Мой грешный муж

Глава 19

Джошуа приходил к ней и в следующие три ночи, забираясь обнаженным под простыни с порочными словами и дразнящими руками. Она восхищалась его страстным откликом на нее и своей пылкой реакцией на него, тем, как их занятия любовью заставляли ее чувствовать себя как дома в собственном теле, чего у нее никогда раньше не было.

После этого они тихо болтали. Он рассказывал о своем бизнесе, коллегах и идеях; она рассказывала о своих друзьях, саде и знаменитых свиньях Санн-Парка. Боясь нарушить их хрупкое согласие, она никогда не упоминала их семьи, их прошлое или будущее; он тоже.

Более того, они никогда не говорили о детях, и, хотя она не осмеливалась заговорить об этом, втайне она задавалась вопросом, не ждет ли она уже ребенка, потому что они занимались любовью по два-три раза за ночь, иногда он был сверху, и один раз он перевернул ее, а другой раз притянул к себе сверху на него. «Верхом на рантиполе», — так он это называл, и дразнил ее за лень, и требовал объяснить, почему он должен делать всю работу сам, и уговаривал ее скакать на нем быстрее, что ей было трудно сделать, когда она смеялась.

«Будь жадной со мной», — шептал он ей. «Будь жадной, эгоистичной и грубой. Делай, что хочешь, бери, что хочешь, и, ради всего святого, скажи мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится».

Они спали, обнявшись, но он просыпался рано, а она просыпалась одна. В течение дня они занимались своими делами, но в какие-то моменты — обычно очень неподходящие — воспоминание об их занятиях любовью вспыхивало в ее сознании и согревало ее изнутри, и она думала, что не узнает себя. И она также знала, что это ложь.

Это каким-то образом придавало ей сил. Она чувствовала себя более способной справляться с разросшимся семейством и вести их социальную войну.

И мириться с бесконечными жалобами сестер. О том, какой Лондон скучный, а Кассандра эгоистичная, и как Люси ворчала на четвертый день после их приезда, когда три сестры сидели в гостиной:

— Это ужасно глупо, что мы проделали такой долгий путь в Лондон и не можем даже сходить в Воксхолл-Гарденс.

Люси перестала листать журнал и швырнула его через всю комнату. Видимо, это показалось ей забавным, потому что она тут же швырнула другой.

— Или в театр, — вмешалась Эмили, и с каждым днем ее тон все больше походил на тон Люси. — Глупо не ходить в театр.

— Тебя вообще не должно было быть в Лондоне, — в тысячный раз повторяла Кассандра, перебирая огромное количество приглашений, решая, какое из них будет наиболее полезным. — Позволить тебе выйти было бы вознаграждением за плохое поведение.

— Значит, мы должны сидеть взаперти, как судомойки, пока ты все время куда-то ходишь, — сказала Люси.

— Вовсе нет, — возразила Кассандра. — Я бы никогда не заперла судомойку.

— Неудивительно, что ты не хочешь, чтобы мы были здесь. Ты хочешь наслаждаться городом без нас.

Получать удовольствие? Эта круговерть общения и попытки добиться популярности были изнурительными.

Но ее социальная кампания, похоже, работала. Предстоящий судебный процесс стал поводом для сотен часов сплетен, поскольку общество и пресса спорили о том, какая из сторон говорит правду, и между сторонниками Болдервуда и сторонниками Девитта наметились разногласия.

В лагере Болдервудов рассказывалась история о наивной жене и злом соблазнителе, о благородном муже, готовом простить свою жену за ее глупость, но решившем наказать соблазнителя за его преступление. Это была прекрасная и убедительная история, но Арабелла, которая назначила себя главнокомандующей кампании, сообщила, что армия Девиттов была сильнее, потому что Кассандру все любили, ее родителей обожали, и все с самого начала не одобряли побег лорда Болдервуда. Более того, джентльмены хотели оставаться в хороших отношениях с Джошуа, поскольку он был их связующим звеном в индустрии и сулил новые деньги, и когда Джошуа присоединялся к ней на вечерних мероприятиях, все сходились во мнении, что мистер и миссис Девитт любят друг друга.

