Месть со вкусом мяты

Глава 21

Гринг сегодня с ночи торчал в аэропорту. Надо было встретить одного “князя”- пахана с зоны, которого пасли с самого Дальнего Востока, где он отсидел пару лет и теперь летел на родину самолётом. Он несколько раз прошёлся от табло с объявленными прибывшими рейсами до терминала, откуда выходили прибывшие теми самыми рейсами, и, постояв там немного, шёл обратно. “Князя” не было. Ни на том рейсе, номер которого ему дали, ни на других последующих. Злясь и на себя, и на начальство, что никак не пришлют “замену”, так как и спать хотел, и есть просто зверски, он, развернувшись в очередной раз, натолкнулся на запах… Странно знакомый. Где-то он его уже ощущал. Ещё не поняв, что к чему, пошёл на него и увидел впереди идущую девушку в красных сапожках и тёмно-синем пальто. Красным была и сумка на колёсах, и рюкзак. Кажется, она тяготела к красному. Он непроизвольно, напрочь забыв о бывшем преступнике, пошёл за ней и, выйдя следом на улицу, услышал, как она договаривается с таксистом об отеле. Кстати, не самом дешёвом. Быстро преодолев расстояние между ними, Гринг оказался за её спиной и приветливо поинтересовался:

— Девушка, добрый день! Не разрешите с вами проехаться? Мне тоже в этот отель. Я оплачу поездку.

Она обернулась. Не, за очками, да ещё такими огромными, он не увидел ни глаз, ни лица, но запах остался и даже усилился.

— Да? И вам туда же? Здорово. Садитесь, конечно. Оплата пополам!

Он пожал плечами:

— Как хотите.

Они сели и машина тронулась. Девушка вертела головой, очки перекочевали на голову, и он вдруг понял, кто она — Люсьена Клубничкина. Его дочь. Интересно, почему она не в замке? Сбежала сама или Хойвелл отпустил? Хоть, если попадёшь в лапы к фамльяру, тем более, Хойвеллу, то так просто не вырвешься. В любом случае, она была здесь и ехала с ним в такси.

- “Ладно, приедем в отель — узнаю, точно она или нет”, решил он, хотя слабо сомневался, скорее, по привычке, и откинулся назад, прикрыв глаза и изображая спящего. Тут ехать-то всего ничего, с полчаса.

Отель красиво стоял на берегу реки Преголи. Он вышел первым и протянул ей руку. Девушка секунду подумала и разрешила ему помочь выйти. Что она и сделала с видом королевы. Пока водитель вытаскивал её багаж, Гринг неспеша отправился в отель. Как и предполагал, она процокала мимо него, спеша к стойке. Он не стал возражать, сел чуть в стороне на кресло и сжал кристалл, типа, говоря в наушники:

— Витор, алё, Витор… Да что с тобой! “Куда подевался, непонятно. Который день не могу достать его. Хоть всё бросай и лети к нему”. Оставив кристалл в покое, направился к стойке, впереди предполагаемой дочери оставался один человек. А, вот, отошёл, отлично! Она протянула паспорт администратору за ресепшн:

— Вот, у меня забронировано.

Развернув паспорт, та удивилась:

— Клубничкина Люсьена Кирилловна?

— Да, а что не так, — нахмурилась девушка. А стоявший через пару человек мужчина довольно хмыкнул — она! Не ошибся. И подошёл ближе.

— Что не так? — начала, кажется, злиться Клубничкина.

— Ваша бронь закончилась давно.

— Как она могла закончиться?

— Ну, девушка, месяц уж прошёл.

Грин протиснулся к ним и показал девушке своё удостоверение:

— У меня двойной номер, девушка со мной, — и шепнул ей, — соглашайтесь, меня там не будет, практически.

Она хмыкнула:

— Да и я не собираюсь сидеть в номере сутками. Я согласна, — и в недоумении пробурчала себе под нос, — какой месяц, если я только что с самолёта…

Он покачал головой. Отобрал у неё чемодан, и они, приехав на лифте на четвёртый этаж, нашли номер и Гринг открыл двери. Люсьена зашла и воскликнула:

— Вот это да! — быстро залетела в комнату с огромной кроватью и прыгнула на неё с налёту, — чур, я тут!

