Месть со вкусом мяты

Глава 16

Несмотря на полученный стресс, ни Ена, ни дети не планировали отсидеться и забросить идею похода в палатках и у костра. И чтобы звёзды в небе… Конечно, в идеале это можно было бы сделать в саду, действительно, сильно заброшенном. Клубничкина не раз любовалась этой его частью, куда выходили её окна. Дикие джунгли с дикими тварями… Она усмехнулась. Не такие уж они и дикие. Просто одичавшие котята. Стукнувшаяся в окно пичужка напомнила, что надо собираться в поход. Открыла створку и впустила кехличку:

— Залетай, принесла что-то?

Птичка уселась на её плечо и протянула в клювике записочку. На ней были нарисованы два человечка с огромными сумками рядом с ними. Ена засмеялась:

— Собрались, котята. Идём, Винси, туристы ждут!

Гувернантка поднялась к детям и проверила их “рюкзаки”. Они были неподъёмными. Близняшки стояли рядом и сопели недовольно и виновато. Особенно Мэй.

— Я же должен САМ нести это, правда, же леди Йена?

— Должен, но ты столько натолкал туда, что я сомневаюсь, что это хоть кто-то поднимет, — вздохнула она. — Давай проверим, мой милый лорд, что там напихано.

Она стала выкладывать всё обратно, а он ревнивым взглядом осматривал всё, что она перекладывала:

— Зачем нам в походе твоя шпага?

— А если хищник нападёт? — суровый взгляд из-под бровей.

— А, да, не подумала про хищников… А кто будет хищником, ты уже договорился? Треик или сэр Бэрримор? Может, Винси назначим Летящим Ястребом?

Близнецы переглянулись и захохотали. Представили, наверное, попугаистую Винси ястребом. Проверив и его сумку-рюкзак, и Лониэллину, Ена решила, что к походу они готовы.

— Отряд! Стройсь!

Ребятишки, хихикая, выстроились позади неё один за другим — причём, Мэй встал сзади, хотя, можно было предположить, что захочет занять главенствующее место хотя бы перед сестрой, но… нет! Не зря Енка рассказывала про разных “рыцарей”, оберегающих беззащитных красоток. “Рюкзаки” были нацеплены на спины и болтались сзади, при ходьбе то и дело плюхая по их попам. Так, дружной троицей “отряд” прошествовал по всем коридорам, лестницам, провожаемые слугами, которые, хихикая не меньше детей, махали им платками. Даже пугливая Лизбет и та улыбалась, провожая троицу. Проходя по холлу, остановились напротив сэра Бэрримора.

У каждого теперь было имя на индейский манер — леди была Вождь… Просто Вождь, как она им заявила, Мэя назвали Суровый Бизон, а Лониэллу — Дождевая Капля. Сэма-Бэрримора теперь звали Страж Вигвама. Дойдя до Стража, отряд крикнул, топнув одной ногой и постучав себя по груди кулаком:

— Хо-хо!

На что тот ответил им со всей серьёзностью, не дрогнув ни в одном месте:

— Хау! — поднял кулак кверху, но потом тоже постучал себя по грудной клетке. У Клубничкиной затряслись плечи, но поворачиваться она не стала, чтобы не нарушить стихийно возникший ритуал. По широкому стеклянному коридору с такой же крышей, только полукруглой и полупрозрачной из-за обвивших её разных толстых стволов и ветвей с разной величины листьями, они торжественно прошли до оранжереи и вошли под своды больших, разветвлённых деревьев, пальм и высоких кустарников с шикарными, огромными цветами нежно голубого цвета.

- “Надо будет выучить всю эту флору-фауну”, - озираясь по сторонам и раздвигая ветки и лианы в разные стороны перед детьми, подумала Енка. — “Красиво, однако…”

Над головами лениво пролетело несколько кехликов, но только одна приземлилась гувернантке на голову.

— Нет, ну ты обнаглела совсем! Моя голова тебе не гнездо! — она покрутила головой, но та и в клюв не подула, так сказать. — Вот наглая…

Близняшки хихикали и сильно не оглядывались по сторонам, так как всё было привычно, не раз уже исхожено, но их гувернантка не была бы Енкой, если бы не придумала для них хотя бы парочку пакостей. Внезапно откуда-то взялись разноцветные бабочки и, воспользовавшись тем, что дети отвлеклись на них, она неожиданно “исчезла”.

— Ээээ, а где леди Йена? Ой, леди Вождь!

— Ничего себе…

— Леди! Леди Вождь, вы где?