К сожалению, их бабушка не передумала забирать Люси, но она поддержала Кассандру, громко дискредитировав лорда Болдервуда и сплотив своих собственных союзников. В частном порядке герцогиня высказала мнение, что мистер Девитт должен урегулировать спор вне суда; Кассандра вежливо, но твердо ответила, что ее муж этого не сделает, поскольку обвинения были ложными.

Было бы пустой тратой времени объяснять сестре, что главной целью Кассандры было облегчить вхождение Люси в общество. По причинам, которые Кассандра не могла понять, Люси решила, что Кассандра была злодейкой.

— Я могу свободно выходить на улицу, потому что я замужняя женщина, — сказала Кассандра. — Если бы я могла доверять твоему поведению, Люси, ты могла бы дебютировать и выйти замуж.

— Замужняя женщина, ну да! — Люси усмехнулась. — Вы двое вообще разговариваете друг с другом?

— Почему бы тебе сначала самой не выйти замуж, прежде чем комментировать мой брак?

— Мне нравится Джошуа, — предложила Эмили.

— Хорошо, — сказала Кассандра. — Мне тоже.

Было удивительно, насколько сильно он ей нравился сейчас. Когда она впервые предложила завести детей, все казалось таким простым: он переспит с ней, это будет неприятно, но она забеременеет, и тогда они вернутся к своей отдельной жизни. То, что они расстанутся, все равно было неизбежно, но она боялась, что будет скучать по нему. Возможно, он будет навещать ее в Санн-парке. Возможно, они могли бы встречаться в Лондоне каждую весну, и у нее мог бы быть страстный роман с собственным мужем.

Но он давал ей то, что она просила; она не имела права требовать большего. Когда придет время расставаться, она поклялась, что не скажет ни слова.

— Мистер Ньюэлл знает клерка в «Друри-Лейн», — внезапно сказала Эмили. — Он предложил отвести меня за кулисы, чтобы я могла познакомиться с актерами, актрисами и драматургами и показать кому-нибудь свои пьесы.

Кассандра уставилась на нее.

— Познакомиться с актрисами? Пожалуйста, подожди несколько лет, прежде чем разрушать свою репутацию. А пока занимайся любительской драматургией и помни, что ты внучка герцогини.

— Что не принесло нам никакой пользы, — сказала Люси и отправила на пол еще один журнал. — Где вообще эта драгоценная герцогиня?

Прежде чем Кассандра нашлась, что ответить, в дверях появился дворецкий.

— К вам посетитель, мадам, — сказал он. — Ее светлость герцогиня Шербурн.

— ДОБРОЕ УТРО, КАССАНДРА, МОЯ ДОРОГАЯ, — поприветствовала ее бабушка, влетев в комнату в стильном небесно-голубом платье и тюрбане в тон. Она проигнорировала Люси и Эмили, которые грациозно встали, и сразу же разразилась речью.

— Ты получила то, что хотела: поздравляю, — сказала герцогиня со своей приятной улыбкой.

— Натравила своего мужа на моего, и теперь Шербурн говорит, что я должна отказаться от своих собственных интересов ради тебя, потому что только благодаря мистеру Девитту он сможет окупить свои инвестиции. Я ненавижу этот вульгарный акцент на деньгах, но таковы времена, в которые мы живем.

— Я не понимаю, бабушка.

— О, не притворяйся невежественной, дорогая. Ты знаешь, о чем я говорю: твой муж потребовал, чтобы я выполнила твою просьбу, иначе Шербурн будет вне игры. Ты хитрее, чем я думала, и я признаю, что все было разыграно хорошо, но я бы предпочла, чтобы ты не прибегала к подобным уловкам.

Ее охватила сладкая радость, когда она поняла: Джошуа тайно вмешался, чтобы помочь ей, и теперь, похоже, бабушка все-таки примет Люси.

