Не жалея ни о чем

ГЛАВА 23

ХАННА

Когда я просыпаюсь, я одна в постели.

Обстановка знакомая. Я провела последние четыре ночи, ночуя в пентхаусе Оливера, с тех пор как попросил разрешения поработать в четверг и пятницу вне нью-йоркского офиса, чтобы остаться здесь на выходные.

Сегодня свадьба друга Оливера Гарретта.

А завтра я возвращаюсь в Лос-Анджелес.

Возвращение к реальности.

Мы с Оливером провели последние несколько дней, ведя себя как настоящая супружеская пара. Мы просыпаемся вместе. Идем на работу. Вместе ужинаем. Вместе лежим на его балконе. Спим вместе.

Я жду, когда мне это надоест.

Я думал, что меня уже будет тошнит от этого. Но все, что я чувствую, это разочарование, глядя на едва заметную вмятину на подушке рядом с моей и зная, что увижу ее только еще одно утро. Что я скоро вернусь в свое бунгало, планируя очередной ремонт в попытке добавить немного смысла в свою жизнь.

Я вылезаю из кровати и иду по коридору к кабинету Оливера. Дверь наполовину закрыта, поэтому я медленно открываю ее.

Оливер сидит за своим столом, что неудивительно. Он поднимает взгляд от стопки бумаг, когда скрипят петли, выражение его лица рассеянное. Он расплывается в улыбке, когда видит меня.

— Доброе утро. — Мой голос хриплый ото сна.

— Доброе утро. Я старался не разбудить тебя. Через три минуты у меня звонок в Токио.

— Сейчас шесть утра субботы, Оливер.

Он вздыхает.

— Я знаю. Они хотели срочно поговорить сегодня. Это сделка, над которой мы работаем некоторое время.

Я подхожу на несколько шагов ближе, осмелев, когда его внимание остается прикованным ко мне. Его глаза скользят вверх и вниз по моему телу, пока я подхожу к нему, и я отвечаю ему взаимностью.

Белая футболка и темно-серые джоггеры для бега трусцой ему действительно идут, тем более что выпуклость под поясом говорит о том, что он не потрудился надеть боксеры.

Я удивляю его — и себя — когда не останавливаюсь, пока не забираюсь к нему на колени, оседлав его растущую эрекцию.

Оливер стонет, когда его ладони опускаются на мои обнаженные бедра, шероховатость мозолей и жар его рук посылают искры по моей коже.

— Возвращайся в постель. Я буду там, как только смогу.

Мои бедра двигаются взад-вперед, дразня растущую выпуклость.

Я прекрасно понимаю, что движет этим желанием. Завтра я уезжаю, и после этого поездок в Нью-Йорк не будет. В следующий раз, когда я увижу Оливера — если я увижу его снова — мы не будем женаты. И то, что было всего лишь листом бумаги, стало для меня кое-что значить. Это невидимая нить, нечто, связывающее нас вместе, что не разделяется никем другим и ни на что не влияет.

Его дыхание учащается, сухожилия на шее напрягаются.

— Остаток дня я твой. Я не буду работать.

— Ты обещаешь? — Я игнорирую модификатор.

Он мой — временно. Он знает, что мы — тикающие часы, как и я.

— Я обещаю. — Оливер стонет, его пальцы сжимаются на моих бедрах, когда они продолжают двигаться. — Черт возьми, Ханна.

Я хихикаю. Трепет от того, что он отвечает на мои прикосновения так же, как я реагирую на его, — это кайф. На мне нет нижнего белья, так что все, что нас разделяет, — это тонкий материал его штанов.

Рука Оливера поднимается все выше и выше по моей ноге, пока не оказывается под тонкой тканью моего пеньюара. Его член подергивается, когда он обнаруживает, какая я мокрая, что-то первобытное и гордое согревает его взгляд.

Он смотрит на телефон, затем на часы.

— Шестьдесят секунд, Ханна.

Сначала я не понимаю, что он имеет в виду. Его ладонь накрывает мою грудь, прикосновение нежное и дразнящее. Его большой палец едва касается моего соска, но это наполняет меня потребностью и подпитывает зависимость, которую я развила к Оливеру Кенсингтону.

