Наглый роман

ГЛАВА 19

ТЕРЯЕМ ЭТО

ВАНЯ

Я не могу потерять этого ребенка. Пожалуйста. Пожалуйста. Нет.

В больничной палате прохладно, но одеяло от холодного пота все равно прилипает к спине. Я сворачиваюсь в клубок на боку.

Судороги прекратились, но я не знаю, хорошо ли это.

Я больше ничего не знаю.

Дверь открывается.

Я встаю, когда вижу своего акушера. Доктор Пума — красивый мужчина с загорелой кожей, яркими глазами и неистовым смехом, который звучит, как на декорациях большого Болливуда, в ярких сари.

— Почему твой муж ждет снаружи? — он спрашивает.

Потому что я делаю все возможное, чтобы увеличить дистанцию между нами. Потому что я больше не могу полагаться на Хадина. С этого момента все, что у меня есть, — это я сама.

— Я, э-э, я хочу сначала услышать новости наедине.

В последний раз, когда я вошла в больничную палату и услышала, что человек, которого я любила, ушел, мне показалось, что кто-то натянул мне на голову пластиковый пакет. Как будто я медленно умирала.

Если ребенка не станет, я хочу горевать в одиночестве. Я не хочу отдавать еще больше своего сердца в руки Хадина.

— А, понятно. — Доктор Пума косится на меня. — Вы двое в ссоре?

Это похоже на консультацию по браку? Я изо всех сил пытаюсь сдержать раздражение и сохранить ровный тон. — Доктор Пума. — Я кладу руку на живот и готовлюсь к новостям. — С ребенком… все в порядке?

Он улыбается. — Да. Судороги очень распространены в течение первого триместра. Помните, что ваше тело готовится к родам. Матка — это мышца. Она может сокращаться и вызывать дискомфорт. — Он поднимает свой планшет. — Ваша статистика стабильна. Похоже, все в порядке. Вам не о чем беспокоиться.

Все мое тело обмякает от облегчения, но я слишком боюсь цепляться за эту драгоценную надежду. Наклоняясь вперед, я умоляю его. — Вы уверены? Вы ведь не шутите со мной, правда?

— Мэм, я не шучу о таких вещах.

Моя нижняя губа начинает дрожать.

Когда я узнала, что беременна Проектом Вегас, я была подавлена. Драгоценная жизнь, которую я построила для себя, все блоки, которые я так тщательно расставляла по местам, рухнули.

Тот факт, что я сейчас здесь, беспокоюсь о потере маленькой переменной, которая полностью перевернула мою жизнь, говорит мне о том, как сильно я изменилась.

Не имеет значения, что я не планировала заводить ребенка.

Я хочу его или ее сейчас.

— Плакать — это нормально, — говорит доктор Пума.

— Я не плачу, — бормочу я, хотя слезы подступают к глазам. — Я… Я просто подумала, что потеряю кого-то еще, и не думала, что снова смогу чувствовать себя такой беспомощной. Я не знала… — Я начинаю громко рыдать.

Я не могу это контролировать. Как будто кто-то раскопал потайные комнаты моего сердца. Нити, которые скрепляли мой гроб с чувствами, страхами и болью, лопаются в одно мгновение. Эмоции захлестывают меня с такой силой, что я падаю в обморок, не в силах поднять голову.

Доктор Пума неловко похлопывает меня по плечу. — Ваня, я не думаю, что тебе сейчас следует оставаться одной. Если ты не хочешь видеть своего мужа, позволь мне хотя бы позвонить кому-нибудь другому. Ты явно расстроена, и это вредно и для ребенка, и для вас.

— Я позвоню своему папе, — говорю я дрожащим голосом.

Доктор Пума бросает на меня удивленный взгляд.

Я делаю вид, что не замечаю. Я знаю, как сильно он хочет, чтобы я позвонила Хадину, но когда мы приехали в больницу раньше, я попросила Хадина оставить меня в покое. Я не могу сейчас отказаться от этой просьбы.

— Я подожду, — говорит доктор Пума, как будто знает, что я могу уронить телефон, как только он уйдет.

Все еще борясь со слезами, я хватаю телефон и звоню отцу.

