Мелкий Шрифт (ЛП)

45

РОУЭН

Я выхожу из больничной палаты Захры со сжатым горлом и жжением в груди. Причинить ей боль – последнее, что я хотел сделать, но это необходимо. Любить ее – не вариант. У меня слишком многое поставлено на карту и недостаточно гибкости, чтобы иметь ее и тот образ жизни, на который я потратил всю свою жизнь. Заработать свои акции компании должно быть на первом месте. Если не для меня, то для моих братьев.

Захра может не видеть этого, но все это к лучшему. У нас не было будущего дольше двух месяцев, и было бы жестоко для нас обоих продолжать заниматься тем, что имеет конечную дату. Я не понимал, насколько сильно развиваются мои чувства, пока не нашел ее истекающую кровью в своей ванной. Разбить ей сердце было неизбежно. Но я счел свой выбор времени менее жестоким, чем ее провоцирование, потому что мне нужно было больше времени, прежде чем навсегда покинуть Дримленд.

Это был правильный выбор, каким бы тяжелым он сейчас ни казался. Если бы трудные решения были легкими, все бы их принимали. Именно такие решения делают меня хорошим специалистом.

Именно это я говорю себе, выходя из больницы, несмотря на тяжесть, давящую на легкие.

🏰 🏰 🏰

В четвертый раз за сегодняшний вечер я поворачиваюсь всем телом и пытаюсь найти удобное положение. Прошло уже три дня после больницы, и в общей сложности я проспал, может быть, часов десять.

Я беру телефон с тумбочки и проверяю время.

Три часа ночи, черт возьми.

Если я не смогу полноценно выспаться, то к концу недели буду работать на износ. А поскольку голосование приближается, у меня нет времени на это дерьмо.

Я хватаю подушку и прижимаю ее к груди. Она все еще пахнет духами Захры, и я чувствую себя глупо, прижимая ее к лицу и снова принюхиваясь.

Стеснение в груди возвращается с большей силой.

Ты тот, кто хотел этого. Подумай о своей конечной цели.

Но что толку в конечной цели, если я не буду чувствовать себя счастливым, когда все будет решено?

Кровь стынет в жилах, и я бросаю подушку через всю комнату. Она приземляется с мягким стуком возле двери. Вместо того чтобы почувствовать облегчение, мне кажется, что кто-то сжимает мое горло.

Ничто не помогает избавиться от неприятного ощущения. Вся моя тактика рационализации терпит неудачу, и я застываю, уставившись в потолок, размышляя, правильный ли я сделал выбор. Мне так не кажется.

Ни капельки.

🏰 🏰 🏰

Я думал, что смогу получить от Ани информацию о выздоровлении Захры, но она игнорирует меня. Все сообщения, которые я отправлял Ани, остались без ответа. Я немного схожу с ума, ведь Захра взяла отпуск на целую неделю после того, как ее выписали из больницы.

Все, что я хочу знать, – чувствует ли Захра себя лучше. Но вчера вечером Ани не пришла на наше обычное место встречи, и я застрял, поедая свой крендель и ее. Эффект от моих действий начал обрушиваться на меня как цунами.

Я прибегнул к преследованию своей приятельницы на ее рабочем месте, потому что меня бесит тот факт, что она злится на меня. Если бы она была кем-то другим, мне было бы все равно. Но за время, проведенное в Дримленде, Ани мне понравилась.

– Привет. – Я похлопываю Ани по плечу.

Она напрягается, прежде чем обернуться. – Привет. Могу я помочь вам с выбором конфет, сэр?

– Ну же, Ани. – Я делаю вид, что ее слова меня не беспокоят.

Ее хмурый взгляд усиливает растущее напряжение в моих плечах.

– Я не хочу с тобой разговаривать.

– Очень жаль. Я твой босс.

Она издает звук отвращения, когда я слегка хватаю ее за локоть и веду в пустую заднюю комнату магазина.

– Выкладывай. – Она топает ногой.

