Наглый роман - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ния Артурс (ГЛАВА 1) #1

Ния Артурс Наглый роман

ГЛАВА 1

ТА НОЧЬ В ВЕГАСЕ

ВАНЯ

Поздравляем вас со свадьбой в Вегасе!

Я смотрю на дешевую печатную открытку, а затем на пластиковую розу с парой розовых игральных костей, прикрепленных ремешком, и задаюсь вопросом, официально ли я вошла в Сумеречную зону.

Это, должно быть, какая-то шутка. Во-первых, я бы никогда не вышла замуж в безвкусном… подождите — это платье сделано из туалетной бумаги? Я пристальнее вглядываюсь в фотографию, прикрепленную к открытке. Это невозможно. Я любитель моды, элегантности и ткани, которой не протирают ягодицы. Во-вторых, зачем, во имя Веры Вонг, мне притворяться женатой на Хадине в безвкусном свадебном платье из туалетной бумаги?

И в-третьих, ничто из того, что произошло в Вегасе, не должно было последовать за мной домой и пробить брешь в моей идеально организованной жизни.

Так почему же эти дешевые подарки прилагаются к очень реальному свидетельству о браке?

Я зажмуриваюсь.

Этого не может быть.

Я открываю глаза, и на меня снова смотрит свадебная фотография, свидетельство той ночи двухнедельной давности.

Ночь, когда я совершила вторую по величине ошибку в своей жизни.

Дверь в мою гримерку распахивается.

— Ваня, что за задержка? Они ждут… — Джунипер, мой менеджер, резко останавливается, когда видит меня, наполовину прислонившуюся к зеркалу туалетного столика.

Он делает шаг вперед, ступает уверенно, как будто приближается к дикой лошади. — Послушай, я знаю, что ты не фанат старомодных корсетов, но дизайнер специально попросил его, так что…

— Помоги, — хриплю я.

У Джунипера отвисает челюсть. Он широкоплечий парень с гладкой темной кожей и густыми дредами на голове. Едва различимые татуировки выползают из рукавов его модного шелкового топа.

Редко бывает момент, когда у моего менеджера не хватает слов.

Но, я думаю, все когда-нибудь бывает в первый раз.

— Вот. — Я протягиваю ему свадебный хлам.

— Кто сделал такое ужасное фото? — Джунипер бормочет, его взгляд обостряется.

Он прав. Я умею позировать с точностью до сантиметра, и фотографу каким-то образом удалось сделать меня похожей на кита-белуху, у которой был бурный роман с енотом. Платье из туалетной бумаги, похожее на мумию, распускается и совершенно не подчеркивает мои изгибы.

— Ты поэтому расстроена? — Джунипер замолкает. — Не переживай, милая. Мы назовем это редакционной статьей ‘high concept’. Ты же знаешь, массам будет все равно, если ты навесишь на это модный ярлык.

— Нет, Джунипер. Мне нужно, чтобы ты посмотрел еще раз. Поближе.

Он моргает и еще раз просматривает фотографию. — Хадин Маллиз. Вы с миллиардером из Playboy сейчас тусуетесь? Я думал, ты его ненавидишь?

— Ненависть требует эмоций. Я терплю его.

— Разница та же. — Джунипер щелкает пальцем по полароиду. — Что означает этот снимок?

— Это значит, что он мой муж. — От этих слов у меня по спине пробегает дрожь.

Пожалуйста, пусть это будет ужасный сон.

Джунипер вздрагивает. Фотография выскальзывает у него из рук и падает на землю. На секунду все, что можно услышать, — это стук моего собственного сердца и электрическое гудение кондиционера.

Внезапно Джунипер заключает мое лицо в свои гигантские лапы. — Дорогая, я знаю, что этот корсет, вероятно, затрудняет кровообращение, но мне нужно, чтобы ты взяла себя в руки и отнеслась к этой съемке профессионально.