Я вскрикиваю, когда он внезапно зажимает мой сосок, вспышка боли разносится по всему моему телу и усиливает мое вожделение.

— Пятьдесят секунд.

Он говорит серьезно. Если я не кончу к тому времени, Оливер перестанет прикасаться ко мне.

И я могла бы кончить, но это было бы не так приятно. Он — то, чего хочет мое тело.

— Оливер. — Мне нравится произносить его имя. Нравится, как меняется выражение его лица, какая-то тайная перемена в ответ на мой голос.

— Чего ты хочешь, Ханна? — Один палец проникает внутрь меня, прижимаясь к местечку, от которого по мне разлетаются искры удовольствия. — Ты хочешь трахнуть мою руку и притвориться, что это мой член?

Я стону, прижимаясь лицом к его шее и глубоко вдыхая. Знакомый аромат его дорогого одеколона. Успокаивающий и возбуждающий одновременно. Я привыкла к аромату его кожи. На простынях, на которых я сплю. До конца моей жизни это всегда будет напоминать мне о нем.

— Тридцать девять, — бормочет он, веселье наполняет его голос.

Мои бедра двигаются быстрее, все мое тело напряжено и ноет от желания. Второй палец растягивает меня, раскрывая. И затем, наконец, его большой палец касается моего клитора. Все мое тело дергается, волна ощущений толкает меня выше, когда он проводит маленькими кругами вокруг припухшего места.

— Двадцать, Ханна.

Я тру его руку, усиливая давление и сосредотачиваясь на этом одном месте.

— Десять.

Его пальцы сжимаются, задевая чувствительное местечко внутри меня. И затем я кончаю, обрушиваясь на него, когда дрожь удовольствия пронзает меня. Дикий ритм моего сердца перекрывает все остальные звуки, постепенно замедляясь, пока я снова не смогу слышать, думать и дышать.

Оливер уже разговаривает по телефону. Он наблюдает за мной с довольной улыбкой на губах, развалившиюся у него на коленях, слушая все, что говорят на другом конце линии, и кивает в такт.

Я начинаю вставать, но его рука напрягается, удерживая меня на месте у его груди. Когда я поднимаю взгляд, линия его подбородка острая и напряженная. Я сдаюсь, расслабляясь у него на груди, и мышцы расслабляются.

В какой-то момент я засыпаю у него на коленях.

Саванна уже ждет, когда я вылезаю из машины, Оливер настоял на том, чтобы я взяла ее. Ее светло-каштановые волосы собраны сзади в аккуратный шиньон, несколько прядей развеваются на легком ветерке. Прекрасный весенний день, солнечный, с низкой влажностью. И достаточно рано в субботу, когда обычно оживленные улицы Нью-Йорка в основном пустынны.

— Привет, Саванна.

Она поворачивается, от этого движения ее белый плащ распахивается спереди.

Я одета небрежно, в джинсы и оверсайз толстовку Йельского университета, которую взяла у Оливера. Для меня было шоком обнаружить, что у него есть удобная одежда. И поскольку я планировала пробыть в Нью-Йорке всего три дня, мне не хватает чистой одежды. И наряда для свадьбы, который является причиной этой прогулки.

— Ханна! — Каблуки стучат по асфальту, когда Саванна спешит ко мне. Она обнимает меня, затем отстраняется, чтобы осмотреть мой наряд.

Она, конечно, выглядит гораздо моднее. Раньше, когда я чаще бывала в Нью-Йорке, Саванна была той, кто всегда одевала меня, когда мы куда-нибудь выходили.

Я готовлюсь к осуждению, но все, что она делает, это поднимает бровь.

— Ты выглядишь счастливой, — говорит она.

— Это намек, что я похожа на бездомную? — Я поддразниваю.

Саванна смеется. Ее смех легкий и воздушный, как звенящий колокольчик. И я быстро вспоминаю, почему Нью-Йорк был не для меня, как я всегда чувствовала себя неполноценной.

Но сейчас я чувствую себя так. Нет ничего, что я предпочла бы носить, чем мои любимые джинсы, удобную толстовку и кроссовки, с моими естественным цветом волос, собранными сзади в неряшливый пучок. Мне уютно и тепло, и мне не интересно, что незнакомцы на улице думают о моей внешности.

