Не жалея ни о чем

ГЛАВА 18

ОЛИВЕР

Кто-то стучит в мою дверь, как раз когда я собираюсь уходить. Я вздыхаю и кричу Войдите, ожидая увидеть Скотта с новостями или Алисию с вопросом.

Вместо этого входит Скарлетт.

Я автоматически выпрямляюсь, забыв о бумагах, которые складывал в портфель, чтобы забрать домой на выходные. Моя цель — не приходить в офис до понедельника, что создает 3 дня выходных. Это рекорд для меня.

— Привет, — говорит она, входя в мой кабинет со всей уверенностью в мире.

— Привет. — Я смотрю, как она подходит к книжному шкафу, проводя пальцем по корешкам так же, как она делала в прошлый раз, когда заходила сюда.

— Ты читаешь? — Спрашиваю я.

— Раньше читала, — отвечает Скарлетт, все еще поглаживая корешки. — :Чтение у бассейна в доме моих родителей в Хэмптоне раньше было моим любимым занятием летом. Теперь, если у меня будет минутка для себя, я выберу вздремнуть. — Ее рука опускается на живот. Может быть, это потому, что я знаю о беременности, но со стороны это выглядит так, как будто начинает проявляться небольшой животик.

— Быть родителем просто потрясающе.

Скарлетт улыбается, поворачиваясь к моему столу.

— Куинн любит детей.

— Тонко, Скарлетт.

— Я тоже не знала, хочу ли я детей. Потом родилась Лили, и я не могу представить свою жизнь без нее.

— Только потому, что ты и Крю превратили договоренность в сказку, не означает, что у нас с Куинн все получится именно так. Сможем ли мы во что-нибудь превратимся. Мне еще во многом нужно разобраться.

— Кстати о… Как продвигается развод?

Я напрягаюсь. Едва заметно, но острые глаза Скарлетт ничего не упускают.

— Прекрасно.

Или все было бы хорошо, если бы я что-нибудь с этим сделала. Вместо этого я тянул с тем, чтобы Джереми подал прошение о разводе.

Я не хочу быть женатым на Ханне. Но я также хочу быть женатым на ней.

Я, наверное, свыкся с этой мыслью. Не с браком в целом. Но привязанность к ней? Я не презираю это.

На этой неделе я вернулся в Нью-Йорк и десятки раз боролся с желанием позвонить ей. Я начал есть яичницу-болтунью по утрам вместо овсянки. Как только я прихожу домой, я сразу же снимаю костюм. И каждое утро я просыпался с болезненной эрекцией, которая требовала от меня использования моей руки и моего воображения.

— Она не создает проблем?

Я качаю головой.

— Нет. Ха… — Ее имя застревает у меня в горле. — Ханна сотрудничает.

Скарлетт кивает один раз, быстро и прямо.

— Хорошо.

В мою дверь снова стучат. Вместо того, чтобы сказать им, чтобы они входили, я подхожу и открываю ее. Люди любят посплетничать. И хотя многие, вероятно, видели, как сюда вошла Скарлетт, я не заинтересован в раздувании пламени.

— Привет. — Рука Крю все еще поднята, когда я открываю дверь, выражение его лица удивлено моим внезапным появлением.

Он поднимает пачку бумаг.

— Пришел окончательный контракт на «НетЛайф». Его отправили мне… по ошибке?

— Или папа сказал им отправить его тебе.

Крю морщит лоб.

— Ты разговаривал с ним на этой неделе?

— Нет. С тех пор, как он вернулся из Майами.

Наша обычная встреча в понедельник была отменена, что, вероятно, было к лучшему. Я был измотан, сбитый с толку поездкой из Лос-Анджелеса.

Я открываю дверь шире.

— Хочешь войти?

— Да. Конечно.

Крю проходит мимо меня в мой кабинет.

— Роза?

Скарлетт отворачивается от окна, у которого она стояла и смотрела на горизонт.

Она улыбается, и эта улыбка предназначена только для Крю, когда он подходит и крепко целует ее в губы. Вокруг них витают ощутимые эмоции: любовь, счастье и легкость, которые трудно объяснить. Находиться рядом с ними тошнотворно. И в то же время отчасти приятно.

— Что ты здесь делаешь? — Спрашивает Крю.

— Я закончила рано, поэтому пришла сделать тебе сюрприз. Я зашла, чтобы поздороваться с Оливером.

Крю переводит взгляды с меня на Скарлетт. Он, кажется, удивлен — счастлив — обнаружив меня и свою жену вместе, и это подпитывает чувство вины у меня в животе. Я не только лгу Крю о Ханне, я также втянул в это Скарлетт, Ашера и Джереми. Не говоря уже о том, что я шантажирую Ашера секретом, который должен знать Крю. Братом года я уже не стану.

