Месть со вкусом мяты

Глава 32

…Жрец сидел перед чашей. Четыре дракона замерли в четырёх углах Храма, два зависли над чашей и только тот, что обнимал лапами и хвостом саму чашу, как и прежде, сидел на своём месте, покрывшись золотом, которое слезло с него тогда сразу. Они вернулись…

— Престе* Алун! — позвал он негромко. Уверен был, что тот где-то поблизости и обязательно услышит. И действительно, Алун пришёл буквально через минуту. Склонив голову и спрятав сложенные на груди руки в широкие рукава, он замер в ожидании. Только что от Жреца по очереди вышли трое престе: Эрош, Другар и Вианс.

— Садись, — указал Лот’Сонак Дэймар ему табурет, что стоял рядом с ним.

Алун тут же сел и снова замер.

— Смотри сюда, — Жрец кивнул в чашу, — и скажи, что ты видишь в ней?

Поскольку, табуреты стояли вплотную к чаше и были довольно высоки, то Алун наклонился над чашей и стал вглядываться в воду. Да, да, она снова была полна воды. Сначала ничего не происходило, вода была спокойна и темна, так как своды Храма вернулись на место и пара факелов не делали помещение и воду светлее. Но вот, поверхность подёрнулась рябью… От напряжения глаза стали слезиться. Но он боялся даже моргнуть, чтобы не пропустить то, что сейчас должно было тут появиться. И вот… он увидел Жреца Лот’Сонак Деймара, стоящим на краю скалы, самой высокой в их стране, империи, на пике Дракона, и поднимает руки к солнцу, которое стремительно летит к нему. Алун боялся пошевелиться, глаза моментально высохли и вперились в видение. Солнце достигло пика Дракона, заслонив собой и небо, и участки скалы, и оказался огромным, во всё небо, Золотым Драконом… Он дыхнул на Жреца и тот исчез… Алун вскрикнул и упал на колени перед Лот’Сонаком.

— Ну? Что ты видел? Говори! Никто не видел ничего. Ты, я вижу, увидел. Говори же! Да встань уже. Я догадываюсь, что там. ОН забрал меня?

— Да, — кивнул, поднимающийся с колен Алун и посмотрел на Жреца.

Сонак Деймар улыбался. Даже морщины разгладились.

— Наконец-то! Я так и знал, что задержался здесь только для свершения пророчества. Оно свершилось! Я могу быть свободен. Алан, я уйду через три дня. И теперь вместо меня будешь ты. Завтра свершится передача реликвий, а послезавтра я оставлю вас и уйду Домой. Ты как-то спрашивал, к какому дому принадлежишь, всё понять не мог. Теперь ты это знаешь. К Высшему, раз тебе открылось видение. Теперь по поводу того мальчика… Он смешной, конечно, но зачем-то боги его отметили и даже подарили чешую. Он сейчас думает, чья она, — Жрец тихонько засмеялся, — но она ничья, это подарок от Него, АУРИНА! Зачем — не нам уже судить и думать. Не мне точно. Теперь он весь твой, со всеми своими проблемами и радостями.

Сонак ушёл, оставив Алуна одного перед чашей недоумевать и — то ли радоваться новому назначению, то ли огорчаться.

…А Вова уже придумал, что сделать с этой красивой чешуёй. Он выклянчил у леди Гортэннии иголку с ниткой и сделал два браслета. Один засунул в карман, а второй решил подарить этой дракошке-Лоняшке, но не знал, как это сделать поудобнее. Он как-то уже прижился в замке Персиналей, подружился и с леди Гортэннией, и с леди Аннарэн, хотя обе женщины относились к нему по-разному: старшая леди просто любила и защищала от несносных баронов. Вот спелись два! Сразу видно — родственнички! Близнецы с удовольствием проводили время у двух дедов — укки, которые показывают им всякую всячину. Вчера водили на какие-то тренировки. Он потащился за ними и тут он завис! На задворках замка, если можно так сказать, были оборудованы турники самых разных конструкций: шведка, полоса препятствий, лабиринт. И они как начали их гонять по этим штуковинам! Вову с Мэйем. Дорвались до бесплатных фитнесменов. Вова бубнил, конечно, для проформы, и делал вид, что ему вовсе неинтересно, но отставать от пацана не хотелось. Лониэллка эта всё время торчала тут же. Вову забавляло, как она его называла лордом. Хотел несколько раз признаться, что никакой он не лорд, а так, нуль без палочки, но язык не повернулся. Очень уж смотрела как-то… с восхищением, что ли. Браслет просто прожигал карман. Но он никак не решался.