— Нет. Это не то, что я бы надела. Но тебе идет.

Я ухмыляюсь.

— Спасибо.

— Давайте сначала отправимся на Пятую авеню.

— Звучит заманчиво.

Я решила, что это будет нашей первой остановкой, исходя из места нашей встречи и дорогого вкуса Саванны. Это именно то, что мне нужно на сегодня.

Свадьба Гарретта Андерсона покажет, кто есть кто в нью-йоркской элите. Я могу только представить стоимость некоторых платьев, которые будут там надеты. И я появлюсь с Оливером Кенсингтоном, что привлечет внимание.

Внимание, о котором я беспокоюсь, честно. Внимание, которого, как я думала, Оливер не захочет.

— Ты в последнее время разговаривала с Рози? — Спрашивает Саванна, когда мы идем по тротуару. Она и Рози знают друг друга с детства в Нью-Йорке, именно так я с ней познакомилась. В отличие от Рози, Саванна никогда не покидала Манхэттен.

— Несколько дней уже не звонила, — отвечаю я. Я избегала этого, зная, что у нее будет много вопросов о том, почему я все еще в Нью-Йорке. — А ты?

— Вчера несколько минут. Она была занята с Джудом.

— Он милый. Я познакомилась с ним во время моего последнего визита в Чикаго.

— Ну, он продержался дольше, чем большинство. — Рози склонна влюбляться быстро и сильно, а затем так же быстро терять интерес. Я всегда завидовала ее способности с такой готовностью идти на компромисс. Я думаю, это редкость — быть настолько последовательно открытой. Конечно, Рози обычно заканчивает все сама, и в таком положении находиться легче.

— А как насчет тебя? — спрашиваю я. — Есть парни?

Саванна разочарованно выдыхает.

— Нет. В индустрии моды работает не так уж много натуралов. А работа была такой сумасшедшей и беспокойной, что я почти никуда не выходила. Прошлой ночью я вернулась домой почти в полночь.

— Серьезно?

Она кивает.

— Никто не уйдет, пока Скарлетт не пойдет домой.

Мой желудок скручивает при упоминании ее имени.

Прошлой осенью Саванна получила желанную должность помощника редактора в «Хай Кутюр», от которой была в восторге. Однажды мы столкнулись со Скарлетт и Крю в ресторане, и это было все, о чем она говорила за весь ужин. Это заставило меня пожалеть, что я не призналась ей в своей истории с Крю, когда у нас был роман. Рози — единственный человек, которому я рассказала.

— Я удивлена, что она работает так допоздна, — вот и все, что я говорю.

— Обычно она уходит в пять и возвращается в восемь утра. Честно говоря, я не знаю, как она это делает. Она знает все, что происходит в журнале, курирует бренд одежды, и при этом она жена и мама. И в офисе ходят слухи, что она снова беременна.

Интересно, знает ли Оливер, правда ли это.

Мы не обсуждаем Скарлетт и Крю, за исключением того случая, когда он упомянул их прошлой ночью. За те несколько дней, что я фактически жила с ним, не было никаких свидетельств какого-либо общения, что заставляет меня думать, что Оливер не преувеличивал разрыв между ним и его братом. Или, может быть, они разговаривают только в офисе.

— Хорошо! — Саванна хлопает в ладоши, как только мы доходим до угла, который пересекается с Пятой авеню, спугивая голубя, клюющего обертку от хот-дога неподалеку. — Какой наряд нам нужен?

Все, что я сообщила ей по смс, это то, что я в Нью-Йорке, мне нужно новое платье для мероприятия, и спросила, свободна ли она, чтобы пройтись по магазинам.

— Для гости на свадьбе.

Брови Саванны приподнимаются на полдюйма. Каждый раз, когда мы ходили по магазинам, это были облегающие клубные наряды или профессиональная рабочая одежда.

— Хорошо…какой у нас дресс-код?

— Блэк тай.

— Место проведения?

— Нью-Йоркская публичная библиотека.

— Сегодня вечером?

Я киваю.

Она сразу же складывает кусочки воедино, чего я и ожидала. Саванна внимательно следит за нью-йоркским обществом.

— Я не знала, что ты дружишь с Сиенной Тэлбот.

