(не) Обручённые (СИ)

9.15

«Рассуждения об Изначальных стихиях».

Лишь одну книгу читала здесь Милисента в свой последний визит. И судя по словам архивного служителя, возвращалась к этой книге день за днем на протяжении нескольких недель. Выносить за пределы Архива столь ценные экземпляры не разрешалось.

Я сидела, смотрела на обложку и отчего-то не решалась открыть.

Тёмно-синяя толстая кожа, уголки обиты светлым металлом… судя по тому, что совершенно не потемнел в здешних условиях, я бы не удивилась, что это белое золото. Ну, или какой-то магический сплав, который не поддаётся ржавчине.

Пергамент лохматый по углам. Тут и там торчат бумажные закладки, чернила на них уже расплылись от древности и почти нечитаемы.

И всё-таки на одной я могу разглядеть небрежно выведенные буквы старинных начертаний.

«Тишина».

Открываю на этой странице.

«…из дыхания Вечной Совы сотканные туманы породили её. Тишину. Явленную в нашем мире для того, чтобы мы, смертные, постигали уроки Богов и мудрость их, предвечную. Горьки будут уроки те, как завещала Амариен, но блаженны, кто переживут смутные времена».

Кончики моих пальцев дрогнули и остановились на скупых строках старинной рукописи.

Тишина.

Древняя сила, покорная мне, как ручной пёс. По мановению моей руки она может восстать из глубин Тихолесья гигантским облаком холодного тумана, высасывающего силы из всего живого, что только попадётся на пути. И по движению брови — уберётся обратно в ущелья и смирно ляжет спать.

Иногда я скучаю и ухожу в лесные дебри поговорить с Тишиной. Ложусь на облачные подушки, она обнимает меня молочно-белыми полупрозрачными руками и напевает свои колыбельные песни. Показывает чёрно-белые сны о прошлом, и я вижу картины из такой невероятной древности, что кружится голова. Никому до меня она этого не показывала.

Но моя душа тоже открыта Тишине.

Поэтому с моей болью о Бастиане я к ней не пошла.

Переворачиваю страницу.

И куда-то пропадают все мысли из головы… в ней становится совсем пусто, лишь дурнота подползает и обвивает холодными щупальцами, голова начинает кружится, как перед обмороком.

«…но раз жива доныне Тишина, почему не могут существовать и иные силы, нам неведомые, которые управляли миром в древние времена?

Кто знает, что ещё хранят в себе наши земли.

Амариен, Великая Белая Сова, любила своих детей и учила их собственной мудрости, тянула к познанию, миру и свету.

Но там, где есть свет, неизбежно будет и тьма. Ибо мир так устроен, что все мы отбрасываем тени. А самые чёрные и беззвёздные — те, что таятся в людских душах.

И вечная Тьма, что клубится у корней гор, до сих пор надёжно скрывает свои тайны…

Переворачиваю ещё одну страницу. На ней лишь несколько скупых строк.

"Я оставляю пустыми последние страницы сего трактата в надежде на то, что кто-то из моих не рождённых ещё сестёр заполнит их новыми знаниями, которые, без сомнения, добавит грядущим поколениям этот прекрасный и пугающий в своей непознанности мир.

Написано Мередит, Сестрой Тишины,

в зиму 5705 от Сотворения Оуленда».

У меня озноб побежал по коже.

Я захлопнула книгу, из нее вырвалось крохотное облачко пыли и медленно стало оседать в неверном свечном пламени.

Она будто говорила со мной из глубин седого прошлого — эта давным-давно умершая Сестра Тишины! Последние слова трактата — словно завещание. Найти правду об извечной Тьме.

И почему-то я не сомневаюсь, что именно эта Тьма смотрела на меня глазами всех тех людей.

Вот только знание это ни на шаг не приближает меня к разгадке. По-прежнему не понимаю, где тот кончик нити, потянув за который, смогу размотать весь клубок. А самое главное… при чём здесь я? Зачем понадобилась каким-то древним силам?

Возвращаю книгу. Беглое пролистывание страниц показало, что самое важное я уже прочла — всё остальное было посвящено описанию истории Ордена колдуний Тишины, их мелких ссор и склок, борьбы за лидерство между сёстрами и иногда, для разнообразия, с местными королями, предками Бастиана. Немного о древних веках вражды между разными землями Оуленда — но об этом я и без того знаю, от Дункана и Тэмирен.

Что ж это за Тьма? И чего она хочет?