Его взгляд останавливается на моем наполовину упакованном портфеле.

— Ты собирался уходить?

— Уже больше пяти. Технически, именно тогда заканчивается рабочий день.

— Я знаю это. Я просто не думал, что ты знаешь.

Я закатываю глаза, когда подхожу к своему столу, заканчиваю запихивать бумаги в портфель и затем захлопываю его.

— У меня сегодня свидание. Пытаюсь вернуться домой пораньше, чтобы у меня было время принять душ и переодеться.

— С Куинн? — Спрашивает Скарлетт. Ее голос высокий и взволнованный. Я думал, что ее интерес к моему браку был связан с ее неприязнью к Ханне, но ее реакция предполагает более глубокий интерес к моей личной жизни.

Я киваю.

— Мы собираемся на свидание с Гарреттом и Сиенной.

— Ты пойдешь с ней на их свадьбу в следующие выходные?

— Я не уверен. Посмотрим, как пройдет сегодняшний вечер.

Честно говоря, я не хочу, независимо от того, как пройдет сегодняшний вечер. И это не имеет никакого отношения к Куинн. Она была очаровательна и мила, когда я наконец позвонил ей насчет ужина. Грациозна, когда я упомянул, что Гарретт и Сиенна присоединятся к нам.

Но на свадьбе Гарретта и Сиенны будет полно нью-йоркской элиты. Если я появлюсь с Куинн, к полуночи поползут слухи о помолвке. Это давление, в котором я не нуждаюсь и которого не хочу.

Я должен решить, насколько сильно я этого хочу. Чем я готов пожертвовать. Я не хочу, чтобы меня принуждали к браку, в котором я не уверен, что хочу, просто чтобы получить то, на что я имею право. С рождения ожидалось, что я стану следующим генеральным директором, подобно тому, как короны переходят в монархии.

Одно дело, если бы я не был способен справиться с давлением. Если бы я был ленив или некомпетентен. Вместо этого я опустился ниже по иерархии из-за предпочтения Скарлетт моего брата и несчастья Кэндис в ее браке. И хотя в одном случае я, безусловно, виноват, это не должно иметь никакого отношения к моей работе.

Я беру портфель со своего стола и зонтик из угла своего кабинета… Этим утром шел проливной дождь, но с тех пор небо прояснилось.

— Не забудь остальную часть своего домашнего задания, — поддразнивает Крю, протягивая мне документы «НетЛайф». — Если тебе станет скучно на свидании.

Я беру их.

— Мне свидания не надоедают.

Скарлетт смеется, затем хватает Крю за руку и тянет его к двери.

— Повеселись сегодня вечером, Оливер!

— Да, спасибо, — отвечаю я.

Я удостоверяюсь, что у меня все есть, желаю Алисии счастливых выходных, а затем направляюсь к лифтам.

Пробки на дорогах хуже, чем обычно, вероятно, потому, что я выезжаю в разумное время. Проходит больше тридцати минут, прежде чем я доезжаю до своего дома.

После душа и бритья я надеваю брюки и оливково-зеленый свитер вместо костюма. Для меня повседневный.

Я никогда не обращал особого внимания на моду, разве что следил за тем, чтобы мои костюмы были чистыми и сшитыми на заказ. Может быть, это из-за отсутствия матери или серьезных отношений в моей жизни.

Импульсивно я фотографирую себя в зеркале и отправляю Скарлетт. Технически она не только моя сестра, но и всемирно известный дизайнер.

Когда через несколько минут ей нравится фотография, я чувствую себя немного лучше по поводу своего выбора.

Пьер на своем обычном месте у двери, когда я выхожу из лифта.

— Спокойной ночи, мистер Кенсингтон.

— Тебе тоже, — отвечаю я, прежде чем отступить в сторону.

Ближайшая станция метро находится всего в квартале. Я иду по тротуару более неторопливым шагом, чем обычно, наслаждаясь легким намеком на тепло в воздухе, который сигнализирует о приближении весны.

На самом деле, мне следовало бы улыбаться от уха до уха. На этой неделе мне вообще не пришлось общаться с отцом. Куинн приняла приглашение на сегодняшнее свидание, предположив, что она заинтересована в союзе, который наши отцы уже рассматривают как неизбежный. Мои отношения с Крю находятся в лучшем состоянии, чем когда-либо за последнее время.

Но все еще есть беспокойство и неуверенность, от которых я, кажется, не могу избавиться.

