Мелкий Шрифт (ЛП)

23

РОУЭН

Я отправляю сообщение, прежде чем успеваю остановить себя.

Я: Что ты задумала?

Я поправляю подушки за головой, устраиваясь в своей постели для ночи. Сейчас это обычная рутина: я возвращаюсь домой поздно и пишу Захре, как только поем и приму душ. Я пробыл в Дримленде всего несколько месяцев, и уже погрузился в удобный ритуал, который может привести только к одному: зависимости.

На экране появляется фотография домашнего задания какого–то ребенка.

Я: Ты наконец–то учишь алфавит? Мило.

Захра: Нет. Я занимаюсь с детьми.

Я: В 10 вечера? Разве им не пора спать?

Захра: Да, но с моим новым графиком я не могу встречаться со своими клиентами в их обычное время.

Клиентами? Я даже не знал, что она занимается в дополнение ко всему остальному, что она делает. Когда она находит время позаботиться о себе, если она так чертовски занята, помогая всем остальным?

Что-то похожее на камень падает мне в живот. Чувство вины?

Нет. Может быть несварение желудка.

Я: Разве тебе недостаточно платят как Креатору?

Захра: Я делаю это в качестве одолжения матери-одиночке, с которой я работала в салоне. Это только раз в неделю, так что ничего страшного.

Я: Почему?

Захра: Потому что она работает на второй работе и сама не может позволить себе репетитора, поэтому я предложила помощь.

Я: Бесплатно?

Эта концепция не имеет для меня никакого смысла. Кто работает допоздна вдобавок к полной занятости, чтобы помочь кому-то другому?

Захра: Конечно. Она нуждается в своих деньгах больше, чем я, и мне нравится помогать.

Я: Но зачем ей нужно работать на двух работах? Они дают нам бесплатный обед и предлагают дешевое жилье.

Я думал, что такого рода меры были приняты для того, чтобы помочь снизить стоимость жизни.

Захра: Не каждый может выжить на унылую зарплату Дримленда.

Снова эта резкая изжога, просачивающаяся сквозь мою грудь.

Это я начинаю беспокоиться? Я проглатываю свое беспокойство.

Захра: Но мы справляемся.

Я печатаю ответ, прежде чем у меня сдают нервы.

Я: Разве люди не увольняются, если их не устраивает зарплата?

Захра: Они могли бы. Я бы не стала их винить.

Хм. Действительно? Наши ежегодные опросы всегда сообщают о таких высоких показателях удовлетворенности сотрудников.

Захра: Но многие люди любят свою работу. Некоторые из них даже принадлежат к нескольким поколениям.

Я: Как и ты.

Захра: Вот именно!

Она прикрепляет сердечко к сообщению, что для нее в новинку. Это заставляет меня улыбнуться.

Ты кажешься нелепым, зацикливаясь на чем-то таком незначительном, как это.

Я: Трудно забыть о семье, играющей на гавайской гитаре и любящей Элвиса, которая здесь работает.

Захра: Это очень мило, что ты обращаешь внимание на мелочи.

Я: Не ставь свои стандарты так низко.

Захра: Поверь мне. Мои стандарты были уничтожены некоторое время назад.

Жжение в моей груди усиливает интенсивность. Я хочу что-то сделать, но не знаю что, поэтому соглашаюсь на единственное, что может поднять ей настроение.

Я: Кто причинил тебе боль? Нужно ли нам найти его адрес?

Захра: Ха–ха, так смешно. Ты расширяешь свои таланты в области компьютерного хакерского бизнеса?

Я: Ради тебя я бы подумал об этом.

И я имею в виду каждое слово.

🏰 🏰 🏰

Я всегда гордился своей способностью отстранять свои эмоции от принятия любых деловых решений. Потребовались усилия, чтобы развить этот навык, но я совершенствовал его на протяжении многих лет. Я был первым, кто предложил уволить десять процентов сотрудников компании семьи Кейн, когда наша компания потеряла миллионы после двух плохих фильмов подряд. Я был известен как требовательный и клинический человек, начиная с принуждения сотрудников работать в канун Рождества и заканчивая обменом полисами медицинского страхования, чтобы сократить нашу прибыль. Никакие слезы, стоны или крики наших сотрудников не могли убедить меня в обратном.

Несмотря на эту подготовку, Захра каким–то образом проникла мне под кожу. Ее спокойный и собранный разговор о финансах сотрудника действительно задел меня. Эта мысль не выходит у меня из головы во время каждой встречи с сотрудниками Дримленда.

Марта – последняя капля.

Я хмуро смотрю на нее. – Зачем тебе нужно работать в баре? Разве мы недостаточно тебе платим?

Ее улыбка дрожит одновременно с ее дрянной лодыжкой, которая отчаянно нуждается в хирургическом вмешательстве. – Конечно.

– Не лги мне, Марта. Я думал, у нас есть связь. – Я даже отпустил ее домой в начале прошлой недели, черт возьми.

– Сэр, наша связь слабее, чем коммутируемый интернет в местной библиотеке.

Иисус. Коммутируемый интернет все еще существует? Это почти так же печально, как потрепанные кроссовки, которые она меняет на свои рабочие туфли.

Меня отвращает ее большой палец, выглядывающий из дырки в передней части теннисной туфли. – Зачем тебе вторая работа?

Она прикусывает свою хрупкую губу.

– Не заставляй меня повторять мой вопрос.

– Потому что у моего мужа больное сердце, а его лекарства стоят больше, чем ежемесячная ипотека. – Губы Марты снова сжимаются.