— Джунипер, это не шутка.

— Ты думаешь, я поверю, что ты женилась на Хадине в Вегасе? Без меня?

— Это та часть, которая звучит нелепо? Что я сделала это без тебя? Серьезно?

Джунипер оставляет свидетельство о браке на столе для макияжа. Он хватает чистящие салфетки и воркует: — Дорогая, я знаю, что ты устала, но ты должна поработать со мной. — Он вытирает пот, выступивший у меня на виске. — Эта тщательно продуманная история немного незрелая. Ты поднимаешь такой шум только для того, чтобы вылезти из корсета…

— Джунипер, забудь об этом чертовом корсете. — Я отстраняю его руку.

Он издает шокированный звук. — Чувствуем себя дерзко, не так ли?

— Это свидетельство, — я выхватываю его и держу в дюйме от его носа, — настоящее.

— Что значит "настоящее”? — Он берет его у меня и изучает с едва скрываемым раздражением, затем его скептическое выражение исчезает, и он смотрит на меня. — О, мой Givenchy.

Мое сердце бешено колотится. — Мне нужен чай.

— Тебе нужно гораздо больше, чем чай. Я отправил тебя на один круг почета в Вегасе, а ты вернулась женой? Какого черта?

— Это действительно долгая история, и я помню только обрывки, но я почти уверена, что это был несчастный случай. Мы должны были сыграть притворную свадьбу. Мы даже подписали отказ.

Он хватает меня за плечи, стиснув зубы. — Ты подписала юридический документ без меня?

Я съеживаюсь.

Джунипер поворачивается и массирует лоб. — Дыши, Джунипер. Дыши.

Я повторяю ту же мантру. Это легче сказать, чем сделать, поскольку в настоящее время я затянута в старомодный корсет. Слишком резкий вдох, и шипы пронзают мой торс, в стиле старой школы, римской камеры пыток. Я понятия не имею, как женщины проводили часы в этих смертельных ловушках.

— Хорошо. Хорошо, хорошо. — Я говорю как отчаявшаяся женщина на грани психического срыва. — Должен быть способ выйти из этого тихо. Браки в Вегасе не обязательны.

— Это выглядит чертовски обязывающим. — Он тычет указкой в документ.

— Держу пари, это шутка из свадебной часовни. Бумага тоже тонкая. Смотри, я порву ее прямо сейчас. — Я начинаю крутить свидетельство. Оно на удивление прочное.

Джунипер выхватывает его у меня. — Ты с ума сошла? Ты не можешь порвать официальный правительственный документ!

— Я не могу жениться на Хадине по-настоящему!

— Дай мне подумать. Дай мне подумать. — Джунипер трет лоб, как будто у него есть телекинетические способности. Я почти ожидаю, что кисточки для макияжа начнут вибрировать.

В тишине у меня свой собственный сеанс психозирования. О чем я думала? Мне не следовало напиваться той ночью. Я должна была прогнать Хадина в тот момент, когда он нашел меня в баре. Мне определенно не следовало осмеливаться на это…

— Дай мне секунду. Я позвоню. — Джунипер бросает на меня обеспокоенный взгляд, засовывает свои большие пальцы в карман рубашки и достает телефон. Настойчиво постукивая по экрану, он выходит.

Я смотрю на открытку из свадебной часовни и жду, когда слова превратятся во что-то понятное, но реальность вместо этого хватает меня за волосы, как ядовитая участница "Настоящих домохозяек" после драматического разоблачения отца ребенка.

Поздравляем вас со свадьбой в Вегасе!

И снова я смотрю в дуло события, изменившего мою жизнь, которое я едва помню. И, учитывая, что в последний раз у меня был провал в памяти в то утро, когда я проснулась голой в номере отеля в Вегасе с обручальным кольцом Хадина, это говорит о многом.

Я опускаюсь в кресло перед зеркалом. Мои накладные ресницы внезапно становятся слишком тяжелыми, и моргать, двигаться или дышать становится рутиной.