Он берет трубку после первого звонка. — Ваня, как ты узнала, что я думал о тебе?

— Папа, — фыркаю я.

— Что случилось? — Его тон мгновенно меняется с веселого на панический. — Что происходит, детка?

— Я в больнице.

— Ни слова больше. — Его голос хрипит от эмоций. — Я буду там.

Доктор качает головой. — Хорошо. — Роясь в кармане, он достает леденец. — Обычно я оставляю это для маленьких детей, которые приходят с моими пациентами, но, думаю, вам тоже не помешало бы.

— Спасибо, — прохрипела я, беря у него леденец.

— Сейчас ты чувствуешь себя лучше?

— Да, я потрясающе, — говорю я доктору.

Горячая слеза скатывается по моему лицу.

За ним следует другая.

И еще одна.

— Я идеально.

Доктор Пума протягивает мне салфетку. — Хотите, я расскажу вашему мужу новости?

— Пожалуйста. — Я вытираю слезы, ужасаясь тому, что не могу сохранить самообладание.

Почему я больше не могу похоронить эти чувства? Не слишком ли полна могила, в которой я храню свои истинные эмоции? Не начинаю ли я терять контроль над собственными чувствами?

— Не беспокойтесь обо мне. — Поднимая лицо, я бормочу: — Хадин, должно быть, прямо сейчас сходит с ума. Вы можете сказать ему то, — я шмыгаю носом, — что вы сказали мне?

— Конечно. — Он ободряюще улыбается мне и похлопывает по плечу.

В этот момент у него звонит телефон.

Доктор Пума отвечает на звонок и что-то настойчиво говорит в трубку, выходя из моей больничной палаты.

В наступившей тишине я пытаюсь успокоиться, но мои мысли взбиваются, как чай в блендере. Огромная больничная палата с кремовыми стенами и кардиомониторами расплывается сквозь новую волну слез.

У меня все еще есть шанс познакомиться с Проектом Вегас. Сама того не осознавая, я нарисовала в уме картину того, какой была бы моя жизнь с ребенком. Крошечная модная одежда, которая была такой же показной и привлекающей внимание, как и моя. Томные прогулки по пляжу с коляской. Крошечные ручки, обхватывающие мои пальцы.

И Хадин там, дразнит меня по поводу…

Нет, Хадин не является частью моего будущего.

Я видела это по всему его телу сегодня вечером, когда вокруг него толпились девушки. Мир, который его выплюнул, снова освободил для него место. Он был их королем, и они боготворили его. Зачем королю нужна была только одна женщина, когда он мог заполучить их всех?

Хадин ни за что не сможет оставаться со мной надолго.

И я не собираюсь давать ему шанс разбить мне сердце и доказать это.

Раздается стук в дверь.

Дверь приоткрывается, и Хадин просовывает голову внутрь.

Я быстро закрываю глаза и притворяюсь спящей. Это трусливый поступок? Да. Но я только что выплакала половину воды из своего тела. Мое сердце превратилось в замазку. И я сейчас в довольно хрупком состоянии. Все, что он скажет, все, что он сделает, заденет меня.

И я не могу позволить себе поддаться его влиянию.

— Ваня, — шепчет Хадин.

Я дышу тихо, как будто нахожусь в глубоком сне.

— Ты плакала. — Он опускается на край кровати. Нежные пальцы царапают мою щеку и пронзают меня тоской.

— Я никогда раньше не видел тебя плачущей, — хрипит он. — Неважно, что кто-то сказал или сделал тебе, ты никогда не позволяешь этому причинить тебе боль. — Хадин наклоняется и целует меня в лоб. — Мне жаль, Ви.

За что он извиняется?

Это я прошу прощения за то, что подтолкнула его к женитьбе, за то, что влюбилась в него и за то, что не была достаточно сильной, чтобы попросить его остаться.

Папин голос — первое, что я слышу, когда просыпаюсь.

Я не помню, как заснула, и, пошатываясь, сажусь, чтобы поприветствовать его. — Папа?

— Не спеши, милая. У тебя закружится голова, — говорит он, хватая меня за руку и помогая стабилизировать положение.

Мои глаза обегают комнату. — Где Хадин?

— Э-э, он ушел. — Папа смотрит куда-то поверх моей головы.