Кулак вокруг моего сердца сжимается, когда она бросает на меня тяжелый взгляд, которого я никогда не видел у нее раньше.

– Я думал, мы друзья. – За последние несколько месяцев мы с Ани установили связь, и я не хочу, чтобы она меня отталкивала. Она стала мне нравиться как друг. Мысль о том, что она больше не будет со мной разговаривать, печалит меня больше, чем я хочу признать.

Она качает головой. – Это было до того, как ты обидел мою сестру.

– И что? Мы больше не друзья?

– Нет.

– Ты не это имеешь в виду.

Она хмурится. – Захра – моя лучшая подруга, а ты заставила ее плакать.

Вдох, который я делаю, обжигает мои глаза. – Мы с твоей сестрой...

– Договаривались. Она мне сказала. – Нижняя губа Ани подрагивает.

– Я не хотела причинять боль и тебе.

– Я помогла тебе причинить ей боль. С тыквами и Нью-Йорком. – Ее глаза блестят от непролитых слез.

Черт. Ани чувствует ответственность за мои действия? Я никогда не хотел, чтобы она несла бремя моих решений.

– Ни в чем из этого нет твоей вины. – Я кладу руку ей на плечо и сжимаю его.

– Нет. Это твоя вина, потому что ты большой ребенок, который не может признать, что она тебе нравится.

Я не могу сдержать грустный смех. – Если бы только жизнь была такой простой.

– Ты говорил мне, что оправдания для неудачников.

Черт. Я никогда не думал, что она использует мой собственный совет наставника против меня. Я сказал ей те же слова в контексте попытки переехать из квартиры ее родителей и стать независимой.

Для нее это может показаться оправданием, но у меня есть свои причины.

Она вздыхает. – Спасибо, что помог мне и успокоил по поводу переезда.

Она что, серьезно пытается сейчас от меня отмахнуться? – Ани.

– Ты мне больше не друг и не приятель. Я ухожу. – Она тяжело вздыхает.

Ее отказ обжигает. Мне искренне нравилось проводить с ней время. Мы сблизились по многим вопросам – от того, что мы младшие братья и сестры, до нашей любви к фисташковому мороженому.

Тот факт, что она больше не может смотреть мне в глаза, портит мое и без того мрачное настроение.

– Ани! – Кто-то открывает дверь.

– Мне нужно идти. Счастливого Рождества, Роуэн. – Она машет мне рукой, прежде чем выйти из комнаты.

Я остаюсь с пустым чувством, от которого не могу избавиться, как бы я ни старался.

🏰 🏰 🏰

Тишина встречает меня, когда я вхожу в свой дом. После встречи с Ани мой день превратился из плохого в полное дерьмо. Ничто не могло удержать мой разум от мыслей о Захре. Я даже уступил и написал ей, но меня проигнорировали. Это должен был быть простой разговор, чтобы уменьшить давление внутри меня, но Захра даже не потрудилась ответить на мое сообщение с вопросом о ее самочувствии.

Я переодеваюсь в тренировочную форму и отправляюсь на изнурительную пробежку вокруг участка. Звук стучащих ног по асфальту помогает снять напряжение с мышц, но этого недостаточно, чтобы успокоить мой разум.

Когда я подбегаю к гравийной дорожке своего дома, мое дыхание становится неровным, граничащим с болью.

Мой взгляд падает на забытые качели. На те, которые я так и не нашел времени убрать, потому что был слишком занят.

Или слишком труслив.

Я напрягаю челюсть, топая через дом к гаражу, где дедушка хранил инструменты и свою старую дрель. У меня есть миссия – убрать эти чертовы качели.

Те самые качели, на которых моя мама читала нам сказки. Где они с отцом обнимались, пока мы с братьями бегали по двору. И место, где она испустила свой последний вздох, а мой отец прижался к ее больному раком телу, пока мы все вместе плакали.

Я ненавижу эти чертовы качели больше всего на свете. Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем выкрутить болты и превратить всю эту чертову штуку в дрова.