— Ты больше никогда не будешь пить алкоголь. — Я тычу пальцем в темнокожую женщину в зеркале. — Никогда.

Снаружи начинается переполох.

— Что так долго? Мы ждем мисс Бекфорд уже час.

Голос Джунипера звенит от жара. — Она придет, хорошо? Просто наберитесь немного терпения.

— У меня нет времени, чтобы тратить его впустую.

— Ты что, не слышал, что я сказал? Она скоро будет.

— Ване нужно тащить отсюда свою задницу, или она может попрощаться с этой редакцией.

— Эй, это ты умолял Ваню поработать с тобой.

— Это было до ее скандала. Слушайте. Вы думаете, ваша клиентка все еще на пике популярности? Можно найти еще много моделей больших размеров. Девушки моложе и свежее ее. Ими полны социальные сети. Это не обязательно должна быть Ваня Бекфорд!

Каждое слово поражает мое сердце, как пылающая стрела.

Скандал. Обжигает

Тонкий лед. Обжигает.

Ваню Бекфорда смыло. Обжигает.

Но только потому, что это причиняет боль, не значит, что я могу сломаться и заплакать. Я бы не стала моделью большого размера, если теряла самообладание каждый раз, когда кто-то говорил обо мне негативные слова.

Я беру фигурную лопату и, сложив ее два на четыре, раскапываю могилу в своем сердце, где я храню все, что причиняет мне боль, и хороню боль глубоко внутри.

Хватит жалости к себе для одного дня.

Придав своему лицу самое свирепое выражение, я поднимаю подбородок и провожу рукой по волосам, чтобы убедиться, что все заколки надежно закреплены. Мои настоящие волосы подстрижены "пикси", поэтому команда использовала наращивание, чтобы дополнить образ для сегодняшней публикации.

Я дважды проверяю целостность фасона. Если булавки расшатаются, я буду выглядеть как взбалмошная студентка колледжа после выходных в Coachella.

Прическа, проверено.

Визажисты придали моему лицу мягкий, естественный вид. Нежный, влажный макияж подчеркивает золотистые оттенки моей кожи цвета красного дерева.

Макияж, проверено.

Отлично.

Я готова.

Я сжимаю пальцами спинку стула и приподнимаюсь. Беспокойство о моей свадьбе в Вегасе сейчас не важно. Пора работать.

Джунипер и режиссер все еще увлечены жарким спором, когда я толкаю дверь в сторону.

Режиссер подпрыгивает.

Джунипер хмурится.

— Я готова, — спокойно говорю я.

— Ваня. — Глаза Джунипера большие и распахнутые.

— Я готова, — повторяю я про себя, на случай, если он решит, что грубые слова — это то, от чего ему нужно защитить меня.

— Давно пора, — бормочет режиссер. Раздраженно он идет по коридору.

Джунипер сжимает кулак и наносит удар кулаком по его голове. — Идиот.

— Мы не можем его винить. Время — деньги, и я отсиживалась в той комнате с тех пор, как были доставлены посылки.

— Ну и что?

— Так что это не их вина, что я совершила глупую ошибку в Вегасе.

Длинные пальцы Джунипера обвивают мою руку. — Я позвонил своему приятелю, который работает в муниципальном офисе. Я узнаю, знает ли он парня в здании суда Вегаса. Нам нужно подтверждение того, что этот брак законен, прежде чем мы решим, что делать.

— Хорошо.

Джунипер пристально смотрит на меня. — С тобой там все будет в порядке?

Мои нервы стянуты в комок, и мой мозг скандирует "очень… нужен… чай”, но Джунипер выглядит до смерти взволнованным.

— Я делаю то, что делаю. — Я натягиваю яркую улыбку и направляю ее на него. — И я буду делать то, что у меня получается лучше всего.