— Он… сказал что-нибудь перед уходом? — Спрашиваю я. Последнее, что я помню, это как Хадин нежно гладил меня по голове.

— Мы немного поболтали, — говорит папа, все еще не глядя на меня. — Как ты себя чувствуешь, детка?

Я отмечаю смену темы, но не комментирую это. — Теперь лучше.

— Я разговаривал с врачом. Тебя должны были выписать раньше, но я спросил, могут ли они оставить тебя на ночь. Просто чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

— Спасибо, пап. — Я ерзаю и неловко бормочу: — Так ты говорил с доктором? Ты знаешь о…

— Ты замужем и беременна? Да. Я знал это с момента моего последнего визита.

У меня отвисает челюсть. — Как?

— Милая, я удивлен, что ты не выбросила все свои легкие и почки в унитаз. Я заметил, что ты набираешь вес, и я знал, что ты обычно соблюдаешь хорошую диету и занимаешься спортом для своей работы. Я сложил два и два. — Он прочищает горло. — Затем я позвонил Джуниперу, и он подтвердил это.

Я хмурюсь. — Предатель.

Вот почему я никому не могу доверять.

— Как долго ты планировала скрывать это от меня? — Спрашивает папа, поправляя очки на носу. — С каких это пор мы лжем друг другу, Ваня? Я думал, мы были близки.

— Так и есть. Я просто… Я совершила ошибку в Вегасе. Я думала, что смогу исправить это сама.

Он разочарованно вздыхает, и мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы снова не расплакаться.

— Как ты думаешь, почему ты должна все делать сама? Семья — это не то.

— Это для меня, папа. Семья — это когда я просыпаюсь дома совсем одна, потому что мама в больнице, а ты на работе. Это когда я сама готовлю завтрак и упаковываю ланч. Я подделываю ваши подписи на заметках и пеку свои собственные брауни для школьной распродажи выпечки. Это никогда не рассказывать тебе о травле и притворяться, что все в порядке, потому что вам с мамой больше не о чем беспокоиться.

— Ваня… — Папа выглядит испуганным.

Это прекрасно. Он может думать, что я монстр. Он может думать, что я сделана из камня. Может быть, так оно и есть. Может быть, именно поэтому я смогла зайти так далеко после всех травм.

— Я не хочу ни к кому убегать. Я не могу, папа. Мне нужно думать о своем ребенке. — Я кладу руку на живот. — Если все меня бросят, я смогу постоять за себя. Я горжусь этим.

— Нам всем кто-то нужен, Ваня, — говорит он. — Неважно, насколько сильной ты себя считаешь, всегда наступит время, когда единственный способ выжить — опереться на кого-то другого. Я бы не пережил удара по моему бизнесу, если бы не твоя мать. Она была моей силой. Она была моей опорой. Она дала мне повод продолжать бороться.

— И она ушла, — огрызаюсь я. — Она бросила нас обоих. И после того, как она ушла, у тебя так и не хватило смелости снова открыть бизнес.

Ресницы папы трепещут. Его кадык подпрыгивает. — Ты права. Она ушла.

Моя грудь тяжело вздымается, когда я изо всех сил пытаюсь держать свои эмоции в узде.

Папа встает и идет к двери. Затем он оборачивается и смотрит на меня. — Я отказался от открытия другого бизнеса не потому, что боялся. Это было потому, что я хотел быть частью твоей жизни. Погоня за деньгами отняла бы время у твоего отца, а ты значила для меня больше, чем восстановление моей репутации, моего особняка или чего-либо еще.

Я вцепляюсь пальцами в простыни, чувствуя тяжесть его слов. — Я никогда этого не знала. Я… мне жаль.

— Я не ищу извинений, милая. Все, чего я хочу, это чтобы ты была счастлива.

— Я счастлива. — Я отвожу от него взгляд. — Я счастлива, когда в моей жизни идеальный порядок, папа. Я хочу контроля. Я не хочу беспорядка.

— Тогда я желаю вам удачи. Идеального мира не существует, потому что все мы несовершенные люди. Чем раньше ты поймешь, что не можешь контролировать свой мир, вышвыривая из него всех подряд, тем лучше для тебя.