Моя Мия. На осколках первой любви

Глава 34. Мия и стыд… Час настал!

Он всё знает…

Лёва ему сказал.

…

Специально или нет — не имеет никакого значения.

Отвернувшись от закрытой двери, на ватных ногах добираюсь до ванной комнаты на первом этаже.

Запираюсь на замок и уже не сдерживаюсь.

Всхлипываю, с силой зажимая указательными пальцами нижние веки и запрокидывая голову назад.

Шёлковый подклад белоснежного платья холодит кожу на животе и на бёдрах. Причёска в стиле голливудской дивы, которую так аккуратно создавала мама, безумно мешает.

Хочется рвать волосы. Жалеть себя.

И винить, обязательно.

Опускаю голову, чтобы столкнуться со своим мерзким отражением в зеркале.

— Почему всё так? — спрашиваю, прикладывая руки к груди.

Ощущение жёсткого похмелья не отпускает. Хотя алкоголь после той новогодней вечеринки я вообще не пила. Может, так сказывается стресс?

— Я люблю его, — шепчу жалобно.

Он никогда мне не простит такое.

Одно дело характер показывать, нос воротить и кровь сворачивать… Мне кажется, Громову даже нравится. Другое — то, как всё случилось вчера.

Зажимаю рот рукой, чувствуя подступающую тошноту. Кожа становится бледной. В цвет холодного серого кафеля на стенах.

— Мия, — стучится в дверь мама. — С тобой всё в порядке?

— Да, — выдыхаю поспешно.

Поправляю едва заметные капроновые колготки, ещё раз сканирую своё лицо в зеркале и выбираюсь из убежища.

— Хорошо вам повеселиться, — говорит мама Льву.

Усаживается поудобнее и складывает руки на животе. Улыбается как-то с ностальгией, что ли.

Мельком смотрю на Демидова. Он подмигивает и наклоняется, чтобы поцеловать в щёку.

— Ты плакала? — хмурится.

— Нет, — мотаю головой. — Это лак. В глаз попал.

— Ой, это моя вина, — мама поднимается и заботливо приглаживает мне волосы. — Почему сразу не сказала, Мия?

— Всё нормально, — лепечу.

Они оба надо мной как курицы-наседки.

А мне… так хочется свободы.

Простора.

Хочется укрыться одеялом и зализать свои раны.

Хочется с сожалением вспоминать прозрачные глаза… И снова оплакивать мечты.

Выть — единственное желание…

Как-то так…

— Ты что-то сегодня заторможенная? — мама удивлённо вскидывает брови. — Как будто сонная.

— Мы рано проснулись, — вступает Лев, а я вспыхиваю, словно светофор запрещающим сигналом. — Поехали на медосмотр в студенческую поликлинику. Там успели постареть на пару лет в очереди.

Улыбаюсь сквозь силу.

— Ну не так уж и долго, — возражаю. — У меня был второй талон по времени.

— Это в лабораторию. А к психиатру, окулисту и наркологу мы сидели по полной.

— Я предлагала тебе забрать меня позже. Ты сам не захотел, — возмущаюсь.

Лёва обхватывает мою талию, коротко целует в губы…

При маме. Округляю глаза и слабо отодвигаюсь.

— Не хотел с тобой расставаться, — признаётся Демидов.

— Сегодня ночевать дома, — произносит мама с хитрым выражением лица.

— Мам, — пшикаю на неё. — Конечно.

Смотрю на неё возмущённо, но больше на себя обижаюсь и на свою глупость.

— Ой, молодёжь. Такая вы пара красивая. Глаз не отвести. Так бы и смотрела.

— Кстати, будет прямая трансляция в их официальной группе. А ещё будут выбирать Валентина с Валентиной.

— Это как?

— Западная мода, — закатывает Лёва глаза, освобождает мою талию и застёгивает пуговицы на чёрном пиджаке. — Просто самую влюблённую пару вечера выберут.

— Ого, — мама хлопает в ладоши. — Сейчас парней покормлю и пойду к отцу в кабинет смотреть, а там и он подъедет. Вместе взглянем.

— Может, не надо, — морщусь.

— Поезжайте уже. Вам необходимо примелькаться.

Понуро бреду за Демидовым и натягиваю сапоги с шубой.

Мама прислоняется плечом к дверному косяку. Осматриваю её с ног до головы. Врач рекомендовал лечь в больницу ещё на прошлой неделе. Папа настаивал, но спорить с мамой бесполезно. Сказала нет, значит точно не поедет.

Приближаюсь и обнимаю её.

Мамочка, если бы ты знала какая я дурочка у тебя! Если бы ты только знала… В душе снова стягиваются канаты.

— Веселись, Крошик, — шепчет мама мне на ухо. — Юные годы так скоро заканчиваются.

Киваю, пряча глаза, и выхожу на улицу.

До клуба доезжаем довольно быстро. Дороги пустые, снегопады наконец-то закончились. В воздухе отчётливо пахнет весной и надвигающимся потеплением.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Лёва, когда глушит двигатель.

Поворачивается и захватывает моё лицо в ладони.