— И что делать?

— Пойдём назад, Мэй… ой, Суровый Бизон.

— Ещё чего! Может, она в беде! Упала, ногу сломала, головой ударилась и лежит без сознания? Помнишь, она рассказывала! Пошли искать!

Енка тем временем, накинув на себя коричнево-зелёное покрывало, найденное у экономки, мадам-сэры Феротти, в её кладовых, притаилась за самым широким деревом. Потом решила немножко их расшевелить и сначала постонала, а следом повыла. Дети кинулись на звуки стонов, проигнорировав завывания:

— Ты слышал, Бизон? Ей совсем плохо! Вон как подвывает! Наверное, точно ногу сломала!

— Конечно, какие корни торчат то тут, то там, видела?

— Когда она умудрилась упасть, что мы и не заметили…

— Как мы её лечить будем? Или за папой сбегать?

Тут она не выдержала и выпрыгнула перед ними, благо, что они были уже почти рядом:

— Привет!

Капля, предсказуемо, завизжала, подпрыгнув, но Мэй, “умудрённый” опытом Суровый Бизон, выстоял, не моргнув. Вернее, сморгнув, конечно, но не сильно.

— Рад. Рад, что вы живы и здоровы, леди. Тащить не придётся…

Она засмеялась, приобняла и потащила их дальше уже в охапку. В следующую ловушку попали все трое. Забылась немножко… Сетка накрыла всю троицу уже почти у привала.

— И что делать будем? — поинтересовался Бизон.

Возмущённая Винси не попала с ними и теперь летала вокруг и пищала.

Леди Вождь вытащила из-за голенища своего сапожика приличный такой тесак и показала ему:

— Что-что… резать! — и в своей любимой манере поклацала зубами.

Они засмеялись. Постаравшись отвернуться от детей так, чтобы не поранить, не дай боже, она начала перерезать тонкие, но прочные, нити. Через десять минут с сетью было покончено и в образовавшуюся прореху “туристы” по очереди выползли наружу.

— В следующий раз вы будете делать всё это сами… А ещё надо будет в земле ям нарыть и ветками закидать. Идёшь, идёшь и потом — ррраз! И свалился! А внизу какой-нибудь саблезубый тигр…

— Ого! — Лониэлла-Капелька округлила глаза, — а что это за тигр такой?

Просто Вождь приставила указательные пальцы ко рту и пошевелила ими:

— Это тигр вот с такенными зубками!

Они переглянулись:

— А… такие бывают?

— У вас — не знаю, у нас только на картинках остались. Всех съели.

— Кто???

— Кто-кто… Люди, конечно. Вечно голодные люди… Итак, мы пришли. Первый привал! Ура! Дошли все живыми. Костёр и перекус. Показываю, как зажигать костёр с одной спички! Смотрим и запоминаем.

Дети скинули “рюкзаки” и повалились на землю.

— Встаньте, — строго сказала Вождь. — Нельзя просто так лежать на земле. Под себя надо что-то подкладывать. И не потому, что можно испачкаться, а потому, что можно что-то себе застудить. Предполагается, что вы шли долго и все мокрые и уставшие. Поэтому сначала расстилаем под себя коврики.

Коврики, старенькие и уже потёртые прикраватные половички, были свёрнуты в трубочку и прикреплены верёвочками к многострадальным сумкам. Близнецы вскочили, отвязали их и, расстелив, завалились сверху.

— Привал пять минут.

— Есть, леди Вождь! — Бизон дурашливо поднял кулак над головой и помахал им.

Через десять минут дети поднялись и принялись усердно помогать разжигать костёр. Клубничкина с видом гордого превосходства раскладывала тонкие поленья в виде "колодца”, вынутые из её “рюкзака”, вложила внутрь тонкую кору, пучок сухой травы и смятый клочок бумаги из её тетрадки. Близнецы смотрели с любопытством. Бизон пропихнул свой кусочек бумажки и этим развалил “колодец”. За что тут же получил щелбан в макушку.

— Аккуратно, Буратино! Твой длинный нос нас доведёт до цугундера.

Накануне “читали” сказку про Буратино и сегодня они иногда были её героями.

— А я Мальвина, да ведь? — захлопала в ладоши Дождевая Капелька

— У тебя волосы не голубые, — тут же “спустил “ её на землю брат.

— Ерунда, волосы всегда можно покрасить, — хмыкнула Просто Вождь, — я вот красилась каждые выходные в разный цвет. Даже розовой была.

