(не) Обручённые (СИ)

9.10

— Почему вы меня ударили?

Узник смотрит на меня с таким ужасом, что мне почему-то становится стыдно. Как будто это я тут обижаю ни в чём не повинного человека, а не он мне оставил здоровенную шишку на память.

— О чём вы, милостивая госпожа?.. Да я в жизни руку не поднял на женщину! Тем более, такую девушку красивую…

— Полегче, приятель! — миролюбивым голосом прерывает его Алан, и тот захлопывает рот со стуком зубов, переводя полный мучений взгляд на моего друга. — Девушка красивая, не то слово. Но комплименты тут не помогут. Я видел, как ты это сделал, можешь не отпираться! Мы теперь хотим только узнать, почему.

Бледнота несчастного стала уже какой-то синюшной, и я самым серьёзным образом испугалась, что он тут сейчас передо нами в обморок хлопнется.

— Я… я… нет! Не может быть! Вы меня с кем-то перепутали!..

— Как вас зовут? — мягко спросила я.

— Сте…Стефан, ваша милость!

Я поднялась и не обращая внимания на предупреждающий строгий взгляд Алана, передвинула стул ближе, поставила прямо напротив койки и уселась снова. Подалась вперёд, заглянула в глаза — прозрачно-голубые, полные паники. Продолжила успокаивающим тихим голосом:

— Не переживайте. Если вы ни в чём не виноваты, вам никто не причинит зла!

Мужик снова бросил выразительный опасливый взгляд на кулаки Алана, и я мысленно вздохнула. Я бы тоже на его месте не доверяла моим словам рядом с этой горой мышц.

— Просто расскажите мне, пожалуйста, как прошёл ваш вчерашний день?

Он снова посмотрел на меня, сглотнул, и видно было по лицу — пытается сосредоточиться, собраться с мыслями и вспомнить… судя по растерянности, которая появилась на его бледной физиономии, то ли с мыслями не густо, то ли провалы в памяти.

— Что было утром, например? — подсказала я.

— Ну… утром… я поел кашу, попрощался с женой и дочкой и пошёл на работу…

— Дочке вашей сколько лет? — спросила я тихо.

— Три годика! — расплылся в улыбке узник. — Мальчика ещё хотим…

Он опомнился, погрустнел и повесил нос.

— Вот расскажете всё, что надо, и пойдёте домой! — заверила его я.

— Не торопи события, Мэгги, — проворчал сурово Алан за моей спиной. Я чувствовала, что он рядом, следит за каждым жестом заключённого. И правда, охраняет! Это было приятно. Пожалуй, в идее телохранителя и правда что-то есть.

Но Стефан всё равно приободрился. У него была истрёпанная бедная одежда, кое-где аккуратно зашитая женской рукой. Узловатые пальцы на натруженных руках, которые он сложил на коленях, как старательный ученик.

— А кем вы работаете? — задала я следующий вопрос.

— Так это… разнорабочий я! В лечебнице городской, для бедняков которая. Выполняю всякую чёрную работу. Подмести там, дров нарубить, мусор вынести, на кухне даже иногда подсобляю…

— Работали вчера допоздна?

— Знамо дело! — вздохнул узник. — Работа такая. В лечебнице вечно что-то надо помочь. Лекарей мало, больных много, дел невпроворот… да ещё сменщик мой, гад такой, опаздывал…

— Домой когда ушли, уже темно было?

На его лице появилось странное отсутствующее выражение.

— Домой… я… наверное. Да. Не знаю.

— Не помните? — участливо спросила я.

Он так упорно хмурил брови, пытаясь вспомнить, что мне его снова стало жалко.

— Какой дорогой домой обычно ходите?

— Ну так это… через площадь же! Главную! Там еще всякой снедью торгуют, хотел дочке гостинец какой принести сладкий!

Площадь.

Ту самую, значит, где бабка странная сидела.

— Кого-то на площади видели?

Морщит нос… качает головой.

— Как в Тупик Старых Королей свернули, помните? Зачем вы пошли той дорогой? Вы там живёте?

— Ой, нет! Живу я, конечно, в Нижнем городе, но только далеко от этой дыры! У меня ещё заработка хватает!

Алан за моей спиной прочистил горло.

