Месть со вкусом мяты

Глава 7

Ева подтолкнула его обратно к двери и, дождавшись, когда она за ним закроется, пошла дальше. Не успела подойти к лестнице, как услышала, что дверь скрипнула. Она спряталась за лестничной колонной и стала ждать. И, разумеется, дождалась. Две фигурки, крадучись, шли по коридору.

— Как думаешь, куда она пошла?

— Не знаю. Но надо сказать отцу, что она не просто леди, а дракон! Страшный! Ты её глаза видела? Так молниями и кидается!

- Мэй, ты чего? Леди Йена — дракон? Ну, ты и выдумщик!

— Ага, дракон. Ты просто не приглядывалась к ней.

— Ой, не могу! Насмешил! Драконы без магии не бывают. И у неё глаза нормальные. Не так, как у…

Пока они шли, она думала выскочить неожиданно, но, услышав, что она страшная, да ещё и дракон, решила — запугала деток окончательно и, чтобы не усугублять, просто ждала со скучающим видом, сложив руки на груди. Но и этого оказалось достаточно. Завернув за угол, детишки тут же наткнулись на леди Йену и заорали оба от неожиданности. Поднимавшийся в это время наверх граф Петрус, вернувшийся неожиданно, так и не успев даже толком отъехать, вообразил, что с детьми что-то приключилось страшное, потому что орали обычно так слуги от их проказ, рванул со скоростью локомотива к ним и увидел такую картину: гувернантка новая, эта совершенно невозможная и сумасшедшая девица (по её утверждению) стояла у колонны и ехидно улыбалась, а они орали, глядя на неё. Остановившись возле троицы, граф, не сбив даже дыхалку, просверлил каждого поочерёдно суровым взглядом из-под бровей. Не дождавшись объяснений, поинтересовался:

— Что. Здесь. Происходит!

— Я понятия не имею, — пожала плечиком Клубничкина, — шла к вам, за инструкциями по поводу кой-чего. Остановилась здесь, стою, думаю, куда идти, где вас искать, и вдруг они идут. Ну, думаю, что-то, может, спросить хотят, мало ли, забыли, что я им сказала делать, уточнить захотели, а они увидели меня и давай орать! Я что, страшная такая? — девушка посмотрела на графа проникновенным взглядом, медленно моргая длинными ресницами и приоткрыв слегка губки, от чего тот внезапно покраснел, как рак вареный, и быстро повернулся к близнецам.

— Так! Почему не слушаетесь? Сколько же можно…. - простонал он. — Я вам что говорил???

— Да мы просто вышли, — промямлил Мэйнард, — вышли пройтись, устали от занятий, а она тут вдруг стоит, мы испугались.

— Вы — что??? — граф рявкнул так, что Ена мысленно перекрестилась, что у неё всё в порядке с мочевым пузырём. — Ты, лично, Мэйнард Льёнанес-Силмэ! Ты испугался?

— Я не Льёнанес, — заявил вдруг мальчишка. — Я Лохикармэ!

Клубничкина напряглась — сын отказывается от отца? Ой, что сейчас будет??? Но, на удивление, граф отреагировал спокойно:

— Это мы узнаем не раньше твоих восемнадцати. Может, и вовсе Пунаэн Пантерр, — добавил на удивление ехидно. — А пока, будь любезен, оставаться Льёнанес. Гулять пойдёте, когда приедет ваш камердинер, господин Зоненграфт, а приедет он только завтра. Без него все прогулки отменяются. Поэтому, марш в свои апартаменты!

Близнецы синхронно понурили головы и поплелись обратно.

— И чтобы я жалоб на вас не слышал! Всё понятно? — грозно рыкнул напоследок.

— Дааа… поняяятно… — раздалось в ответ.

Через минутку хлопнула дверь. Граф повернулся к Клубничкиной:

— Что вы хотели обсудить?

— Прямо здесь будем дела решать? Вы, как брат ваш, где если поймал, там и порешил… порешал дела.

— И с вами тоже решал так же? — зыркнул на неё из-под бровей.

— Я же говорю, “если”…

Он сверкнул глазищами и протянул руку вперёд, как Ильич на постаменте:

— Прошу!