— Я не дружу. Я никогда не встречалась с ней. Или Гарреттом Андерсоном. — Я делаю глубокий вдох. — Я иду с Оливером Кенсингтоном.

Саванна резко останавливается.

— Ты встречаешься с Оливером Кенсингтоном?

— Нет. Я просто иду с ним на свадьбу. — Я пожимаю плечами, изображая безразличие, пока мы идем по тротуару.

— Как… как вы с ним познакомились?

Я колеблюсь, зная, что она упомянет об этом Рози при следующем их разговоре. Главная причина, по которой я написала ей, в том, что я хочу хорошо выглядеть сегодня вечером, и это не то, о чем я должна беспокоиться.

— В баре. — Правда от части. Рози не захочет делиться всей историей с Саванной, зная, что я хочу сохранить наш брак в секрете.

— Ты спала с ним?

— Нет, — лгу я. — Может быть, сегодня вечером, после приема.

— Так он не встречается с Куинн Брэнсон?

Моя голова поворачивается в сторону Саванны, мой завтрак неприятно переворачивается в желудке.

— Кто это? — Я больше не слежу за нью-йоркским обществом, но я узнаю имена большинства влиятельных игроков.

— Дочь Леонардо Брэнсона, — отвечает Саванна. — Она только что вернулась из Лондона. Ее и Оливера сфотографировали на ужине вместе с Гарреттом и Сиенной на прошлой неделе. Большинство людей предполагали, что она будет с ним на свадьбе.

Я понимаю, что это та женщина, с которой Оливер проводил вечер пятницы. Та, с которой он сказал, что больше не будет встречаться. Тревога, от которой эти слова так легко избавились, возвращаются в полной силе. С именем она более реальна, и это обостряет осознание того, что Оливер будет жить дальше с кем-то другим, если не с ней. Заставляя меня признать, насколько сильно меня беспокоит эта идея.

Саванна ждет, что я что-нибудь скажу.

— Он никогда не упоминал о ней, — говорю я Саванне. — Мы встретились, поладили, и он пригласил меня на свадьбу.

— Хм. — Саванна останавливается, бросает взгляд на витрину магазина, а затем продолжает идти. — Ну, Оливер всегда был другим.

— Что ты имеешь в виду?

— Он полностью сосредоточен на компании. Если бы я стоила миллиарды, я бы время от времени брала отпуск. Но он не устраивает вечеринок, никогда не фотографируется с женщинами. Вот почему все подняли такой шум из-за фотографий в прошлые выходные. Некоторые люди предполагают, что они помолвлены, и именно поэтому его видели с ней.

— О.

Саванна оглядывается, на ее лице появляется озабоченность в ответ на выражение моего лица.

— Леонардо Брэнсон ведет дела с Артуром Кенсингтоном. Вероятно, он попросил Оливера свести его дочь с нужными людьми, теперь, когда она вернулась в город.

Я киваю, в голове у меня все еще путаница мыслей. Моя семья и Рози знают о моем браке, но я никому не рассказывала о том, насколько реальным он кажется. У меня есть чувства к Оливеру, которые гораздо глубже, чем похоть или влечение, и я понятия не имею, как ими управлять.

— Давай зайдем сюда.

Вслепую я следую за Саванной внутрь ярко освещенного магазина и направляюсь к длинной стойке с разноцветными платьями, пытаясь избавиться от беспокойства и сомнений. Ужас, что я так глубоко увязла с Оливером, что не смогу выбраться сама. Я никогда не чувствовала себя так с Декланом. Ни с кем другим. Как будто падаю, когда не за что ухватиться. Никак не могу остановиться.

— Лимит есть? — спрашивает она.

— Нет. — Мой голос звучит глухо, поэтому я прочищаю горло, пытаясь вернуть часть своего прежнего волнения. — И еще мне нужны туфли и сумочка.

Оливер вручил мне черную кредитную карточку, прежде чем я ушла. И поскольку это последняя ночь, которую мы, вероятно, проведем вместе, я намерена оторваться по полной.

Саванна улыбается мне, и я заставляю себя улыбнуться в ответ.

По крайней мере, я буду хорошо выглядеть снаружи, даже если внутри у меня полный бардак.