Нетвердой рукой я втыкаю шнур в стену. Один тест доказывает, что дрель все еще работает, и я хватаю стул изнутри, чтобы достать до верхних болтов.

Моя рука дрожит, когда я вставляю дрель в первый болт. Каждый мускул в моей руке стонет в знак протеста, когда я нажимаю на кнопку. Винт вращается снова и снова, прежде чем упасть прямо на качающуюся скамейку.

Один готов, осталось еще три.

Я встаю со стула и двигаю его к другой стороне. Вернувшись на свое место, я настраиваю дрель на следующий шуруп. Я замираю, глядя на буквы, выгравированные прямо в дереве над моей головой.

Мое зрение затуманивается, когда я прослеживаю надпись. Она неровная, словно сделана острым ножом, но почерк безошибочно принадлежит моей маме.

Мои маленькие рыцари,

любите всем сердцем и проявляйте доброту во всех своих поступках.

Мамочка

Я обвожу слова дрожащим пальцем. Прошли годы с тех пор, как я слышал эту фразу, и она поразила меня, как удар в самое нутро. Моя мама следовала этим словам в каждом своем поступке. Она говорила их нам каждое утро, прежде чем мы отправлялись в школу, и шептала их нам каждый вечер перед сном. Эти слова впиваются в меня своими когтями, разрывая на части все мои оправдания принятому решению.

Гордилась бы моя мама тем, какой я сейчас? Часть меня, конечно, надеется на это, но другая часть меня знает, что в своей жизни я натворил много беспорядочных поступков, потому что это все, что я знаю. Я не был воспитан в тех ценностях, которые проповедовала моя мама – по крайней мере, после того, как ее не стало.

Я понимаю, что не в моих силах сделать всех счастливыми, но есть разница между деловой хваткой и неоправданной жестокостью. Я выбирал последнее снова и снова, не испытывая ни малейших чувств, потому что это был легкий выбор. Сокращение расходов на лучшую медицинскую страховку было дерьмовой уловкой, чтобы уговорить отца разрешить мне присутствовать на заседаниях совета директоров. Он хотел, чтобы я заслужил свою репутацию, прежде чем мне дадут место за столом, поэтому я решил пойти на большие поступки. Точно так же просто было проголосовать против повышения минимальной заработной платы и расширить нашу норму прибыли. Я был готов думать в первую очередь о компании, доказывая отцу, что у меня есть все необходимое для развития собственной стриминговой компании на деньги семьи Кейн.

Я выбирал себя каждый раз, потому что это было легко.

Проявляйте доброту во всех своих поступках.

Это шутка – задерживаться на этих словах. Все, что я делал, было за счет других, в то время как все, что делала моя мать, было основано на ее любви и сострадании. Я забыл, что она была такой. Я заставил себя забыть, потому что, думаю, в глубине души я не хотел помнить, какой женщиной она была. Потому что я знал, что она будет разочарована во мне. Мои поступки на протяжении многих лет были отнюдь не добрыми, они совершались из жадности и злости. Я не проявлял милосердия, не говоря уже о любви.

Сын, которого растила моя мать, умер вместе с ней, и я не чувствую ничего, кроме стыда.

Волна сожаления обрушивается на меня разом. Я отбрасываю дрель, сажусь на стул и позволяю себе смириться с тем, каким чудовищем я стал, пожертвовав самыми важными ценностями моей матери.

🏰 🏰 🏰

Я заглядываю в кабинку Захры, надеясь застать ее в первый день после больничного. Войдя в помещение, я застаю ее рисующей что-то на... планшете? Марка такая же, как и у меня. Что бы она ни рисовала на крошечном экране, это отражается на мониторе ее компьютера, и, честно говоря, выглядит это не так уж плохо.

– Это инвалидное кресло?

Она подпрыгивает на своем стуле, роняя пластиковый карандаш к ногам.

Я наклоняюсь одновременно с ней, и наши головы ударяются друг о друга. Она шипит одновременно с тем, как я вздрагиваю.