Он хмыкнул и занёс следом вещи:

— Располагайся. Я всё равно на диване сплю, сюда и не захожу, если только кто из друзей завалится.

— Отлично!

Енка кинулась распаковываться, а он сел на диван и смотрел на неё через дверной проём, как она летала по комнате, развешивала в шкафу вещи, что-то говорила сама себе и вдруг услышал:

— Хоть здесь от этого Горыныча отдохну. Может, женится за это время. О, надо ему Томку сосватать! Точно! Приеду, так и сделаю. Или, нет, позвоню ей… И пусть попробует её обидеть.

Он чуть не заржал в голос — его дочка, однозначно.

— Тебя как зовут?

— Для друзей, если будете им — Ена, а если не будете, Люсьена.

— Надеюсь, подружимся, — кивнул он.

— Только предупреждаю, ко мне ни в коем случае не подкатывать, я мужененавистница….

— Это ещё почему? — он, пока девушка не видит, улыбнулся во всю челюсть.

- Да потому… — она вышла и плюхнулась рядом. — У меня начальник был…

— Умер, что ли?

— Да тьфу на вас, уволилась я. Так вот… Я в него было влюбилась, а он — бабник! И как такого любить?

— Никак. Оторвать и выбросить…

— Ой, ну его, — она засмеялась, — пусть живёт, только отдельно от меня. Пока не уехала, проходу не давал. Хоть здесь без его надзора поживу, погуляю. Надо экскурсии посмотреть, какие тут есть.

— Не надо, я сам всё покажу. Я в Калининграде живу уже двадцать шесть лет. Знаю каждый уголок.

— Ой, здорово! Сэкономим, — она снова засмеялась. — Не то, чтобы мне денег жалко было, есть, но всё же, я, как экономист, люблю их беречь и знаю, как это сделать.

— Или как дракон…

— Что? — девушка вскинула на него глаза и слегка нахмурилась. Потом встряхнула волосами решительно и заявила:

— Боже, какие драконы… Вот есть я хочу точно, как дракон! Тут же есть ресторан? Отель с виду очень шикарный!

— Конечно, есть. Ты в этом пойдёшь или переоденешься?

Енка осмотрела свои лосины, повертелась и так и этак перед зеркалом и пошла в свою комнату — рыться в вещах. Вытащила шикарное вечернее платье и в недоумении уставилась на него:

— А это откуда?

Оно было красным и переливалось всеми оттенками.

Гринг пожал плечами:

— Я уж точно не знаю, — и вдруг нахмурился, — дай-ка сюда.

— Зачем?

— На минуточку, — забрал платье и стал ощупывать, даже понюхал.

Хмыкнул и кивнул:

— Всё нормально, надевай. Туфли есть под него?

Енка стала злиться. Подошла и ткнула пальцем в грудь, от злости переходя на ”ты”:

— Ты кто такой? Вот, указывать будет, что надевать, что нет. Я понятия не имею, откуда это платье, поэтому я его не надену. Может, Горыныч как-то подсунул? Но как??? Нет, наверное, купила, всё же, сама… Ладно, надену, очень уж красивое. И под кольцо подходит. Кстати, где я его купила…

Она умчалась в ванную, и он услышал, как она запела:

— Что-то с памятью моей стало… Всё это было, было, было и прошлооо!

Он засмеялся и покачал головой. Внешностью она была вся в мать, Анарэнн, а вот егоза такая — это уж в себя, однозначно. Зазвонил телефон. Начальство. Он нажал на вызов:

— Да, слушаю. Я пост сдал. Не лично, пришлось уйти, но видел, как Николаус пришёл. Да я и так проторчал там больше, чем надо! Нет, объект не прилетал. Жрать захотел, вот и ушёл. Где-где… У себя, в номере. Нет, не сплю, сейчас переоденусь и уйду по другим делам. Каким-каким… Семейным. Имею право. Всё, я отключаюсь. Пока! — и нажал отбой. Тут вышла переодетая Енка и он выронил телефон из рук.

— Убить и закопать…

— Эй, это моя фраза! — возмутилась девушка и покрутилась перед ним:

— Ну и как? Норм?

— Норм, — нахмурился Гринг, разглядывая её с ног до головы.