Капелька в восхищении растопырила глаза и сложила ручки на груди, а Бизон пренебрежительно фыркнул. Они, всё же, сложили снова “колодец”, запихали по очереди всё, что туда могло поместиться и она зажгла спичку. Поднесла и… ничего не получилось. Задымилось и — пшик! погасло. Второй, третий раз так же не увенчались успехом. Тогда закалённый жизненными трудностями Суровый Бизон отодвинул их и сказал:

— Отойдите, женщины! Это дело как раз для мужчины.

А никто и не возражал. Хочет попробовать, почему бы и не попробовать. Поход учебный, пусть учатся. Но Бизон пошёл другим путём. Он уселся у “колодца” и протянул к нему руки. Сидел довольно долго, минут пятнадцать. Женщины тем временем расстелили покрывало и выкладывали на него то, что можно было есть без приготовления на костре — фрукты, хлеб, холодное, уже готовое мясо. Бизон понуро подошёл к ним и шлёпнулся на свой коврик.

— Ничего не вышло.

— Не расстраивайся, в другой раз получится, — обнадёжила его Просто Вождь, повернулась к злополучному костру и увидела, что он начал загораться потихоньку. Дымок, по крайней мере, стал виться вверх. Она покосилась на мальчишку.

— А мне кажется, у тебя всё получилось, — и, оглянувшись на кусты, незаметно за спиной показала кулак. В кустах кто-то тихонько фыркнул.

Бизон подпрыгнул и уставился на разгорающийся костерок.

— Ой, надо же… А я и не увидел.

— Рано сдался, — примирительно сказала Просто Вождь. — Дела надо всегда доводить от конца. Ладно, чего развалились? Садимся в кружок и подбрасываем веточки.

Близнецы с восторженными лицами уселись у разгорающегося костра на корточках, подпихивая в него те самые веточки. Свет он него играл на счастливых лицах, глаза блестели ярче звёзд…

- “Вот и обещанные звёзды”, - глядя на них, хмыкнула Енка.

Неожиданно сзади кто-то покашлял и они удивлённо подняли головы. Собственно, только для детей неожиданно. Она давно почувствовала чужое… ну, как чужое… хм… присутствие.

— Папа!

— Ой, папа пришёл…

— Милорд? Как вы здесь? Просто мимо проходили? — состроила удивлённые глазки Клубничкина.

— Ну, по слухам, я уже давно не милорд и тем более, не папа, — поморгал глазами и поднял их к прозрачному куполу, — а…. как там… Вождь Вигвама, кажется. Я правильно произнёс? — он уставился на неё, а дети, закрывая рты ладошками, захихикали. Граф повернулся к ним и строго сказал:

— И нечего ржать над отцом, как эти… кони Пррржевальского. Шерд! Язык же сломать можно…

— Да, о великий Вождь Вигвама! Тут без бутылки не разобраться, однозначно, — засмеялась Просто Вождь…

- “или Вождя… Вождина, может?”

— но мы обойдёмся простым напитком — молоком с печеньками. Дети, доставайте колбаски, картошку, будем сейчас готовить ужин.

Капля и Бизон помчались опустошать “рюкзаки”, а Ена повернулась к главарю банды и сказала:

— Раз уж вас принесло сюда, то помогайте. Надо палатки поставить и кто-то обещал обеспечить нас звёздами, — она выразительно поиграла бровями.

— Всё будет, раз обещал, то обязательно исполню обещанное, — он приложил к груди кулак. Правда, стучать не стал.

Просто Вождя, тьфу, Вождь всё же, потащила его к своим сумищам, и они вдвоём вытряхнули содержимое на траву. Три свёрнутых в рулоны куска ткани по очереди разворачивали и вешали на положенные на рогульки мкжду двух палок, вертикально врытых в землю (он и зарывал под чутким руководством младшего Вождя) и потом каждую сторону оттаскивали в сторону и крепили уже там каждый угол. Получились неплохие навесы.

— Вообще-то… вообще-то, мы не рассчитывали на гостей, поэтому палаток только три.

— Ну, знаете! А могли бы и пригласить. Я, всё-таки, отец! А меня в поход не берут, игнорируют. А я, между прочим, тоже не ходил в походы… просто так. Чтобы просто у костра и со звёздами.

— А где…

— Да будут вам звёзды! Чуть позже. Когда с едой разберутся, — он кивнул на детей, которые всё так же, сидя на корточках, держали колбаски на палочках в огне. Жир стекал в огонь и шипел. Они переглядывались и смеялись. Оба взрослых засмотрелись на них и граф, скосив взгляд на гувернантку, увидел, как она улыбается.