У меня в который раз появилось ощущение, будто бреду вслепую по лабиринту, то и дело утыкаясь в тупики. И почему-то закрадывается подозрение, что кто-то просто замуровал все выходы.

В отчаянии решаюсь вернуться в Школу и прямо спросить Милисенту, что она думает по этому поводу. Ведь зачем-то же колдунья дала мне намёки на то, куда пойти и какие книги прочитать?

Прямиком в покои, где меня принимала Милисента, переноситься я постеснялась. Всё-таки, есть неписаные законы вежливости среди волшебников. Поэтому снова постучалась в знакомые неприметные двери. Они распахнулись после первого же стука, и я вошла, испытывая мощнейшее ощущения дежа вю.

— Располагайтесь, я сообщу о вашем визите! — проговорила та самая улыбчивая рыженькая откуда-то из глубины здания. Я видела лишь её удаляющуюся спину в бледно-зелёном платье. Уходящий вперёд длинный-предлинный коридор укрывали тени, но канделябры на стенах по обе стороны от входной двери давали немного неровного света.

Я покрутила головой и увидела, что кое-что изменилось в обстановке. Диванчик у стены приглашал уютно посидеть на нём и подождать. Рядом на круглом столике — блюдо со свежими пирожными источает дивные ароматы. Интересно, чем таким занята колдунья? И откуда знала, что я приду?

Время шло, никто не являлся. Усевшись на мягкое сиденье бордового бархата, я потянула руку к пирожному. Понюхала… сплошной сахар, у меня от таких обычно живот болеть начинает. Дункан всё детство пичкал, пытался как-то скрасить мне болезнь и необходимость валяться в постели. С тех пор терпеть не могу всё, что состоит больше из крема, чем из теста. Розовая гадость. Фу.

Положила обратно.

— Чаю? Госпожа освободится не скоро.

Я вздрогнула, потому что каким-то образом проворонила момент, когда густые тени коридора выпустили снова на свет рыжую Даниель. Она поставила передо мной с тихим стуком чашку на блюдце. Склонившись над столиком, налила из крохотного фарфорового чайника с пасторальными сюжетами душистый напиток с едва заметной горьковатой ноткой в аромате.

— Да, пожалуй… — пробормотала я. Взяла в руки чашку. Согрела об неё ладони. В голове теснились невесёлые мысли.

Даниель стояла у меня над душой и смотрела.

Я медленно подняла взгляд.

Пальцы мои разжались, и хрупкий фарфор вдребезги раскололся об пол. Безобразная коричневая лужа растеклась по паркету.

— Вот же с-сучка осторожная! — прошипела сквозь зубы эта молоденькая девочка, почти ребёнок, и её невинное личико исказила злобная гримаса. Она была почти моей ровесницей, но сейчас казалась старухой из-за выражения лица и голоса.

Я вскочила, в ужасе наблюдая за тем, как глаза юной колдуньи начинает заливать чернильная тьма. Она кидается ко мне, протягивая скрюченные пальцы рук…

А потом её словно швыряет невидимая сила об стену, и с тихим стоном Даниель медленно сползает, оседает мешком на пол.

— В этот раз почти… ничего, рано или поздно я тебя достану! — пообещала Дани прежде, чем её глаза закрылись, и голова бессильно свесилась.

Я стояла, держась рукой за горло и в ужасе приоткрыв рот.

— Господи… ты в порядке, дитя?

Когда ко мне быстрым шагом приблизилась Милисента в ослепительно белом атласном платье, мерцающем в полумраке жемчужинами, я отшатнулась, распластавшись по стене.

— Да не пугайся, уж я-то точно не заражена! — поморщилась колдунья, но всё ж-таки остановилась.

— Что это… что это такое? — прошептала я каким-то чужим голосом, чувствуя, как леденеет всё тело, только сейчас реагируя как следует на пережитый ужас.

Милисента быстро наклонилась над бесчувственной девушкой, померяла пульс на запястье. Когда отпустила бледную тонкую руку, та снова упала.

— Очередная жертва. И я понятия не имею, как это происходит и по какому принципу они выбираются. Предотвратить тоже не смогла, хотя была настороже. Так что прости, видимо, здесь тебе тоже не место, раз уж под собственной крышей я не могу обеспечить безопасность гостьи. Вернулась бы ты лучше к брату, девочка! И рассказала всё. Уж он-то сможет защитить.

Я содрогнулась.

Рассказать Дункану?