Ему нравилось заниматься на турниетах с мальчишкой. Хоть он и был намного младше, но ко всем упражнениям оба относились серьёзно и, если у одного не получалось, второй помогал обязательно. Ну, как помогал… как получалось, так и помогал. Отзанимавшись, Вова дрых без задних ног.

…Праздник Возвращения Драконов продлили на всю неделю и детей возили каждый день гулять в город. Вот и в этот, третий день после обретения драконами своей первоначальной ипостаси, все отправились в Гренслоу на двух каретах. Конечно, “лорда” тоже взяли, не сидеть же ему одному в полупустом замке. Появилась хоть какая-то, но прислуга, помощники у повара, горничные, садовник. Удивительно, но Вова привык к этим таратайкам и теперь ехал спокойно. Как-то приспособился. Может, ещё и потому, что ехал с близняшками, с которыми сдружился?

Чтобы не было скучно, Вова научил их играть в “камень, ножницы, бумага” и они резались в неё от самого замка. Взрывы смеха просто сотрясали их карету, но Вова был доволен. Он посматривал на хохочущую “дракошу”, как он теперь называл её, и сам смеялся. Хотя, казалось бы, чего там смешного? А вот Мэй, если не мог выиграть пару-тройку раз подряд, уже злиться начинал. И Вовка вдруг понял, что и сам таким же был когда-то — он лучше всех, быстрее всех, умнее… Да… с этим пришлось притормозить. И сам потом догадался, что не самый. А ещё — ленивый. Мэйка совсем не лодырь. Хватается за всё с азартом и, пока не получится, будет пыхтеть. Наверное, это особенность их, драконовская, быть упорными в достижении цели. Парень задумался, а что ему мешает? Но думать долго не дали, снова пристали с играми и он отвлёкся от раздумий.

Показались горы. Сколько бы он их не видел, столько и восхищался! Высокие, тёмно-синие вверху и почти чёрные внизу, остроконечные, они закрывали, практически, всё небо и, если ехать очень близко, становилось жутковато. В прошлый раз они проезжали по другой дороге, и он ими любовался издали. А сегодня Кускита зачем-то понесло на ближнюю к ним. Перепутал, скорее всего. Хотя до города по этой, дальней, казалось бы, дороге, был быстрее.

С ближнего расстояния толком и не полюбуешься, потому что сплошной один камень и всё.

Когда проезжали совсем близко от то ли ущелья, то ли это просто прогал такой был, карета вдруг остановилась. Кускит, нагнувшись к окошку, сказал:

— Можете размять ноги. Там что-то впереди случилось, может, даже обвал. Бывает. Так что, погулять можно.

Вышли все, но детей сразу заграбастала у него леди эта Йена, типа, соскучилась за полчаса, и Вова остался один. Вернее, со своими мыслями и это его вполне устроило. Надо додумать, как подарить ей браслет и как отдать хрулев поясок, что так и болтался у него в кармане. Наступив на камешек, он, попинывая его, прошёл вперёд, интересно же, что там за “пробка”.

— Не уходи далеко, — крикнул ему вслед Кускит, — а то, вдруг, заблудишься.

Вова обернулся в недоумении — как тут можно заблудиться? Вот дорога, вот скалы. Но кивнул, шмыгнув носом, и пошёл дальше. Он не торопился, может, даже и догоннят. Солнце спряталось за внезапно набежавшие тучи. Вот ведь, погодка! Только что ни одного облачка не было и нате вам! Хоть бы дождя не было. Он приблизился к скалам поближе и шёл, то и дело проводя рукой по шершавому, нагретому каменному боку. Выйдя из-за очередного выступа, увидел двух монахов из Храма. Приглядевшись, узнал обоих — никакие не монахи, жрецы. И он знал обоих. Один главный, второй… как там его… Ар, Ал… Да, неважно. Они стояли, держась за руки и уперевшись в друг друга лбами. Вова хмыкнул — как в детсадике, чесслово! Он спрятался было, но тут они расцепились, наконец, и тот, что на Ар или Ал отошёл на приличное расстояние, а главный Жрец повернулся лицом к скалам и поднял голову вверх. Зачем-то осмотрев небо над головой, крикнул вдруг:

— Я готов! — он и руки поднял кверху.