Я дохожу до остановки и спускаюсь под землю. Несмотря на попытки уборки, неприятные запахи мочи и мусора витают в прохладном воздухе, когда я провожу своей карточкой и протискиваюсь через турникет.

Всего через пару минут ожидания на платформе прибывает поезд, идущий на юг. Я захожу в поезд, предпочитая встать и схватиться за шест вместо того, чтобы занять одно из свободных мест. Другие пассажиры входят и выходят, все они спешат и большинство в рабочей одежде.

Я улыбаюсь, вспоминая шок Ханны, когда я сказал ей, что езжу на общественном транспорте.

Меня так и подмывает сделать фотографию и отправить ей в качестве доказательства. Но я этого не делаю, потому что последнее сообщение, которое я отправил ей, было, когда я приземлился в аэропорту Кеннеди рано утром в понедельник. Мой рейс задержали, поэтому я прилетел только после трех. Она ответила сразу, хотя для нее тоже было за полночь. Как будто она ждала этого сообщения.

Если бы она и ждала, я не хочу этого знать. Я хочу притвориться, что прошлые выходные ничего для нее не значили, точно так же, как я провел всю неделю, пытаясь убедить себя, что они ничего не значили для меня.

Прогулка от остановки в центре города до ресторана тоже короткая. Гарретт заказал столик в одном из самых эксклюзивных ресторанов города, где подают морепродукты, список ожидания в котором обычно исчисляется месяцами.

Куинн ждет снаружи. Она замечает меня и поворачивается, ее темно-синее платье развевается на ветру.

— Оливер! Привет! — Ее волнение звучит искренне, отражаясь в оживленном выражении лица, когда она улыбается мне.

И я хочу сам что-нибудь почувствовать. Чувствовать что угодно, кроме отстраненного дружелюбия. Моя жизнь была бы намного проще, если бы у меня появились чувства к Куинн.

Но мои мысли упрямо сосредоточены на светлых волосах и голубых глазах.

— Ты выглядишь прекрасно, — говорю я Куинн. Честно говоря, потому что так и есть. Но я не могу оценить это так, как ты смотришь на редкий артефакт или знаменитую картину. Ты знаешь, что это имеет отношение к делу, но ничто из этого не принадлежит тебе. Это уже было там, просто осталось как нечто, что вы знаете, но не открыли.

— Спасибо. Ты тоже хорошо выглядишь. — Ответная улыбка Куинн застенчивая и милая, когда мы заходим в ресторан.

Стены украшены морскими фресками, создающими океаническую тему. Я называю имя Гарретта метрдотелю, и нас ведут к столику в центре зала, где уже сидят Гарретт и Сиенна.

Гарретт встает и широко улыбается, когда видит меня, обнимает и хлопает по спине. Я тоже обнимаю Сиенну, но гораздо сдержаннее. После того, как я представляю Куинн, мы все садимся за стол. Немедленно появляется официант, принимающий заказы на напитки. Гарретт заказывает бутылку вина к столу, а также икру, устрицы и тартар из тунца. У меня урчит в животе, но не потому, что все это звучит аппетитно. Я бы сейчас убил за бургер с картошкой фри.

Сиенна и Куинн обмениваются светской беседой, в то время как мы с Гарреттом в основном обсуждаем бизнес. Он только что получил крупный государственный контракт, от которого, по понятным причинам, в восторге. Он поздравляет меня с «Томпсон & Томпсон», теперь, когда это стало достоянием общественности.

А потом, к сожалению, всплывает Вегас. Удивительно, но именно Куинн упоминает об этом. Один из ее бывших клиентов в Лондоне недавно провел там бурную ночь, и это просочилось в прессу. И Сиенна — единственная, кто напоминает ей, что мы с Гарреттом были там только на его мальчишнике.

— Вы, ребята, потрясающе провели время, не так ли? — спрашивает она. Она сосредоточена на мне, а не на Гарретте.

И я втягиваюсь в ситуацию, в которой не хочу ориентироваться, зная слишком много личных подробностей об их отношениях.

— Конечно. — Мне приходится придать своему голосу приветливый тон.

Я осуждаю Сиенну, и, возможно, это делает меня лицемером. Но мой отец и Кэндис потерпели крушение поезда, замаскированное под брак задолго до того, как между мной и ней что-то произошло. Я точно знаю, что у моего отца были романы. Но, насколько я знаю, Гарретт был верен Сиенне, пока она не изменила первой. Так что да, я обижен на нее за то, что она не ценила его. И я также не могу понять точку зрения Гарретт. Почему он простил ее. Остался с ней.

Этот ужин, вероятно, был ошибкой.

