Мой грешный муж

Глава 3

Джошуа пытался увидеть в этой яркой, привлекательной женщине дочь лорда Чарльза Лайтвелла, простую, сдержанную девушку, на которой он женился двумя годами ранее. Он видел в ней что-то от ее отца, не обязательно в чертах лица, но в ее открытой теплоте, в том чувстве, что она рада всем. Это делало ее привлекательной, наряду с внешностью, которая была приятной, если не сказать красивой.

У нее были каштановые волосы и зеленые глаза, если только они не были карими; он не мог сказать наверняка, да это его и не особо волновало. У нее был с собой дурацкий зонтик и еще более дурацкая шляпка, но ее зеленый наряд, по крайней мере, был элегантным: лиф был скроен таким образом, что подчеркивал великолепную грудь, но не таким образом, чтобы кто-нибудь мог обвинить ее в привлечении внимания к этой самой груди.

Каштановые волосы, любезная улыбка, абсурдный акцент на манерах, жена — она не там, где ей следовало быть: вот и все, что он знал о ней, и все, что ему нужно было знать.

К ее чести, она держалась с ним достаточно непринужденно, ее рука лежала на его локте, как будто они были вполне цивилизованными людьми. Хорошо: чем скорее они вернутся домой, тем скорее он сможет отправить ее обратно в Уорикшир, где ей самое место.

— Дас! — Джошуа обернулся и увидел секретаря, идущего в нескольких ярдах позади них. По крайней мере, кто-то был там, где ему место.

— Поймай кэб.

— Будет сделано.

Его жена тоже обернулась.

— Он?..

— Не спрашивай. Я устал от того, что люди задают вопросы.

Джошуа повел их в сторону Гайд-парк-корнер.

— Он бенгалец. Он каким-то образом знал Брэма и по какой-то причине захотел приехать сюда.

— Я собиралась спросить… О, не берите в голову. Мистер Дас.

Она отпустила руку Джошуа и, чтобы насолить ему, пошла к секретарю. Дас тоже остановился, все еще контролируемый теми прекрасными манерами, от которых Джошуа так и не смог его отучить.

— За неимением должного представления, позвольте мне сказать, что я рада с вами познакомиться, — сказала она.

Дас поклонился.

— Я тоже рад, миссис Девитт.

— Я полагаю, вы и есть тот самый мистер Дас, о котором мистер Ньюэлл так хорошо отзывался?

— Мистер Ньюэлл слишком любезен.

— Вы секретарь моего мужа, ответственный за …?

— О, черт возьми! Хватит болтать. — Джошуа направился к ним. — Он тот секретарь, что делает все, что я ему скажу. И я просил тебя найти нам экипаж. Сейчас же. Иди. Вперед!

Он махнул в сторону калитки и подошел, чтобы взять жену за руку. Но она просто вернула пальцы на сгиб его локтя и, когда он попытался отстраниться, твердо уперлась ногами в землю. Теперь он не мог уйти, не потащив ее за собой. Хм. Умно.

— Это не может быть официальным названием должности, — сказала она Дасу так спокойно, как будто они не играли в перетягивание каната с Джошуа.

— Нет, мадам, — с большим достоинством ответил Дас. — По-моему, официальное название «Секретарь, который справляется с любыми капризами и на которого часто кричат».

Она рассмеялась, а Джошуа пробормотал:

— Очень забавно, — и постарался не замечать, каким теплым был смех его жены. Он напоминал смех лорда Чарльза, но был более… женственным.

— В вашем положении, должно быть, без чувства юмора не обойтись, мистер Дас.

— Я думаю, это у нас общее, миссис Девитт.

— Хватит, — сказал Джошуа. — Ты не секретарь, ответственный за отпускание тупых шуток и за флирт с моей женой. Если тебе так хочется с ней пофлиртовать, сделай это позже, в свое свободное время. А теперь. Найми нам экипаж.

Дас подчинился, но миссис Девитт не позволила себя торопить. Джошуа заставил себя замедлить шаг, стиснув зубы и рассекая воздух своими драгоценными бумагами, в то время как она с явным удовольствием оглядывалась по сторонам, положив пальцы на сгиб его локтя, задевая плечом его руку и задевая юбками его ноги.

