Моя Мия. На осколках первой любви

Глава 17. Мия и игра

— Что с настроением? — спрашивает Лёва, когда мы выходим из парка развлечений.

— Всё супер, — пожимаю плечом и смягчаю резкий тон эффектной улыбкой, щурясь от ослепляющего солнца.

На улице превосходный зимний день. Довольно морозно, чтобы повязать шарф на шее, но не так уж сильно, дабы при этом позволить себе пренебречь головным убором. В общем, бабуля бы заценила.

— Огорчилась, что я с тобой на «Смертельную башню» не пошёл? — называет наш с Громовым когда-то любимый аттракцион.

— Нет, — закатываю глаза. — Но мог бы и составить компанию.

— Не вижу смысла в неоправданном риске, — невозмутимо выговаривает Демидов, застёгивая свою чёрную парку с меховым воротником.

— Может, тогда и бой отмените? — закусываю губу.

Тот факт, что фактически два человека будут бороться из-за меня, мне не льстит и не доставляет приятных эмоций.

Напротив.

Я волнуюсь.

Потому что победитель слишком очевиден.

Так думают и все остальные. Я видела в университетском чате голосовалку. Девяносто против десяти. По всей видимости, однокурсников Громова.

Мой парень, с которым вот уже неделю мы официально встречаемся, безмолвно хватает меня за руку и ведёт к машине.

— Лё-ва, ну?!

— Мы уже говорили на этот счёт, Ми.

— И не договорились.

— И не договоримся, — спокойно произносит, открывая дверь. — Понятие чести для меня не пустой звук.

— А как же я? — снова улыбаюсь.

— Ты тоже мне дорога и должна меня понять.

В расстроенных чувствах жду пока, он усядется рядом, а потом сканирую пуленепробиваемое выражение лица.

Чёрт.

Упёртый, такой же, как его отец, который, кажется, решил поставить на уши всю Москву и третий день не сходит с первых страниц новостных пабликов.

Изредка обмениваясь фразами, доезжаем до моего дома. Лёва задумчиво управляет своей громадной махиной, а я расстраиваюсь, что продавить его не выходит. Надеюсь, только пока.

Ни по-детски надутая нижняя губа, ни нахмуренные брови Демидова не пробирают.

Факт.

На то, чтобы отыскать его слабое место у меня не так много времени. Скажу честно, сил на это тоже по минимуму.

Вот уже две недели я медленно тлею изнутри… Сгораю в собственных терзающих мыслях и ужасах.

Потому что даже поделиться ни с кем не могу. Пожалуй, в силу обстоятельств, только с Громовым… но он наконец-то внял молитвам и отцепился. Понял мою просьбу так буквально, что теперь я достойна только брошенного вскользь «привет». Даже не смотрит, как бы ни старалась.

На субботние родительские посиделки больше не является. Встреч не ищет. Отчаянно сдавливаю в кулачках симпатичные кисточки от белоснежного шарфа и провожаю взглядом случайного прохожего за окном.

Больно надо!

— Ты зайдёшь? — спрашиваю, хлопая глазами и расчерчивая хаотичные линии на крупном плече.

Проявление подобного собственничества — что-то новое для меня. До серьёзных ласк мы пока не дошли, но в прошлую субботу, после того как весь день скоротали в обнимку с лыжами, практически час целовались в машине.

Это было так по-взрослому, что я почти забыла все насущные проблемы.

— Зайду, раз приглашаешь, — ухмыляясь, кивает Лёва и глушит двигатель.

Придерживает тяжёлые ворота, чтобы пропустить меня вперёд и ошарашенно глазеет на Юльку, которая со всей дури влетает прямо в него, по всей видимости, поскользнувшись.

Не вытерпев шестнадцатилетнего урагана на ледяном покрытии, Демидов вместе с сестрой Мирона заваливаются в ближайший сугроб.

— Блядь, — вылетает изо рта всегда уравновешенного сына бывшего мэра.

Это так чудно и комично, что я украдкой хихикаю в шарф и тут же делаю солидное лицо, когда Лёва уставляется на меня.

— Юля, ну нельзя же так сбивать с ног, — помогаю девчонке слезть с туловища моего молодого человека.

— Я просто по привычке решила съехать с горки на подошве, а здесь вы, — звонко смеётся Громова, сдувая прядь волос с лица и поправляя шапку.

— Поосторожней надо быть, — рычит Лёва, стряхивая липкий снег с одежды и уничижительно поглядывая в Юлькину сторону.

— Внимательность — моё второе имя, вообще-то.

— Я заметил.

Юлька громко хмыкает и машет рукой.

— Ты чего пришла-то? — решаю сменить тему, пока мы направляемся к дому.

— У меня стилус для планшета крякнул, а Мир сказал, что свой запасной тебе давал. Если тебе не нужен, я заберу. А если пользуешься, то Мирон мне новый купит.

