(не) Обручённые (СИ)

Глава 10. Бастиан

Наверное, только тот, кто почти утонул, лёгкие которого уже заполнила тёмная ледяная вода, а глаза ослепли на бесконечной глубине, кто уже простился с жизнью, а потом ему вдруг протянул руку ангел и вытащил обратно на свет… только он может понять, что я чувствовал, когда вернулась Мэг.

Мне снова пришлось учиться дышать, спать, есть… жить.

Но я научился — ради неё.

Потому что, когда она лежала рядом, прижавшись ко мне, — тихо плакала в темноте. Плакала, и сама не замечала. А я удивлялся. Неужели она льёт слёзы — обо мне? Разве я стою её слёз? Я думал, что потерял её навсегда. А она вернулась. Значит, мне нельзя умирать. Потому что я обязан разгадать загадку, зачем.

Она стала приходить каждую ночь. Даря столько тепла и света, столько своей доброты и жизни, сколько я никогда не осмеливался просить у богов.

Как же трудно было с ней. Как по тонкому льду. Ступишь шаг — проломится, и уйдёшь с головой обратно в эту проклятую тёмную воду. Я больше не хотел туда возвращаться. Поэтому рядом с Мэг боялся дышать, боялся коснуться лишний раз. Боялся даже смотреть с той жадностью и ненасытностью, с какой хотел на самом деле. Ведь мне было абсолютно ясно — ещё один её уход я не переживу. В самом буквальном смысле.

Значит, я должен сделать всё, чтобы она больше меня не боялась. Никакого повторения прошлых ошибок.

А моя глупышка никак не хотела облегчать мне задачу.

Я умирал от желания коснуться. Её смех, её улыбка — и мой взгляд снова примагничен к пухлым губам, таким невинным, но таким чувственным. Я ещё помню их вкус. Я готов убить за возможность вспомнить снова. Но я взываю к своей железной силе воли — той самой, которая не дала свихнуться за столько лет — и сдерживаю звериные порывы.

Моя невинная малышка снова остаётся в неведении, какие картины только что мелькали в моём разуме, и что хотел с ней сделать тот зверь внутри меня.

Следующее испытание, как удар — запах её волос, который доносит до меня случайный сквозняк, которых много в моём стылом подземелье. И у меня ломит пальцы от желания запустить их ей в волосы, сжать в горсти, ощутить снова прохладный шёлк, оттянуть её голову, впиться поцелуем в беззащитное горло.

И снова останавливаю зверя. Напоминанием о том, какой будет кара за слепое следование инстинктам.

Вся выдержка летит к чертям, когда малышка оказывается слишком близко. Во время какого-то очередного разговора в одну из ночей не замечает, как двигается ко мне всё ближе и ближе, жмётся, словно доверчивый котёнок. А я не тот, кому бы ей следовало доверять. Мои ноздри уже раздуваются от запаха добычи — аромата её тела так близко. Её бедро касается моего, я могу чувствовать тепло её тела через платье.

Понимаю, что ещё немного — и крышу у меня сорвёт окончательно. Надо что-то сделать с этим безумием, причём немедленно. Но так, как в прошлый раз — нельзя. Значит, нужно что-то другое.

Мне приходит в голову только самое идиотское, неэротичное и постыдное, что может быть.

Спрашивать о дозволении поцеловать.

В моём прошлом мне никогда бы не пришло в голову задавать такие вопросы. Мужчина всегда знает, когда женщина хочет поцелуев. А если нет, всегда может сделать так, чтобы захотела. Если он, конечно, настоящий мужчина.

Так я думал раньше.

Мэг спутала мне все карты и поставила с ног на голову представления о том, что правильно, а что нет. С ней, единственной женщиной за всю мою жизнь, я боюсь напортачить и сделать что-то не так.

«Мэг. Скажи, если я тебя сейчас поцелую — ты же не уйдешь?»

Проклятье, как же жалко это прозвучало. Словно сопливый ребёнок просит не забирать игрушку. Ненавижу сам себя в этот момент. На месте Мэг давно бы сделал ноги. Вообще не понимаю, что она, принцесса, талантливая колдунья и невероятная красавица, забыла в этом проклятом месте. Почему раз за разом возвращается. Жалеет меня? Поняла, что без неё я сдохну, и проявляет милосердие?

Вот сейчас она возмутится и скажет, что опять я думаю только об одном, и она опять во мне разочарована…

«Глупый. Я уже очень давно жду, когда ты поцелуешь меня снова».

В этот момент что-то ломается у меня внутри.

Как будто затычка, которая не давала уйти грязной воде через слив — смыть из меня всю ту грязь и жестокую обиду на весь мир, которые грызли столько лет. Я ломаю её ко всем чертям и просто выбрасываю вон то, что разъедало изнутри страшным ядом, не давало жить, оставляло гнить заживо.

Я счастлив так, как только может быть человек на моём месте.

А ведь я не ошибся тогда, в первый раз. Она тоже хотела, чтобы я её поцеловал. И желания её распознал верно. Просто не надо было торопиться. Слишком спешил, напугал моего невинного ангела.

Вот и в этот раз она снова ждёт.

Значит, просто не будем торопиться.

Поцелуй начинаю, исполненный решимости так и поступить. Но стоит коснуться губ Мэг, стоит испить с них вкус её кожи, ароматы свежего ветра и летнего луга, которые она принесла с собой, и меня снова уносит потоком желаний, которые практически не поддаются моему контролю. Мне хочется подмять её под себя и сделать своей немедленно. Каждый дюйм моего тела требует забрать себе, наконец, то, что является моим. На последних остатках силы воли умоляю её остановить меня, если зайду слишком далеко.