Мои каблуки стучат по полу при каждом уверенном шаге. Я прекрасна. Я владею этим пространством. Я повторяю мантру про себя, пока это не становится реальным.

Яркий свет на съемочной площадке приветствует меня, как вода приветствует пловца. Он обдает мою кожу жаром и наполняет меня ощущением легкости.

Я дома.

Мое место здесь.

С каждым вздохом становится немного легче.

На съемочной площадке тихо, и я получаю минуту, чтобы осмотреться. Я впечатлена тем, что вижу. Фон в стиле стимпанк. Красные стены. Металлические полки. Ржавые шестеренки, украденные с воздушных шаров викторианской эпохи. Тот, кто создавал декорации, знает, что делает.

Несколько членов съемочной группы двигаются за мониторами. Режиссер дуется в своем кресле и едва смотрит в мою сторону.

— Ваня. — Фотограф подплывает ко мне и целует в обе щеки.

— Хелен. — Моя улыбка застыла. — Мы не работали вместе со времен Милана.

— Славные деньки, да? — Она подмигивает. — Тогда ты была на несколько фунтов легче, не так ли?

Мне хочется метать кинжалы глазами, но вместо этого я сохраняю выражение лица. — Возможно.

— А теперь посмотри на себя. Ты стала такой популярной, что можешь набрать столько веса и все еще посещать концерты. Поистине удивительно, что трюк с позитивным поведением может сделать для такой модели, как ты.

Я поджимаю губы и сурово смотрю на нее. — Такая модель, как я?

— Это комплимент, дорогая. — Она заправляет волосы за ухо. — Раньше мы никогда не восхваляли нездоровые тела, но вот мы здесь. Действительно пугает, насколько изменилось общество, не так ли?

Мои пальцы сжимаются в кулаки. — Правда.

Она издает громкий и претенциозный смешок. — Давай начнем. И не волнуйся, Ваня. Я обязательно запечатлю все твои, — она указывает в сторону моего живота и Двойной буквы D, — изгибы.

Пламя бушует в моем сердце, требуя поглотить ее. Но я не могу позволить себе злить своего фотографа. Здесь вся власть у нее и клиента. Так бывает в этом бизнесе.

Хелен встает в позу и поднимает фотоаппарат. — Давай начнем.

При первой же вспышке я включаюсь.

Возможно, я не контролирую клавишных воинов. Возможно, я не контролирую ехидные комментарии фотографов. Возможно, я даже не контролирую свой собственный желудок, который в данный момент бурлит от странного ощущения.

Но все это не имеет значения, когда я перед камерой.

Я пробую три разные позы в течение трех секунд.

Поднятые руки. Щелчок.

Руки на бедра. Щелчок.

Спина слегка изогнута. Щелчок.

Камера — это мой парень, мой муж и мой любовник.

Я флиртую. Дразню. Ухмыляюсь.

Хелен ничего не говорит, и режиссер тоже молчит. Им не нужно раздувать из меня шумиху или подбадривать каждый раз, когда я выбираю победителя. Если бы они это делали, они бы шумели всю съемку.

Я знаю, что у меня есть лицо и тело.

Я — воплощение этого персонажа.

Если Хелен думает, что я зашла так далеко, потому что я — жалкий проект общества, то теперь у нее есть пятьдесят рулонов пленки, чтобы доказать обратное.

— Неплохо, — говорит Хелен из-за монитора. Ее ногти с французским маникюром ударяют по клавиатуре, и картинка меняется. — Совсем неплохо.

Режиссер улыбается мне. — Отличная работа, Ваня.

Я киваю и неспешно удаляюсь со съемочной площадки. Когда я ухожу, мой желудок сводит. Такое чувство, что у меня внутри все завертелось, и кто-то только что скомандовал "красный, влево, зеленый, вправо".

Положив руку на живот, я тихо стону.

Джунипер там, как темнокожий ангел. — Ваня, что случилось?