Он взглянул на ее профиль: легкий румянец на щеках, намек на приветливую улыбку. Что еще хуже, от нее исходил тот женственный цветочный аромат, который некоторые женщины использовали, чтобы произвести впечатление.

— Вы должны быть в Уорикшире, — сказал он.

— А вы в Ливерпуле.

— Я не давал вам разрешения приезжать в Лондон.

— А я не спрашивала вашего разрешения.

Он остановился так резко, что ей пришлось сделать несколько шагов, чтобы тоже остановиться, и ее рука соскользнула с его. Она вопросительно посмотрела на него.

— А стоило бы, — сказал он. Одним прыжком он снова поравнялся с ней. Она снова взяла его за локоть, и они двинулись дальше, хотя он уже не был уверен, кто кого ведет.

— Позвольте мне объяснить, миссис Девитт, как устроен брак.

— О, пожалуйста, мистер Девитт, я вся во внимании.

— Я муж, поэтому я устанавливаю правила, которые подходят мне.

— А я жена, поэтому я меняю правила так, как удобно мне.

Она не должна была говорить подобные вещи. Было плохо то, что она вообще появилась здесь, как реальный человек. Еще хуже, что она привлекательна. Если она еще и окажется приятной в общении, это будет катастрофой.

Нет, не катастрофой. Он был не из тех, кто терпит подобное. Он был из тех, кто бьет бедствие по носу, а затем проверяет его карманы на предмет монет и конфет. Она отвлекала его. Да. Отвлекала. Жена не вписывалась в его жизнь, и тот факт, что у него она была, был не более чем незначительным неудобством. Неважно: она, может, и приятная, но он — нет, и как только она это поймет, то уедет по собственному желанию, и все вернется на круги своя.

— Вы выглядите озадаченным, — сказала его взбалмошная жена, когда они подошли к воротам. — Я сказала что-то, что озадачило вас?

— Многое из того, что вы говорите, ставит меня в тупик. Будто у вас есть собственное мнение.

— Пожалуйста, не расстраивайтесь. Я постараюсь не высказывать его слишком часто.

Он проигнорировал ее взгляд, продолжая искать Даса и экипаж в бешеном потоке лондонского транспорта. Прямо перед ними пара предприимчивых парней вывели собаку на проезжую часть, чтобы усложнить движение, а затем просили пару монет, чтобы уладить проблему.

— Кто такой Брэм? — спросила она.

— Что?

— Вы упомянули, что мистер Дас знал кого-то по имени Брэм.

— Один из моих братьев. Он живет в Индии.

— У вас есть братья, — сказала она. — А ведь мы начинаем узнавать друг друга получше. Разве это не прекрасно?

— Нет. А вот и Дас. — Он указал на что-то бумагами.

— Хватит медлить, женщина.

В КАРЕТЕ ДЖОШУА плюхнулся на сиденье напротив жены и впился в нее взглядом. Из-за своей дурацкой шляпки ей пришлось слегка наклониться вперед, и она оперлась на зонтик со множеством оборок, который теперь был закрыт, чтобы не упасть, когда экипаж тронулся с места.

— Я и забыла, какой это захватывающий город — Лондон, — сказала она.

— Наслаждайтесь им, пока есть такая возможность. Завтра вы уезжаете домой.

Он побарабанил пальцами по рулону бумаг, лежащему у него на коленях.

— Чему вы улыбаетесь?

— Мистер Ньюэлл предупреждал меня, что вы не любите отдыхать.

— Отдыхать? — он фыркнул. — Мне не нужен отдых. Я никогда не устаю.

— Вам повезло. Иногда я очень сильно устаю.

Она сказала это так тихо, что он почти не расслышал слов. Вопрос готов был сорваться с его губ, но он сдержался. Когда начинаешь спрашивать людей, почему они грустят, не успеешь оглянуться, как твоя жизнь полностью переплетается с их жизнью, а это никогда добром не кончается.