Наши глаза встречаются. Я провожу рукой по ее руке, прежде чем отпустить карандаш. Она вдыхает, и я внутренне улыбаюсь.

Я рад видеть, что к ней вернулась часть ее цвета, хотя она, кажется, немного похудела. Я хмурюсь, глядя на впалые щеки.

Ее брови сходятся вместе, и она хмурится. – Что вам нужно, мистер Кейн?

Мистер Кейн? Моя челюсть зажимает язык, чтобы я не сказал какую-нибудь глупость.

Она поднимает бровь в молчаливой насмешке.

– Мне нужно было поговорить с тобой.

Она молчит. Я вижу, что она не собирается облегчать мне задачу.

– Я пришел, чтобы... – Для чего? Признаться в том, что я чувствую посреди напряженного рабочего дня?

– Да?

– Чтобы спросить, придешь ли ты ко мне сегодня вечером.

Ее рот открывается. – Ты шутишь.

Черт. Она думает, что я хочу к ней подкатить? Вот почему я не говорю о чувствах.

– Нет, черт. Я говорю неправильно. Я хочу поговорить с тобой. Просто поговорить.

– Да, но я не хочу с тобой разговаривать. – Она поворачивается к своему маленькому планшету и возится со своим дизайном.

Я моргаю, глядя на компьютер. Меня поражает, что она создает свой собственный дизайн вместо того, чтобы работать со мной.

Потому что ты ей больше не нужен. Я не знаю, почему эта мысль заставляет мое горло сжиматься. Я чувствую, что меня заменяет и забывает единственный человек, который действительно видел меня. Человек, который верил в меня и поддерживал меня, когда у нее были все основания презирать меня за то, что я из себя представлял.

– Захра, выслушай меня. Я не могу спать. Я не могу есть. Я застрял в постоянном состоянии тошноты и изжоги, что бы я ни ел.

– Похоже, ты все-таки чувствуешь. – Она хмурится.

– Да. Ты рада? Я чувствую себя дерьмово, с тех пор как оставил тебя в той чертовой больничной палате, прекрасно зная, что ты плачешь из-за меня.

– Нет. Я не рада, что ты расстроен. Наоборот, я хочу, чтобы ты был счастлив своим выбором, – говорит она таким нейтральным тоном, как будто я не разбил ей сердце.

– Почему? – Почему ты все время должна быть такой чертовски самоотверженной?

– Потому что я хочу, чтобы, оглядываясь на свой выбор, ты понимал, что в конечном итоге он того стоил.

Вот только многие мои решения не кажутся мне стоящими, несмотря на то, насколько необходимыми они казались в тот момент. Я хочу сказать ей это и многое другое, если она только даст мне шанс.

– Дай мне шанс объясниться. Я... думал обо всем. И я совершил ошибку. Я не должен был отпускать тебя, потому что боялся. Ты была права. Но я хочу попробовать еще раз. С тобой. – Моя речь неуклюжа и неловка, но она искренняя.

Она издаёт покорный вздох, и моё сердце падает вместе с ним. – Нет. Я не поведусь на это снова. Я дала тебе шанс, а ты его упустил.

– Но...

– Никаких «но». Что будет, если ты снова передумаешь? Я не буду рисковать. Я прошла через многое, и, честно говоря, я заслуживаю лучшего, чем все, что ты можешь мне предложить.

Я застыл с отвисшей челюстью, уставившись на нее.

Ее спина напрягается. – Мне нужно вернуться к работе. У меня крайний срок.

– Я могу помочь тебе с этим. Без всяких условий. – Я снова смотрю на рисунок.

Скажи «да» и дай мне шанс.

– Я думаю, ты сделал достаточно. – Она поворачивает свой стул, предоставляя мне свою спину.

Она отшивает меня. Я никогда не чувствовал себя так... ужасно. В груди неприятное чувство, а горло сжимается, и это ощущение только усиливается, чем больше я смотрю на спину Захры.

Она действительно покончила со мной, и это все моя вина.