И Кассандра пообещала вернуться в Санн-парк, когда это будет сделано.

Радость угасла, сменившись глубоким разочарованием. Помогая ей, Джошуа добился того, что она и ее сестры скорее уедут, а его жизнь вернется в нормальное русло.

Хорошо. Это было то, о чем они договорились. Это было то, чего она хотела. Она не могла винить его за то, что постоянно меняла то, что хотела.

— Мой график все равно стал менее насыщенным, — продолжила герцогиня. — Шербурн говорит, что я провожу слишком много времени с сэром Артуром. Где же она?

Ее взгляд упал на Эмили.

— Только не эта, она слишком молода.

— Мне четырнадцать! — запротестовала Эмили.

— Тише, Эм, — сказала Кассандра.

— Ты выглядишь не старше одиннадцати и должна быть в классной комнате. Правда, Кассандра, тебе следует… — Герцогиня растопырила пальцы в знак поражения. — Меня это не касается. Если я проявлю интерес, ты будешь ожидать, что я брошу все ради и нее тоже. Но все же отошли ребенка.

Эмили выглядела потрясенной, а Кассандра молча проклинала бабушку. Но это был момент Люси. По одной сестре за раз.

— Эмили, дорогая, — сказала она. — Возможно, ты сможешь поговорить с бабушкой в другой раз.

— Почему мне нельзя остаться?

Эмили обиженно огляделась.

— Люси! Скажи им, что я могу остаться.

Но Люси не сводила глаз с герцогини и ничего не сказала.

— Ну ладно. — Эмили направилась к двери.

— Я буду в детской играть со своими куклами. Отрублю им головы! — крикнула она и вышла вон.

Кассандра подавила желание пойти за ней. Она не осмелилась оставить Люси наедине с герцогиней.

— Ты, должно быть, Люси. Я вижу, ты действительно красавица.

С несвойственной ей скромностью Люси присела в глубоком грациозном реверансе.

— С такой внешностью мужчины не заметят, что ты говоришь на какой-то тарабарщине. Не слишком ли я надеюсь, что у тебя есть какой-то интерес к классической архитектуре?

— Старинные греческие и римские вещи?

Люси закатила глаза.

— Так скучно.

Герцогиня поджала губы, и Кассандра подавила вздох. Почему, ну почему Люси хотелось все ломать? Она рассказала Люси о том, чем увлекается их бабушка.

Но Люси еще не закончила.

— Все эти греческие храмы, римские статуи и так далее, — сказала она. — Они все такие невыразительные, скучные и белые. Представьте, что вы живете в мире, где каждое здание, каждая статуя и каждый предмет одежды одного цвета. Это было бы похоже на ночной кошмар.

— Продолжай, — сказала герцогиня, с интересом склонив голову набок.

Кассандра переводила взгляд с одной на другую. Она не могла понять, искренне ли Люси говорит или лукавит, и ей снова пришло в голову, что она совсем не знает свою младшую сестру.

Люси улыбнулась, изображая искреннюю невинность.

— Я всегда думала, что было бы чудесно, если бы они были выкрашены в яркие цвета. Но, конечно, все скажут, что это вульгарно, не так ли?

— «Все» не должны говорить о вещах, которых они не понимают, — сказала ее светлость, и ее глаза заблестели. — Мой дорогой друг сэр Артур Кеньон утверждает, что древние люди действительно раскрашивали свои храмы и статуи в яркие цвета, но с течением веков краска облупилась. Другие говорят, что он несет полную чушь, но время покажет, что он прав.

Герцогиня улыбнулась Люси, которая на мгновение встретилась взглядом с Кассандрой и ничего не сказала.

— Я представлю тебя на своем балу на следующей неделе, — объявила герцогиня. Она повернулась к Кассандре, поджав губы. — Если это соответствует вашим требованиям, мадам?