Ена, величественно задрав подбородок, пошагала в том направлении. Пройдя по коридору, остановилась у дверей в кабинет.

— Сюда? — повернулась к графу.

Тот кивнул и распахнул двери перед ней.

— Прошу вас, леди Йена.

Клубничкина, всё ещё с задранным носом, прошагала к столу и грациозно, на сколько могла, присела на краешек кресла. А могла оёёёй как! На этот раз кресло стояло у самого стола. Она не видела, но чувствовала обжигающий лопатки взгляд мужчины.

Но вот он обошёл стол и сел в своё кресло, уперев локти в столешницу, подпёр кулаками квадратный подбородок.

— Я слушаю вас.

Поза какая-то… хм, задумчивая. Она сморгнула и положила злополучный листок перед ним.

— Что здесь написано?

Он некоторое время, не меняя позы и скосив вниз глаза, читал эти несколько слов, а потом в недоумении уставился на неё.

— Кто это написал? Что не один из моих детей, могу ручаться, они пишут из рук вон плохо. Как будто камнепад случился и все буквы разбросал и покалечил.

Ена фыркнула:

— Я за ними повторяла некоторые буквы и написала, произвольно соединив в слова, особо понравившиеся. Показывала, как надо их писать. А они вдруг увидели в этой тарабарщине слова, фразу. Так это или пошутили?

Он прикусил губу. Или озадаченно, или чтобы не смеяться. Она не поняла, но заранее нахмурила брови.

— Вы написали здесь: “Я плююсь огнём”. Как вы умудрились составить фразу, не зная, что написали, я не представляю, и склонен думать, что вы мне просто морочите голову, говоря, что не умеете писать, — он смотрел на неё, чуть наклонив голову к плечу и слегка в недоумении уставившись на девушку.

Клубничкина фыркнула.

— Я за этим к вам и пришла. Чтобы вы меня научили читать по — вашему. Писать я и сама научусь, сидя на занятиях с близняшками. Мне бы знать, что я вырисовываю.

— Кто? Я буду вас обучать? Но когда? И потом, можно же кого-то нанять, более сведущего в этой профессии.

— Но тогда ВСЕ будут знать, что я не умею читать. Улавливаете, нет, мою мысль? Я — гувернантка! И всякий будет ржать надо мной, совершенно не понимая, что я читать-то умею, как и писать, но совершенно на других языках! Это вам, — она ткнула пальцем ему чуть не в лоб, — вам лично понятно? Эх, книжку не принесла свою, посмотрела бы я, как вы почитали бы из неё.

Граф, сначала отшатнувшись от её блестящего, кроваво-красного ногтя, снисходительно улыбнулся:

— Меня это не затруднит, с магией ВСЁ возможно.

— Ах, с магией… Значит ли это, сударь, или как вас там, ваше сиятельство, что вы отказываете мне в такой чести, быть обученной вами грамоте, а именно, чтению? — она прищурилась и её пухлые, соблазнительные губы превратились в тонкую, сплошную линию.

Граф Петрус нахмурился и невольно помахал перед собой ладонью, как бы смахивая этот образ — злой и разгневанной девушки.

— Я согласен, — сглотнув, быстро сказал он, — только не делайте так больше, это страшно!

Она, прищурив один глаз и подняв противоположную бровь, уставилась на него:

— Как не делать?

Бедный граф понял, что сболтнул явно лишнее и поспешил отказаться от сказанного:

— А, не важно. В общем, я согласен. А вы… научите меня своим языкам? Ну, хотя бы читать.

Она улыбнулась, облизнув верхнюю губу:

— Разумеется, мах на мах. Вы мне, я вам.

Он снова завис, не спуская взгляда с её губ. Стал задумчив и рассеян. Наверное, именно в такие моменты можно мужчине подсовывать на подпись любые бумаги, подмахнут, не глядя.

Ена с некоторым удивлением смотрела на мужчину. Неужели запал на неё? Вот ей лично он — по барабану. Вот совершенно. Если уж старший его брат не смог сломить её упрямство и уговорить на… хм, неважно, что, то куда уж этому, да ещё с таким “хвостом”, двумя, если что.