Ого, снова фокусы! Интересно, к чему это он готов? Вова тут же стал подбираться ближе, чтобы рассмотреть и не упустить момент — кто будет его поднимать. Ведь руки зачем-то поднял? И крикнул… Покосившись на второго, увидел, что он опустился на колени и склонил лицо, закрыв его ладонями. Ага, молится. Значит, не наблюдает, можно и поближе подобраться. Вова проскользнул потихоньку ещё на пять-шесть шагов и снова высунулся. Невесть откуда взявшийся порыв ветра толкнул в спину, но он зацепился за выступ скалы намертво. Хватит ему полётов… Но ветер усиливался. Жрец всё ещё стоял в позе с поднятыми руками и его белое одеяние и длинные белоснежные волосы трепало порывами ветра. Вовка смутно помнил, что тогда, в Храме, волосы были и другого цвета, и прихвачены чем-то… Новый порыв, намного сильнее первого, уже завывая в расщелинах на все голоса жуткими воплями, закружился вихрем вокруг старика, почти как тогда. И тут Вовка понял, что надо бежать! И он, повернувшись к Жрецу спиной, попытался рвануть в обратную сторону, но наткнулся на шквальный удар в лицо. Сразу задохнулся, так как перехватило дыхание и пришлось зажмуриться от мусора, что летел в него со всех сторон. Он мог бы закричать, но рот не открывался, да и боялся открыть, чтобы не наглотаться этой гадости… Его сначала прижало к скале, а потом, развернув на сто восемьдесят градусов, пару-тройку раз шваркнув о камень, понесло куда-то вверх. “Не успел…” — только и подумал Вовка…

…Вихрь всех застал врасплох, но сильно никого не потрепал. Все уже расселись по экипажам, возбуждённо рассуждая о произошедшем и почти тронулись в путь, когда близняшки начали кричать в окна, что нет лорда Вовы, не пересел ли он… совершенно случайно… к кому-нибудь. Всё проверили, Вовы не нашли. Пришлось останавливаться и искать его. Кускит сразу нажаловался, что парень “пошёл вооон туда, а я предупреждал, чтобы не уходил”.

Барон отправился с Петрусом на поиски несносного мальчишки. Они прошли вдоль скал довольно прилично, когда наткнулись на нового главу Храма. Это видно было по его белоснежному одеянию. Поклонившись ему и поздравив, спросили, не проходил ли тут, совершенно случайно, молодой человек… Он улыбнулся одним уголком губы и сказал:

— Проходить — не проходил, а вот пролетать… — и рассмеялся. Потом показал на самый верх самой высокой скалы:

— Он там.

Гринг помянул в очередной раз шерда и стал раздеваться.

— Граф, проследите, чтобы никого не было, я быстренько туда и назад…Я убью этого пацана… — это уже сказано было себе под нос.

И граф Петрус, и Жрец пообещали никого не пускать на этот пятачок и барон, обернувшись, быстро взмыл в воздух. Будет ли там место приземлиться, он не знал, так как сюда запрещено было лазать даже любителям покорять скалы. Были тут и такие. А вот Вова…

Прилетев к месту назначения, Гринг увидел валяющегося на небольшом каменном участке злополучного “лорда”, скорее всего, без сознания. Но, подлетев к нему ближе, дракон увидел, что глаза открыты и такие огромные, что, казалось, сейчас выпрыгнут наружу. Подхватив его на лету, барон спустился вниз и положил свою ношу на землю. Быстро вернув облик и переодевшись, отнёс к карете.

— Принимайте своего лорда, — сказал детям и те уставились на ошарашенное лицо Вовы.

— Домой, Кускит, — велел кучеру граф Петрус, усевшись с детьми и Вовой. Кто его знает, что он там увидел. Очнётся и вдруг буянить начнёт, детей ещё напугает. Ена охарактеризовала происшествие довольно загадочно для местных:

— Прогулка накрылась медным тазом.

И Петрус всю дорогу пытался расшифровать очередной ребус жены.

Дети были заинтригованы. Впрочем, не одни они. Все ломали голову, что же произошло. Новый глава Храма загадочно улыбался и скромно промалчал. Потом и вовсе исчез. Интересно, куда делся старый? И как будут звать нового? Когда прибыли в замок Хойвелл Лэнс, все вышли и разбрелись по дикому саду Льёнанесов. Всё-таки есть своя прелесть в таких парках и садах. Можно представить себя в густом лесу и даже попробовать в нём заблудиться. У детей это получалось постоянно, потому что, стоило им туда выйти, как все гувернантки сходили с ума, разыскивая озорных близнецов, а они, то прячась за огромными столами, то сидя на ветках, скрыались между густой листвой. Один Отто Зонненграфт не боялся и не искал. Он, как будто, всегда знал, где они, и говорил только:

— Не ушибитесь, лорды, когда будете спускаться с эвилойи.