Я с трудом подавила улыбку.

Но всё-таки, получалось, что в том переулке ему делать было нечего. Если только он говорит правду — то от площади должен был скорее идти домой, где его ждала жена и маленькая дочка! А никак не шляться за посторонними девушками по злачным местам. Не похож он был на такого человека, ну никак не похож!

— Что вы тогда первое вообще помните? Ну… после?

Я совершенно не удивилась, когда голубой взгляд метнулся куда-то мне за спину и вверх.

— Как меня этот… добрый господин догнал, на землю повалил и скрутил! А потом… сюда…

— «Добрый господин» видел, как ты вот этой девушке, которая тебя слишком жалеет, камнем чуть башку не раскроил! — резко встрял Алан. — А когда так обращаются с девушками, я становлюсь совсем не добрым. Хватит юлить! Говори, кто тебе приказал её схватить? Зачем? Для каких целей? Куда тащил?

— Алан! — я встала и обернулась. — Хватит. Посмотри на него — человек аж трясётся, напуган до смерти. Я ему верю! Попроси стражу отпустить его.

— Они не согласятся. И я полностью их поддерживаю, — нахмурился он. — Мне вчера ещё сказали, останется здесь до выяснения всех обстоятельств. Глядишь, через пару-тройку недель и память прочистится!

— Пару… тройку? — свистящим шёпотом повторил Стефан. — Но… у меня же… я же зарплату домой не донёс! У меня жена не работает! Других родственников нету никаких, только мы у друг дружки…

— Говорите адрес! — решительно сказала я, не обращая внимания на ворчание Алана за спиной.

— Ты понимаешь хоть, что это может быть ловушкой? — невозмутимым тоном осведомился он, когда мы вышли обратно на свежий воздух. Я была несказанно рада оставить это мрачное и угрюмое место позади. Даже у Бастиана не было так ужасно в камере!

Возможно, потому что там был Бастиан.

Я не сразу сообразила, что меня что-то спросили же, и терпеливо ждут ответа.

Мы с Аланом медленно шли бок о бок по улице, мощёной булыжником. Редкие прохожие спешили по своим делам, и, завидев громилу с мечом, старались прижаться к стеночке и обойти как можно дальше.

— А если нет? Надо помочь. Да и что может случиться? Ты же со мной.

Он ничего не ответил, но взгляд искоса был довольный. Возражений больше не было. И мы отправились в другую часть Нижнего города… чтобы познакомиться там с ужасно обеспокоенной молодой симпатичной женщиной, которая всё это время, оказывается, с ума сходила от тревоги, где её муж. И малышкой с соломенными волосами, сплетёнными в две косички, которая вышла к нам с чёрным котёнком в охапке и смотрела исподлобья настороженной букой из-за маминой юбки.

Я отдала им всё, что было с собой в привязанном к поясу кошеле. Пообещала, что буду приходить ещё. И что попробую договориться с городской стражей, чтобы её мужа выпустили поскорее.

Алан не вмешивался в наш разговор, но, когда мы оставили чуть-чуть повеселевшую женщину, напомнил, что стандартный срок пребывания в камере для проверки у городской стражи — две недели, и вряд ли получится быстрее.

Я вздохнула. Две недели это не десять лет. Надеюсь, как-нибудь вытерпит.

Почему-то очень ярко вспомнилось, как перед нашим уходом Стефан вскочил с койки и сложил умоляюще ладони:

— Не уходите! Не оставляйте меня здесь! А то… она снова вернётся!

— Кто вернётся? — спросила, чувствуя, как сердце колотится в груди.

— Темнота… — с отсутствующим, потухшим взглядом ответил узник и бесформенным кулём плюхнулся обратно, уронил руки на колени и повесил голову.

— Взрослый мужик — и боишься темноты? — хмыкнул Алан.

Стефан ничего не ответил.

Когда за нами с лязгом закрылась дверь, а начальник городской стражи тщательно запер её своим здоровенным ключом с объемной связки на поясе, я могла думать только об одном. О глазах той бабки на площади, и как их заволакивала чернильная тьма.

— Я как пострадавшая могу отозвать заявление о нападении? — спросила я у краснолицего.

— Мэ-э-эг-ги! — страдальчески простонал Алан рядом. Я ткнула его локтем в бок.

