Месть со вкусом мяты

Глава 15

Звонок через кристалл застал его в кресле у камина. Хотя тот и был без огня, но, всё же, создавалась видимость уюта и Нового Года, которого в этом мире не хватало ему уже. Правда, до него было ещё далеко.

Звонил Эвирт, его дальний приятель, из местной полиции:

— Не знаю, где ты, но если дома, в своём Хойвелле, то быстро вали оттуда. Ваша, сугги, графиня Кэтти накатала на тебя целый роман, что ты, вопреки всем постановлениям, живёшь преспокойно в замке и привёз какую-то неизвестную мадам, которая портит жизнь её детям. Ты только послушай — ЕЁ детям! Короче, за тобой выехали.

— Да… Ты не шутишь? Где они? Шерд, шерд… Всё, я понял.

Быстро спустившись к брату, пересказал всё, что услышал от Эвирта и, обняв его, спустился вниз:

— Сэр, сэр Бэрримор, — обратился он к неизменному Сэму, — я вынужден откланяться… Сейчас тут будет полиция. Меня тут НЕ БЫЛО. Если одной особе и привиделось что-то, то это только её проблемы. Мы поняли друг друга?

— Я понял вас, милорд, — кивнул Сэм-Бэрримор.

И не успел граф скрыться за своим портретом, как Сэм уже, нажав на свою пимпочку, созвал всю прислугу в холл и сказал замогильным голосом:

— Графа Виторуса здесь НЕ БЫЛО! Ни для кого и ни при каких обстоятельствах. Если у кого-то недержание словесное, пусть прямо сейчас отбывает в отпуск на недели две, как минимум.

Никто не хотел в отпуск и все, закивав, разбежались по своим повседневным делам. Ену и детей предупредил граф Петрус. Он выловил компанию в коридоре, когда они шли, обнявшись, и распевая про свои облака, “кстати, занятная песенка…” и выложил всё, как есть. Дети вцепились в неё мёртвой хваткой:

— Не отдадим!

— Сейчас надо выстроить стратегию. Не бегать и не вопить, а быть чинными и благородными, показать всё, чему вас научили гувернёры. Все, что были у вас. Я вызвал и господина Зоненграфта. Все вместе мы справимся. И, если вы не поняли, напоминаю, вашего дяди здесь не было. Графине Пантэрри-Хантэрр всё привиделось.

Два раза повторять не надо было. Все всё поняли и уже через полчаса встречали представителей полиции: кэпа Сиагейла с парочкой подчинённых, рангом поменьше. Кэп, разумеется, почтительно поздоровавшись с графом, заявил, что намерен говорить с милордом строго конфиденциально, а его подчинённым попросил разрешения опросить слуг. Сэр Берримор вызвал всех снова.

— Чтобы господам из полиции не пришлось носиться по замку за каждым, — поклонился он с достоинством представителям власти.

— Что ж, — скривился и махнул рукой Сиагейл, — говорите здесь. А мы, смею надеяться, поговорим с милордом с глазу на глаз, — он посмотрел на величественно стоявшего у начала лестницы милорда, облокотившегося на довольно внушительную часть перил с львиной половинкой тушки в самом их начале.

— Прошу, — пригласил он кэпа и, пропустив вперёд, пошёл следом.

— А где ваши детки? — как бы невзначай, спросил тот.

- Где им быть, у себя, в детской, с гувернёрами, — не преминул подчеркнуть.

— Даже так? — поднял брови кэп. Он не рискнул спросить, почему двое, знал не понаслышке о крутом нраве обоих близнецов.

— У меня двое детей, господин Сиагейл, причём, один из них мальчик, другой — девочка. Резонно, что у меня два гувернёра для них — мужчина и леди.

Такая простая вещь не приходила в голову бедному кэпу и сейчас его визит не казался таким уж и важным. По крайней мере, в отношении загадочной гувернантки, о которой уже ползли слухи по городу. Но посмотреть на неё ему очень хотелось.

Они вошли в кабинет и уселись друг напротив друга. Кресло посетителя опять стояло почти на середине комнаты и кэп чувствовал себя крайне неуютно.