Обложит ватой и не выпустит за порог своей комнаты на ближайшие лет десять. Плавали, знаем. Я покачала головой.

— Разберусь сама. И вы ничего не скажете нашему королю, если не хотите, чтобы я тоже начала болтать. Например, о возрождённом Ордене у него под боком.

— Пф-ф-ф… значит, ты уже в порядке, раз снова дерзишь! — фыркнула Милисента. Но посмотрела на меня, кажется, одобрительно. Перекинула решительным жестом с плеча на спину толстую белую косу и присев на корточки, принялась делать массаж висков Даниель.

— Так вы будете проверять мою магию и искать… неправильности? — уточнила я кисло. Почему-то вся идея, что в хотя бы в Школе мне смогут помочь, уже не казалась такой уж блестящей.

— Да что тебя проверять! — отмахнулась Милисента. — Кипящая сила, как океан под толщей льда. Развернётся во всю мощь, мало никому не покажется. Не представляю себе, чтобы кто-то на этом свете оказался в состоянии хоть как-то на неё повлиять, затемнить, исказить или наложить проклятие. Живи спокойно, девочка! С этой стороны тебе точно ничего не угрожает.

— А с какой угрожает? — немедленно насторожилась я.

— У колдуний есть лишь одно уязвимое место, — усмехнулась она.

— Мы долго будем в угадайку играть, или перестанете, наконец-то, говорить загадками? — я уже была близка к точке закипания. Пережитый только что страх бурлил по венам и требовал выплеска.

Даниель тем временем очнулась и хлопала на меня непонимающими кукольными глазами, сидя на полу. Ну конечно! Ничего не помнит, даже можно не спрашивать. Я вздохнула.

Милисента подставила ей плечо и помогла встать.

— Слишком много заниматься вредно, милочка! Ты упала в обморок. Иди, отлежись! А тебя не провожаю, принцесса! Перемещаться умеешь, дорогу сама найдешь. Ещё встретимся!

Вот так вот просто она уйдет, ничего мне не ответив?!

Я топнула ногой и переместилась чуть дальше по коридору, прямиком перед её носом. Даниель посмотрела растерянно на свою наставницу. Та по-прежнему отвечала на все мои выходки одобрительными взглядами.

Не понимаю эту женщину. Совсем. Что за игру она ведёт?

— И всё-таки? — упрямо повторила я. — Какое у меня уязвимое место? Я должна знать, чтоб подготовиться. К следующей атаке.

Милисента посмотрела на меня как на дуру, которая задаёт идиотские вопросы, ответы на которые известны даже несмышлёным детям.

— Всякая колдунья, даже самая сильная и умудрённая опытом, остаётся прежде всего женщиной. И уязвимое место у нас у всех одинаковое поэтому. Наше нежное сердце! Туда и станут бить, если не получится достать тебя по-другому. Кому бы ты ни понадобилась. А сейчас не глупи, и возвращайся в холд Нордвинг! Малена правильно сказала, тебе главное — быть на людях и подальше от теней и темноты. Боюсь, что Школа — тоже не совсем подходящее для тебя место в твоей ситуации. Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, Матерь Тишины! Постарайся не умереть раньше времени. Замечательная из тебя получится колдунья, когда научишься прятать уязвимое место под прочной бронёй. И не переживай, все мы этому учимся рано или поздно. Ну… или не учимся. Но такие долго не живут.

Она улыбнулась своей кошачьей улыбкой, а потом, изящно оттеснив меня с пути затянутым в белый атлас плечом, пошла прочь по коридору, медленно растворяясь в вечерних тенях.

— Пирожные выкиньте! Там яд или снотворное! — крикнула я вдогонку.

— И без сопливых знаю, — усмехнулась темнота за её спиной.

Я снова почувствовала себя обескураженной.

Если знала, почему не предупредила? Если заодно с тёмной магией, нападающей на меня, почему не помогла меня достать?

Уф-ф-ф… голова кругом.

Я вдруг почувствовала себя совершенно одинокой, растерянной и глупой. В такой ситуации мне просто жизненно необходим был трезвомыслящий друг.

Так что, повздыхав ещё раз десять, я смирилась с тем, что раз уж твёрдо решила не возвращаться в Нордвинг и не прятаться от проблем, а разобраться с ними, две головы будет однозначно лучше, чем одна.

Надеюсь, Алан меня не убьёт, если я заявлюсь к нему в столь поздний час. Да ещё и после всего, что между нами было. Вернее, чего не было.