Платье было обтягивающим по самые бёдра, а дальше шла довольно пышная, многоярусная юбка. Вроде, всё хорошо, но… Вот это “но” его и сбило с панталыку — верх был полностью открыт, рукавов не было вообще, только какие-то тонкие перекладинки и те были не на плечах, а ниже, небрежно сдвинуты вниз. Грудь, разумеется, почти открыта. Держалось оно, на его взгляд, только за счёт того, что было узким сверху.

— Я теперь понимаю твоего Горыныча, вернее, его гиперопеку. Выпишу ему благодарность. Хотел в печень, теперь передумал. Только бы дозвониться до него.

— О, кстати! Надо телефон поставить на зарядку.

Клубничкина продефилировала мимо буравившего её взглядом странного мужика, подключила молчавший телефон и увидела кучу пропущенных звонков. А Гринг сорвался и куда-то умчался. Ена не стала ждать, когда телефон полностью или, хотя бы, до половины, зарядится и позвонила матери:

— Мам! Привет! Я долетела благополучно, уже сижу в отеле.

— Привет… Куда долетела? — услышала она несколько удивлённый голос матери.

— Как куда? Ты что, забыла? Я ж в Калининград полетела. Я тебе говорила же… Представляешь, пришла в отель, а мне говорят, что моя бронь снята. Хорошо, попутчик попался хороший, он мне пол своего номера уступил.

— Какой ещё попутчик? Енка, с ума ты там сошла, что ли? Вот, можно тебя одну отпускать???

— Да, точно, надо спросить, как его зовут. Не волнуйся, всё схвачено, тут две комнаты, я в одной, он в другой. Слууушай! Ну он такой шкаф, мама дорогая!

— Не твой Горыныч случайно? — мама хмыкнула невольно.

— Что, я Горыныча не узнаю? — фыркнула дочь. — Ну, как придёт этот человек-гора, я его тебе сфоткаю, чтобы ты не волновалась. Сегодня, наверное, никуда не пойду… ну, гулять там по городу. Завтра уж с утра. Он обещал показать всё. Сказал, что живёт тут лет двадцать пять, что ли. Как раз мой возраст.

— Ты… да, узнай его имя и мне фотку скинь обязательно. Что-то я волнуюсь за тебя…

Пока они разговаривали, Гринг вернулся и кинул ей на диван, где она продолжала сидеть, аж три тонких палантина: прозрачный чёрный с бордовой розой, бордовый, тоже прозрачный и тоже с такой же розой и красный с жёлтыми всполохами.

Она возмутилась и зафыркала:

— Что это ещё такое? Что? Зачем? Я не принимаю подарки от незнакомых мужчин. Заберите немедленно! Или вызову полицию!

— Я и есть полиция. Так что — выбирай любой и идём в ресторан. С голыми плечами ты не пойдёшь никуда, — сказал твёрдо Гринг. — И, на самом деле — забыл представиться — Григорий Андреевич Персиналь, майор полиции.

— Да я и без вас могу сходить в ресторан, — недовольно раздула она ноздри. — И не обязательно выряжаться средь бела дня. Пойду, джинсы надену.

Он шумно выдохнул:

— Правильное решение.

Она крутанулась на каблуках и умчалась к себе.

— Мало мне Горыныча было, теперь ещё какой-то “настоящий полковник” жизнь решил испортить. Мне не нужны няньки! Понятно??? Что за кольцо… Ну никак не могу снять… — бухтела она.

— С мылом не пробовала?

— Не подслушивайте. Попробую.

Она и правда, пошла в ванную и открыла кран. Долго возилась и, наконец, ругнулась:

— Чтоб тебя…

Он заглянул:

— Помочь?

— Ой, как будто у вас лучше получится. Ну, попробуйте.

— Подарок? Похоже на обручальное, — он намылил и палец, и кольцо и попробовала покрутить его вокруг фаланги, но оно сидело намертво.

- “Ясно, магическое. Кто же надел? Неужели Петрус?”

— Да откуда обручальному взяться. Я что-то, в последнее время, явно страдаю провалами в памяти. Интересно, с чем это связано… Ранний склероз? Может, к доктору сходить? Ладно, домой приеду, схожу. Всё, хватит меня мучить, а то без пальца останусь. Пошли уже есть, я с голоду умираю.

— Ты так и не переоделась.