Или:

— Леди, вы зацепились подолом платья за сучок. Будете спускаться, сначала отцепите его, а то порвёте платье.

В общем, с ним шалить было неинтересно. Как-то он просто протянул руку, проходя мимо них, прижавшихся к стволу, и по очереди аккуратно снял, отряхнул, придирчиво осмотрел и сказал:

— Обед. Пора идти.

Но сейчас детей больше интересовал лорд Вова! Что с ним произошло и отчего такие глаза у него вытаращенные? Поэтому в сад не пошли, а просочились в ту комнату, где его положили, и уселись терпеливо ждать.

Йена уже полюбовалась своим портретом с детишками, продемонстрировала чуть округлившийся животик сначала Петрусу, потом Томе, подёргала её за новые ушки, уверив опечаленную подругу, что “они просто прелесть!” и пошла искать Мэйку с Элькой. — “Что-то давно мы не безобразничали… А то скоро будет не до этого, вырастет пузико, родится малыш, я уйду в декретный, так сказать, отпуск, и будет не до шалостей. Кстати, надо что-то придумать такое, чтобы совмещать как-то и малыша, и близняшек… А то обидятся ещё”.

Нашла их у Вовиной кровати и тоже впечатлилась его выражением лица.

— Детишки, а ну-ка, сделайте то, что вы со мной делали — возьмите его за руки. Вдруг поможет ему выйти из этого ступора.

Они с готовностью ухватили Вову за руки и стали напряжённо на него смотреть. И да, результат был заметен, практически, сразу — к щекам прилила кровь, глаза… глаза просто закрылись. Но уже через пять минут медленно открылись и он обвёл спальню медленным взглядом с некоторой опаской. Увидев Лониэллу, улыбнулся, наткнулся на Мэйнарда, кивнул и даже подмигнул, и тут появилась в поле его зрения леди Йена. Вова нахмурился и отвернулся к девочке. На неё смотреть было приятнее. Почему-то майорову дочку он и недолюбливал, и опасался.

— Долго я тут валяюсь?

— Вова… — Енка присела рядом и положила прохладную руку ему на лоб, — ты как, в порядке?

Хотел он дёрнуться, но рука была такая прохладная, так приятно пахла мятой пополам с клубникой, что он не стал этого делать, но и отвечать не спешил. А и правда, всё с ним в порядке? Перед глазами опять возникла сцена из… сна? Или яви? Но уж больно жуткой яви.

— Леди… Ена, я вот думаю… Приснилось мне то, что я видел или он его и правда, съел?

— Кто кого съел?

— Дракон жреца вашего, который главный был.

— Как… съел? Что ты такое говоришь?

— Вот и я думаю, что мне это приснилось, — Вова оживился. — Потом он посмотрел на меня и захохотал. А ещё потом притронулся к браслету…

— Каком браслету?

— Да вот, на руке. Я из какой-то чешуи её сделал. Ещё с того раза, в храме, в карман кто-то подсунул, — он поднял руку, чтобы продемонстрировать браслет, но вместо него на этом месте красовалась то ли татуировка чешуйчатая, то ли он просто прилип к руке чуть выше запястья… Вова чуть не заплакал, так жалко было браслета. Он потряс рукой, как бы сбрасывая наваждение, но всё оставалось по-прежнему. Ена подскочила:

— Сидеть здесь! Я за своими. Наверняка же что-то про это знают, — и стремительно выскочила из спальни.

— Ой, какой красивенький рисуночек! Переливается! Это вы сами сделали? — Лониэлла смотрела в восхищении и даже потрогала пальчиком. — Ой, горячий какой!

Мэйнард тут же тоже потыкал:

— Ну и ничего не горячий, а даже холодный вовсе. Ты фантазёрка, — фыркнул он, — как тот Мишка из сказок мамы.

Всё, что мама Йена им читала — всё для них было сказками. Вова сел и ухватился руками за свою взлохмаченную голову:

— Блииин! Это был не сон! Кошмар! Я в шоке, дорогая редакция!

Близнецы переглянулись.