И вдруг он увидел, в чём была его дочурка.

— Лониэлла, что это на тебе надето? Я не понял… Что за штаны?

— Мои, пап, я свои ей дал для похода, и рубаху тоже.

— Как ты могла? Ты же девочка!

— Я не поняла, граф! Во-первых, вас сюда не звали, чтобы вы нам делали замечания, — Просто Вождь, кажется, превратилась в Бизона и тыкала в него пальцем, прямо в грудь, — а во-вторых… Как вы себе представляете поход в платье — у костра, по всяким кустам и ямам, а опасности разные с дикими зверями?

— Какие ямы, какие звери? Их тут отродясь не было никогда!

— Это у вас их не было! У нас есть всё! Правда, в первом походе обойдёмся просто небольшими испытаниями. Первый этап мы прошли, костёр второй этап. Третий — приготовление еды, потом игры всякие. Ну, как пойдёт. Потом спать в палатках. И, главное — охрана лагеря! По очереди. Очень хорошо, что вы пришли, будете охранять последним, — она снова тыкнула ему в рубаху и он почувствовал её ноготочек на собственной шкуре.

По спине прошёлся озноб. Ух… даже в глазах потемнело… Кто и когда (кроме него, разумеется) вот так защищал его детей?

- “Ведь всё сочиняла, что не любит…”

Пока они препирались, дети снова умчались к костру и уселись дожаривать колбаски.

Но она вдруг нахмурилась и рванула к ним.

— Тааак, а нам с Вождём Вигвама колбаски пожарили, пока мы палатки ставили?

Дети подскочили и виновато уставились на неё:

— Нет ещё, мы и эти ещё не пожарили.

— Да? Ну, ладно, прощаю… на первый раз. Картошку не кидали ещё?

— Ну вы же сами сказали, что костёр должен прогореть для картошки, — захлопали они глазками.

— Экзаменую по ходу дела, — взъерошила обоим волосы. — Смотрите, уже можно и кидать.

Картошка лежала, заранее приготовленная, в ряд, осталось только брать и закапывать в горячую золу. Конечно, они боялись это делать и нерешительно переглядывались перетаптывались, толкая друг дружку локтями. Енка, как будто, и не видела этого, взяла одну и, положив у самого края костра, стала толстой палочкой подпихивать в золу и закапывать этой же палочкой. Они тут же принялись повторять за ней. Причём, неучтённый турист тоже пристроился и так же пихал одну из картофелин. Потом дети напряжённо ждали, когда она ипечётся и то и дело толкали с двух сторон Вождя:

— Уже? Всё? А теперь… пора, да?

Она молчала, только зыркала на них сердито и шипела:

— Как же я терпеть не могу… — они тут же подхватывали вместе с ней, — детей!

— Изверги, все соки из меня выпили, — хмыкала Енка, отпихивая наглые рожички от себя, — ну, что за нетерплячка! Скажу, обязательно. Вот, кстати, пора перевернуть, а то один бок сгорит, а второй будет сырой.

Все кинулись переворачивать свои картошки и снова ожидание. Но, чтобы не пихались и не вопили под ухом, она устроила им бег с препятствиями. Давно граф так не хохотал!

То они скакали в мешках, бывших “рюкзаках”, то прыгали на одной ножке наперегонки, то она заставила их ползать между кустами, наказав перед этим: — “и не дай бог вам задеть хоть один!” И чуть не проворонили свой ужин. Учуяв подгоревшую картошку, кинулись вытаскивать её палочками наружу.

— Леди… Вождь, а как вы ели горячую?

— Смотрите, она дымится!

— И чёрный бок какой!

— Легко ела. Но у вас ручки очень нежные ещё. Вот через пару лет, наверное, тоже сможете. А чёрный бок — гарантия, что внутри она супер просто… Ммм… А запах! — она втянула шумно запах картофелины, что перекидывала из рук, в руки и услышала шёпот близнецов:

— Ну? Говорил же, дракон она!

— Да… вижу… Но вот с магией…

— Да есть она у неё! Она же нас насквозь видит! Чуть соврал — уже всё знает…

Она засмеялась и разломила, наконец, картофелину. Ох, красота! Все потянули носами — запах был просто сногсшибательный!

— А соль кто-нибудь взял? Нет? Ну и ешьте без соли…

Енка, усевшись на свой коврик, похлопала по нему рукой, давая понять некоторым, что можно присесть рядом и стала с наслаждением, постанывая от ностальгии, есть картошку вместе с кожурой. И пальцы, и рот стали чёрными.