— Да, точно. Ну и ладно. Пусть все любуются такой красотой. Когда ещё увидят? — выйдя во вторую половину, к дивану, подхватила первый попавшийся палантин, накинула на плечи и пошла на выход. Палантин был чёрный, хотя из-за прозрачности, вполне мог быть и серым. Розочка удобно легла как раз между грудей. Гринг ругнулся:

— Шерд!

Она тут же отреагировала:

— Это же какое-то ругательство, да? Так… где-то я его уже слышала. Ну? Вы идёте — нет?

Она вышла, и он последовал за дочерью, которая ещё этого не знала. И как сказать? Он думал об этом с самого начала, но так и не придумал пока. Чуть не признался, когда имя своё ей называл, но банально струсил. Сначала поговорит об этом с Аннорэн. Да, надо ей позвонить, что ли.

Зайдя в ресторан, они, конечно, устроили для посетителей фурор, для мужской части, естественно. Все просто шеи посворачивали. Но Клубничкина шла так, как будто она тут вообще одна находилась, никого не видела, ни на кого не обращала внимания. Гринг посадил её, сел сбоку и тут же услышал откуда-то сзади:

— Вот это папик отхватил цыпу.

Он повернулся, набычившись, в ту сторону и увидел компанию явно подвыпивших шалопаев, то ли приезжих, то ли местных мажоров. Одного, кажется, видел у них в отделении. Скорее всего, был просто свидетелем по какому-то делу, поэтому и не запомнил по фамилии. Рыкнул и повернувшись к ним полностью, ответил:

— Угадал, только не папик, а папа, и не отхватил, а родил. Всё понятно? — и качнул головой вправо-влево, хрустнув шейными позвонками, потом покрутил пудовыми кулаками, типа, разминая кисти рук. Парни тут же стушевались и, уткнулись в свои тарелки.

— Видишь, как реагируют? — нагнулся он к ней поближе. — И это ты ещё платок свой надела.

— Не мой, а ваш. Я его вам верну, — прошипела она.

Тут подошёл официант и предложил фирменный обед от шефа.

— Григорий Андреевич, сегодня суп из телятины и на второе татаки из говядины. Так и тает во рту.

— Неси. Ты что будешь? — повернулся к Ене.

— Не знаю, — она всё ещё просматривала меню, — хотя… Вот, сырная тарелка и баклажаны на гриле.

- Я вино закажу.

— Мне всё равно.

— Joseph Drouhin Beaujolais Villages, два бокала.

— Как скажете. Сей момент.

— Он вас знает, — констатировала Люсьена.

— Да, я здесь живу иногда.

— Прям в том номере?

— Да, прям там.

— Я думала, вы пошутили. А почему здесь, а не дома?

— У меня в Калининграде нет семьи. Поэтому снимаю номер то тут, то там, смотря, где сейчас нужнее по работе. Меня это устраивает. В этом отеле половину стоимости скостили за то, что помог раскрыть некий заговор, — он нагнулся к её уху, — только об этом — никому! Секрет профессиональный, — Гринг подмигнул.

Она ошарашено и несколько восторженно даже посмотрела на него:

— Ого! Здорово… Ладно, вы мне потом расскажете, что за заговор.

Принесли еду и они замолчали, поглощённые каждый в свои мысли. Он снова ругал себя, что не сказал ничего, хотя… он-то рассчитывал, что она дальше после слов об отсутствии семьи начнёт спрашивать про эту самую семью, а она не спросила. А Люсьена думала, что всё как-то странно — от Горыныча избавилась, но теперь у неё некий Григорий, тот же Горыныч, по сути. Но, пожалуй, ещё хуже.

- “Ладно, избавлюсь завтра, в городе”, - размечталась она. Отпивая по глоточку вино, спросила, — а как же мне, всё же, называть вас? Григорий Андреевич, дядя Гоша или, может, ещё как-то?

Он хмыкнул:

— В номере поговорим об этом.

— Как скажете, товарищ полковник!

— Майор.

— Да мне всё равно. Но плох тот майор, что не мечтает стать полковником, — хихикнула Клубничкина. Она порылась в сумочке, своём любимом клатче, и огорчилась, — жвачка закончилась.

— Сейчас закажу, — он кивнул официанту, пролетавшему мимо, — мятную жвачку…

— И кофе тогда уж, капучино… или нет, глясе! Да, глясе.