— Тогда поезжайте домой, в свой коттедж, отдохните немного и оставьте меня в покое.

— О, мистер Девитт, если бы все было так просто.

Она снова перевела взгляд на окно.

Джошуа смотрел на ее профиль, и его мысли метались из стороны в сторону. В этом не было ничего необычного. У него в голове всегда крутились разные мысли, но обычно они были похожи на две дюжины пар в деревенском танце, которые двигались вместе, по очереди подпрыгивая, хлопая в ладоши или поворачиваясь. Теперь они спотыкались, сбивались с ритма, натыкались друг на друга. Он не станет спрашивать, что делает ее такой печальной и усталой.

Он не станет.

Он откинулся назад, закрыл глаза и привел в порядок свои блуждающие мысли. Электроэнергия — Патенты — Инвесторы — Потенциал — Возбуждение — Похоть — Жена…

Черт.

Ах, но… леди Ярдли проявила к нему интерес… Лорд Ярдли показал свое отсутствие интереса к жене… Он мог бы найти леди Ярдли и… Жена.

Его глаза распахнулись, и он сел прямо.

Нет. Не сейчас. Он не мог завести роман с другой женщиной, когда его жена была рядом. И он определенно не мог переспать со своей женой. Ну, ладно, неважно. У него все равно не было времени на роман. Целибат еще никого не убивал.

— Ты красивее, чем я тебя запомнил, — сказал он.

Она снова обратила на него свой сияющий взгляд, выглядя веселой и дружелюбной. По правде говоря, он почти ничего о ней не помнил. На протяжении всей их короткой свадебной церемонии она не поднимала головы, а он старался не смотреть на нее. А вторая часть происходила в тени, они оба закрыли глаза и думали о чем-то своем.

— Как мило с вашей стороны сказать это, — сказала она. — Я помню, в день нашей свадьбы вы выразили некоторое разочарование тем, что слышали, будто сестры Лайтвелл красавицы, а я — нет.

— Я не могу представить, чтобы кто-то начал из-за вас войну, но вы не совсем плохи. Сколько вам лет? Девятнадцать? Двадцать?

— Двадцать два.

— Такая старая.

Он попытался вспомнить, когда ему было двадцать два. Прошло всего шесть лет, но казалось, что прошла целая жизнь. Сэмюэлю тогда было два года, и Рейчел привела его в офис, сказав, что никогда не рано учиться. В тот год они рискнули всем, покупая и оснащая новые фабрики, и в итоге утроили свое состояние. В тот год они наблюдали, как Сэмюэл открывает для себя мир, и поклялись никогда не детям такую работу, что могла погасить их искру. Рейчел, должно быть, было двадцать два, когда он впервые пришел на работу в офис ее отца. Но она была дочерью босса, а ему тогда было всего четырнадцать, и он был слишком напуган и зол, чтобы заметить ее, не говоря уже о том, чтобы представить, что через пять лет после его приезда она выйдет за него замуж, а еще через пять лет ее уже не будет в живых.

— Мистер Девитт?

У его жены было озабоченное выражение лица.

— С вами все в порядке? Надеюсь, я вас не расстроила.

— Конечно, расстроила. Вы все испортили. Поезжайте домой.

— Боюсь, я не могу этого сделать. Видите ли, у меня есть…

— Что? Что?

— Сестры.

— Сестры.

Ах да. Лорд Чарльз упоминал дочерей. Джошуа не мог вспомнить, сколько их было, но знал, что их было очень много, и что все они рисковали остаться без средств к существованию, если Джошуа не женится на одной из них, поскольку Чарли умер, а дочери должны были выйти замуж, чтобы унаследовать, и та, которая уже была замужем, была падчерицей, а ту, которая почти не вышла бросили, а все остальные были слишком молоды.

Сейчас его дом, возможно, наводнен хихикающими существами в белых платьях и разноцветных лентах. Он содрогнулся.

— Прошу скажите, что вы приехали одни, — сказал он. — В моем доме полно сестер?

— Пока только я.

— Пока!

— Я намерена укрепить отношения со своей бабушкой и…

— Только не с герцогиней!

