(не) Обручённые (СИ)

Глава 15 (Мэг)

Вечером того же дня ко мне пришла Тэмирен.

Я услышала её голос за дверью, и виноватый голос стражника:

— Ваше величество, никому не велено…

— Я всё ещё ваша королева! Пока что. И Хозяйка Тишины! Так что прочь с дороги!

Осторожный стук в дверь.

— Мэгги, солнышко, открой!

Я глубже зарылась в одеяло, под которым сжималась в жалкий комок.

— Прости, Тэми. Я никого не хочу видеть. Даже тебя.

И это была правда. У меня просто не было сил ни принимать жалость, ни рассказывать, что случилось, ни вообще говорить или шевелиться.

Теперь я понимала Баса, когда он после моего ухода просто лежал и ничего не хотел. У меня было точно такое же состояние без него. Как будто вытащили из тебя какие-то важные части. Может, те, что отвечали за дыхание. Может, те, что отвечали за способность жить.

…Часы сливаются в бесконечную мешанину, сутки за сутками кружатся в безумном водовороте, я теряюсь во времени, я больше ничего не хочу. Как будто погасили свет во всем мире разом. Заставляю себя есть, когда приносят — просто потому, что если вдруг всё же у нас с Бастианом получилось, я больше не могу думать только о себе и мне нужно питаться, чтоб оставались хоть какие-то силы.

В один из дней — я не помню, который, я уже потеряла счёт этим одиноким пустым дням и ночам — я снова слышу настойчивый стук. На сей раз не в дверь, а в окно. Сначала не понимаю, что происходит — моя комната высоко, под самой крышей, за окном отвесный обрыв и крутой склон холма… но потом до меня доходит.

Я вздыхаю. Пожалуй, придётся вставать. Это вам не деликатная и понимающая Тэмирен, от этого посетителя так просто не отделаешься. Он скорее сам об окно поранится, но не отступит. Упрямый, как вся наша чокнутая семейка.

Кое-как вылезаю из кровати и, пошатываясь, бреду к окну. Не с первого раза получается снять тугой засов и распахнуть ставни. В комнату тут же врывается взъерошенный комок перьев, падает об пол и становится моим младшим братом.

Нахохлившийся Данвин смотрит на меня исподлобья.

— Мэгги, дурочка, что вы без меня опять тут устроили? Называется, стоило оставить одних и улететь по делам…

Я без сил падаю обратно в постель.

— Если прилетел мне мозг поклевать, то не беспокойся. Там уже ничего не осталось. Наш старший брат прекрасно справился без тебя.

Данвин усаживается на край моей постели, поджимая ноги. Скрючивается и прячет ладони подмышками. Сова-совой! Когда уже станет человеком до конца? Того и гляди сам вырастет большой, симпатичный же, от девочек отбоя не будет у младшего принца. Вот тогда и поймёт то, чего, может пока ещё не понимает.

Я прямо вижу, каким возмущением он кипит. Вздыхаю и готовлюсь к очередной гневной тираде, которую он накопил, пока сюда летел. И оказываюсь права, конечно же.

— И почему вы, взрослые, вечно усложняете простые вещи?! Устал уже наблюдать за недоумками, каждый из которых любит другого, но не может просто услышать. Вот снова эта фигня повторяется! Ты тут лежишь бледной немочью, брательник наш молча страдает… А эта идиотина здоровенная, чтоб ты знала, места себе не находит, что вынужден был так с тобой поступить! Каждый день вон водой ледяной обливается, но что-то пока не помогает.

Я отворачиваюсь и сжимаюсь в комок. Дункана тоже жалко. Я не хотела причинять ему боль. Я всегда была ему благодарна за то тепло и заботу, которые он мне дарил — мой единственный близкий человек долгие-долгие годы, пока мы снова не нашли Данвина и пока в нашей жизни не появилась Тэмирен.

— Как там Тэми? Не сильно обижается, что я её просила не приходить? Просто… плохо мне. Никого не хочу видеть.

Данвин помолчал немного и заговорил глухо.

— Она с Дунканом не разговаривает с того дня, как он тебе надел браслет. Переселилась от него в другую спальню, на дальний конец холда. Грозится уйти обратно в лес.

Я уткнулась лицом в подушку. Никогда не хотела такого… не хотела, чтобы семья моего брата рушилась из-за меня.

— А сегодня утром, представляешь… он заходит в трапезную, а маленькая Дэми берет и спрашивает: «папа, а я когда вырасту, ты меня тоже запрёшь, как тётю Мэгги?». Он весь переменился в лице и вышел оттуда. Потом коня своего взял и куда-то поскакал. Думаю, просто куда глаза глядят. Подумать. Ну, пускай! Может, мозги ветром продует как следует, что и надумает. Он же у нас хороший, ты знаешь. Любит нас очень. Просто… иногда он…

— Я всё понимаю. Но от этого легче не становится.

Данвин ничего не ответил. Просто стал молча гладить меня по плечу. У него была удивительная способность понимать всё без слов.

А потом снова раздался тихий стук в дверь. Я вздохнула. Снова из постели вылезать. Но раз уж у меня и так из-за сочувствия Данвина глаза на мокром месте, одним жалельщиком больше — другим меньше, уже роли не играет. Я столько дней держалась, чтоб не плакать. Сегодня видимо не судьба.