— Никак нет, ваша милость! — угодливо скрючился начальник стражи. — По таким делам найти и изобличить преступника — дело государственной важности! Совиный кодекс, утверждённый лично вашим венценосным братом, в разделе пятом главе семнадцатой…

— Да поняла я, поняла! — раздражённо перебила я нудятину, которой собирались меня загрузить. Любимое развлечение моего брата после того, как он получил корону, было из разрозненных Крыльев, на которые делилось наше государство, сколачивать единую державу. Новая столица, новые законы, постоянно какие-то реформы управления, строительство новых дорог, что протянулись от края до края там, где раньше можно было перемещаться только через магические порталы, и то, если только тебе их откроют…

Но иногда он бывал страшным занудой, и законы его — занудными. Слишком домоседом со своей Тэмирен.

Почему-то подумалось: все-таки Дункан — прежде всего воин и хозяин своего северного оплота, родового холда. А на окраинах королевства нужно зоркое око и постоянный надзор. Чтоб всё не сыпалось, как тут, в Саутвинге.

— Ну тогда… Хотя бы обращайтесь с узником хорошо! Кормите по-человечески, дайте ему побольше света, пожалуйста! И… не оставляйте в темноте.

— Если что-то вспомнит, даже незначительную деталь, немедленно сообщите! — велел Алан, снова включая фостергловескую властную сталь в голосе. Меня даже мурашками чуть-чуть пробрало. А уж краснолицый и подавно вытянулся в струнку.

…И вот теперь как-то так вышло, что мы идём с Аланом по городу, все дела переделали, заняться нечем, и в результате, как я ни отнекивалась, меня потащили на обещанную экскурсию.

К вечеру ног уже совершенно не чувствую, это этой каланче хоть бы хны.

Экскурсию мне провели качественную. Я даже поразилась, сколько всего Алан знает о городе. Особенно меня впечатлила мрачная башня неподалёку от королевского дворца, которая высилась одиноким чёрным столбом, будто её случайно впихнули именно в это место. Круглая, крохотные окошки-бойницы, ни следа какого-либо входа снаружи…

— Совиный дом! — пояснил Алан. — Когда-то там держали сов. Сейчас — не знаю. Слышал, десять лет назад она была разрушена почти до основания, там вроде какая-то древняя магия на свободу вырвалась и всё разнесла по камушкам. Но потом колдуньи всё восстановили, как памятник старины. Для них это когда-то было важное место, вроде. Ты любишь сов? Я, честно, не очень. Пугают меня эти птицы с их странными глазами и потусторонними повадками. Пошли что ли отсюда?

Но мы не успели.

Из окна под самой крышей башни вылетела птица и бесформенным комком понеслась прямиком на нас.

Выругавшись сквозь зубы, Алан привычным уже жестом запихнул меня себе за спину.

Я сначала испуганно вцепилась в белую ткань на его спине… но потом всмотрелась в птицу внимательнее.

О, господи!

Но как у него получилось?!

Птица ударилась об землю… и обернулась мальчиком.

Очень и очень недовольным мальчиком с серыми ровертовскими глазами, которые хмуро уставились на Алана. В такие моменты Данвин становился ужасно похож на нашего старшего брата.

— Мэг! Ты что тут делаешь? И я что-то не понял, ты что — себе парня нашла?

Спина Алана под моими руками ощутимо расслабилась, пальцы на рукояти меча разжались.

Я выступила вперёд.

Запротестовала горячо:

— Ты что, как ты мог подумать! Какой парень? Это мой друг! Алан Фостергловер, познакомьтесь! А вот эта мелкая приставучая зараза — мой младший брат, Данвин!

— Вообще-то, старший, — сощурилась упомянутая мелкая зараза. — Говоришь, друг? Что-то этот друг на тебя смотрит как-то странно, не по-дружески.

— Не говори глупости! — раздражённо оборвала его я.

— И ты не ответила, что здесь делаешь!

— Путешествую!

Настроения посвящать несносного мальчишку в свои личные дела не было никакого. Своими намёками насчёт Алана он меня окончательно взбесил. Почему братья вечно считают, что должны опекать сестёр и совать нос в их дела, даже если эти сёстры старшие, а сами они — от горшка два вершка?!