— Ничего. Я просто чувствую… буээ. — Я прикрываю рот рукой, чтобы меня не вырвало.

— Ты съела что-нибудь плохое сегодня утром?

Я резко качаю головой. Комната вращается быстрее, чем та сумасшедшая карусель, которую мы с папой любили в парке развлечений.

— Ваня, ты меня пугаешь. — Джунипер продолжает растирать мне спину.

Я сглатываю рвоту, которая пытается вырваться наружу, и умоляю: — Вытащи меня из этого корсета.

— Что?

Я хватаю его за воротник и ворчу. — Сними с меня эту смертельную ловушку сейчас.

— Хорошо. — Джунипер помогает мне дойти до примерочной. Он зовет стилиста, чтобы тот помог расстегнуть корсет.

Дышать становится все труднее и труднее. Мои волосы прилипли к потному лицу, отчего я чувствую зуд и дискомфорт. К тому времени, как корсет снят, у меня нет сил идти в ванную. Джунипер толкает меня к мусору, и меня вырывает прямо в пластиковое ведро.

После я прислоняюсь к мусорному ведру, тихо постанывая.

— Идите, идите. — Джунипер выталкивает стилистов из комнаты. Затем он наклоняется рядом со мной и аккуратно набрасывает халат на мои плечи. Его дреды качаются взад-вперед, пока он смотрит. — Что это было?

— Должно быть, сказываются нервы после съемок. — Я сморщиваю нос от дискомфорта. В животе у меня все еще немного булькает.

— Ты никогда не нервничаешь во время съемок. Ты оживаешь, когда на тебя нацелены камеры. — Он бросает на меня взгляд, означающий, что я на это не куплюсь. — Скажи мне правду, Ваня. Что происходит?”

— Я не знаю. Меня тошнит уже пару дней. Было трудно сдерживать себя в еде.

Он хватает меня за шею и притягивает к себе. Впиваясь в меня взглядом, он строго говорит: — Ваня, я спрошу об этом только один раз. Ты пытаешься похудеть, переедая, а потом тебя тошнит?

— Я не страдаю булимией, Джунипер.

— Таблетки для похудения?

— Нет.

— Секретная операция на желудке?

— Джунипер.

— Ты знаешь, что ты прекрасна такой, какая ты есть.

— Я…

Ты прекрасна.

Эти слова пробуждают воспоминание о Вегасе. Хадин. Темный гостиничный номер. Пальцы сжимают мое тело. Рот открывается и скользит вниз по моему животу.

Я ахаю и качаю головой. — Нет.

— Нет? — Джунипер плачет.

— Я… — Мои глаза бегают туда-сюда, когда я понимаю, что я не в Вегасе, а Джунипер — не Хадин. — Я имею в виду. Я в порядке.

Джунипер складывает руки на груди и бросает на меня суровый взгляд. — Почему ты не сказала мне, что тебе плохо? Я отвезу тебя в больницу.

— Я справлюсь с этим.

Джунипер закатывает глаза. Для мужчины он действительно хорош в этом. — Что ты имеешь против больниц?

— Ничего. Я бы просто предпочла бы не идти.

— Куда еще тебе идти, когда ты больна?

— Аптека?

— Твое упрямство заставляет меня хотеть просто… — Он протягивает руки, как будто собирается меня задушить. — Девочка, я устал.

— И я голая. — Я завязываю халат и туго его затягиваю.

— Ничего такого, чего бы я раньше не видел. — Он протягивает руку. — Ты готова встать?

— Нет, пока нет. Можешь принести мне воды?

— Конечно. Я сейчас вернусь.

Джунипер выскальзывает из раздевалки. Когда он уходит, я подтягиваю ноги к туловищу и обхватываю руками свои толстые бедра. Тошнота начинает проходить, но я все еще чувствую слабость.

