Мой грешный муж

Глава 1

Неприятности начались с бренди.

Или, возможно, честнее будет сказать — по крайней мере, по отношению к бренди, которое не следует винить во всех человеческих недостатках, — что проблема уже существовала, а бренди просто выявил ее.

Кассандра не была лично знакома с действием бренди, но, когда она в полночь стояла в дверях бального зала и смотрела, как Люси поет и танцует в одиночестве в круге света, отбрасываемого канделябрами, ей стало ясно, что здесь замешан алкоголь.

Первая подсказка: Люси танцевала не со своей обычной грацией. Ее вальс — если это можно было назвать вальсом — состоял из резких скачков и прыжков. Не помогало и то, что на ней было одно из богато украшенных платьев их матери из прошлого века. Юбки платья из голубой и золотой парчи были в три раза шире, чем сама Люси, и волочились по полу, грозя сбить ее с ног. Кружевные рукава открывали предплечья, а на голове болтался один из старых маминых париков.

Вторая подсказка: Люси пела непристойную песню о девушке, потерявшей девственность. Само по себе это не было удивительным, но она фальшивила, а только одно обстоятельство заставило бы Люси петь фальшиво.

Что привело Кассандру к третьей и самой очевидной подсказке: бутылке бренди, которую Люси сжимала, как партнера по танцу.

Кассандра вздохнула, отчего пламя ее свечи затрепетало. Если бы она не была такой уставшей после очередного вечера, проведенного в тщетном созерцании огня в папином кабинете, она, возможно, сочла бы это зрелище комичным, но за последний год было слишком много сцен, подобных этой. Не то чтобы Люси нуждалась в бренди, чтобы устраивать сцены.

— Кассандра! — воскликнула Люси, заметив ее. — Разве я не великолепна?

Она резко остановилась и раскинула руки в стороны. Оставшийся коньяк заплескался в бутылке, а ее парик свалился на пол, приземлившись в опасной близости от канделябра.

Затем, все еще раскинув руки, она начала кружиться.

Бренди, плюс кружение, плюс длинные юбки, плюс открытое пламя. Добром это не кончится.

— "Великолепно” — это одно слово, которое приходит на ум, — сказала Кассандра, подходя к ней. — Я могу назвать и несколько других.

— Я еду в Лондон! — объявила Люси, продолжая вращаться. — Я отправлюсь ко двору и стану любовницей короля!

— Говорят, он сумасшедший, так что ты вполне можешь привлечь его. — Кассандра протянула свободную руку. — Почему бы тебе теперь не отдать мне эту бутылку?

Люси перестала кружиться, споткнулась и сделала вызывающий глоток.

— Как ты думаешь, каково это — быть любовницей?

— Надеюсь, никто из нас никогда этого не узнает.

— Ха! Ты даже не знаешь, каково это — быть женой, миссис Девитт, а ведь ты уже два года замужем!

Сделав еще один глоток, Люси сорвалась с места и запела новую песню, что-то о том, как избежать боли супружеской жизни, потому что “баба лучше, чем жена”.

О боже.

Большую часть времени Кассандре казалось, что она справляется.

Она старалась не задумываться о прошлом и не беспокоиться о будущем. Она пыталась не забывать о том, что нужно быть благодарной за то, что у нее есть, и подавляла свою тоску по тому, чего у нее никогда не будет. Она обеспечивала прибыльное управление поместьем и бесперебойное ведение домашнего хозяйства и встречала любую ситуацию с улыбкой. Она даже не подпускала несчастную козу своей матери к розовым кустам. Большую часть времени.

Да, в большинстве случаев она справлялась.

Это был не тот случай.

— Отдай мне бренди, Люси.

Люси с воплем отскочила в сторону, и произошло неизбежное: Юбки запутались у нее под ногами, бутылка вылетела из рук и разбилась о стену, а сама она рухнула на твердый пол. Воздух наполнился парами бренди, и пламя затрепетало в предвкушении.

Кассандра бросилась вперед, надеясь, что ее сестра не пострадала, но плечи Люси тряслись от смеха. И, по крайней мере, бренди больше не было проблемой. Кассандра делала большие успехи.

— Не пойти ли нам теперь наверх, в постель, о великолепная? — спросила она.

Люси подняла голову, ее темные волосы рассыпались по плечам, красивое лицо осунулось от выпитого.

— Я хочу еще бренди! Это было папино бренди.

— Да, я знаю. Но бренди наверху, — солгала Кассандра — Так что давай поднимемся наверх.