Она ехидно хихикнула. Шустрая маман у близнецов. Свалила в дали-дальние и колупайтесь тут, как хотите. На минутку графа стало жалко. Но только на минутку!

— Когда начнём? — интересуется граф, снова наклоняя голову вбок.

— А вы не могли бы вот так не делать, — вдруг, сама не зная, почему, разозлилась Клубничкина. Теперь настала очередь недоумевать ему:

— Как? Не понял, — пробормотал он.

— Вот так, — она склонила свою голову, показывая, как именно. — Меня прямо трясти начинает от этого. Так и вижу братца вашего. Так бы и загрыз… эээ… треснула чем-нибудь тяжёлым по его головёшке.

— Чем же он вас так достал… — пробормотал Петрус.

— Ну да, а то он тут был розовый и пушистый и никого не доставал, — фыркнула Ена.

Граф расхохотался от такого сравнения.

— Уж не пушистый, и не розовый точно. Скорее…

— Зелёный, какой же ещё, — скривилась девушка, — не зря же его Горынычем зовут все в офисе.

— А… что такое это — Горыныч?

— А, так вы не знаете? — охотно просветила сиятельство Ена, — у вас, что, таких сказок нет, про змеев-Горынычей? А у нас есть. Это рептилии такие, летающие и огнём пуляющиеся… Вот так — фух! — она дунула в его сторону и окутала запахом мяты, — и огонь из пасти. Ну, их ещё по благородному называют драконами.

У графа глаза полезли на лоб:

— Что? У вас летают змеи? Какие? Драконы? — и снова склонил нервно голову к плечу.

— Да нет же, сказки только про них рассказывают, — отмахнулась Ена. — Откуда у нас драконы.

Граф, откинувшись на спинку кресла, заметно выдохнул. Она нахмурилась. Чего это он? Драконов боится? Или у них, что ли, они тут летают?

— А у вас? Есть?

— Ну… как сказать… Тоже, сказки, — помахал рукой возле уха.

— А, ясно. Ну, что, мы договорились по поводу занятий? Будете заниматься со мной? — гувернантка требовательно уставилась на него.

— Да, слово благородного человека…

— Ой, вот не надо мне это… благородство! Благородство не по статусу и не по наследству передаётся, а воспитывается в человеке или родителями, или самим человеком, если у него мозги на месте. И по поступкам его определяю — я, лично, благородный или нет чел, — она подняла вверх длинный, изящный палец с острым, опасным ногтем. — Можно и дворником работать, но быть благородным, а можно, как… некоторые, — она зло задышала, распушив ноздри, — чтоб ему икалось.

Он, подумав, кивнул:

— Про благородство соглашусь, но, если вы имеете в виду брата, то вы к нему несправедливы. Он любит поговорить и любит женщин, но это не отнимает у него его благородства. Поверьте, я знаю, о чём говорю… По поводу занятий — можно начать сегодня после того, как дети уснут. Можно будет с час позаниматься.

— Всё, замётано, — кивнула Ена и, помахав ему рукой, сказала, — чао!

С этим она и вышла.

Пока она шла к дверям, цоканья особо не слышно было, потому что ковёр заглушал стук каблуков, но, как только вышла в коридор, тут же на весь этаж слышны стали её перестукивающиеся каблучки.

Граф смотрел ей вслед, как заворожённый. Вот дверь захлопнулась и он остался один. И тут же схватился за голову, вцепившись пальцами в волосы:

— Боги! Сжальтесь! Этого не может быть!

Он влюбился? Не мог он влюбиться так быстро! Как это произошло? Когда??? Да и, собственно, нельзя… Долг чести, она же девушка брата… Хоть эта девушка и говорит, что ненавидит его, но, мало ли, как поссорились, так и помирятся. Он хотел уже позвонить Виторусу, но вдруг отдёрнул руку от магкамня и покачал головой. Нет… Пока брат не знает, где его девушка, он хотя бы просто полюбуется на неё, насладится её обществом. Впрочем, она и выйти отсюда не может… пока. Вот и пусть поработает с детьми…

А он будет ждать вечера… Занятий, если что… И, впрыгнув, наконец, в экипаж, отбыл в город.

========================

*Пунаэн Пантерр — дохлая пантреа