Я кладу голову на колени. В тот момент, когда я закрываю глаза, в моем сознании всплывает другое воспоминание. Я снова в номере отеля в Вегасе. Там жарко. Вес мужчины на мне. Мускусный аромат моего удовольствия.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Я вскакиваю, моя грудь вздымается, а голова идет кругом.

Святая.

Вера.

Вонг.¹

Почему я это вспоминаю?

Сейчас не время для страстных мыслей о Хадине из всех людей. И какого черта я хочу потянуть за ниточку воспоминаний и посмотреть, куда именно она ведет?

— Я сумасшедшая. — Я бьюсь головой о стену. — Может ли этот день стать еще хуже?

Дверь с грохотом распахивается. — Ваня, у меня плохие новости!

Я вскидываю руки к небу и смотрю в потолок. — Я не это имела в виду.

Джунипер спешит в комнату, размахивая мобильником. — Я только что разговаривал по телефону со своим приятелем из муниципального офиса.

Я наклоняюсь вперед. — Что он сказал?

— Он нашел копию вашей регистрации брака.

— Регистрации б-брака? — Хриплю я.

— Вы не подписывали отказ от фиктивного брака. Вы подписали бланк для настоящего брака. Оно было подано церковью вместе со всеми другими браками, которые они заключили в тот день. Ты… — Он прикрывает рот и смотрит на меня так, словно у меня внезапно выросли два клыка и хвост. — Ты замужем. Это законно.

Пол уходит у меня из-под ног. Если бы я стояла, то, вероятно, рухнула бы. — Нет, этого не может быть.

— Разве ты не помнишь, как подписывала заявление о браке?

— Да, я имею в виду… в некоторой степени. Я уверена, что у нас должен был быть фиктивный брак. Так сказал Хадин.

— Ну, может быть, он солгал тебе.

Что-то холодное скользит у меня в животе. — Может, он и придурок, но не настолько жестокий.

— Почему ты так уверена?

— Я не уверена. — Я поднимаюсь с пола. — И в любом случае это не имеет значения.

— Куда ты идешь? — Джунипер окликает меня.

Я хмурюсь. — Разводиться.

Мощные двигатели ревут так, будто им нужно что-то доказать. Со стадиона открывается вид на гигантскую гоночную трассу с развевающимися флагами и песчаным ландшафтом.

Я иду в противоположном направлении и проскакиваю мимо двух открытых дверей. Вестибюль ипподрома оформлен со вкусом: стены в черных рамах, мягкие красные стулья, виски-бар и достаточно зелени, чтобы имитировать небольшие джунгли.

— Мисс Ваня. — Секретарша улыбается мне из-за своего стола.

Я отмахиваюсь от нее, когда она пытается встать. — Он там, наверху?

— Д-да. — Женщина чопорно складывает руки. В ее словах сквозит паника. — Но он… немного… эм…

— Занят? Я поняла. — Я захожу в лифт.

Я точно знаю, какие "занятия" нравятся Хадину. У этого человека слишком много денег и времени, чтобы их тратить.

Не могу поверить, что переспала с ним.

Не могу поверить, что забыла.

По словам всех его поклонниц, быть с Хадином ‘незабываемо’.

Я фыркаю. — Думаю, что нет.

В этот момент всплывает другое воспоминание. Хадин пристально смотрит мне в глаза. Изголовье кровати врезается в стену. Мои стоны рикошетом разносятся в воздухе.

Лифт открывается со звоном.

Я, спотыкаясь, иду налево, ударяя рукой по стене, борясь с жаром, заливающим щеки. Обрывочные воспоминания о нашей ночи в Вегасе преследовали меня неделями, но в основном они касались свадьбы в часовне.

Возьми себя в руки, Ваня.

С глубоким вздохом я игнорирую покалывание на юге и сворачиваю за поворот. Его кабинет в конце коридора.

— Хадин, — я распахиваю дверь и врываюсь в комнату, — надень штаны, потому что нам нужно… поговорить.