Каким-то образом Кассандре удалось уговорить Люси подняться по лестнице, не сломав себе шею и не подпалив ничего. Когда они приблизились к верхней ступеньке, Кассандра бросила тоскливый взгляд в дальний конец темного коридора, на уютную спальню Люси. Почти пришли.

— Бренди французский. Я хочу быть француженкой, — сказала Люси. — Во Франции веселее!

— Без сомнения.

— Англия скучная. Санн-парк скучный. Кассандра ооооочень скучная.

— А Люси — навеселе.

— Навеселе! — прокричала Люси, спотыкаясь на последней ступеньке. — Навеселе! Навеселе! Навеселе!

— Тише. Ты разбудишь Эмили, мистера Ньюэлла и маму.

— Ничто не разбудит маму. Она спит уже много лет.

Истина — в вине.

Кассандра ничего не ответила и сосредоточилась на том, чтобы провести Люси по лестничной площадке. К счастью, Люси забыла о бренди. Она также забыла, как ходить. Она спотыкалась и поскальзывалась, Кассандра едва успела подхватить ее, прежде чем они обе покатились вниз по лестнице.

— Давайте, мисс Навеселе. Она оттащила Люси в безопасный коридор. — Давайте уложим вас в постель, пока вы не погибли.

— Чарли тоже был навеселе, когда его убили? А папа, когда умер?

Кассандра резко отпустила сестру, но Люси, покачиваясь, осталась стоять на ногах. В свете свечи было видно, что лицо Люси стало жестким, каким оно иногда становилось в последнее время: твердым и ярким, как хрусталь. Они долго смотрели друг на друга, пламя замерцало между ними. Люси первой отвела взгляд и разразилась громким хохотом.

Открылась дверь спальни Эмили. Кассандра едва могла разглядеть в щели бледный овал лица Эмили. Мамина дверь оставалась закрытой. Мистер Ньюэлл, без сомнения, тоже проснулся, но у него хватило ума не выходить из своей комнаты.

Люси подобрала юбки и, пританцовывая, побежала по коридору к своей двери.

— Я собираюсь сбежать в Ирландию! — крикнула она.

Кассандра последовала за ней.

— Разве ирландцы недостаточно настрадались?

— Может быть, меня похитит пират. Если мне повезет.

— Если нам всем повезет.

Наконец Люси, спотыкаясь, добралась до своей комнаты. Покачиваясь, она ухватилась за столбик кровати. Кассандра осторожно поставила подсвечник на стол.

— Давай снимем с тебя это платье.

Каким веселым казался ее голос. Возможно, она бы тоже смеялась, если бы совершила набег на папины запасы бренди.

— Бедная мама Кассандра! Что ты собираешься со мной делать? С непослушной, капризной, пьяной Люси.

— Есть только одна вещь, которую я могу сделать, — сказала Кассандра, все еще с наигранной веселостью. — Я продам тебя на рынке.

— Продашь меня?

Люси обернулась, широко раскрыв глаза.

— Сколько, думаешь, за меня дадут?

— Ты такая хорошенькая в этом платье, что я продала бы тебя не менее, чем за двадцать фунтов.

— Двадцать фунтов.

Люси мечтательно повторила это, но затем ее поведение снова изменилось. Она наклонилась к Кассандре, оскалив зубы, как дикий зверь.

— Ха! Хотела бы я, чтобы ты продала меня. По крайней мере, тогда я смогла бы убраться отсюда. Ты хочешь оставить меня здесь, чтобы я состарилась, стала уродливой и скучной, как ты, со своим мужем, который так стыдится тебя, что даже не навещает. Только потому, что твоя жизнь уже закончилась, ты хочешь, чтобы мы тоже были несчастны. Я ненавижу тебя!

Злоба Люси была такой яростной, что у Кассандры перехватило дыхание, а это означало, что у нее не хватит дыхания, чтобы закричать, чтобы сказать, что она старается. Неужели Люси не видит, что она старается. Их семья годами разваливалась, а она пыталась сохранить ее от дальнейшего распада, но она не знала, как, она понятия не имела, что делать. Она не просила об этом, но это было то, что у них было. И как смеет Люси насмехаться над ее браком с мистером Девиттом! Ну и что с того, что ее муж был незнакомцем? Папа выбрал его, папа сказал, что он хороший человек, и папа сказал, что она должна выйти замуж, чтобы унаследовать Санн-парк, чтобы их не выгнали, если папа умрет. Она сделала это ради них всех, и она не станет жалеть об этом, ни о чем, и, если она никогда не увидит своего мужа и не сможет вспомнить его лица, так будет лучше, так будет лучше, так будет лучше, так будет лучше.

