь мощные флюиды блядства…

— Ты это все о чем?

— Ну, как же, интересно, как он посмел сделать такое предложение первой встречной женщине, не опасаясь немедленно получить по морде?

— Но я же отказалась! — с загадочной улыбкой отвечала Катюха, однако я продолжал недоумевать. И ведь одета она была достаточно скромно — мой любимый розовый свитер и темно-синие джинсы с темно-бордовыми вкраплениями декоративных стрел пониже колен.

Самое забавное, что мне вдруг тоже захотелось процитировать вышеупомянутую новеллу Проспера Мериме, повторив при этом слова злополучного Хозе: «Я был так слабодушен с этой женщиной, что потакал всем ее прихотям. К тому же в моем присутствии она впервые вела себя как порядочная женщина, и я думал в простоте душевной, будто она и в самом деле отказалась от своих прежних повадок».

Наконец в зале появилась Марина со своим мужем. Выглядела она — к моей постыдной радости, — заметно хуже Катюхи, что подтвердил жадный взгляд ее мужа, который тот бросил на мою спутницу. Мы сдержанно поздоровались, причем мы с этим чертовым Дмитрием предпочли обойтись без рукопожатия, после чего они присели за наш столик. Марина что-то прошептала мужу на ухо, после чего он направился в бар и уселся за стойкой. Сама же пристально посмотрела на Катюху и спустя недолгую, но весьма напряженную паузу спросила:

— А ты знаешь, зачем я хотела с тобой познакомиться, подруга?

— Нет, не знаю, — безмятежно отвечала моя ненаглядная Кэт, машинально поправляя свой розовый шарфик.

— Да нет же, ты прекрасно все понимаешь, но нарочно делаешь вид.

— Зачем мне это нужно? — удивилась Катюха, явно озадаченная столь необычным вступлением.

«Обе смотрели одна на другую, уже не скрывая злости», — как писал Федор Михайлович Достоевский в очень похожей сцене знакомства Настасьи Филипповны и Аглаи из романа «Идиот».

Мне, судя по всему, отводилась в данной сцене роль князя Мышкина, зато Дмитрию — Парфена Рогожина. Однако продолжим цитировать классика, поскольку лучше его все равно не напишешь: «Одна из этих женщин до того уже презирала в это мгновение другую и до того желала ей это высказать… что как ни фантастична была эта другая… никакая заранее предвзятая идея не устояла бы, казалось, против ядовитого, чисто женского презрения ее соперницы».

— Мне жаль Сергея, — продолжала Марина, — поскольку он, хотя и мнит себя умным и циничным человеком, на самом деле достаточно порядочен и простодушен. Однако я-то хорошо знаю, что он не может быть счастлив с такой тварью, как ты! Ты никого не любишь — и его в том числе, — а просто используешь за неимением лучшего варианта. Ты — чудовищная эгоистка, а потому даже презираешь его за ту ревность, которую сама же в нем и вызываешь. И хотя я его отвергла, мне за него больно и обидно. Надеюсь, теперь ты поняла, чего я от тебя хочу?

— Может, и поняла, но скажи сама, — окрысилась Катюха, явно не ожидавшая подобной тематики.

— Оставь его в покое. Он достоин гораздо лучшей женщины, чем ты!

Неизвестно, кто из нас был более изумлен — я или Кэт, — во всяком случае, я уставился на Марину во все глаза. Что за странная забота после всего того, что между нами было? Можно подумать, что в свое время она доставила мне меньше переживаний, чем ныне доставляет Катюха! Но она-то потом искупает все это в постели, а Марина всегда была со мной жестока, холодна, неприступна! Так что не ей отчитывать мое нынешнее сокровище! Кто ей дал на это право, обиделся я за Катюху, ведь одним беременным токсикозом подобные нападки явно не объяснишь. Кроме того, несмотря на всю развратную бесшабашность Кэт, в глубине души у нее таилось нечто чисто человеческое, теплое, прелестное, иначе бы я ее просто не полюбил, — а потому она явно не заслуживает подобного обращения со стороны той девушки, которая довела меня до положения сутенера!

Мне был так интересен этот разговор, что я усердно молил бога, чтобы Дмитрий как можно дольше не возвращался! Надеюсь, что Марина неспроста попросила его оставить нас втроем…

— Почему ты так со мной разговариваешь? — Тем временем Катюха перешла в контратаку.

— Потому, что достаточно много о тебе знаю! — презрительно отвечала Марина.

— Ну и что же ты обо мне знаешь?

— Ты — самая натуральная блядь!

— А ты — самая натуральная сука — ну и что дальше? Что ты мне на это скажешь?

— Может, я и сука, но стараюсь зарабатывать на жизнь, не дергая мужиков за члены (про себя я чертовски изумился столь необычному в устах Марины жаргону! Кстати, моя нынешняя подруга обращалась с членами достаточно бережно…). — А вот ты просто не хочешь быть порядочной, иначе давно бы подалась в парикмахерши!

Катюха укоризненно взглянула на меня: «И про это успел рассказать!» — после чего набросилась на Марину:

— Ну, ты и гадина! А я еще с таким интересом и симпатией ждала нашей встречи. Думала, может, подружимся…

В этот момент к столику приблизился Дмитрий, однако, застав столь запальчивый разговор — а обе наши дамы заметно разгорячились и даже не думали понижать голоса! — молча опустился на стул рядом со своей женой.

— А хочешь, я скажу, зачем ты все это затеяла? — с истеричными интонациями в голосе, все больше напоминавшими интонации Настасьи Филипповны, продолжала Катюха. — Да затем, что муж твой тебе уже надоел, вот и захотела убедиться, что Серега тебя еще любит, а заодно и нас с ним поссорить. Тебя же просто бесит, что твои поклонники и без тебя могут быть счастливы! И кто из нас двоих большая эгоистка — это еще надо посмотреть!

Едва принесли наш заказ, как Марина неожиданно встала с места и приказала своему мужу:

— Пойдем отсюда. А тебя мне просто жаль, — добавила она в мою сторону.

— Поздно же ты меня пожалела, — негромко пробормотал я, следя за тем, как они отошли в самый конец зала и, найдя свободный столик, сели спиной к нам. Потом обернулся к Катюхе и с изумлением увидел у нее на глазах слезы! — Да что, радость моя, неужели эта глупая курица тебя так обидела?

Кэт молча кивнула, и тогда я привлек ее к себе и начал «нежно водить руками по ее щекам, утешая и уговаривая ее как ребенка»:

— Ну же, не плачь, моя радость, не плачь!

Кстати, это был единственный случай, когда я видел ее плачущей!