Я испытываю облегчение, когда у меня в кармане жужжит телефон. Я ерзаю на стуле, чтобы достать его. Гарретт поймет, что меня отвлекают по работе. Куинн должна понять, если между нами будет какое-то будущее. И мне просто наплевать, что думает Сиенна.

Но это не работа. Ханна мелькает на экране.

Я внезапно встаю, чуть не опрокидывая стол. Я торопливо бормочу Я сейчас вернусь, прежде чем выбежать из ресторана.

Беспокойство накатывает на меня изнуряющими волнами, когда я выхожу на тротуар.

— Алло? — Я отвечаю.

— Привет. — Удивительно, но в ее голосе нет нотки отчаяния. Я ожидал худшего от того, что она неожиданно позвонила мне. — Я не разбудила тебя, не так ли? — Более чем обычно, ее голос звучит легко. Счастливый. Поддразнивающий.

Я поворачиваюсь и смотрю на стеклянную витрину. Я могу видеть весь ресторан, вплоть до столика, за которым сидят Гарретт, Куинн и Сиенна. Сиенна что-то говорит, жестикулируя руками, и Куинн согласно кивает. Гаррет разговаривает с официантом.

— Ты не разбудила меня.

Наступает пауза.

— Ну… я поступила.

— Поступила? — Повторяю я, поворачиваясь обратно к улице.

— В архитектурную школу. Я поступила. Они приняли меня!

Я был так уверен, что Ханна звонит только с плохими новостями. Мне даже в голову не приходило, что она может сообщить мне хорошие новости. Чтобы отпраздновать. Мне требуется секунда, чтобы перестроиться и ответить.

— Вау. Я… вау. Это потрясающе, Ханна. — Я вкладываю в свой голос столько энтузиазма, сколько могу, но от нее ничего нельзя скрыть.

— Что случилось?

— Ничего, Хан. — Я замираю, как только вырывается ласковое обращение, затем спешу заполнить последовавшую тишину. — Прости. Я просто… долгий день на работе.

Я снова заглядываю внутрь.

Я рад за Ханну. Но я также обижен на нее за то, что она вторглась в мои мысли и заставила меня переосмыслить свое будущее, в то время как она продвигается вперед со своим, как будто мы никогда не были женаты. Что несправедливо.

— Прости, — говорит она. — Мне не следовало тебя беспокоить.

Черт. Теперь я чувствую себя еще хуже. Я потираю лоб.

— Не извиняйся. Я рад, что ты позвонила. Я…

— Оливер?

Я оборачиваюсь и вижу, что Куинн стоит на тротуаре, потирая голые руки, чтобы отогнать вечернюю прохладу.

— Арло Хэтуэй за нашим столом. Гарретт подумал, что ты, возможно, захочешь поговорить с ним, прежде чем он уйдет?

Я киваю.

— Спасибо. Я сейчас буду.

— Хорошо, — говорит Куинн, затем направляется обратно внутрь.

Полная тишина — это все, что я могу слышать.

Я прочищаю горло.

— Ханна… — я не знал, что еще сказать.

Я не ожидал, что она позвонит. Я думал, что все дальнейшие действия будут проходить через наших адвокатов, как она и предложила. И я никогда бы не подумал, что она позвонит, когда я был на свидании с другой женщиной, что случается редко.

— Тебе не следовало отвечать, Оливер.

Прежде чем я успеваю ответить, она вешает трубку.

Я стою там, прижимая телефон к уху, и смотрю на огни проезжающих машин.

Остаток вечера я нахожусь на автопилоте, наблюдаю, но на самом деле не участвую.

Я не уверен, что кто-нибудь замечает. Гарретт становится все более общительным с каждым выпитым бокалом вина, а Сиенна всегда общительна. Они ведут большую часть разговора, засыпая Куинн вопросами о ее жизни в Лондоне и планах в Нью-Йорке, бросая в мою сторону несколько многозначительных взглядов.

Я беру палтус, который подавался с тушеным луком-пореем и маринованным ревенем, запивая каждый кусочек вином.

Вместо того, чтобы поднять мне настроение, алкоголь еще больше его портит.

Я думаю о тысяче вещей, которые хотел бы сказать, когда Ханна позвонила. Я даже не уверен, поздравил ли я ее. Я определенно не спрашивал, рассказала ли она своему отцу или остальным членам семьи. Если нет, то празднует ли она в одиночестве?

Холодный комок страха появляется в моем животе и распространяется, представляя ее и какого-то другого парня. Мне даже не нужно это представлять — я был свидетелем этого. И я пережил это. Я был парнем в баре, столкнувшимся с загадочной блондинкой Ханной Гарнер. Перед ней трудно устоять, и большинство парней не стали бы утруждать себя попытками.