Но, как всегда, она не сказала ни слова. Крики и театральность были сильной стороной Люси. А Кассандра была спокойной и рассудительной.

Кроме того, это была ее проблема, а не Люси, а в Люси и так уже было что-то серьезно сломано. Что-то, что Кассандра не понимала и не знала, как исправить.

Вокруг них повисла тишина, пока Люси не разразилась еще одним диким смехом, не развернулась и не споткнулась. К счастью, она упала лицом вниз на кровать. К еще большему счастью, она там и осталась.

— С Люси все в порядке? — раздался мягкий голос у двери. Кассандра на мгновение зажмурилась, прежде чем повернуться и улыбнуться Эмили, которая обеими руками теребила кончик своей длинной рыжей косы. Дорогая, милая Эмили. Которой было четырнадцать, но будто десять.

— Она пьяна?

— Завтра у нее будет немного болеть голова, — сказала Кассандра. О, какая же она жизнерадостная. Да, она может быть веселой. Большую часть времени.

— Лучше уж пусть болит голова, чем сердце, — сказала Эмили.

— Что?!

— Так говорит Люси.

— Боже мой.

— Я никогда не напивалась, — сказала Эмили.

— Надеюсь, что нет.

— А ты?

— Нет. Это неприлично для леди.

Она потянулась, чтобы обнять Эмили, но ее младшая сестра отстранилась.

— Она просто хочет повеселиться!

Эмили заплакала

— Почему ты не разрешаешь ей это? Почему ты такая злая?

Эмили убежала в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Кассандра глубоко вздохнула и отпустила ее. По одной сестре за раз.

Однако ее улыбка была искренней, когда она заметила свежие фиалки на прикроватном столике Люси и вдохнула их сладкий аромат. Кассандра собрала фиалки только этим утром, они росли под живой изгородью вдоль дорожки. В течение дня несколько раз проглядывало солнце, пели жаворонки, сороки вили свои гнезда, и она была опьянена восхитительным волнением, которое приходит с ранней весной. Она собрала множество фиалок и поставила их во все комнаты, чтобы все могли почувствовать приближение нового сезона.

Люси, вероятно, ничего не заметила.

Ее внимание привлек темный след на ноге Люси: небольшое пятнышко крови. Люси, должно быть, все-таки наступила на осколок стекла. Она не говорила о боли. Возможно, она ее не почувствовала. Возможно, в выпивке все же были плюсы.

— О, я помню это платье. Я надевала его в тот вечер на бал у Бомонтов, — услышала она голос матери, стоявшей в дверях. Мама все-таки проснулась. Кассандра повернулась и внимательно посмотрела на нее. В полумраке было трудно разглядеть, но мама, казалось, была в здравом уме.

— В ту ночь, когда я встретила твоего отца, когда мы смеялись, танцевали и влюбились в друг друга

Мама сложила руки вместе и счастливо вздохнула.

— Знаешь, это все, чего хочет Люси. Ты должна позволить ей насладиться своей молодостью.

— А как твои дела, мама?

— Прошу прощения, дорогая?

— Ничего.

Взгляд ее матери направился куда-то вдаль, а когда она снова посмотрела на Кассандру, на ее лице сияла улыбка, которую не могли потушить ни возраст, ни горе.

— Ты будешь такой красивой, когда дебютируешь, Миранда, и найдешь такого замечательного мужа. Ты достойна герцога!

Кассандра все улыбалась и улыбалась, потому что что еще ей оставалось делать? Четыре дочери — это довольно много. Можно было ожидать, что мама их перепутает.

— Я Кассандра, мама. И у нас с Мирандой уже есть мужья.

Ни один из них не был ни замечательным, ни герцогом, но все же.

— Да-а… — неуверенно сказала ее мать.

Затем она снова улыбнулась, начала напевать какую-то песенку и побрела обратно в свою комнату. Кассандра заглянет к ней позже.

Сначала Люси. Она стянула тяжелое платье с обмякших конечностей Люси и завернула ее в ночную рубашку поверх сорочки, чтобы ей было теплее. Она сняла чулки, осторожно смыла кровь и проверила, нет ли осколков, но ничего не обнаружила. Утром она проверит еще раз.

Когда Люси тихонько захрапела под одеялом, Кассандра положила грязную тряпку и окровавленный чулок на туалетный столик рядом с раковиной, вышла и закрыла дверь. Она помедлила. Она уже жалела, что оставила тряпку и чулки — мелочный, безучастный упрек, который был ниже ее достоинства, — но ей не хотелось возвращаться в ту комнату. Только не после того, что сказала Люси.