— Не пользуюсь, — отворачиваюсь. — Пойдём.

Не обращая внимания на тихие голоса родителей в гостиной, скидываем верхнюю одежду в гардеробе и поднимаемся странной троицей ко мне в комнату.

Лёва сразу захватывает кресло у окна и равнодушно ныряет в экран телефона, а Юлька усаживается за письменный стол и занимается пристальным изучением Демидова, пока я пытаюсь отыскать вещицу Громова.

— Вот, нашла, — вскрикиваю, когда дотягиваюсь до верхней полки. — Держи.

— Спасибо, Мийка.

— Да не за что.

В комнате создаётся неловкая тишина разбавлять которую не вижу смысла.

— Я тогда пойду, да? — нерешительно озирается она на дверь.

— Иди, конечно.

— Мирону тогда скажу, что забрала.

— Обязательно сообщи, — усмехаюсь.

В виске пульсирует лишь единственная болезненная мысль. У Громова был повод ко мне зайти, но он им не воспользовался, что ещё раз может означать только одно — Мир меня услышал и не собирается возобновлять общение.

Я ведь сама этого хотела?!

— До свидания, — Юлька обращается к креслу и на секунду зависает.

— Пока, — безучастно отзывается Лев, не обращая на неё внимания.

— Пока, Юль, — тепло прощаюсь с подругой, и с укоризной смотрю на Демидова. — Зачем ты так? Ей всего шестнадцать.

Он морщится, как от надоедливой мухи, убирает телефон на спинку кресла и зовёт меня к себе, а когда подхожу, обвивает талию и садит на колени.

Внутренности опаляет приятным теплом и я, чуть медля, скрещиваю руки на его затылке. Мне хочется пойти дальше. Потрогать его мышцы на груди, увитые венами руки и коснуться угловатой скулы, но я медлю, а дальше выпаливаю:

— Может, фильм посмотрим?

Лёва прижимается ближе и ныряет в ворот моей водолазки губами. Внутри пробуждается что-то вроде нетерпения наполовину с паникой. Дрожащими ладонями упираюсь в плечи перед собой, и Лёва понимающе отодвигается.

— Какой фильм? — спрашивает, кивая на стеновой экран.

— «Сумерки» не предлагать?

— Пощади, — отзывается он, ведя кончиком носа по моей щеке. Приятно. Очень.

Дальнейшие два часа мы смотрим кино. Не то мелодрама, не то боевик с Беном Аффлеком. Пытаюсь вникнуть в сюжет как могу, но… о чём это я? Совершенно не получается, потому что Лёва не делая ничего предосудительного, заставляет меня расслабиться и даже немножко поиграть с его пухлыми губами.

В полумраке они смотрятся дико сексуально, и я делаю это со всей присущей мне, как будущему дизайнеру, дотошностью. Но увы… отдаляясь от него, когда Демидов забывшись дотрагивается до моей груди.

Дверь, после того как вышла Юлька, предусмотрительно закрыта на замок, нам никто не мешает, поэтому причина не здесь. Даже сфальшивить не получится.

— Фильм закончился, — шепчу, вскакиваю с колен и включаю приглушённый свет. Озираюсь стыдливо.

Поспешно убираю глаза с внушительного паха и обнимаю себя руками.

— Понял, — хрипло смеется Лёва, возвышаясь надо мной. — Решила всё-таки устроить мне «Смертельную башню»?

Прикрыв рот, хохочу и снова его обнимаю. Теперь за узкую, в сравнении с торсом, талию.

— Прости. Я не могу так быстро, — доверчиво заглядываю в глаза. — И не здесь.

— Успокойся, Ми, — его ладони забирают мои щёки и он серьёзно выговаривает. — И не стесняйся, мы ничего такого не делали. Это всего лишь поцелуи. Ласковые, приятные. Мне нравится твоё воспитание и как ты хранишь себя. Такое сейчас раритет. Ты уникальна.

— Спасибо, — покрываюсь мурашками, незамедлительно вспоминая отправленное анонимом видео с новогодней вечеринки.

На нём я сначала танцую на сцене, чокаясь бокалами с подружками и заваливаюсь на них же, обнажив задницу. А затем… сижу с голой грудью верхо́м на Офицерове и те же красные трусы, как главное доказательство, сверкают всё там же.

Пока задание от анонима было одно — завалить зачёт. И тогда видео не появится в университетском чате и его не увидит тот, за уважение которого я переживаю даже больше, чем за расположение Демидова — мой отец.

Боже.

Громов говорил, что камер видеонаблюдения в випке не было. Получается, кто-то снимал умышленно и сейчас меня шантажирует.

Вминаюсь покрепче в Лёвино плечо и пытаюсь затормозить слёзы.

В горле першит от надвигающего спазма.

Мне придётся выполнять все требования и участвовать в этой игре. Это странно, потому что впервые в жизни, я не знаю ни ведущего, ни правил…