Вскоре он вернулся с мятной жвачкой и кофе на подносике. Ена быстро сунула жвачку в рот, начала жевать и… выплюнула обратно:

— Фу, какая гадость!

— Что так? — поднял бровь Гринг

— Не знаю. Может, некачественная или срок годности уже истёк?

Он взял пакетик и стал рассматривать. Потом сунул одну в рот — ничего такого, обычная жвачка. Посмотрел на дочь, чуть прищурившись, и, дождавшись, когда она выпьет кофе, кинул деньги на стол и встал:

— Пойдём, поговорить надо. Кажется, назрел серьёзный разговор.

— Сейчас, ага. Разговоры ещё какие-то… Я хочу снимок сделать. Вот так вставайте, ко мне сюда… Сзади пальма, отлично! Не моргаем! Готово! Маме покажу.

— Хорошая идея, — кивнул он и Енка слегка удивилась. Думала, будет телефон отбирать.

Компания лоботрясов проводила их взглядами.

— Думаешь, наврал?

— Кто его знает. Попасём немножко. Больно девка зачётная.

Спина Гринга напряглась, и он повёл слегка плечами.

Поднявшись в номер, Гринг усадил её на диван и устроил допрос с пристрастием:

— Как так может быть, что ты ничего не помнишь ни про платье, ни про кольцо? Это же не булавка в сене!

— Иголка… И не вопите на меня! Это вы в полиции половник, а здесь — никто и звать непонятно как.

— А мне кажется, что ты не просто с колечком, а ещё и с ребёнком! Кого ждём? Мальчика, девочку?

— Что???? Да вы с ума сошли! Я сейчас вас просто прибью! Что за странные предположения? Меня ещё ни один мужчина не касался! Ни один! Понятно!

— А жвачка?

— Что — жвачка? При чём тут она? Скажу вам по секрету — от неё не беременеют, вот! — она подняла вверх руку с вытянутым пальцем.

— Тест. Купи тест.

— Да хоть двадцать!

— Два на всякий случай. Хватит и двух.

— Вам надо, вы и покупайте! — она ткнула его кулаком в грудь, зашипела от того, что ушибла костяшки, затрясла рукой и умчалась в комнату. Тут же оттуда раздалось:

- Мааам! Он вопит на меня! Это не мужик, а не знаю, что! Ты была права, надо срочно сваливать! Представляешь, он велел мне купить тест! Тест! Мне! Я чуть не убила его! Ах, да, фото… я тебе обещала, сейчас скину. Перезвони потом… Я переоденусь пока.

Клубничкина была не просто зла, она была просто в ярости! Какой-то там… пусть майор. Тем более — майор какой-то там из полиции местной, учинил ей допрос! Нет, надо отсюда съезжать и селиться в другом номере. Или нет, найти другую гостиницу. Да, точно. Иначе никакого отдыха не получится. Она начала кидать всё из шкафа обратно в чемодан. И тут перезвонила мама.

— Ну и как тебе этот громила? Шкаф просто! Что??? Что ты сказала? Это мой… кто?

Гринг подскочил с дивана и встал столбом.

— Мама, не шути так. Откуда ему тут взяться и, тем более, выйти на меня так легко. Я только с самолёта сошла, и он меня уже ждал у такси. Нет, я не верю! Какой месяц? Ты о чём? Мама, ты считаешь, что я с ума сошла? Да, сейчас гляну. Не буду я его спрашивать, вы в сговоре, однозначно, — и взвизгнула просто, — я тебе больше не позвоню, раз так! И приеду не раньше, чем через полгода!

Енка кинула телефон на кровать и обессиленно опустилась рядом. Что происходит? Неужели она, и правда, сошла с ума? Что же это такое? То одно, то другое, теперь ещё и это заявление матери — “это твой отец!” Какой отец? Она упала ничком на кровать и заплакала. Вот вам и отдых, Люсьена Кирилловна. Или как там — Гр… Грин… Тьфу, не выговоришь. Кровать вдруг просела под этим самым, Гр…

— Ен, послушай…

— Нет. Выйди.

— Я, правда, твой отец.

— Который нас бросил или выгнал, да? — она швырнула в него одну подушку и уткнулась в другую. — “Как только останусь одна — тут же свалю”. На минутку стало жалко его, что-то кольнуло в груди. Но… нет! Она приняла решение и не отступит. Когда отревелась, незаметно уснула и проспала до самого вечера.