— Не очень, — прикрываю глаза.

Я ненормальная.

Не-нор-маль-на-я! Клянусь Рыськой.

Почему я не остановила Мирона? Почему не накинула пальто и не выбежала за ним на улицу?

Почему я всё время хочу казаться хорошей? Делать всё так, как надо? Всем угождать?

Прав был Громов, детские мои чувства… Неосознанные. Поступков я совершать не умею. Нет, вернее я их совершаю. Порой страшные, неисправимые. Но на эмоциях, необдуманные.

Говорю же, ненормальная!

Встречая Лёвины холодные губы на своих горящих, резко возвращаюсь в настоящее. Словно электрошокером бьют, а потом из ведра ледяной водой окатывают.

Сердце бахает ракетными ударами. Вздрагиваю, широко распахивая глаза.

Отстраняюсь от его лица сама.

— Пойдём? — захватываю маленькую сумочку с колен.

— Ну, пошли.

В клубе ровно столько же людей, как и в Новый год. Оставляем верхнюю одежду в гардеробе и поднимаемся по винтовой лестнице на второй этаж.

Первыми кого вижу — Валеева с Задорожной. Сидят за барной стойкой. Вдвоём. Заметив меня, нервничают, но взгляда не отводят.

Это делаю я… Сама…

— Наш столик там, — кивает Лёва вправо. — Пойдём.

Хватает меня за руку, которая тут же просится на свободу. Закусываю с силой губу и терплю.

Демидов воспитанно отодвигает стул и помогает мне усесться.

Озираюсь с интересом по сторонам.

Флешбеками новогодний вечер всплывает. Прошло всего чуть менее двух месяцев, а столько событий случилось, что дух захватывает.

Пока я предаюсь воспоминаниям, ведущий делает объявление:

— Сегодня вечером мы будем искать среди студентов нашего университета Валентина и его Валентину. Кроме того, выберем самую яркую пару, самую стильную и влюблённую. Номинация будет присуждаться путем голосования. Возле сцены располагается урна, — в зале слышен дикий хохот.

— С прахом? — орут парни с задних столиков.

Усмехаюсь.

Вот дураки, а.

Демидов морщится. Ну что за человек. Даже не улыбнётся.

— Также здесь есть записки и ручки, — невозмутимо продолжает ведущий. — Голосуем за понравившуюся вам пару.

— Ты будешь вино? — спрашивает Лёва, рассматривая страницы меню.

— Не больше бокала красного, — киваю.

Неожиданно чувствую, что сзади кто-то обнимает и прикрывает ладонями глаза. По ощущениям руки мелкие, значит, девушка.

— Энж? — спрашиваю.

— Сама ты Энж, — взвизгивает Юлька. — Это я.

Разводит руками.

Разглядываю её «потрясный» внешний вид и у меня челюсть отваливается. Она что из дома в так вышла?

— Класс, да? — спрашивает Юлька весело, ведя ладонью по впалому животу. — Платье подруга дала. Я у неё сегодня ночую. Папа разрешил, прикинь?

Хохочет.

Лёва сжимает скулы, кажется, злится, при этом равнодушно отворачивается.

— А здесь ты как оказалась?

— С подругой и пришла. Мы вон там сидим, — кивает в сторону випок.

— С кем?

— Ой, всё, — закатывает Юлька глаза. — Давай ещё Мирону расскажи, — поглядывает на Демидова. — Я уже взрослая.

— Да не буду я никому рассказывать, взрослая. Ты только будь осторожнее, пожалуйста.

Официант приносит моё вино и кофе для Лёвы, диджей увеличивает громкость очередной композиции, и Юлька куда-то пропадает.

— Переживаю, — перекрикиваю музыку. — Ей всего шестнадцать.

Он только плечами огромными пожимает.

— Если мозгов нет, переживать бесполезно.

— Лёва, — стону и злюсь. — Зачем ты так?

Он присаживается ближе и яростно вбивает мне в ухо свою правду:

— Это ненормальное поведение. Девушка должна беречь свою репутацию, а не нацеплять на себя полоски ткани.

Качаю головой, как бы возражая ему.

Чуть позже на сцене начинаются конкурсы от ведущего. Несколько песен исполняют артисты. Мы, естественно, ни в чём не участвуем. Куда нам таким серьёзным, правда ведь?

Просто смотрим…

Я пытаюсь веселиться или хотя бы казаться весёлой. Лёва выглядит очень собранным и… пятикурсником. Только сегодня я почему-то отчётливо замечаю разницу.

— Может, опять ко мне? — шепчет он мне на ухо в танце, нежно целует в висок, как вчера.

— Ты ведь слышал маму, — отвожу загнанный взгляд.

— Слышал, — соглашается он без энтузиазма.

Приобнимает крепче, лёгкими движениями оглаживает спину вдоль позвоночника.

Чтобы отвлечься смотрю по сторонам. На сцену. На мультимедийный экран за ней. Юльку почему-то не вижу, зато Валеева на меня пялится, ни на секунду не отворачивается.