— Вова, ты только больше так не делай, — ткнул кулаком его Мэйка и вытаращил глаза, показывая, как именно.

— Мы тааак испугались!

Вовка фыркнул:

— Что, прямо, такими и были?

— Ага, — заулыбались близняшки, видя, что парень не собирается опять падать в обморок.

— Не буду, — вздохнул Красавчик.

— Расскажешь, что там было?

— Я сейчас попробую всё пока вспомнить. Ваша мама пошла же за своим мужем или майором этим, кого она там приведёт. Тогда всё и расскажу.

Он замолчал, встал, наконец, и прошёлся по спальне. Сейчас только заметил, что она была небольшая и почти вся зелёная — светлые стены, тёмные портьеры, то ли медные, то ли бронзовые скрученные жгутом карнизы для них — все было или откровенно зелёным, или отливало зеленцой. Всё, кроме кровати. Постель и покрывало были шоколадные, только, опять же, с оттенками — наволочки трёх подушек были “разбавлены” молоком, покрывало, типа, в более тёмную клеточку, что особенно походило на плитку шоколада, а простыня и пододеяльник — почти чёрного цвета горького шоколада. Он подошёл к окну и выглянул наружу, чуть свесившись головой вниз. Вроде, третий этаж. Но высоко. И вид, конечно, шикарный! Он смотрел и вдыхал этот воздух, в котором была масса таких запахов, которых у себя он бы и не ощутил, да и не стал бы этим заморачиваться. Вова нахмурился. Что за жизнь он вёл дома? Блин, проср…л столько всего! Родители чем только его не заставляли заниматься — фехтованием, конным спортом, в яхтклуб таскали, “языками” мучили… А он отовсюду сбегал. Даже на фигурное катание записывали. Единственное, что он оттуда вынес — научился кататься на коньках и даже с некими выкрутасами. Зато рисовал сам и охотно, никто не заставлял. Но ни маман, ни отец не считали это чем-то выдающимся, скорее, ненужным увлечением, и не заостряли на этом ни своего, ни его внимания. Он по привычке уже полез в карман и нащупал тонкий поясок. Вот что он в нём нашёл, что никак не расстанется? Потащил уже наружу, чтобы отдать, наконец, но тут ввалилась вся драконья рать и его затормошили, закрутили:

— Ну, ты, брат, молоток!

— Смотри, глаза нормальные, хо-хо!

— Как себя чувствуешь? Голова не кружится?

— Да дайте ему в себя прийти! Закрутили совсем!

А Красавчик смущённо всем улыбался совершенно идиотской улыбкой, только и успевая поворачиваться к каждому, кто ему что-то говорил. К нему вдруг пришло осознание, что именно здесь его любят, принимают таким, какой есть, если и хотят перевоспитать, то кажется, не такими радикальными методами, как дома. Под ногами теперь вечно крутилась парочка настырных близняшек, прикольных и, главное, бесконечно ему доверяющих.

Наконец, его перестали терзать и потребовали рассказать, что же было на той горе, которая, как оказалось, была священной и туда никому нельзя было залезать под страхом жуткого наказания. Какого — они и сами не знают, потому что боги степень нарушения определяют сами.

Вова глубоко вздохнул. Грела их забота и внимание, но, только вспомнив жуткую морду дракона, пусть и золотого, его опять охватила паника! Вздохнул несколько раз и подуспокоился.

— Ну, в общем… Я попёрся зачем-то посмотреть, а что там — впереди, почему мы стоим. И увидел двух жрецов, они, типа, обнимались. Ну, там, головами прижимались друг к другу, и ещё — за руки держались. Тот, что главный, был весь в белом и волосы тоже белые. А второй в своей старой одежде. Вот… Ну, постояли и старый поднял руки вверх и говорит кому-то — я, типа, готов. Вот тут и поднялся ветер, ураган тот. Меня как шваркнет об эти камни! И потащило вверх вместе с этим стариком. Но он-то встал там, на самом краю, а я, как свалился, так и лежал, в себя прийти не мог, — Вовка смущённо зыркнул в сторону детей, сидящих с разинутыми ртами. — Этот… он и не смотрел на меня, всё куда-то руки тянул. Я голову-то приподнял и вижу — будто от солнца кусок откололся и летит на нас. Жуть, одним словом! — его снова всего передёрнуло.

Все сидящие в комнате переглянулись, догадываясь, что за кусок летел к ним.

— Ничего себе, — пробормотал Гринг.