— Видите ли, моя сестра…

— Нет.

— Потому что моя мать…

— Нет.

— Моя другая сестра…

— Нет.

— Тогда мой отец.

Она вздернула подбородок, бросив на него суровый взгляд, доказывающий, что любезность не означает мягкость.

— У меня был долг перед вашим отцом, — сказал он через мгновение. — Я исполнил этот долг, женившись на вас, обеспечив ваше наследство и материальные нужды вашей семьи.

— И мы все очень благодарны. Но…

— Мы договорились, что я женюсь на вас. А не о том, что я буду вашим мужем.

— К сожалению, одно всегда следует за другим.

— Мы можем быть женаты на расстоянии, — сказал он. — До сих пор наш брак был в высшей степени удовлетворительным.

— Мистер Девитт. Так не пойдет. — Теперь она была сама строгость и почтительность. — Моя сестра должна дебютировать, и я должна убедить бабушку сопровождать ее. Вам не обязательно вмешиваться. Я более чем счастлива, что мы живем раздельно. Я только прошу вас не чинить мне препятствий и не вести себя так, чтобы это негативно сказалось на ее социальном положении. Как только все будет сделано, я вернусь в Санн-парк, а вы сможете вернуться к тому, что у вас получается лучше всего. Что включает в себя, как я поняла, зарабатывание денег, оскорбление людей и наставление рогов лордам.

В ГОЛОВЕ ДЖОШУА произошла редкая вещь: в ней стало пусто. Всего на мгновение, но тем не менее. Затем мысли вернулись.

Честно говоря, какой сюрприз. Вежливость и честность, как правило, взаимоисключали друг друга, а Кассандра казалась воплощением вежливости. Он ненавидел вежливость, то, как люди игнорировали правду, когда она ставила их в неловкое положение. Притворяясь, что если они деликатно выразят что-то неприятное, то это будет уже не так неприятно.

И все же она была здесь, упоминая о вещах, о которых вежливые люди не упоминают.

Это почти делало ее интересной.

Он откинулся назад и вытянул ноги, так что его ботинки задели ее юбки. Румянец на ее щеках стал ярче, но она встретила его взгляд со спокойным вызовом.

— Вы хотите сказать, что у меня есть ваше разрешение, миссис Девитт? — сказал он. — Заводить интрижки.

— Что вы имеете, сэр, так это мое полное безразличие. Я лишь прошу вас быть осмотрительным, поскольку ваше поведение отражается на моих сестрах и на мне. В сложившихся обстоятельствах у нас итак достаточно проблем.

— Обстоятельствах?

— Серия мелких скандалов в моей семье. И условия вашего… рождения.

— С моим рождением все в порядке, — отрезал он. — Я знаю из достоверных источников, что я появился на свет обычным путем, с большим количеством крови и криками.

Он наклонился вперед и по-детски обрадовался, когда она расправила свои и без того прямые плечи.

— Я думаю, вы хотели сказать, что я незаконнорожденный сын графа-двоеженца, а такие вещи обычно расстраивают людей.

Он снова прижался к спинке сиденья.

— То есть, та часть с «незаконнорожденным сыном». Их всех устраивает «граф-двоеженец».

Ее губы сжались, что было досадно, потому что они были довольно милыми, полными, и находились на довольно красивом широком рте.

— Если вы так считаете, — сказала она.

Но зачем обсуждать его отца? Эта история с любовными связями была гораздо более интригующей.

— Так вы действительно не возражаете, если я заведу любовницу?

— Это в не позиции жены возражать. Мы не являемся образцом верных, любящих супругов, которыми были мои родители, но…

— Верными! Ваши родители. Ха!

Множество эмоций сменяли друг друга на ее лице: Шок? Недоверие? Печаль? Страх? Затем ее черты обрели выражение холодного достоинства, ее поведение напомнило о том, что она внучка герцога.

— Вам не удастся осквернить мою память о браке моих родителей своими низменными взглядами, — сказала она. — Верность была краеугольным камнем их отношений и нашей семьи.