Пять пар глаз поворачиваются ко мне и пялятся так, словно я какое-то сверхъестественное существо.

В течение минуты я обращаю внимание на две вещи.

Первое — все эти люди одеты.

И второе — я выгляжу как сумасшедшая.

Я неуверенно моргаю. — Эм… — Может ли сейчас ударить молния и избавить меня от страданий? — Прости. Я не… Я вернусь.

— Подожди, — говорит рычащий голос из моих воспоминаний.

Я оборачиваюсь.

Мужчина, который встает со стула во главе стола, похож на ожившую дорогую скульптуру, воплощающую в себе стальное совершенство от точеной линии подбородка до полных губ. Впалые скулы, за обладание которыми мужчины-модели отдали бы свое левое легкое, доказывают, что мир абсолютно несправедлив, и в генетическую лотерею выигрывают только придурки.

Хадин медленно поднимается. Он достаточно высок, и я все жду, что его голова ударится о потолок, когда он выпрямляется во весь рост. На мне туфли для стриптиза, и мне все еще приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть на него — это несправедливое преимущество, от которого я не привыкла отказываться.

Его волосы темно-русые, безукоризненно ухоженные, но при этом плутовато распущенные, как будто он хочет, чтобы люди думали, что он не прилагает никаких усилий к своей внешности.

После Вегаса я точно знаю, как он выглядит, когда просыпается, и это в десять раз сексуальнее, чем эта ухоженная, не обнаженная версия.

Не то чтобы я хотела, чтобы он был голым прямо сейчас.

Я пас.

Никогда больше.

Суть в том, что "привилегия горячего парня" — это нечто, и у Хадина есть так много всего, что он, вероятно, мог бы захватить мир, если бы захотел.

— Ваня. — Он произносит мое имя, как песню.

Меня притягивают его глаза. Они серо-стальные. Как у волка. Тот синий цвет, который скорее загадочен, чем трепетен. Ледниковые водопады.

За исключением того, что на дне этого водопада находится пенистая и мучительная смерть.

Хадин подходит ко мне и вторгается в мое пространство, как будто у него есть все права в мире. Когда он обнимает меня за плечи, я подпрыгиваю от неожиданности.

— Останься на минутку, — шепчет он мне на ухо. Затем поворачивается к своим гостям. — Уилл, только что произошло кое-что важное. Похоже, нам придется отложить эту встречу.

— Мастер Хадин…

— Сколько раз я говорил тебе завязывать с "мастерами”. Люди косятся на меня, когда слышат это.

— Мастер… мистер Хадин, ваш отец очень четко выполнил свои инструкции.

— И ты передал эти инструкции громко и ясно, Уилл. Но, как я уже сказала, — Хадин притягивает меня ближе к себе, — произошло кое-что более важное.

Одеколон Хадина вызывает в памяти еще одно воспоминание. Мои руки на его мускулистой груди. Моя шея обвивается вокруг его шеи, когда мы оба возвращаемся в наши тела.

Я напрягаюсь.

Хадин запускает пальцы в мои волосы. Его глаза лучатся озорством. — Ты вернулась со съемок?

Ого! Я в беде.

— Нет. — Я хмурюсь. — Я имею в виду, да.

Его идеальные губы изгибаются, как будто он гордится тем, что получил правильный ответ.

О, Гуччи. Куча неприятностей.

— Мистер Хадин…

— Уилл, мне нужна комната. — Хадин наклоняет голову. — Ваня проделала весь этот путь, чтобы увидеть меня без штанов.

Я толкаю его. Мои руки хлопают по итальянскому костюму, бледной коже и твердым мышцам.

Уилл запихивает в рот что-то похожее на лекарство от изжоги и собирает свои документы. Он и другие костюмы окружают нас, потому что Хадин недостаточно вежлив, чтобы уступить им дорогу.