Нет. Дело было не в словах. Дело было в ее взгляде. В этом взгляде, полного неприкрытой ненависти.

Взяв подсвечник, Кассандра направилась обратно по коридору, холодному, темному, с множеством закрытых дверей. У пустой хозяйской спальни она остановилась. Она представила, как открывается дверь, как на пороге появляется папа, сияющий, как всегда, с розовыми щеками и растрепанными редеющими рыжими волосами.

— Ну, Кассандра, дорогая, что на этот раз натворила наша принцесса Люси? — с нежностью спросил бы он.

— Давай украдем немного торта, и ты мне все расскажешь.

— О, папа, — прошептала Кассандра в сторону двери. — Я пытаюсь присматривать за ними ради тебя, но они не облегчают мне это дело. Почему ты должен был…

Она вздохнула и оглянулась на пустынный коридор. Санн-парк простоял триста лет, но она не удивилась бы, если бы все это рухнуло, кирпичик за кирпичиком, прямо сейчас, пока она здесь стоит. Их семья всегда казалась такой сплоченной, веселой, любящей, красивой, популярной, в центре которой были мама и папа, а затем Миранда, Чарли, Кассандра, Люси и Эмили. Однако один за другим все они исчезли, унесенные смертью, браком или меланхолией. Она пыталась удержать остальных вместе, но они этого не хотели.

Люси пора было уехать. В прошлом сезоне они все еще носили траур по папе, и Кассандра поступила глупо, трусливо и, да, эгоистично, решив, что может еще раз отложить дебют. Сначала Люси, а потом Эмили: рано или поздно они обе уедут и оставят ее здесь с мамой, и чем скорее они уедут, тем лучше для них. Им с мамой будет хорошо здесь вдвоем. Она любила Санн-парк, любила свою мать, и этого было достаточно.

Большую часть времени.

КАССАНДРА ВЗЯЛА СЕБЯ В РУКИ, завернула за угол, подошла к комнате мистера Ньюэлла и постучала в дверь.

— Мистер Ньюэлл? — тихо позвала она. — Я знаю, что вы не спите. Вы не могли проспать весь этот переполох.

Изнутри донесся слабый шорох, а затем дверь открылась, и на пороге появился ее секретарь со свечой в руке, в темном халате, аккуратно застегнутом на круглой талии. Его доброе лицо было помятым от сна, а ночной колпак съехал набок на очаровательной лысой голове. Он нервно оглянулся через ее плечо в сторону коридора. Мистер Ньюэлл не был одним из самых бесстрашных людей в мире.

— Миссис Девитт? Чем я могу быть полезен? Мисс Люси, она…

— Нам с вами нужно составить план поездки в Лондон.

— Лондон? — он поправил ночной колпак, но тот тут же снова съехал набекрень, когда он убрал руку. — Но мистер Девитт предпочитает, чтобы вы оставались здесь.

— По-моему, он сказал, что не может позволить своей жене разъезжать по стране, и я должна оставаться там, где меня поселили.

По крайней мере, именно эти слова были в письме, которое мистер Ньюэлл получил после того, как она в последний раз выразила желание поехать в Лондон. По словам мистера Ньюэлла, муж Кассандры диктовал все свои письма легиону секретарей, которые заботливо убирали из них проклятия.

— Мне неловко перед мистером Девиттом, но ситуация требует, чтобы я побыла…

Она сделала драматическую паузу.

— Досадной помехой.

— Досадной помехой. Да. Ха-ха, — сказал мистер Ньюэлл, выглядя встревоженным.

"Доставляющей слишком много хлопот" — именно эту фразу мистер Девитт использовал, описывая Кассандру и ее семью, в рекомендательном письме мистера Ньюэлла почти два года назад. Кассандра не хотела доставлять хлопот своему мужу. Просто неожиданная смерть ее отца, менее чем через месяц после их столь же неожиданной женитьбы, означала, что она — и, следовательно, он — стали владельцами Санн-парка, и она наивно предположила, что он, возможно, захочет, ну, если не активно управлять поместьем, то, возможно, хотя бы посетить его? Хотя бы один раз.

— У меня четыре фабрики, три поместья, тысяча служащих и растущая флотилия, — последовал ответ ее мужа. — У меня нет времени заниматься делами жалкого коттеджа в глубине Уорикшира. Миссис Девитт наверняка сможет сама разобраться, как подрезать розовые кусты и кормить свиней.

Неважно, что Санн-Парк был прекрасным особняком в стиле Тюдоров на тысяче акров плодородных сельскохозяйственных угодий, чьи свиньи были самым востребованным племенным скотом в центре Англии.

