Наши за границей

К индейцам

Уже стемнело, когда компания покончила со своим обильным, но не разнообразным обедом. Николай Иванович и земляк выпили много и порядочно разгорячились. Николай Иванович хотел пить еще, но земляк остановил его.

— Довольно, довольно. Пора и в цирк на представление индейцев, а то опоздаем, — сказал он. — Цирк этот отсюда неблизко. Он за городом. Положим, мы туда поедем по железной дороге Ceinture, но когда еще до станции дойдешь. А выпить мы и в цирке можем.

Они захватили с собой остатки жаркого, вышли из съестной лавки и отправились на станцию железной дороги. Пришлось пройти несколько улиц.

— Дикие эти индейцы-то, которые будут представлять? — поинтересовалась Глафира Семеновна.

— Дикие, дикие… — отвечал земляк. — Двести пятьдесят лошадей, двести всадников, буйволы, собаки, масса женщин и детей, — и все это стреляет, сражается. Говорят, индеечки есть прехорошенькие, — прибавил он, толкнув в бок Николая Ивановича и подмигнув глазом, но тут же спохватился, что вместе с ними находится Глафира Семеновна, и умолк.

Николай Иванович в свою очередь подтолкнул земляка.

— Тсс… Самовар тут… — сказал он, припоминая его изречение, что в Тулу со своим самоваром не ездят.

— Какой самовар? — спросила Глафира Семеновна мужа, не понимая, в чем дело.

— Так, никакой. Чего тебе? Мы промеж себя.

— Ты, кажется, уж с коньяку-то заговариваться начинаешь? Где ты самовар увидал?

— Ну вот… пошла-поехала… Теперь тебя и не остановишь.

Глафира Семеновна сердито вздохнула:

— Ах, как я не люблю с тобой с пьяным возиться!

— Да где же я пьян-то, где? И что мы такое выпили? Самую малость выпили.

Произошла пауза.

— Пожалуйста, только ты, Николай Иваныч, с этими дикими не связывайся, — опять начала Глафира Семеновна. — А то ведь я тебя знаю: ежели у тебя в голове муха, то ты и с диким рад пить. И что это здесь, в Париже, за мода на диких? Город, кажется, образованный, а куда ни сунься — везде дикие.

— Выставка, сударыня, народы съехались со всего мира, — отвечал земляк. — Европейцы-то им уж пригляделись, ну а дикие — новинка. Действительно, здесь, в Париже, на диких большая мода. Но вы не пугайтесь. Тут конное представление и ничего больше.

Разговаривая таким манером, они дошли до станции. Поезда Chemin de fer de Ceinture, проходящие каждые четверть часа, не заставили долго ждать отправления. Раздался звук рожка, возвещающего приближение поезда, послышался глухой стук колес, и поезд, шипя паровозом, подкатил к станции. Николай Иванович, Глафира Семеновна и земляк быстро вошли в маленький вагон и разместились на местах. Рожок — и поезд опять тронулся. Он шел тихо, каждые пять минут останавливаясь на маленьких станциях, впуская пассажиров. Маленькие вагоны и частые остановки на маленьких станциях развеселили почему-то рассердившуюся было Глафиру Семеновну. Она улыбнулась и проговорила:

— Совсем игрушечный поезд.

— Он вокруг всего Парижа идет, обхватывает его поясом, и потому эта железная дорога так и называется поясом, — сказал земляк. — Железнодорожный поезд не минует ни одной окраины города. Однако мы сейчас приедем на ту станцию, где нам сходить. Приготовьтесь.

— Что нам приготовляться! — воскликнул Николай Иванович. — Закуска с нами, а выпивку там найдем, — прибавил он, показывая пакет с остатками жаркого. — Ты, Глаша, уж сердись или не сердись, а я гуськом покормлю какую-нибудь дикую индейскую бабу. Мне хочется посмотреть, как дикие едят.

Глафира Семеновна махнула рукой и отвернулась.

Но вот поезд остановился на той станции, до которой ехала компания, и они вышли на платформу. Вся она была заклеена громадными афишами, возвещающими о большом военном представлении труппы краснокожих индейцев и белых американских поселенцев. На четырех углах афиши были изображены раскрашенные отрубленные головы, вздетые на пики. Мальчишки-блузники в высочайших картузах продавали программы представления, размахивая ими и выкрикивая по-французски: «Особенное представление! Торопитесь, торопитесь, господа, смотреть. Индейцы только семь дней пробудут в Париже! Блистательное представление!»