Правда корчилась у него внутри, но он сдерживал ее. Наивная малышка искренне верила, что ее отец был верен ее матери. Ну что ж. Не нужно лишать ее иллюзий. Теперь это уже не имело значения.

— Что касается вашего собственного поведения, мистер Девитт: я не верю, что вы соблюдали обет безбрачия со дня нашей свадьбы, и в любом случае, меня это не волнует. Я уверена, что ваше гордость не пострадает, если я напомню, что вы для меня не более чем незнакомец, который оплачивает счета. За что, повторяю, мы все вам благодарны. Кроме того, я бы предпочла, чтобы вы приставали к женам других мужчин, если это означает, что вы оставите меня в покое.

Превосходно: она не хотела его, он не хотел ее. Наконец-то они пришли к единому мнению. Их первая брачная ночь была ужасной, но необходимой. Его первая брачная ночь была восхитительной. Тогда ему было девятнадцать, и он впервые прикоснулся к женщине, и он был полон энтузиазма. А у Рейчел был некоторый опыт, и она не стеснялась рассказывать ему, что ей нравится и что нужно делать, и они уже были друзьями. Но с этой женой, Кассандрой…

Нет, что сделано, то сделано, и так было лучше всего.

— Это было не лучшее мое представление, — сказал он, и его собственные слова показались ему грубыми и неестественными.

— Я и не подозревала, что за это получаешь очки.

— У нас была обязанность. Я выполнил свой долг как джентльмен, а вы выполнили свой как леди.

— Англия, должно быть, очень гордится нами.

Возможно, ему следовало быть с ней более нежным. Поговорить с ней или что-то в этом роде. Но он был так нежен, как только мог, а разговоры были ловушкой. Они приводили к близости, которая приводила к привязанности, которая приводила к симпатии, которая приводила к неприятностям, а ему не нужны были новые неприятности. Жены других мужчин были лучшими любовницами, потому что они уже знали, чего хотят, и всегда уходили домой к кому-нибудь другому. И она только что дала ему карт-бланш поступать, как ему заблагорассудится. А это означало, что он все-таки мог написать записку леди Ярдли.

Только это казалось неправильным.

Будь проклят Трейфорд и его гнусное двоеженство. Если бы его двоеженство никогда не было обнаружено, если бы его брак с матерью Джошуа не был расторгнут, если бы Джошуа не был лишен наследства — тогда Джошуа стал бы полноправным аристократом со всеми моральными принципами портового кота. Как бы то ни было, отправившись в четырнадцать лет работать в Бирмингем, он завел друзей из среднего класса, женился на женщине из среднего класса и выработал неудобные для среднего класса ценности. Например, как воспитывать собственных детей, гордиться тяжелой работой и хранить верность супруге.

К счастью, экипаж резко остановился, положив конец этой пытке. Экипаж покачнулся, и люди снаружи обменялись криками.

— Забудьте, — пробормотал он. — Я едва ли что-либо помню.

— Вы, наверное, даже не помнит моего имени.

— Конечно, помню. Кларисса, не так ли?

— О, отличная работа, Джосайя.

Дверь открылась, и она позволила изящно помочь себе сойти на дорожку. Джошуа спрыгнул на землю и сердито посмотрел на нее. Проклятая женщина должна прекратить говорить подобные вещи, иначе она понравится ему гораздо больше, чем следовало бы.

— Миссис Девитт, — сказал он. — Вы уедете отсюда завтра.

— Я готова сделать все, что вы попросите, мистер Девитт.

— Хорошо.

— Только если вы не станете просить меня ни о чем, чего я не захочу делать.

С этим поразительным проявлением неподчинения она взбежала по ступенькам его дома и вошла в дверь, не оглянувшись.

ДЖОШУА РАСПЛАТИЛСЯ с кучером и взбежал по ступенькам, вошел в дверь и оказался в вестибюле своего дома, но тут же резко остановился при виде Филби и Томаса, у одного в руках были дурацкие шляпка и зонтик, у другого — зеленая накидка, и оба удивленно таращились на него. Он подошел, чтобы бросить шляпу на столик в прихожей, но…

Он резко остановился, уставившись на стол.