Тэмирен поскорее захлопнула дверь под обеспокоенным взглядом охранника снаружи и прошла внутрь.

Окинула меня быстрым взглядом с ног до головы. И молча бросилась обнимать.

Я не плакала, а просто дрожала мелкой дрожью в её руках. Она меня гладила по голове и говорила тихо, с болью в голосе:

— Ты же знаешь, он всегда был слишком упрямым. Но сейчас не тот случай. Своим упрямством он может разрушить сразу несколько жизней. Зови Дункана! Через медальон Ровертов. Прямо сейчас, сюда. Я уверена, что он уже остыл и пожалел о том, что был так суров с тобой, но не знает, как сдать назад. Он всегда обожал тебя, как свое самое драгоценное сокровище. Просто… ему нужно время, чтобы понять, что его маленькая сестрёнка уже выросла. И может сама принимать взрослые решения.

Я знаю. Я всё это знаю и чувствую. И его страх за меня, и переживания, что кто-то обидит его маленькую сестрёнку, а она как-то слишком быстро выросла, и он больше не в состоянии защитить её от всех опасностей, как когда-то в детстве.

Тэмирен помолчала минуту и продолжила:

— Ещё одну вещь хочу тебе сказать. Я ему много лет пыталась объяснить, что Бастиан уже давно искупил свою вину перед Королевством, которая сказать по правде, изначально была не так уж велика. И мне кажется, Дункан уже готов был признать, что оказался неправ в отношении него. Что вообще-то подвиг для нашего Дункана, ты понимаешь. Он, наверное, не говорил тебе, но в тот день, когда всё открылось, он пришел к нему сам в камеру не просто так. А чтобы поговорить и убедиться, что его можно выпустить. Но тут увидел твой портрет… дальше сама догадываешься.

Я отстранилась и посмотрела на Тэм неверящими глазами.

Значит, вот как…

Если бы немного подождали… если бы я не поторопилась со своими отчаянными планами… возможно, сейчас всё решилось бы само собой.

Если б я только знала.

Я отвернулась и ушла к окну. Невидящим взглядом смотрела в небо и не понимала, какое сейчас время года или хотя бы время суток. У меня всё плыло перед глазами.

Зачем?

Неужели я сама, своими руками разрушила наше счастье?

Был ли смысл?

А потом…

Мир разделился на «до» и «после».

Не знаю, как. Но своим чутьём колдуньи я почувствовала его.

Огонёк внутри. Крохотный, беззащитный, он тянулся ко мне, как своей единственной опоре, он просил не грустить. Он просто радовался тому, что он есть, что может светить, и ему было абсолютно всё равно, почему и с какими целями его зажгли. Для него всё было просто. Смысл — в том, чтобы гореть. И этого достаточно.

Я положила руки на живот, согрела его ладонями. Огонёк успокоился, перестал тревожно трепетать, свернулся уютным клубочком внутри и продолжил светить уютно и дремотно.

Обернувшись, я посмотрела широко распахнутыми глазами на Тэмирен.

— Тэми… кажется, я…

Мой голос сорвался. На короткий миг я забыла обо всех тревогах и всём, что рвало душу на куски все эти дни. Меня просто обожгло неудержимым чувством счастья. Губы сами растянулись в улыбке, хотя казалось раньше, никогда уже не вспомнят, как это делается.

Тэми прижала ладони ко рту. И смотрела на меня своими огромными сверкающими глазами, зелёными как листва Тихого леса. Которые тут же стали подозрительно на мокром месте. Пожалуй, реветь мне сегодня в компании, но совсем по другой причине.

Она всё поняла.

Конечно. Она ведь тоже была волшебницей.

— Эй, вы! Чего там переглядываетесь с такими таинственными лицами? — возмутился Данвин. — А мне сказать?

А я глубоко вдохнула несколько раз и выдохнула. Расправила плечи.

Как всё может поменяться за мгновение.

Нет… я больше не маленькая пугливая девочка. Которая страдает и обижается на мир за то, что он не может быть таким справедливым, как ей бы хотелось. Мир — такой, какой он есть. Так всегда было, и так всегда было. Нет справедливости в нём, кроме той, которую мы создаём сами.

Я женщина теперь. И за своего мужчину стану бороться по-настоящему.

За всю свою маленькую семью.

Я запустила руку в ворот мятого платья, вытащила круглый металлический медальон, который носила с рождения. Медальон Ровертов, который наши предки в незапамятные времена наделили особой силой — защищать представителей рода и сохранять связь между ними даже в самые смутные времена.

Сжала его и согрела теплом ладони.

— Дункан! Дункан, это Мэгги. Ты мне очень нужен. Я хочу с тобой поговорить. Когда ты…

— Могла бы и не трудиться. Я и без того уже шёл к тебе.

Я вздрогнула и обернулась на этот глухой и такой родной голос..

На пороге маячила массивная фигура, загораживая весь дверной проём.

Серые Ровертовские глаза встретились с моими. Дункан переступил порог, бросив охраннику через плечо: "Свободен!", плотно прикрыл за собой дверь, и в комнате сразу стало как будто совсем мало места. Он был без короны и мантии, даже без кольчуги. С отросшей щетиной, глубокими тенями под глазами, в простой холщовой рубашке на шнуровке у горла, такой же мятой, как моя.