Неважно, что мистер Девитт жил в Бирмингеме, который находился менее чем в дне пути от них.

— Мы согласились на брак по расчету, — добавил он. — Миссис Девитт носит мою фамилию; я не понимаю, чего еще она может от меня хотеть.

Тем не менее, он прислал мистера Ньюэлла, недавно нанятого на должность секретаря, ответственного за супружеские дела, наряду с яркоглазым серым котенком, к последнему прилагалось: “чтобы, — писал мистер Девитт, — жена не чувствовала себя одинокой и не совершила какую-нибудь глупость.”

Очаровательный мужчина, ее муж по расчету.

На самом деле Кассандру вполне устраивало, что она не имеет с ним ничего общего, поскольку из его писем следовало, что у него нет манер, а из скандальных газет — что он не умеет себя вести. Сейчас она знала о нем немногим больше, чем в день их свадьбы — в тот единственный раз, когда она его видела. Джошуа Девитт был богатым вдовцом и незаконнорожденным сыном графа, сказал ей папа, когда усадил ее в своем кабинете и попросил выйти замуж за мистера Девитта через неделю после того, как они узнали, что жених Кассандры, веселый и обаятельный виконт Болдервуд, сбежал с кем-то другим.

— Джошуа — хороший человек, несмотря ни на что, — сказал папа. — Я бы не выдал тебя замуж за человека, которому не доверяю. После смерти твоего брата Чарли адвокаты настаивают на том, что дочь может унаследовать это имение, только выйдя замуж, и я знаю, что Джошуа позаботится обо всех вас, когда я умру.

Кассандра рассмеялась над ним.

— Боже мой, папа! Почему ты говоришь о смерти? У тебя прекрасное здоровье.

Но папа настоял на своем, и она вышла замуж за мистера Девитта, а месяц спустя папа умер. Если мистер Девитт и был хорошим человеком, она не видела никаких доказательств этому.

И все же она была благодарна мистеру Ньюэллу, чьи добродушные манеры и бесконечное терпение сделали его любимцем Эмили и Люси. Что же касается мистера Твита…

Мягкая головка ткнулась ей в колено, и пара кошачьих глаз сверкнула в тусклом свете. Мистер Твит, энергично мурлыча, потерся о ее икры, приказывая идти спать.

— Дело в том, мистер Ньюэлл, что давно пора ввести Люси в лондонское общество. В сложившихся обстоятельствах, я думаю, мне лучше обратиться за помощью к моей бабушке. И поскольку герцогиня будет в Лондоне на весь сезон, я тоже должна туда поехать.

Мистер Ньюэлл неловко поерзал.

— Вы должны понимать, что мистер Девитт — он не стесняется в выражениях. Если он принимает какое-то решение, то он ожидает, что ему будут подчиняться. Раньше он был очень тверд, говоря вам «нет».

Учитывая, насколько муж мог контролировать свою жену согласно закону, Кассандра считала, что ей повезло, что мистер Девитт так тщательно игнорирует ее, и что его единственным требованием было, чтобы она игнорировала его в ответ и оставалась там, где ее поселили.

И она была готова подчиняться. Большую часть времени.

— К несчастью для мистера Девитта, потребность Люси быть в обществе сильнее, чем его потребность притворяться, что меня не существует.

— Возможно, письма к вашей бабушке будет достаточно.

— Я думала об этом, но…

Четыре раза в год Кассандра добросовестно писала герцогине, и ее бабушка добросовестно отвечала на ее письма. Единственной целью этих писем было признание того, что они продолжают существовать.

— У нас напряженные отношения, поэтому будет лучше, если я увижусь с ней лично. Вас не станут винить за мои действия, — добавила она. — Вам не нужно бояться мистера Девитта.

— Я его не боюсь, — поспешил сказать мистер Ньюэлл. — Он не злой. Он просто… не любит отдыхать. Он отправит вас прямиком домой.

— Не отправит, если не узнает о моем приезде. — Мистер Твит плюхнулся на пол рядом с ее ногами, и она наклонилась, чтобы почесать коту шею.

— Вы же говорили, он часто путешествует и вам всегда сообщают о его расписании, не так ли? Мы просто должны найти время в этом сезоне, когда его не будет в Лондоне.

— Хм. Я получил известие, что он планирует поездку в Ливерпуль. Как долго вы собираетесь там пробыть?

— Мне просто нужно убедить мою бабушку взять Люси под свое крыло, — сказала она. — Если мы все правильно спланируем, то вообще не увидим мистера Девитта.