— Что это, черт возьми, такое?

Дворецкий и лакей обменялись взглядами и ничего не ответили. Джошуа обошел вокруг, чтобы рассмотреть инопланетный предмет под другим углом. Он чихнул, и двое слуг подпрыгнули.

В дверях появился Дас.

— Эти яркие, благоухающие предметы называются «цветы», — сказал Дас. — Сосуд, в котором они хранятся, называется «ваза».

— Ваза? Зачем мне вообще владеть такой бесполезной вещью?

Он свирепо посмотрел на дворецкого, который резюмировал ситуацию двумя зловещими словами:

— Миссис… Девитт

Джошуа дернул головку толстого розового цветка — черт его знает, как он называется, — и она весело закачалась. Все это роскошное сооружение достигало добрых двух футов в высоту и было почти таким же широким.

— Это колонизация, Дас. Эта женщина колонизирует мой дом. Ты понимаешь, что это значит?

— Возможно, годы кровопролития, угнетения и эксплуатации?

— Я бы не удивился.

Джошуа повернулся к Филби, который, к счастью, избавился от шляпы, и бросил ему бумаги.

— Отнеси это в кабинет. Ньюэлл тоже здесь?

— Да, сэр. миссис Девитт попросила, чтобы с ним обращались как с гостем.

— Гость? Ха! Если я его увижу, я его уволю. Скажите ему, чтобы он принял меры по возвращению этой женщины домой.

— Вы имеете в виду вашу жену?

— Так точно.

— Миссис Девитт кажется очень обаятельной, — сказал Дас.

— Мы не обсуждаем миссис Девитт.

Джошуа уставился на стол. Цветы. В вазе.

Красиво, но бесполезно и занимает почти все место, за исключением квадратика, занятого серебряным подносом.

На котором лежало письмо. Адресованное ему.

Он не мог сейчас положить туда свою шляпу, поэтому снова надел ее на голову.

— Дас, у нас много работы.

Он снова развернулся и направился к двери, но Филби преградил ему путь, размахивая письмом.

— Ваш брат мистер Айзек снова заходил, сэр, — сказал дворецкий. — Он оставил еще одно письмо. Мы собирались отправить его вслед за вами в Ливерпуль.

— Отправляйте, куда хотите. Пойдем, Дас. Нельзя терять ни минуты.

ВЫЙДЯ НА УЛИЦУ, Джошуа направился к улице Сент-Джеймс. Вскоре Дас оказался рядом с ним, читая что-то на ходу.

Письмо Айзека.

— Пошли ему еще денег, — сказал Джошуа.

— Он не просит денег. Он также пишет, что и в прошлый раз не просил денег. — В голосе Даса появились осуждающие нотки. — Он добился прогресса в поисках ваших матери и сестры. Он хочет увидеться с вами.

Перед его мысленным взором всплыл образ Айзека, каким он был, когда Джошуа видел его в последний раз. Десять лет — Быстрые ноги — Ободранные коленки — Стрекочет быстрее сороки. Айзек, у которого загорелись глаза при мысли о том, что он выйдет в море и ему не придется возвращаться в школу; то как он говорит, что он все равно был предназначен для военно-морского флота, так что то, что его понизили с положения законного третьего сына графа Трейфорда до незаконнорожденного сына, ничего не меняет, и что он уедет немедленно если Чарльз найдет ему работу. И вот теперь, уволенный из военно-морского флота с больной ногой, без денег, достаточно молодой, чтобы думать, что найти их мать — это ответ на все, но слишком юный, чтобы понять, что их мать не хочет, чтобы ее находили. Воссоединение семьи было глупой идеей; если они не смогли держаться вместе четырнадцать лет назад, то не смогут сделать этого сейчас.

— Скажи ему, что я занят. Пошли ему немного денег, или найди ему работу, или… Скажи ему, что…

— Возможно, вам следует написать ему самому, — сказал Дас.

— Я никогда не пишу писем. Я нанял тебя и еще дюжину секретарей для написания писем. Если бы я стал писать письма, я бы только зря тратил свое время, и вы все остались бы без работы, и ничего бы не было сделано, и мы все были бы несчастны.