— Лучше ты мне скажи, как так вышло, что ты до сих пор не сказал своей любимой старшей сестрёнке, что научился снова обращаться в сову?!

— Во-первых, не старшей, а младшей! — в который раз поправил Данвин. — Во-вторых, я хотел, но ты же вечно где-то пропадала! У тебя никогда не было для меня времени.

Я вздохнула.

— Иди уже сюда! Я соскучилась!

Данвин делал вид, что ему ужасно не нравится, как я его обнимаю. Тогда я нарочно ещё и волосы ему взъерошила. Они у него вечно торчали, как перья.

— Данвин Роверт! — буркнул он, протягивая ладонь Алану. Тот её со всей серьёзностью пожал и по всей форме представился, хотя в глазах плясали весёлые искры.

— Ну ты это, сестрица… Медальон наш родовой для связи я ношу! Так что обращайся там, если помощь понадобится. Ну, мало ли, приставать начнёт…

— Данвин! — ахнула я.

Судя по звукам, кто-то рядом с трудом пытался замаскировать смех под кашель.

— Не волнуйся! — с ужасно серьёзным лицом ответил Алан мальчику. — К девушкам я пристаю исключительно с их согласия!

Я их была готова убить обоих.

Уши горели немилосердно.

— Проваливай уже отсюда! — зашипела я на Данвина.

— Ага, и не порть нам свидание! — заявил Алан.

Я зарычала в отчаянии, и не разбирая дороги быстрым шагом потопала, куда глаза глядят.

Спустя несколько шагов меня догнали с возмутительной лёгкостью. Ага, куда мне с моим ростом удирать от обладателя такого широкого шага!

Некоторое время я делала вид, что его не замечаю. Только молча кипела и сердилась. Пусть знает, как сильно я на него зла! И это ж надо было при брате такое ляпнуть! Точно подумает, что мы встречаемся. Я теперь ни за что не смогу его переубедить. Ещё чего доброго, брату настучит! Тот меня окончательно достанет заверениями, как он рад союзу любимой сестры и родственника лучшего друга. Хоть щас иди вешайся.

В конце концов я выдохлась и шаг пришлось немного замедлить.

— Голодная? — как ни в чём не бывало поинтересовался Алан. — Тут рядом потрясающе жарят мясо на углях!

— Ни капельки не голодная, и вообще, после того, что вы мне оба устроили… — попыталась огрызнуться я. Но при упоминании о жареном мясе рот сам собой наполнился слюной. Мы шатаемся по городу с самого утра без еды, но это же не значит, что я готова его простить за одно обещание накормить мой бедный желудок!

— Я ж и думаю, точно голодная! Идём-идём!

Меня схватили за руку и бесцеремонно куда-то потащили.

Да-а-а уж… такого бесподобно мяса, как в этой крохотной таверне, я в жизни своей не ела! Всё-таки, хорошая у брата была идея прикрепить ко мне телохранителя-экскурсовода! Он тут, оказывается, ещё и все самые вкусные места успел разведать!

Откинувшись на спинку добротного дубового стула и скрестив руки на груди, Алан с довольным прищуром наблюдал за тем, как я сгрызаю с металлического штыря куски вымоченного в пряностях, припорошенного чёрным пеплом обалденного мяса. Мы с ним нашли самый укромный уголок в таверне, подальше от посторонних глаз. По счастью, один из небольших квадратных столиков, сколоченных из отполированной тёмной доски, был свободен. Трактирщик в белоснежном переднике учтиво проводил нас, а потом ещё и притащил кусок яблочного пирога в подарок мне от заведения. Теперь пирог стоял передо мной, упоительно пах корицей и дожидался своей очереди.

Всё-таки, жизнь прекрасна!

Пока тебе её не начинают портить.

Алан сопроводил взглядом очередной кусок мяса, в который я вгрызлась, и заявил:

— А почему ты, кстати, так категорически отметаешь идею, что я могу быть твоим парнем? Такой вариант совсем не рассматриваешь?

Я поперхнулась и закашлялась.

Ох уж эти Фостергловеры! Прямые как палка. Разве можно о таком девушку спрашивать прямо в лоб?!

Так же и насмерть подавиться можно.