– Почему твоя медицинская страховка не покрывает это?

Взгляд, который она посылает в мою сторону, пробирает меня до костей. Она всегда вела себя в моем присутствии только почтительно и кротко, но огонь в ее глазах мог содрать кожу с более слабого мужчины. – С полисом медицинского страхования компании дополнительные выплаты сильно выходят за рамки бюджета.

– И ты обнаружила, что вашей зарплаты недостаточно.

Она кивает. – Некоторые месяцы тяжелее, чем другие. – С приближением праздников и всего такого… – Ее голос затихает.

Я представляю, как маленький ледоруб Захры врезается в мое холодное сердце с силой отбойного молотка. Я потираю рукой горящее место на груди. – Следуй за мной.

Я иду обратно в свой кабинет, Марта, как обычно, хромая, волочит ноги за мной.

– Присаживайся. – Я обхожу свой стол и опускаюсь в кресло.

Она садится напротив меня. Ее взгляд перемещается от меня к дедушкиным часам в углу комнаты. – Я не хочу быть грубой, но я не могу опаздывать на работу. Для таких, как я, важен каждый час, потому что я зарабатываю не так много, как другие молодые.

Я почти уверен, что этот комментарий состарил ее еще на десять лет.

От моего громкого вздоха Марта вздрагивает. – Удели мне минутку своего времени. Как давно у твоего мужа такое заболевание сердца?

– Ему поставили диагноз в сорок пять лет, после того как наш внук внезапно скончался.

Господи Иисусе, мать твою. Внук?

Она продолжает болтать. – Стресс доконал его. Вместо того чтобы присутствовать на похоронах нашего внука, он выздоравливал в больнице. Он так и не оправился от этого до сих пор. – Ее глаза слезятся, но слезы не падают.

Я щипаю себя за переносицу. Что-то в том, что Марта работает допоздна из-за дерьмовой лодыжки, потому что я недостаточно ей плачу, меня не устраивает. Это моя вина, что она не может позволить себе такие вещи.

Не слишком приятно сейчас подводить итоги, а?

Моя кожа краснеет под костюмом, температура тела повышается. На данный момент я могу думать только о временном решении.

Я печатаю электронное письмо главе отдела финансов Дримленда с просьбой о выплате бонуса.

– Что ты делаешь? – Ее голос срывается на шепот.

Я переворачиваю монитор, чтобы она могла прочитать электронное письмо. – Считай это своим рождественским бонусом.

– Но сейчас октябрь. – Она надевает очки для чтения и ахает. Ее глаза закатываются к затылку, когда она теряет сознание.

Черт. Вот почему я не делаю хороших вещей.

🏰 🏰 🏰

Что–то в моих встречах с Захрой и Мартой заставляет меня стремиться узнать больше о скрытых проблемах парка. Что–то преследует меня, лишая сна, когда я думаю о ежедневной борьбе сотрудников. Медицинская страховка. Пенсионные фонды. Сберегательные счета. Все это обрушивается на меня, как бурные волны, и я чувствую, что изо всех сил пытаюсь удержаться на плаву среди растущего чувства вины.

Это похоже на то, что мой дедушка счел бы важным и заслуживающим изучения. Он заботился о своих сотрудниках, как о семье, и хотя я не могу относиться к этому, я могу претендовать на участие в голосовании.

Поэтому сегодня утром я решил последовать своей интуиции и поговорить с Захрой. Пришло время мне поговорить о ее проблемах с Роуэном, человеком, который может добиться результата, а не о Скотте, одиноком засранце, у которого нет ни тяги, ни ставок в Дримленде. Если и есть кто–то, кто будет честен со мной в делах сотрудников, так это она.

Я нахожу кабинку Захры пустой, и тяжелый вздох вырывается из моего горла. Мне требуется всего несколько шагов, чтобы заглянуть в офис Дженни.

– Где Захра?

Дженни отрывается от компьютера. – Она проводит кое-какую разведку. Ну знаешь, всю эту «наземную операцию».

– Мы подписались на войну, о которой я не знал?

Она улыбается редкой улыбкой. – Она попросила меня об особом виде рабочего дня, и мне интересно посмотреть, что она придумает после него.

– Что ты имеешь в виду?

– Она хочет осмотреть парк в качестве гостя и сделать заметки.

– В качестве гостя, – повторяю я.

Ее щеки вспыхивают, когда ее глаза блуждают по моему лицу, как будто она хочет оценить мою реакцию. – Я думаю, что идея гениальна, и я планирую сделать то же самое для всей команды. Хотя некоторые сомневаются, стоит ли отказываться от одного из своих неоплачиваемых дней отпуска.

Интересно… Почему я об этом не подумал? Возможно, свежий взгляд на Дримленд повысит творческий потенциал.

Я прочищаю горло. – Считай, что это оплачиваемый отпуск за счет заведения.

Ее глаза расширяются. – В самом деле? У нас уже много лет не было ничего подобного.

Ты действительно бессердечный кусок дерьма. Еще одна вещь, в которой ты виноват.

Я выхожу из офиса Дженни и на этот раз пишу Захре через свои личные сообщения. Я говорю себе, что это всего лишь бизнес. Что я пытаюсь встретиться с ней только потому, что хочу обсудить семантику, заработную плату, пособия по медицинскому страхованию и проблемы сотрудников, которые я только усугублял на протяжении многих лет.

Вот только тоненький голосок в моей голове обличает меня в моем дерьме, нашептывая, что я только и делаю, что лгу.