Я отодвигаю свою тарелку с остатками нескольких кусочков рыбы, мой аппетит полностью пропал.

— Ты знаешь, где уборная? — Я спрашиваю Гарретта.

— Вниз, в подвале, — говорит он мне. — Иди в заднюю часть, а затем по лестнице.

— Спасибо. — Я бросаю взгляд на Куинн. — Я сейчас вернусь.

Она кивает и улыбается. Ее самообладание не дрогнуло за весь вечер, даже когда я достаточно долго стоял на тротуаре, чтобы не заметить Арло Хэтуэя за нашим столиком. У нас был короткий разговор, когда он уходил, но не тот, который мог бы привести к налаживанию контактов. И мне даже все равно.

Инструкции Гарретта точны. Мужской туалет — первая дверь после кухонь.

Но я не захожу внутрь. Я прислоняюсь к стене сразу за входом и закрываю глаза, пытаясь успокоить свои мысли и восстановить некоторое равновесие. Сегодняшний вечер должен был быть посвящен Куинн. Тому, чтобы узнать ее получше и определить, как мы могли бы работать как пара.

Но мои мысли полны Ханной. И я хотел бы винить во всем ее звонок, но она была там задолго до того, как зазвонил мой телефон. Я думал, что чем больше времени пройдет с тех пор, как я видел ее, говорил с ней, трахал ее, тем легче это будет. Вместо этого это боль, которая становится все сильнее, как будто игнорирование ее только усугубляет ситуацию.

Я вытаскиваю свой телефон из кармана и набираю ее номер, глядя на лампы дневного света и слушая, как он звонит.

Звон.

И звон.

— Привет, вы позвонили Ханне Гарнер. Я недоступна…

Пробормотав проклятие, я заканчиваю разговор. Кто, черт возьми, знает, что бы я оставил на голосовой почте. И мне не у кого спросить совета, как справиться с этой ситуацией. Гарретт думает, что я встречаюсь с Куинн. Крю понятия не имеет, что я когда-либо встречался с Ханной. Скарлетт сосредоточена на том, чтобы помочь мне развестись. Помимо этого, список людей, с которыми я регулярно общаюсь, в основном деловые партнеры. Им могло быть либо наплевать на мою личную жизнь, либо они продали бы меня таблоидам.

После нескольких разочарованных выдохов я возвращаюсь наверх. К счастью, ужин подходит к концу. Гарретт настаивает на том, чтобы разделить счет, и тогда Сиенна и Куинн берут свои куртки из гардероба.

Я глубоко дышу, как только мы оказываемся снаружи.

Сначала это одна вспышка. Затем две, четыре, десять.

Гарретт хлопает меня рукой по спине, затем наклоняется ближе.

— Извини за это, чувак. Сиенна хочет вызвать хоть какой-то интерес перед свадьбой. Идем, мы вас, ребята, подвезем.

Я сразу понимаю, и это резко снижает мое и без того низкое мнение о Сиенне. Она дочь ведущего новостей и светской львицы, которая работала организатором свадеб после окончания колледжа. Не так уж и важно, но папарацци не стали бы здесь появляться. Я, с другой стороны? Я редко выхожу на улицу, и я никогда ради показа.

В нашу сторону посыпаются вопросы, спрашивают Куинн, как ее зовут. Интересуются встречаемся ли мы. Кричат не женат ли я.

Я стискиваю зубы и кладу руку на поясницу Куинн, ведя ее через хаос к машине.

Я ожидаю некоторого недоверия или неуверенности, как только мы окажемся внутри автомобиля, тонированные стекла загораживают мигающие лампочки. Куинн выглядит такой же собранной, как и весь вечер. И это должно обнадеживать. Признак того, что кто-то хорошо подходит для того, чтобы взять на себя бремя быть Кенсингтон. Но меня беспокоит, что я не могу видеть без маски. Что я не могу сказать, является ли что-то искренним или притворным. Превосходная ли она актриса или просто менее цинична, чем я.

В моих глазах все еще мелькают пятна, когда машина отъезжает от бордюра.

— Вот на что похож Нью-Йорк? — Спрашивает Куинн, переводя взгляд с нас троих.

Сиенна смеется.

— Иногда, — говорю я.

Но все, о чем я могу думать, это то, что я надеюсь, Ханна этого не увидит.

И это пугает меня больше, чем все остальное, что произошло сегодня вечером. Это не то, о чем я должен беспокоиться, и все, что меня, кажется, волнует.