Ена была скорее в недоумении, как и, теребящая свои злополучные ушки, Тасмариэлька. Горыныч присвистнул, а Петрус неверяще покачал головой.

— Ну вот… Летит… и я уже попрощался с жизнью. На нас прямо летел ведь! Но оказалось, не зря боялся, всё же. Вместо куска солнца это оказался один из ваших — драконище! Огромный и золотой. Я чуть не ослеп от того сияния, что от него отходил… выходил… В общем, как я уже говорил, кошмар просто. И вот, драконище этот разинул свою зубастую пасть и этого жреца просто АМ! и проглотил.

У Вовы снова глаза стали, как две тарелки. Но не остекленели, по крайней мере, как в первый раз.

— Прямо, раз — и всё! Был жрец, нет жреца.

Ена не выдержала, подошла к парню и обняла его. Дети тоже встали рядом. Но он вдруг вспомнил:

— А, ещё! Гляньте, что это… Он мне сказал, что я слишком вольно обошёлся с его подарком, поэтому я… одну часть, что на себя уже напялил, буду носить вечно, как знак моего… забыл это слово… а вторую часть должен буду надеть на руку своей избранницы, — тут Вова покраснел, как вареный рак, боясь даже мельком глянуть в сторону Лониэллы. И протянул им для обозрения руку с “татушкой” из драконьей чешуи. Но это поняли только драконы. Все снова переглянулись. — Иначе мне будет, как я понял, кирдык.

— Ничего себе… — Гринг потёр подбородок. Все потрогали не по разу Вовкину татуировку.

— Я сделал браслет из этих штуковин… два, если быть точным. Один напялил вот, на руку, а второй в кармане лежит. А он увидел и превратил мой в татушку.

— А тот, второй?

— Целый, ничего пока с ним не сделал. Он же сказал, избраннице моей подарить, — Вовка хмыкнул. — Пока некому.

Он снова покраснел и упёрся взглядом в стенку. Лониэлла сидела на самом краешке стула с совершенно потерянным видом. Брат, сразу почувствовавший её настроение, глянув на растерянное лицо сестрёнки, поднялся и потянул на выход:

— Чего мы с тобой тут сидим, пойдём, Лонька. Ну их, пусть сами разбираются. Папа, мама, мы — в детскую, порисуем.

— Ты и рисуй… Я повышиваю. У меня есть рисунок новый, мама давала.

Она задрала гордо голову и вышла следом за братом. Вова так и не вытащил второй браслет, а Енка с Питерусом переглянулись.

— В общем, это всё, — пробормотал парень, — конференция окончена. Я всё вам рассказал и хотел бы прогуляться по парку вашему, — и тут же вылетел пулей из спальни.

Минута молчания несколько затянулась. Но никто не спешил делать какие-то выводы. Петрус поднялся:

— Поеду-ка я в Храм съезжу.

— Отлично, я с вами, граф, — Гринг тоже встал. Они вышли.

Новый Жрец встретил барона с графом на пороге Храма.

— Я ждал вас.

Они обменялись приветствиями, сложив руки ладонями на груди и наклонив головы. И он увёл их в Храм. Мужчины первый раз после свадьбы попали туда и теперь с благоговением смотрели на новых драконов, вернувшихся на свои места.

— Да, что-то прежний Жрец говорил об этом, — пробормотал граф.

— Идёмте, здесь сегодня нам делать нечего.

Они прошли в то же помещение, где прежде был Петрус — две скамьи, стол, ползущие вверх ветви, уже без цветов.

— Присаживайтесь, — кивнул на скамьи Лот’Сонак, и они присели. Тут же появились кубки с напитками.

— Итак, что вас привело, я знаю. Это ваш, — он кивнул на Гринга, — подопечный. Поступок, хоть и опрометчивый, но, в сущности, верный. Сам Лот Дрог Дова, Золотой Дракон, его отметил. И не сердится. Поможет, если будут затруднения. Если уедет с вами, — вы же планируете вернуться? — то присматривайте за ним.

Лот’Сонак Аури отпил из своей кружки и с некоей осторожностью спросил:

— Помнит ли ваш подопечный что-то из того, чему стал свидетель?

Они синхронно кивнули:

— Да, рассказывал удивительные вещи…

Лот’Сонак улыбнулся:

— Например?

— Ну… что Лот Дрог Дова проглотил Сонак Дэймара…

Жрец рассмеялся:

— Нет, конечно, просто унёс его к Себе Домой.

Мужчины заметно расслабились.