С недовольством меняю объект для разглядывания, а когда мы возвращаемся за столик, подхватываю бокал и делаю пару жадных глотков.

Вино вкусное, полусладкое.

Вокруг нашего с Лёвой столика скапливается много людей. Я тоже поворачиваюсь к сцене. Чувствую себя вполне комфортно. Громов был прав, прошло немного времени, и все забыли мою исповедь из радиорубки в спортзале.

Кажется, точно забыли.

— Уважаемые друзья. Мы готовы подвести итоги первой номинации. Самая стильная пара — Лев Демидов и Мия Алиева. Победа безоговорочная. Даже удивительно, что такой отрыв.

Смотрю на своего спутника, который явно считает всё детской забавой. Взявшись за руки, проходим на сцену.

— Давно вы встречаетесь? — спрашивает ведущий.

Лёва вопросительно на меня смотрит и… даже улыбается.

— Не так давно, — отвечаю сама.

— Как вы думаете, почему вы признаны самой стильной парой?

— Я не знаю, — мотаю головой.

Перед нами, там внизу, так много людей, что начинаю нервничать. Одной рукой сжимаю ножку бокала, а второй пятернёй Лёвин пиджак.

— В любом случае, это ваша номинация и ваш первый танец, — ведущий указывает на танцпол.

Лёва довольно мягко подхватывает меня за локоть и помогает спуститься со сцены обратно. Привлекает к себе. Прижимается всем телом.

Фух.

Толпа, обступившая нас, тоже покачивается, подтанцовывает.

Обстановка дико романтичная и милая. Такая, что я даже расслабляюсь.

Но…

Неожиданно геометрические фигуры на экране за сценой, пропадают, а через секунду я пытаюсь захватит губами воздух, но случается самой страшное…

На экране появляется видео из моих персональных ужасов.

Лёва останавливается и тоже смотрит за сцену. Как и все присутствующие в этом зале.

На моменте, когда платье оголяет мою грудь, реакция разделяется. Кто-то охает, кто-то ржёт как ненормальный.

Каждый отдел моего тела начиная с ватных ног, стыд затапливает. Добирается до рук, пальцы покалывает. А потом смывает с головой.

Только стыд.

И ничего кроме.

То, чего так боялась.

Желудок в эту же секунду начинает дико крутить, в ушах шум, на лбу пот проступает. Вдавливаюсь в Лёвину правую руку, как будто это единственная опора на земле.

Он поворачивается.

— Это что за хуйня? — хрипит бешено, но я могу прочитать лишь по губам.

— Извини, — шевелю губами.

Конечно, он не слышит.

Отворачивается и проводит пальцами по волосам.

Диджей выключает видео и пожимает плечами. Ведущий быстро начинает болтать, но я ничего не слышу.

Боже.

За что так со мной?

Я же обычная девчонка. Училась в школе хорошо, рисовала. Хотела стать дизайнером, чтобы быть рядом с Громовым. Когда поступила в университет радовалась сильно…

Новые знакомства. Учёба.

Как сейчас это всё?

Я ведь жить не смогу после такого позора…

Отмираю и, зажав рот двумя ладонями, бегу сквозь смеющихся людей. Ноги в пол врезаются. Заворачиваю в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся туалетом.

Реву навзрыд.

За что мне это?

За что? За что? За что?

Дверь бабахает. Поворачиваюсь, в надежде, что это Лёва опомнился. Он ведь не может вот так от меня отвернуться? Это всего лишь видео. Не порноролик и ни что-то ужасное. Так Мирон говорил.

Он бы точно понял… Но на него я больше не могу рассчитывать, сама виновата.

— Мия, — подбегает Тайка.

Крепко обнимает.

— Мийка, чё ревёшь дура? — за ней заходит Ивка.

Тоже обхватывает нас.

Стоим втроём и обнимаемся. Я рыдаю навзрыд. Как сейчас туда выйти?

Стыдно. Страшно ужасно.

Как жить теперь? Ещё и Юлька в зале…

Боже.

Ещё сильнее реветь начинаю. Дышать от двух напирающих тел нечем, но это как будто лучше в настоящий момент. Словно я сама бы и стоять сейчас не смогла.

В крохотной сумочке на тонкой цепочке, висящей у меня через плечо, разрывается мобильный. Отстраняюсь от девчонок. Они смотрят ошарашенно.

Судорожно пытаюсь отыскать телефон, а когда получается, шокировано округляю глаза.

Эмилька.

— Да, — отвечаю быстро.

— Мия, — взволнованно тараторит брат. — Ты где? Скоро домой приедешь?

— Не знаю, — утираю слёзы, глядя в зеркало.

— Приезжай поскорее, — умоляет практически плача.

Страх словно молния прошибает.

Ему пятнадцать. Я не помню, чтобы он ревел с лет восьми.

Закрываю сумочку, машу девчонкам. И, не замечая едких улыбок и смешков за спиной, бегу к гардеробу.

— Что случилось? — прикрикиваю.

— Мне страшно, — уже отчётливо ревёт в трубку Эмиль. — Маме только что стало плохо, папа срочно повёз её в больницу…