Оливер стоит на кухне, когда я захожу в пентхаус, изучая свой планшет. Я думаю, он вернулся к своим трудоголичным привычкам, пока меня не было.

Он поднимает взгляд, рассматривая все сумки, которые я держу. Когда он кладет планшет, я понимаю, что он смотрел бейсбольный матч, а не изучал документы.

— Я вижу, ты умелый пользователь картой. — Он ухмыляется моим перегруженным рукам.

Я хочу улыбнуться в ответ. Хочу подойти и поцеловать его.

Но в последнее время я делала это слишком часто. Мне нужно напомнить себе, на что будет похожа моя жизнь, начиная с завтрашнего дня. Что я независимая женщина с целями и честолюбием, а не избалованная принцесса из сказки.

Я выуживаю кредитную карточку из кармана джинсов и бросаю ее на безупречно чистую столешницу.

— Считай, что это наше соглашение о разводе.

Его щека подергивается. Слабая реакция, но я замечаю ее. Ни один из нас не упоминал о нашем предстоящем разводе в последние несколько дней.

Но я не могу упускать из виду тот факт, что мы не настоящая пара. Что Оливер не хочет жену и скоро будет проводить свои ограниченные перерывы на работе с другими женщинами, у некоторых из которых может быть утонченный британский акцент. Я просмотрела фотографии, о которых Саванна упоминала по дороге сюда на машине. Женщина, с которой он встречался, была сногсшибательной. Куинн Брэнсон выглядит как раз как тот тип женщин, с которыми встречался бы успешный миллиардер. И, возможно, жениться, если Оливер когда-нибудь изменит свои взгляды.

Я никогда не думала, что мне придется напоминать себе защищать свое сердце. С любым другим парнем это был мой естественный инстинкт. По мнению большинства из них, я была слишком отстранена.

— Тебе было весело с Саванной? — В голосе Оливера слышится нерешительная нотка, когда его взгляд скользит по моей напряженной позе.

Он, очевидно, почувствовал перемену в моем настроении. Я ушла отсюда улыбаясь. И у него хватает наглости запомнить имя Саванны, хотя я упомянула его всего один раз. Заботливость просто выводит меня из себя еще больше. Все было бы намного проще, если бы он был так плох в отношениях, как утверждает.

— Да, это было весело.

— Тебя не было какое-то время.

Я приподнимаю плечо и небрежно опускаю его.

— Здесь нечего делать.

На этот раз его челюсти сжимаются. Его единственным ответом является жесткий кивок, прежде чем он снова опускает взгляд на свой планшет. Я вижу, как он отступает, отключается. Именно то, на что я надеялась, но я также ненавижу, что это происходит.

— Машина будет здесь через час.

— Я буду готова.

Я беру свои сумки и выхожу из кухни, впервые идя по коридору в гостевую спальню.

Весь пентхаус Оливера профессионально оформлен, вся мебель подобрана в тон и подобрана по оттенкам. Он красивый, но пустой. Очевидно, что он не проводит здесь много времени.

Комната для гостей выдержана во всех оттенках синего. Я бросаю свои сумки на темно-синее одеяло, а затем направляюсь через холл, чтобы взять свою сумку с туалетными принадлежностями из ванной Оливера. К счастью, он все еще на кухне, так что мне не придется переживать еще одну неестественную встречу.

Я бросаюсь обратно в комнату для гостей, закрываю дверь и со вздохом прислоняюсь к ней, ведя себя так, словно только что выполнила опасную миссию.

Я выдыхаю, пытаясь избавиться от беспокойства в том же порыве. Я думала, что смогу справиться с этим лучше.

Всю неделю я знала, что у это рано или поздно закончится. Я думала, что простое знание этого защитит меня. Такая логика смягчит удар. Что это был бы забавный роман с парнем, которым я заинтригована и к которому меня влечет. Хотя в этом-то и проблема. Я слишком заинтригована. Меня слишком влечет.

Я только что поступила в школу своей мечты, в сотнях миль от места, где живет и работает Оливер. Мое прошлое неловким образом связано с его семьей. И самое главное, Оливер никогда не давал мне никаких четких указаний на то, что он хочет, чтобы это продолжалось.

Мы никогда не собирались заканчивать по-другому.