— У него миссия была здесь — дождаться свершения пророчества. Он его дождался, завершил всё и вернулся Домой.

Вскоре драконы попрощались у покинули Храм.

Оставшиеся до отбытия в Калининград два дня Гринг с Аннарэн провели в замке отца с матерью. Он что-то чинил, ремонтировал подправлял, она высаживала в саду свои саженцы вместе с леди Гортэннией. Они очень неплохо поладили и даже подружились. Гринг пока никому не говорил, что его “медовая” неделя заканчивается и он должен вернуться на работу. Вова был тут же и активно помогал “шефу” — там постучать, тут подержать, присматриваясь, что он и как делает. Качеля-скамейка умилила и напомнила о доме. Потому что дракон приволок идею оттуда, разумеется. Как и все тренажёры, которые были расположены на задворках замка. Там они тоже проводили с час, не меньше, не просто любуясь перекладинами и лабиринтами, а Гринг превращался в упёртого тренера и гонял Вову и в хвост, и в гриву. Тот, по привычке, ворчал и пыхтел, но успел за эти дни даже как-то прикипеть к занятиям.

Наступил последний вечер перед отъездом туда, и Гринг собрал всех в малой гостиной.

— Дорогие мои, мне завтра надо будет уехать. Обратно. И, в связи с этим, хочу спросить…

— Гринг… а я что тут делать буду? Я без тебя здесь не останусь! Пусть папа и мама меня простят, но я — с тобой! — возмутилась Аннарэн.

Он обнял её:

— Конечно, вместе. Мы теперь не расстанемся никогда, дорогая. Я и не планировал тебя оставлять здесь одну, без меня. Я Вове хотел задать этот вопрос. Вова, — повернулся он к парню, — мы уходим завтра, решай. Мы уйдём всё равно, с тобой или без тебя. Ты, как, со мной или здесь останешься? Если остаться решишь, пойму и даже буду рад.

Вова не ожидал такого вопроса, если честно. Уже как-то привык к мысли, что застрял здесь надолго. И тут — нате вам! Как обухом по голове. Он растерялся. Но ответ был очевиден — кому он тут нужен? — Да, я ухожу… домой.

С каким трудом далось это слово! А ведь всего неделя прошла… или чуть больше? Неважно. Вова посмотрел на всех, кто сидел тут, рядом с ним. Старый барон, который на вид был почти ровня своему сыну, леди Гортэнния…. Мысленно он всё равно называл её Гортензией. Ему было жаль с ними расставаться. Подошёл к леди и… поцеловал ей руку:

— Спасибо за всё. Никогда вас не забуду.

Было желание добавить, что здесь он чувствовал себя дома больше, чем у себя, но постеснялся уж сильно проявлять чувства. Подошёл к барону-старшему и кивнул:

— И вам спасибо.

Тот отмахнулся:

— Да мне-то за что? Я только и делал, что гонял тебя. Думал, возненавидишь до конца дней.

Вовка неожиданно захохотал:

— Да, было дело! В начале. А сейчас — лучше вы гоняли бы меня, чем ваш майор. Но я решил — стану человеком, потом к вам попрошусь, в драконы. Мне у вас понравилось.

— А что больше всего понравилось? — поинтересовалась прослезившаяся леди.

— Что полиции нет! — выпалил Вовка и все расхохотались.

— Как же, нет! Всё есть, это ты с ней просто ещё не столкнулся.

В общем, вечер удался. Никто не рыдал, не устраивал сцен по поводу отъезда — типа, “не виделись столько лет, а вы снова куда-то там…” Все смеялись, попивали винцо, а Вовка уселся в уголочке и рисовал. Первый рисунок он измял тогда в кармане, а теперь рисовал хороший, красивый портрет леди. Ну и этого старикашки барона, конечно. Его собственный дед жил в какой-то глухомани и его к нему не возили ни разу.

- “Надо бы познакомиться…Если ещё живой,” — мелькнула мысль. — “Может, тоже ничего, подружимся”. Точно, надо к нему напроситься и пожить на вольных хлебах, подальше от родаков. Вовка нисколько за это время не соскучился.

Портрет получился шикарный и он преподнёс его леди Гортэннии перед тем, как уйти в свою спальню. Она взяла в руки и ахнула!

— Посмотрите, что мне Вова подарил!