— Но мистер Айзек — ваш брат.

Джошуа бросил взгляд на своего секретаря, который даже не вздрогнул.

— Я слышу неодобрение в твоем голосе, Дас?

— Да, сэр.

— Я плачу тебе за то, чтобы ты меня осуждал, Дас?

— Нет, сэр. Я выражаю неодобрение бесплатно.

— Напомни мне как-нибудь поблагодарить тебя, черт возьми.

Ему следовало просто поехать в Ливерпуль, не обращая внимания на то, что поездка обещала быть скучной. Или вернуться домой в Бирмингем. Там его не подстерегали неудобные родственники.

— Мистер Айзек также предупреждает вас о лорде Болдервуде, — добавил Дас. — Видимо, его светлость расстроен из-за денег, потерянных на вложениях в Балтики.

— Все потеряли на этом деньги. Я сказал ему, что это спекуляция.

— Он сообщил, что Болдервуд утверждает, что вы его надули, и что он замышляет месть.

— Если Айзеку хочется драмы, он может пойти в «Ковент-Гарден», — сказал Джошуа. — Болдервуд такой же пугающий, как трехногий теленок.

Молодой виконт был таким же полезным и разумным, как и все остальные, будь он проклят.

— У него очень плохое положение? — наконец спросил он. — Я имею в виду Болдервуда.

Дас сложил письмо Айзека.

— Ходят слухи, что он занял деньги для этого вложения. У ростовщика.

— Что? — Джошуа резко затормозил. — Я же говорил ему рисковать только тем, что он может позволить себе потерять.

— Думаю, что он верил в лучшее.

— Дьявол упаси нас от оптимистов. Большинство из них идиоты. — Он снова двинулся вперед. — Пошли Косуэя или кого-нибудь другого навести справки. Не то чтобы я хотел выручать этого клоуна. Эти молодые лорды. Они получают поместье по праву рождения и относятся к нему с таким же уважением, как к своему завтраку. Подумать только, на его месте мог быть я.

Он покрутил кольцо с печаткой на мизинце. Стал бы он таким? Если бы первая жена его отца, леди Сьюзен Лайтвелл, действительно умерла бы, как сказал Трейфорд, а не жила все эти годы в ирландском монастыре, если бы брак Трейфорда и мать Джошуа не был бы расторгнут, если бы Джошуа все еще был наследником графства, как было в течение первых четырнадцати лет его жизни…

У Трейфорда было отличное здоровье, и он обещал еще долгие годы отравлять жизнь обществу. Стал бы Джошуа таким же, как Болдервуд? Модным, расточительным и совершенно бесполезным.

И к тому же ужасно скучающим.

Какое расточительство.

— Болдервуд бросил миссис Девитт, — сказал он, наслаждаясь тем, что удивил Даса. — За три недели до их свадьбы. Вот почему ее отец попросил меня жениться на ней.

— Интересно.

— А вот и нет. Совсем неинтересно.

Дас помахал письмом Айзека.

— Здесь еще написано, что лорд Болдервуд утверждает, что вы флиртовали с его женой.

— Я что?

В памяти Джошуа всплыл образ бледной женщины, которая постоянно хихикала рядом с ним на карточной вечеринке у леди Физерстоун и испортила ему удовольствие от игры. Насколько он помнил, он был груб с ней. Очевидно, недостаточно груб.

— Жены, — сказал он. — Они все портят. Никогда не заводи себе жену, Дас.

— У меня она уже есть.

— Что? Это недавнее приобретение?

— Мы женаты почти пять лет.

— Ты работаешь на меня четыре года.

Он задумался ненадолго.

— Ого. Преданная женщина. Последовал за тобой до самой Британии.

— Вообще-то, переезд сюда был идеей миссис Дас, — сказал Дас. — Некоторые члены семьи были против нашего брака, и у меня были разногласия с высокопоставленным чиновником Ост-Индской компании, поэтому мне показалось разумным поселиться в другом месте. Падма подумала, что Британия нам вполне подойдет, поскольку британцы на протяжении многих поколений вмешивались в дела моей семьи. У моей жены странное чувство юмора.