Я никогда не думала, что у нас все закончится по-другому.

Но мысли об этом не перестанут жечь, как невидимый, стойкий след от пореза бумагой. Я никогда не думала, что неизбежность может причинить такую боль.

Я направляюсь в ванную со своей сумкой туалетных принадлежностей, снимаю джинсы и толстовку и встаю под душ. Здесь все сделано из мрамора: пол, столешницы, даже стены. Все светильники и акценты выполнены из черного металла.

Я не воспринимаю роскошную обстановку за пределами этих контрастных цветов, когда захожу за стеклянную панель и включаю насадку для душа. У нее есть десять различных режимов, конечно. Я выбираю дождь.

Теплая вода падает мягкими струями, пока я скребу, мылю и бреюсь. Неохотно я выключаю душ и беру одно из пушистых полотенец, висящих на крючке, вытираюсь, а затем оборачиваю его вокруг тела, пока иду по кафельному полу, пока не добираюсь до туалетного столика.

Зеркало покрыто паром, так как я забыла включить вентиляцию. Я чищу зубы и расчесываю волосы, ожидая, пока он рассеется.

Обычно я выпрямляю волосы, поэтому решаю завить их на сегодняшний вечер. Благодаря естественной волнистости текстуры мне приходится выпрямлять, а затем завивать волосы, что занимает в два раза больше времени. Времени у меня действительно нет, так как я откладывала возвращение сюда до последней возможной минуты. Как только распускается последняя спираль, я расчесываю локоны, сбрызгиваю их, а затем убираю несколько прядей назад заколками. Довольная своей прической, я приступаю к макияжу.

Платье, которое Саванна уговорила меня купить, более смелое, чем я планировала надеть. Последняя свадьба, на которой я присутствовала, была у моей старшей кузины. Она состоялась в Санта-Монике, прямо на пляже. Большинство гостей были босиком на церемонии и приеме. Это было непринужденно и богемно, и ничего похожего на шикарные мероприятия, которые я посещала здесь.

Мое платье сегодня — блестящего бирюзового цвета, в отличие от темно-синих или черных платьев, которые я обычно надеваю на модные мероприятия. На плечах собраны оборки, закрывающие подол. У него довольно скромный вырез в виде сердечка, но спинка отделана прозрачным кружевом с изящным столбиком тканевых пуговиц по центру.

Я чувствую себя в нем прекрасно. Это прекрасная броня.

К тому времени, как я закончила с макияжем, до выхода остается две минуты. Я бросаюсь в спальню, все еще в полотенце, вытаскивая соответствующий клатч и серебристые туфли на каблуках из их коробок. Клатч вместит только мой телефон, кредитную карточку и тюбик блеска для губ. Я запихиваю все это внутрь, молясь, чтобы ничего не забыть.

Раздается стук в дверь. Я оборачиваюсь, пульс бешено колотится.

— Ханна?

— Да? — Моя хватка на полотенце усиливается.

— Машина здесь, а движение плохое. Ты готова?

— Я голая. — Я говорю первое, что приходит на ум, затем закрываю глаза в попытке блокировать слова, которые, кажется, парят в воздухе между нами, приобретая значимость. — Я, э-э, я сейчас выйду. Просто дай мне минутку.

Наступает долгая пауза.

Этим утром он трогал меня у себя на коленях. Теперь мне кажется, что мы совершенно незнакомы.

Я не знаю, реагирует ли Оливер на мою крутость или тоже решает отстраниться. Парень, который прошлой ночью отнес меня с балкона в постель, ворвался бы сюда и ухмылялся, наблюдая, как я одеваюсь. Но девушка, которая заснула на нем, оставила бы дверь открытой. Вообще не стала бы готовиться в комнате для гостей.

Это сбивает с толку, как столько фамильярности может исчезнуть так быстро, как лопнувший воздушный шарик.

— Хорошо. — Оливер, наконец, отвечает. Я слушаю, как его тихие шаги удаляются, затем делаю глубокий вдох.

Я вытаскиваю платье из коробки и встаю, натягивая ткань и на плечи.

Открытая спинка не позволяет носить бюстгальтер, но дизайнер предусмотрел мягкую переднюю часть, которая обеспечивает достаточную поддержку. Я поправляю платье на месте, тянусь к молнии и замираю.