На листке была нарисована леди с букетом гортензий в руках, а позади неё — суровый, но со своей лукавой улыбкой, барон Вуоретт, одной рукой обнимая свою леди за талию. Позади маячили стены замка. Тут уж леди Гортэнния не выдержала и прослезилась, обняла его и расцеловала в обе щёки.

— Вурр — рамку надо и повесим прямо здесь, над камином! — тут же распорядилась она.

— Слушаю и повинуюсь, моя прекрасная леди!

Барон с удовольствием её обнял, подмигнул Вовке:

— Спасибо, дружок! Ты сумел растопить не только сердце моей королевы, но и моё. За сим — мы откланиваемся и идём спать. Наверное, завтра рано утром отправитесь?

Гринг кивнул и посоветовал Вове тоже ложиться уже, чтобы не проспать. Он так же увёл свою Аннарэн и Вовка на некоторое время остался один. Походил по “столовке”, как он называл любое помещение, больше кухни, провёл рукой по канделябрам. Металл приятно холодил руку. Он в задумчивости взял его и стал вертеть во все стороны. И тут возникла замечательная идея!

- “А не взять ли его себе на память?”

Но не успел подумать, как его чешуя начала нещадно жечь запястье.

— Ащ! Твою ж… драконью чешую! Чтоб тебя! Ладно, ладно, я пошутил! — он поставил канделябр на место и “браслет” успокоился. — Вот… теперь и не сведёшь эту “татушку”, - ухмыльнулся парень.

Махнув рукой, отправился спать. Но, если все в замке уснули, то Вове не спалось. Он вытащил из нагрудного кармана “пиджака”, который ему тут выдали, незаконченный ещё в Хойвелле, рисунок. Подарить уже не успеет, но и не сильно хотел расставаться с ним. Глаза были закончены, почти… Осталось совсем немножко… вот тут добавить ресничек, а вот тут… немного заретушировать, теней поддать. Он был уверен, что отлично передал наивный взгляд их владелицы. Отодвинул листок и полюбовался со стороны. Очень даже, да… Носик тоже подправить. Пожалуй, он его немного сильнее закурносил. Ластиков, как дома, здесь не было, зато была какая-то то ли смола, то ли жвачка, скорее, среднее что-то, которая с лёгкостью справлялась с этим. Причём, она принимала любую форму, что очень удобно. Работа закипела и он очнулся лишь с рассветом, дописывая губки.

- “Час, наверно, остался”, - Вова отвалился на подушки и тут же уснул.

Разбудили его, действительно, через час и Вова еле разлепил свои веки друг от друга. В дверь уже тарабанили. Он подпрыгнул, увидел валяющийся рисунок, тут же спрятал его и кинулся открывать двери. Гринг стоял с его “земной” одеждой в руках.

— Переодевайся и бегом в каминную!

— Да, шеф, есть, шеф! — Вова, как всегда, приложил руку к виску, но тут же прикрыл макушку другой ладонью.

Дракон засмеялся и, покачав головой, пошёл дальше. Вова переоделся, не забыв переложить рисунок. Но, поскольку, его “земные” карманы были маленькие, ни о чём, что на джинсах, что на рубашке-поло, то он, предварительно “посоветовавшись” со своей чешуйчатой совестью, взял-таки с полки довольно большую книгу и положил его туда. Примчавшись в каминную, застал там всех обитателей замка, никто не хотел упустить такой момент — прощаться. Вова тут же показал книгу, высоко её подняв:

— Вот, показываю и прошу дать мне… На время! — повернулся к майору, но тот пожал плечами:

— Мне всё равно, это не моя книга.

Его родители покивали:

— Бери, раз понравилась, там много о нашей стране, истории. Легенды разные.

Хотел он им сказать, что читать их иероглифы не умеет, но промолчал. Ему же не читать её, а в виде контейнера для рисунка. Наконец, стали прощаться. Все обнялись, Вовку зацеловали, и Гринг потащил их к камину.

Парень в последний раз посмотрел на своих личных драконов и чуть не заплакал, сжал губы и…

Очнулся уже на улице перед магазином.

— Ну, что, Вов, пока! До встречи! — и майор хлопнул его по плечу. Красавчик аж присел от неожиданности и выронил книгу. Из неё вылетел листок. Аннарэн быстрее лани ухватила его и, оторопев, быстро протянула его обратно:

— Убери, а то испачкаешь.

Он кивком поблагодарил и пошагал по набережной домой. Пешком…

============================

*престе — младший служитель храма

*Если кто забыл — сонак — жрец, Лот Сонак — великий жрец, или главный