Когда дверь захлопывается, Хадин возвращается к своему столу и прислоняется к нему. Он скрещивает ноги в лодыжках, как будто позирует для рекламы часов. Одна из тех похотливых, заполучающих всех девушек, если вы купите эти часы, съемок, которые, по сути, являются рекламными кампаниями, приносящими деньги.

Он ухмыляется мне. — Чему обязан таким удовольствием?

Мое сердце учащенно стучит. Думаю, я случайно взбодрила свой здравый смысл, когда ранее грубо выбрасывала его в мусорное ведро. Потому что плейбой напротив меня — самый надоедливый богатый ребенок в истории титулованных денежных мешков, и все же я не могу перестать жалеть, что не вспомнила все, что он сделал со мной в Вегасе.

Вот что я получаю за то, что работаю на двух ответственных работах и напиваюсь, выходя замуж как идиотка.

Собирая оборванные нити своего достоинства, я подхожу к столу и швыряю папку на стол.

Хадин даже не смотрит на нее. — Что это?

— Я хочу развестись.

Темные брови низко нависают над его серо-голубыми глазами. — Теперь ты вспомнила?

— Что это должно означать?

— В то утро ты сказала, что ничего не помнишь. А потом ты вела себя так, словно Вегаса никогда не было. Теперь ты помнишь? — Он ухмыляется. — Женушка?

Я тыкаю себя пальцем в грудь. — Я не являюсь и никогда не буду твоей женой.

— Не в соответствии с великим штатом Невада.

— Подпиши бумаги, ладно, Хадин? Я с тобой не играю.

Раздается стук в дверь.

Входит администратор с нижнего этажа, неся поднос с дымящейся кружкой. — Мистер Хадин, я принесла чай, который вы просили.

— Садись, Ваня. — Хадин опускает подбородок. — Выпей.

— Нет, спасибо. Я подожду здесь, пока ты не подпишешь это, и тогда я больше не буду тебе мешать, юридически и физически.

Грозовые тучи нависают над его серебристыми глазами.

В этот момент у меня звонит телефон.

Это Джунипер.

— Что? — рычу я, пребывая в ужасном настроении теперь, когда передо мной чай, а я не позволяю себе его пить.

Очень… нужен… чай.

Я сопротивляюсь изо всех сил. — Я кое-чем занята, Джунипер.

— Тогда освободись. Я записал тебя на прием к врачу. Ты пойдешь, даже если мне придется тащить тебя туда самому.

Я стону.

Глаза Хадина останавливаются на мне. Одними губами он произносит: — Что случилось?

Я отворачиваюсь от него. — Почему сейчас?

— Потому что наблюдать, как ты душишь свою селезенку, было, вероятно, худшей частью всего моего года, — растягивает слова Джунипер. — Так что тащи свою задницу к врачу, или я сделаю это за тебя. И поверь мне, девочка. Тебе не понравится, что я буду держать тебя связанной в багажнике. Я буду проезжать через каждого лежачего полицейского отсюда до областной больницы.

— Ты меня ненавидишь.

— Очень. А теперь двигайся. Тебе нельзя опаздывать.

С тяжелым вздохом я засовываю телефон в сумочку. Когда я оборачиваюсь, Хадин стоит прямо за мной.

Я моргаю, и на меня вырывается еще одно воспоминание. Это Хадин, его нос поверх моего. Его губы приоткрыты. Его дыхание — мой единственный кислород.

— Ты не представляешь, как сильно я хотел поцеловать тебя.

Я ахаю.

— Все в порядке?

Я прочищаю горло и делаю гигантский шаг назад. — Конечно. Почему бы и нет?

— Потому что чашка чая находится примерно в десяти шагах от тебя, и ты не набрасываешься на нее, как лев на оленя.

— Технически, львы едят антилоп.

Он фыркает. — Ваня.

— Я должна идти. Я бы сказала, что быть замужем за тебя здорово, но это было бы ложью.