Я не могу застегнуть молнию на своем платье. Оно держится на десятках крошечных пуговиц, до которых я едва могу дотянуться, не говоря уже о том, чтобы застегнуть. В магазине я не придала этому значения. Я все еще пыталась избавиться от комментария Саванны о девушке Оливера, о которой ходили слухи, и она помогала мне с каждым платьем, которое я примеряла в примерочной, осматривая ткань и изучая детали.

Я застыла на месте, разум лихорадочно работает.

Мне больше нечего надеть. Я не купила запасное платье, и все, что я привезла из Лос-Анджелеса, было деловой одеждой, пижамой и джинсами.

Я захожу в ванную, мое испуганное выражение в зеркале ясно как день.

Без чего-либо, скрепляющего спинку, бирюзовый материал провисает вперед, опускаясь так низко над моим декольте, что едва прикрывает что-либо. Я абсолютно ни за что не смогу надеть его в таком виде, даже поверх пиджака.

Я делаю укрепляющий глоток кислорода, зная, что — кто — мой единственный вариант.

Я возвращаюсь в спальню. Шелковая ткань платья шуршит по моей коже, когда я иду, касаясь ее, как эротический шепот. И напоминает мне, что я забыла захватить нижнее белье, когда забирала свои туалетные принадлежности из комнаты Оливера.

Я надеваю туфли на каблуках, одной рукой беру клатч, другой придерживаю платье и открываю дверь спальни.

Оливер прислонился к противоположной стене и ждет.

Я резко втягиваю воздух, мой взгляд скользит от его черных модельных туфель к сшитым на заказ брюкам, строгому пиджаку и отглаженной рубашке его смокинга. Он побрился, линия его подбородка была четкой. Отсюда я чувствую запах его лосьона после бритья, древесный и пряный.

Несправедливо с его стороны так хорошо выглядеть.

Поскольку я сосредоточена на его горле, я вижу, как оно подпрыгивает, когда он сглатывает. Мои глаза проделывают остаток пути до его глаз, что-то сжимается глубоко в моем животе, когда наши взгляды встречаются.

Его улыбка медленно расползается по лицу и осветляет резкие черты. Он выглядит пугающим миллиардером до мельчайших деталей.

И… Я с удивлением понимаю, что он отчасти мой.

Потому что он смотрит на меня так, словно я принадлежу ему.

— Что не так с твоим платьем?

— Э-э. — Я быстро моргаю. — Я, эм, там есть кнопки. — Я неопределенно указываю на заднюю часть своего платья, слишком поздно понимая, почему это плохая идея. Кружева и шелк соскальзывают с одного плеча, и появляется моя правая грудь.

Я хватаюсь за шлейку, но Оливер быстрее. Одним плавным движением он захватывает ткань, возвращая ее на место.

Мои щеки горят, когда его пальцы касаются моей обнаженной кожи, оставляя после себя ощущение тепла и покалывания.

— Извини, что ослепила тебя, — прохрипела я.

Один уголок его рта приподнимается.

— Ничего такого, чего бы я раньше не видел.

Я сглатываю и киваю.

— Повернись.

Я подчиняюсь, быстро вдыхая, когда его пальцы спускаются по моей спине, обводя каждый бугорок позвоночника. Несмотря на свои слова ранее, Оливер, похоже, не очень торопится уходить сейчас.

Как по волшебству, задняя часть моего платья начинает затягиваться. Пальцы Оливера ловки и эффективны, застегивая пуговицы на место одну за другой.

— Мне нравится это платье, — говорит он. — Даже если пуговицы непрактичны.

— Комплимент, о котором мечтает каждая женщина.

— Извини, я не смог предложить тебе большего. — Резкость в его тоне дает понять, что мой комментарий «Здесь нечего делать» задел за живое.

— Не извиняйся, — бормочу я.

Никто из нас больше ничего не говорит, пока он не отступает назад несколько минут спустя.

— Все готово.

— Спасибо.

Я иду по коридору к лифту, который доставит нас вниз. Через мгновение я слышу шаги Оливера позади меня. Чувствую его взгляд на своей спине.

Мой остаются прямо по курсу.