— Мы благодарны тебе, бабушка, — сказала Кассандра, не обращая внимания на ее тон. — Когда эта история с лордом Болдервудом разрешится, я вернусь в Санн-парк. Сможет ли Люси остаться с тобой?

— Если она хорошо себя поведет на балу, тогда да, я буду сопровождать ее в течение всего сезона. Ты знаешь мое мнение о лорде Болдервуде, но, как и твой отец, отказываешься от моих советов. Я полагаю, ты снова прибегнешь ко мне за помощью, когда она тебе понадобится.

— Я не прибегу к тебе и не стану просить твоего совета, так что тебе не стоит беспокоиться об этом, — сказала Кассандра более резко, чем когда-либо говорила со своей бабушкой. Возможно, она устала. Возможно, она позволила Джошуа повлиять на нее сильнее, чем сама осознавала. Она открыла рот, чтобы извиниться, но ее бабушка уже повернулась к Люси.

— Тогда я позабочусь о тебе. Пойдем, Люси, моя дорогая. Нам придется перевернуть весь Лондон вверх дном, чтобы ты была готова вовремя. Доброго дня, Кассандра.

Герцогиня вышла, Люси последовала за ней по пятам. В дверях Люси обернулась и показала ей язык, прежде чем выскочить вон.

КАССАНДРА ОБНАРУЖИЛА Эмили наверху, в гостиной, которую они делили с Люси, она тихо беседовала с мистером Ньюэллом, держа на коленях томик Шекспира. Когда Кассандра вошла, Эмили замолчала, угрюмо глядя в свою книгу. Мистер Ньюэлл неловко топтался рядом.

— Эмили, — сказала Кассандра. — Я знаю, что ты…

— А — это яблоко. Б — Барабан. С — не слышу тебя.

— Эмили, пожалуйста, послушай.

— Не сейчас. Я учусь читать. Ведь я всего лишь ребенок. В классной комнате.

— Мы должны поддерживать хорошее настроение герцогини ради Люси. Мне жаль, что она была груба с тобой.

— Д — это Дверь. В — Выход. Т — Ты знаешь где выход, дорогая.

— Сейчас очередь Люси, а через несколько лет…

— Ты избавишься и от меня, точно так же, как пытаешься избавиться от Люси. Ты хочешь, чтобы мы обе уехали, чтобы ты могла в одиночку управлять Санн-парком

Кассандра хлопнула книгой по коленям Эмили. Эмили вздернула подбородок.

— Тебе стоит определиться, — отрезала Кассандра. — В один день ты говоришь, что я запираю вас обеих, а в следующий — что я вас обеих выгоняю.

— И — Иди. А — это Ад.

— Эмили!

— Все в порядке, миссис Девитт.

Эмили выхватила книгу и попятилась.

— Я останусь взаперти в детской, пока Люси будет ходить с герцогиней за бальным платьем, и с Айзеком к свидетелям, и Люси, Люси, Люси.

— У меня тоже так было, когда все внимание было на Миранде. Но ты можешь…

— Мне все равно. Я не такая, как ты.

И тут до нее дошел весь смысл слов Эмили.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Люси ходила с Айзеком поговорить со свидетелями?

— М — это Мне все равно. П — Прыгни с моста.

Кассандра вздохнула.

— Эм. Послушай, мжет быть, позже мы могли бы сходить куда-нибудь, например, в амфитеатр Астли.

— Мистер Ньюэлл может отвести меня. Ты слишком занята, всегда так занята, ведешь домашнее хозяйство, или ссоришься с Люси, или уходишь с друзьями. «З» означает «Зануда». «О» означает «Оставь меня в покое».

— Если ты хочешь, чтобы к тебе относились как к взрослой, Эмили, начни вести себя соответствующе.

— «Н» означает «Нет, я не хочу с тобой сейчас разговаривать.

— Ты забыла М, — сказала Кассандра, сдаваясь. Она понятия не имела, что еще сказать или что она делает не так.