Выспавшись, вышла в соседнюю комнату. Майора не было, зато на

журнальном столике лежали два теста. Когда успел принести? Смахнула их небрежно на пол и подняла трубку внутреннего телефона:

— Принесите в номер ужин. Всё равно что. На одного человека. Шампанского бутылку. Кофе и мороженое три шарика. Какой номер? Блин… А, номер Григория Андреевича, майора полиции. Жду, спасибо.

Может, и надо было на него что-то заказать, но кто его знает, где он, может, уже ужинает. Она улеглась обратно и включила телек. Ужин доставили через полчаса. Парень, невысокий и худой, вкатил тележку и закрыл за собой дверь. Она, не дожидаясь, когда это сделает официант, начала переставлять с тележки тарелки, мороженое, шампанское. И тут вдруг он подошёл вплотную со спины и прижал её к себе. Причём, за грудь, сволочь, ухватил! Приставил к горлу сервировочный нож и сказал шёпотом на ухо:

— Кольцо, быстро!

Зря он так… Пшибздик какой-то… Молниеносно двинула ногой назад и попала шпилькой, куда надо. “Пшибздик” взвыл, нож упал и она, схватив бутылку двумя руками, долбанула, что есть силы его по голове. Перстень на пальце нагрелся невероятно, но потом, когда грабитель упал, снова похолодел.

Гринг вернулся где-то через полчаса и увидел такую картину: дочь сидела на диване и подпиливала ногти, а на полу валялся мужчина с заклеенным ртом и тем же скотчем перемотанными ногами и руками.

— Это что такое? А, старый знакомый! Который на мою дочь в ресторане пялился? Что хотел? — пнув того ногой, он повернулся к Енке. Та пожала плечами:

— Не меня, точно. Колечко понравилось.

— А, ясно.

Он позвонил в участок и вызвал своих людей. За парнем приехала машина.

— Ты с нами? — спросил Егоров, оперативник его отдела.

— Нет, не могу, я всё ещё на задании. Упакуйте его на недельку. А там я чуток освобожусь и приеду. Ножичек не забудьте, улика, всё же. Давайте, здесь запишите свидетельские показания и с меня, и с девушки.

Их развели по разным закоулкам и взяли показания. Сверили — сошлось всё точка в точку и уехали. Гринг вытащил из кармана те самые тесты.

— Иди, проверяйся.

— Да иди ты, знаешь, куда?

Енка гордо подняла голову и прошла к себе в комнату, забрав поднос. Она так и не поела ещё.

— Если хочешь есть, то заказывай сам, я думала, что ты в ресторан пошёл.

Гринг заказал еду по телефону и, дождавшись, завалился к ней с подносом, не слушая её возмущённые вопли.

— Привыкай к семейным ужинам.

Он удобно устроился возле тумбочки и со вкусом ел, чуть не причмокивая. Она фыркала недовольно — своё уже съела, сейчас только растаявшим мороженым лакомилась маленькой ложечкой и задумчиво смотрела на “папашу”. Всё же, с Горынычем было легче справляться, тот уступал ей почти во всём. Зазвонил внутренний. Он быстро перехватил её инициативу и взял трубку:

— Да! — рыкнул так, что она присела и удрала обратно на кровать. — Возместить шампанское? Которое разбилось? Ну, несите. Хотя я лично коньяк предпочитаю.

- Я тоже! — пискнула Енка.

— Вот, правильно, дочка, несите коньяк.

В общем, вечер закончился неплохо… В конце, когда она совсем уж окосела и засыпала на ходу, он спросил у неё про номер телефон Горыныча.

— Дай мне телефон твоего Виктора, шефа, надо бы созвониться.

— А я… его… уд…далила, чтобы не мешался под ногами, вот, — пробормотала она, почти засыпая.

— Тогда подружки своей, Томки.

— Откуда знаешь про подружку? — встрепенулась было, прищурив окосевший глаз.

— Так ты про неё сама и рассказала.

— Эй! А причём тут Томка и Горыныч? — что-то совсем ролики за шарики заходят. Она медленно, по стеночке пошла в кроватку. Какая она классная, большая, мягкая, удоб-б-на-ная…

— Ну, я гляну в телефоне?

— Гляди… — больше она не помнила уж ничего, сладко уснула.