Но она не останавливает.

Позволяет раздевать, гладить, целовать, изучать. Сходить с ума от невинной белизны девственного тела в полутьме.

Остаётся совсем немного мест на её теле, где не побывали мои руки. Но под юбку к себе моя скромница, конечно же, не пустила — оставила в муках подыхать моего зверя, воющего изнутри меня и рвущегося на свободу. Я сказал ему, что лучше и правда сдохну, чем отпущу на этот раз, и он с трудом, но заткнулся.

Потом была награда мне за проявленный героизм.

Когда моя девочка доверчиво заснула, прижавшись ко мне, позабыв даже оправить платье, заласканная и зацелованная до полусмерти. Уставший сытый котёнок. Наивный котёнок, который даже не подозревает, как далеко на самом деле до насыщения, когда знаешь, что всё это была только лёгкая закуска перед основным блюдом.

А я лежу в темноте и как влюблённый дурак слушаю её сонное сопение. Когда она видит сны, её ресницы щекочут мне кожу на груди, в распахнутом вороте рубашки.

Я убил бы того, кто посмел потревожить такой её сон.

Собирался не спать до самого утра, чтоб продлить слишком сладкий миг — но не справился с соблазном. Звук размеренного дыхания Мэг сработал для меня как колыбельная.

Мы впервые с ней проспали рассвет и оказались в шаге от обнаружения — охранник уже гремел ключами в двери, когда моя малышка распахнула сонные глаза и поняла, где находится. Впервые она задержалась так надолго. Впервые она доверила мне свой сон.

Когда она уходит на этот раз, я так отчётливо вижу в её глазах, что ей не хочется… снова чувствую себя счастливым влюблённым дебилом.

Моя девочка вернётся. Каждый раз, каждый раз, когда она уходит, в моём мире будто снова стирают солнце, луну и звёзды разом. Вопреки всему охватывает дикий страх, что она больше не придёт и я снова останусь один.

Только не сегодня.

Её губы исцелованные, её растерянный и такой счастливый взгляд, сорванный с её губ украдкой поцелуй говорят мне, что я не одинок в своей нелепой жажде. Как же глупо так зависеть от одного человека, чтоб его потеря могла стоить всей жизни!

Но, возможно, в этом мире счастливы бывают лишь дураки.

Я сейчас предельно счастлив.

Поэтому, когда Мэг уходит, позволяю себе вытянуться на койке, подложив руки под голову, и улыбаясь, пялиться в потолок и грезить о следующей ночи, пока охранник бегло заглядывает в камеру, убеждается для проформы, что я никуда не делся, снова уходит сидеть под дверью. Возможно, будет резаться весь день в карты с напарником. Возможно, играть в кости на деньги. Опять продует половину жалования.

Это всё как будто нарисованная плохим художником на холсте картина. Висит в самом углу моего бытия. Мой настоящий мир раскрашен яркими красками девочкой по имени Мэг.

Которая будет скучать по мне весь день, и сегодня ночью придёт ко мне снова.

«А я недооценила тебя, мальчик! Ты поставил всё на кон и выиграл. Правильно, что рискнул! Девочка уже твоя. Она мягкая как глина в твоих руках. Совсем немного усилий, и станет делать всё, что ты захочешь. Всё, что мы захотим!»

Вскидываюсь на постели. От резкого движения кружится голова. Я всё ещё слаб после того, как едва не ушёл за грань.

— Заткнись! — рычу Тьме.

Где ж ты была, сволочь? Так давно не появлялась, что я уже понадеялся, что забыла о моём существовании наконец-то.

Но не тут-то было.

Кто же так сильно меня проклял?

Темнота смеётся.

«Ты не был таким грубым, когда мы были здесь только вдвоём, и я была единственной, кто как-то скрашивал твои дни и ночи».

Вот теперь я точно уверен, что Темнота — женского пола. Ревнивая сука.

— Пошла прочь! Я не стану больше тебя слушать.

А она бьёт наотмашь. Отвечает без предупреждения дикой болью, от которой у меня чуть не лопается череп.

«Станешь. Ещё как станешь. Или я убью тебя в ту же секунду, как решу, что ты меня предал, мальчик».

И я понимаю со всей обречённостью — она может. И сделает. Если я снова попытаюсь уйти у неё из-под контроля.

Больше я не жду Мэг.

Теперь я боюсь её возвращения и умоляю небеса, чтоб она больше не приходила.

Но Тьма велит вести себя как обычно.

Тьма делает что-то с моей памятью, и я забываю то, что она шепчет мне, в ту же секунду. Я силюсь вспомнить — но не могу. То, что она приказывает мне сделать… она уверена, Мэг найдёт способ вытащить меня отсюда. Эта девочка единственная, кому такое под силу. А я — единственный, кто может подобраться настолько близко к Мэг.

Юной волшебнице, которая сама ещё не осознаёт всю свою силу.

И когда мы окажемся с ней вдвоём на свободе… Тьма с такой лёгкостью произносит слово «свобода», что мне хочется её убить… тогда и только тогда я должен буду сделать то, ради чего меня спасла эта древняя и страшная сила много лет назад.

Я должен привести к ней Мэг.

…Умолкает шёпот в моей голове, будто рокот отступающих волн.

Кажется, я думал только что о чём-то важном?

Чём-то, оставившим в памяти горькое послевкусие…

Возможно, если я сумею ещё немного поспать, это холодное, свернувшееся в груди змеёй чувство пройдёт.