— Я вас слушаю, — граф буравил полицейского взглядом и у Сиагейла от этого замораживались сердце вместе с печенью.

— Поступило заявление от матери ваших детей… — выдавил он, наконец, — и в связи…

— У моих детей НЕТ матери. Есть только отец, — отрезал граф. — Женщина, которая навещает их раз в пять лет, не может быть матерью.

— Ну… да, я согласен, — пробормотал кэп, — но официально, по документам, она мать, и…

— А вот теперь я хочу подать встречный иск, о том, что у них нет матери. С последующим запретом этой женщине, которая смеет ею называться, подходить к ним ближе ста верстов. Отныне она для нас, для нашей семьи — дукаан.

Он положил перед собой бумагу и застрочил по ней пером. А бедный кэп обомлел. Дукаан! Если граф добьётся своего, то её объявят “лишённой чести”, а это значит — изгнание отовсюду, её не смогут принять ни в одном порядочном доме! Для женщины, леди, привыкшей к вольному распорядку в своей жизни, к визитам и принятию у себя визитёров, это означает…

— Милорд! Может, не будем так горячиться, — осторожно сказал он. — Даже я понимаю, чем это для миледи закончится.

— Вы будете мне указывать, что я должен делать? Я, в первую очередь, должен защитить своих детей от разных кривотолков. А гррррафиня, — рыкнул Петрус, не сдержавшись, — распространяет всяческие слухи как о них, так и о их гувернантке, это, в свою очередь, кидает тень на меня, их отца. Так что… Леди Пантэрри-Хантэрр не оставила мне выбора.

Он встал и положил заявление на край стола, ближе к кэпу. Тот, закусив толстую губу, подойдя, взял его двумя пальцами и положил в возникшую в руках синюю папочку.

— А теперь я хотел бы, всё же, побеседовать с вашими… гувернёрами. С обоими.

— Без проблем, — холодно ответствовал граф и активировав кристалл, сказал негромко, — попрошу леди Йену Кир-Инну и господина Зоненграфта зайти в мой кабинет.

Они пришли буквально через минуты три. Цок-цок-цок — раздалось в коридоре. Открылась дверь и вошла сначала гувернантка, а следом гувернёр. Или камердинер? Ну, ширд с ним, пусть зовут мужика, как хотят… Эти двое встали перед стражем порядка, спокойные, со строгими взглядами, как и положено воспитателям таких деток, как эти, графские, о которых уже легенды ходили по городу из-за их проказ и непослушания. А она ещё и надменно этак вскинула подбородок…

— Э, господа, мы пригласили вас с тем, чтобы… — он замер, с открытым ртом. А что, собственно, он должен у них спросить? Как продвигается воспитательный процесс? А ему-то какое дело до этого? Махнул рукой и сказал, посмотрев на гувернантку:

— Да что я буду ходить вокруг да около. На вас, леди, поступило заявление, что вы портите детей, неправильно как-то влияете на них. Что вы можете сказать в своё оправдание?

Она заложила руки за спину. Выпрямилась и стала, кажется, даже выше кэпа.

— Я бы хотела узнать, кто написал и что именно я нарушаю в воспитании детей?

— Написала их мать, графиня Пантэрри-Хантэрр…

— Ах, эта особа, которая видела их… припомнить бы… лет пять назад? Господин… не припомню, представились ли вы, меня, если что, нанимал его светлость граф Петрус Льёнанес-Силме. Перед ним и только перед ним я в ответе. И ещё перед детьми. Милорд, — она подняла глаза на графа, — позовите детей, — и снова посмотрела на Сиагейла, — и не вздумайте их пугать чем-то. Тогда вам даже граф не поможет, — она зловеще оскалилась.

От её слов у бедолаги даже мурашки пронеслись не только по спине, но и по всему телу, а волосы встали дыбом. Через несколько минут раздался топот по коридору и вот они предстали перед ними, два сорванца. Да полно? Они ли это? Испуганные округлившиеся глаза, губы дрожат… Чего они так испугались?