— А так разве можно? — шёпотом спросил Бизон, завороженно глядя на её действа.

— В походе, друг мой, можно всё! Так что — ешь и не сомневайся. У нас в лагере действовало правило “десяти секунд”…

— Что за правило? — заинтересовался главный Вождь.

— Всё, что упало и пролежало не более десяти секунд, можно есть совершенно спокойно. Считается, что никто не успел на этот священный кусочек залезть.

Он недоверчиво уставился на неё:

— И что… Никто не болел?

— Нет, конечно. У нас был доктор замечательный, мы его звали доктор Пилюлькин… дети, я вам потом про него расскажу. У него была куча лекарств буквально от всего!

Дети, пока она читала лекцию, начали сначала осторожно, потом смелее кусать свои картошки и уже через минуту были чёрными, как и она.

— Это уголь, ваша светлость, а он полезен для организма. Чистит его изнутри.

Енка съела и колбаску, и картошку и теперь запивала всё тёплым, подогретым в котелке молоком.

— Поели, гаврики? Кто будет молоко с печенькой?

— Я, я, — завопили они, распугивая, кстати, мелких птах оранжереи.

— Подставляйте кружки.

Вскоре все притихли, только попивали молоко (и граф в том числе, пытаясь вспомнить, когда пил его…) и хрумкая печенюшками. Она зорко следила за ними — вот глазки стали моргать чаще, вот уже и открываться не хотят. У Капельки кружка почти выпала из рук, она вздрогнула, снова в неё вцепилась и последними усилиями воли попыталась откусить печеньку. Енка кивнула графу, который сидел к дочери ближе, и он понял — отобрал осторожно кружку, остатки печенья и, взяв девочку на руки, отнёс в палатку, что была посередине. Енка пошла следом и накрыла её пледом. Она уснула через секунду. Подойдя к костру, увидели, что Бизон свернулся калачиком и сладко посапывает. В углу рта торчала недоеденная печенька… Его так же отнесли в его палатку и накрыли пледом.

— Эх, а звёзды они так и не увидели, — с досадой сказала Енка. Граф подошёл слишком близко и сказал почти на ухо:

— Думаю. Это не последний их… наш поход. Успеют увидеть и звёзды, и зверушек в нашей оранжерее.

Енка поёжилась — дыхание колыхнуло её волосы на шее, а он продолжил:

— А вам могу прямо сейчас показать.

— Да? Буду признательна… — Енка слегка отодвинулась. Вот ещё… Она не покажет ему, как приятно его присутствие рядом. Что она рада, что граф припёр… пришёл к ним и помог ей. Конечно, она справилась бы и сама, но разносить детей по палаткам точно не планировала.

Граф поднял руки к куполу и, сделав какие-то манипуляции, раздвинул его в разные стороны.

— Там уже была щель, для дыма, а теперь мы откроем пошире и всё увидим. Костёр уже не горит и не мешает.

Его шёпот щекотал ей нервы.

— Нам, — так же шёпотом, ответила Енка, — костёр и побольше этого не мешал увидеть их. Мы же в поле были.

— Ну, сейчас вот так… — теперь он первым сел на коврик и потянул её за руку. Енка послушно пристроилась рядом и задрала голову. Небо открылось во всей своей красе, и она восхищённо уставилась в него.

Звёзд было много. Вспомнился то ли стишок, то ли песенка из детства — “ а луна была лунявая, лунявая и звёзды в небе так и понатырканы”. Фыркнула и повернулась к графу, чтобы поделиться и… наткнулась на его глаза, которые были в опасной близости. Он не звёздами любовался, а ею. У неё лихорадочно заметались в голове мысли, но, увы, Енка не успела ни до чего додуматься. Он просто взял, в наглую, и поцеловал! А она! Она! Вместо того, чтобы треснуть по наглой графской роже, взяла и ответила. Мысли все враз улетучились. Целовались долго, упоённо. Потом откинулись на коврики, лежали и бездумно смотрели в небо. А там совершали свой извечный круговорот и звёзды, и луна… Так и уснули, в обнимку.

Через часа два проснулся Бизон.

- “Наверное, пора на дежурство”, - озабоченно подумал мальчик, выползая из палатки. Увидев отца в обнимку с гувернанткой, он расплылся в улыбке, посидел рядом на корточках, и уполз обратно. И спал до утра, продолжая улыбаться от уха до уха.