В голове Джошуа роились вопросы, но он подавил их. Он не хотел ничего знать о Дасе и его жене, и о том, почему они так сильно хотели пожениться, что оставили позади всю свою жизнь, и о том, как Дас взбесил Ост-Индскую компанию, и, нет, нет, он не хотел ничего знать. Он ничего не знал о своих секретарях. Они выполняли свою работу и расходились по домам, чтобы он мог забыть о них.

— Ха, — вот и все, что сказал Джошуа.

— У мистера Ньюэлла тоже есть жена и шестеро детей. И у мистера Патни есть жена, как и у мистера Аллана. А мистер Косуэй ухаживает за мисс Сэмпсон.

Джошуа в ужасе потер шею. Его секретари казались такими разумными и надежными, хотя все это время они только и делали, что женились у него за спиной.

— Работа, Дас, — сказал он, возвращаясь к более продуктивным темам разговора, когда они вошли в Сент-Джеймс-парк. — Нам нужен контракт, патенты, инвесторы. Нам нужно максимально использовать это открытие. Электроэнергия!

— Это захватывающе, но сам изобретатель признает, что не видит немедленного практического применения, — сказал Дас. — Это не принесет никаких денег.

— Мне все равно.

Джошуа резко остановился, пораженный собственными словами. Он уставился на Даса, который в ответ уставился на него.

— Мне все равно, — повторил он с удивлением. Он отвел взгляд от Даса, посмотрел на небо, на сады, на лошадей, птиц и людей. — Как, по-твоему, я зарабатываю деньги, Дас?

— Вы наблюдаете за тем, чего люди могут захотеть в ближайшем будущем, и быстро инвестируете в эти сферы.

— Когда Даммертон разглагольствует о реформе пенитенциарной системы, он говорит, что дело не в том, следует ли вешать фальшивомонетчиков, а в том, как будет выглядеть вся страна через пятьдесят лет. У меня есть деньги, Дас. — Он повернулся и увидел мир по-новому. — Если бы я сейчас перестал работать, деньги продолжали бы поступать.

Дас настороженно наблюдал за ним.

— Вы могли бы проводить время за городом со своей очаровательной женой, завести семью и…

— Что за чертовщина? Ты что, сошел с ума?

— Ваша жизнь вращается вокруг вашей работы.

— Именно это мне и нравится.

— Я думаю…

— Я плачу тебе за то, чтобы ты думал, Дас?

— Да, сэр.

Джошуа подошел к дереву, вернулся к Дасу, снова к дереву, снова к Дасу. Он хотел быть богатым; теперь он был богат. Этого было недостаточно. Он хотел, чтобы высшее общество приняло его; теперь оно приняло. Этого было недостаточно.

Теперь он хотел, он хотел……

Он думал о своих фабриках, выпускающих миллионы металлических изделий в год: пряжки, пуговицы и бобины. О своих баржах, перевозящих эти металлические изделия по каналам, которые он помог построить. О кораблях, экспортирующих их по всему миру. Его шахтах. Его печах. Его складах. Его банке.

Каждое из этих предприятий приносило ему деньги. И ни одно из них не вдохновляло его так сильно, как эта новая идея.

— Что, если я загляну за пределы ближайшего будущего? — сказал он. — Идеи, у которых есть потенциал, которые могут привести к чему-то, даже если это произойдет не при нашей жизни, но должны продолжаться просто из-за их собственной ценности? Что ты думаешь?

— Я думаю, что кто-то все равно должен будет управлять вашим бизнесом.

Джошуа махнул рукой.

— О, я бы и сам мог это сделать. Но все может измениться. Пусть Бьюкенен…

— Бьюкенен уволился.

— Что? Он тоже жениться собрался?

— Сказал, что у него было слишком много работы.

— Работы слишком много не бывает. — Джошуа потер руки. — Единственное, в чем мы можем быть уверены в этой жизни, Дас, так это в том, что работа никогда не закончится. И разве это не замечательно?