— Дети… — его голос внезапно осип и Сиагейл откашлялся, — дети, скажите, как вам ваша новая гувернантка, нравится или… не очень? Не хотели бы вы заменить её на другую?

Вперёд сделал шаг парнишка. Сурово сдвинул брови, чем сильно напомнил своего отца, он решительно, сжав кулаки, ответил:

— Нет! Я бы эту леди ни на кого не променял!

К нему тут же припорхнула сестрёнка.

— Нам никого не надо больше, — прошептала она, и вдруг, подбежав к гувернантке, ухватила её за руку:

— Не отбирайте у нас леди Йену!

Рядом, с другой стороны, тут же встал и брат. Они держали её за руки и смотрели на кэпа такими глазами, что у него, которого подчинённые называли между собой Дукэлвен (лишённый сердца), что-то дрогнуло внутри… Он отвёл глаза от этой троицы и задумался. Потом посмотрел на графа и кивнул в их сторону:

— Они, конечно, могут идти. Остался вопрос, один, к вам и вашему брату.

Петрус отпустил с внутренним облегчением детей с гувернёрами и, изогнув бровь, поинтересовался:

— А при чём тут мой брат? И где я его возьму, чтобы вы, господин Сиагейл, могли задать ему интересующие вас вопросы?

— Один вопрос, всего один, — примирительно поднял руки в протестующем жесте Сиагейл. — Ваша… бывшая супруга утверждает, что он был у вас на обеде сегодня, тогда как ему предписано отбывать наказание в местах очень и очень отдалённых.

— Смею вас уверить, что его здесь не видели уже более десяти лет. Кого она видела, эта леди, которой верить я бы не советовал совершенно, понятия не имею.

— А как же утверждение миледи, что вашу гувернантку привёл именно граф в ваш дом?

Петрус рассмеялся, раскатисто и весело:

— Вот у неё и спрашивайте, как так получилось, что гувернантку привёл граф Виторус, которого здесь не было… дайте подсчитаю… впрочем, неважно. Я даже не уверен, что узнаю его, когда он вернётся к нам. Вы представляете, сколько лет мы не виделись? И сколько ещё… Мне на тот момент было меньше восемнадцати. Я, конечно, послал прошение королю о его помиловании. Ведь его наказание несоизмеримо с тем, что он сделал для народа, города. Пора бы и простить, как его, кстати, так и его друга, Гринга. Жду. Трудно сказать, когда Его Величество, Венценосный Джун Ониккирс I, соизволит дать ответ.

Граф склонил голову на бок:

— У вас ещё остались вопросы? Если нет — я бы попросил оставить нас в покое. У моих детей сегодня ответственное мероприятие. Не хотелось бы отменять его по такому незначительному случаю, как это мелкое недоразумение.

Кэп подскочил и стал прощаться:

— Да, наверное, мы так и сделаем. Покинем ваш замечательный замок. Всё, вроде, выяснили… Мы же всё выяснили?

Граф пожал плечами:

— Для себя я лично выяснил всё.

Встретив своих подчинённых, сержанта Галтеруса и рядового Бартелотта, кэп выпроводил их из замка. Уже садясь в свой экипаж, что дожидался за воротами, кэп сказал:

— Бррр, в замке этом невозможно находиться долго. Озноб по спине так и гуляет. Как они живут в нём! Неудивительно, что графиня, бывшая его, сбежала оттуда.

— А мне понравилось… — вдруг выдал Бартелотт. — Люди все такие душевные. Вот выйду на пенсию, приду сюда в садовники проситься. У них сад дикий какой-то, неухоженный.

— Зато оранжерея, говорят, великолепная. — задумчиво ответствовал кэп.

А сержант промолчал. Проходя в холле мимо картины графа, которого разыскивали, он учуял магический след. Свежий. Конечно, он обязан был тут же сообщить об этом кэпу, но… Он, скорее, согласился бы с рядовым Бартелоттом. И поэтому промолчал. Да и графиня эта ему не нравилась. Бросить детей! Подумать только!

Так что, доехали они до участка в полном молчании.