Она посмотрела на мистера Ньюэлла, на лице которого застыло страдальческое выражение «пожалуйста, позвольте мне сейчас же превратиться в кресло», которое у него часто появлялось, когда он оказывался свидетелем их ссор.

— Не могли бы мы поговорить снаружи? — спросила она.

Выйдя в коридор, Кассандра закрыла дверь в гостиную. Тут же раздался звук, подозрительно похожий на удар книги о дверь.

— Извините, миссис Девитт, — сказал мистер Ньюэлл. — Я знаю, мисс Люси не следовало ходить с мистером Айзеком, но она настояла, и она может быть… своенравной.

Кассандра вздохнула. Ей придется поговорить с Айзеком. А он, может быть, поговорит с Джошуа, потому что, по крайней мере, Джошуа начал разговарить с ним, и ей бы очень хотелось побыть с Джошуа. О, скорее бы наступила ночь. Оказаться в темноте, в теплой постели, прижаться друг к другу и забыть обо всем остальном мире.

— Это не ваша вина, а моя, — сказала она. — Вы мой секретарь, а не их гувернантка. Но я могу нанять гувернантку для Эмили теперь, когда Люси останется с нашей бабушкой и не сможет никого прогнать. Если бы вы могли разместить несколько объявлений и поговорить с агентствами, а я бы попросила других дам порекомендовать кого-нибудь.

— Конечно, — сказал он. — Я начну сегодня.

— Бедный мистер Ньюэлл. Я втянула вас в наши семейные дела, слишком надолго оторвав от твоей собственной семьи.

— Миссис Ньюэлл понимает. Она надеется летом провести отпуск на берегу моря… но, возможно, сейчас не лучшее время, чтобы упоминать об этом.

— Сейчас самое подходящее время, чтобы упомянуть об этом. Потому что я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи и исполню любое ваше желание. Отвезите свою семью на месяц к морю, и мистер Девитт выплатит вам премию.

Мистер Ньюэлл улыбнулся.

— Спасибо, миссис Девитт. Я также приношу извинения за то, что упомянул мою подругу из театра. Но Эмили так любит драматургию, и она пишет такие остроумные пьесы. Возможно, из кого-нибудь — не актрисы, заметьте, — но из той, кто разбирается в театре, могла бы получиться хорошая гувернантка. Это всего лишь предложение.

Как было правильно поступить? Что бы она ни делала, в конечном итоге у нее всегда получалось неправильно. Джошуа сказал бы, что респектабельность не имеет значения, что он купит респектабельность для Эмили. Кассандру больше интересовало счастье своей младшей сестры, пока Эмили не ожесточилась и не исчезла.

— Хорошее предложение, — согласилась она. — Если только Эмили на самом деле не собирается становиться актрисой. Она слишком молода и беспокойна для своего возраста и…

— Если вы не возражаете, миссис Девитт, я думаю, Эмили боится потерять всех.

О, моя дорогая Эм, я тоже этого боюсь. Кассандра проглотила комок в горле. Почему она не знала, как заговорить с Эмили? Каждый день она общалась с десятками людей, но не могла поговорить с собственной сестрой. Но с тех пор, как умер папа, Кассандра была так занята: управляла поместьем и домашним хозяйством, меняла сад, давала имена свиньям и делала тысячу других вещей.

Занята? Господи, теперь она говорила, как Джошуа или ее бабушка. Но она была занята. И чем больше работы, тем лучше, чтобы не думать о папе, маме, Чарли и обо всем, что было потеряно. Возможно, именно поэтому Люси и Эмили обиделись на нее.

Она похлопала мистера Ньюэлла по руке.

— Я найду способ все исправить и приношу извинения за то, что расстроила вас, — сказала она. — Сегодня я уже успела расстроить двух сестер, бабушку и секретаря. Сейчас я отругаю Айзека, что расстроит его, и, если Джошуа будет там, я, без сомнения, в конечном итоге расстрою и его тоже, после чего смогу поздравить себя с хорошо проведенным днем.