Нежное создание (СИ)

Глава 11

Скрипнула входная дверь.

Госпожа Маргрит впустила гостя и бесшумно прикрыла створку. Скудный свет свечи дрожащими бликами скользнул по стене и упал на пол узкого тёмного коридора.

— Ты зачем вернулся? — с беспокойством спросила она. — Увидит кто-нибудь.

— Поджидала меня, моя хозяюшка, — мужчина обнял женщину и прижал к своему крупному, грузному телу. — Хватит, Маргрит, прятаться. Весь город знает о наших отношениях.

— Якоб не знает, — возразила она и положила голову на грудь Ван Деккера.

— Пора и ему узнать. Он же ушёл на службу? — Хендрик потянулся губами к лицу возлюбленной.

— Ушёл, — проворно уклонилась она от поцелуя. Обернулась и с тревогой посмотрела на лестницу. — Руз тоже не знает.

— Руз? — усмехнулся Ван Деккер. — Мне кажется, она знает гораздо больше, чем ты думаешь. Удивила она меня сегодня.

— Сама не ожидала от неё подобной смелости, — повысила голос Маргрит. — Уж и не знала, как справлюсь с именитым гостем. Умница, моя девочка!

— Глупая она, — возразил Хендрик. — Где нужны лисья хитрость и льстивые речи, простотой суждений не обойтись.

— Как видишь, обошлись, — улыбнулась она и увильнула от загребущих мужских рук. Спросила: — Господин Ван Ромпей что-нибудь говорил по пути в гостевой дом? Он же у господина Киккерта остановился?

— Где же ещё? Молчал. Не больно он разговорчивый. Слова из него не вытянешь. А когда чует выгоду, то замыкается в себе и всё думает, думает… Радуйся мать, по нраву пришлась ему твоя дочь. Он лет двенадцать как вдовец, глядишь и…

— Хендрик, ты лишку хватил? Отведи, Господь, от меня беду, — Маргрит осенила себя крестным знамением. — Моя Руз и?..

— Молчи, женщина, — оборвал мужчина её недовольное ворчание, — где ты в Зволле да в вашем положении найдёшь достойного мужа для своей дочери? Она и так в девках засиделась. Я свою Ксандру в шестнадцать годков замуж отдал.

— Напомни мне, на сколько годков твоя дочь моложе своего мужа, а? — сощурилась Маргрит. — На десять-двенадцать? А здесь… Не-ет, — протянула решительно, качая в такт головой, — кредит получит, и тотчас вернёмся домой. Никаких разговоров на посторонние предметы вести не буду.

— Ну, всё, успокойся, дорогая. Иди ко мне, мой лакомый кусочек, — Ван Деккер притянул женщину к себе.

Послышались возня, тихий сдержанный смех, смачный звук поцелуя.

— Если тебе больше нечего сказать, то иди-ка ты, Хендрик, домой. Приходи завтра в полночь. Собрать тебе с собой?

— Собери, хозяюшка, собери, — гладил её плечи, спину. — Пирога со щучкой положи и утиной грудки. Уж больно вкусно ты готовишь, язык проглотить можно, — он облизал полные губы и сглотнул набежавшую слюну.

— Идём в кухню, — спохватилась Маргрит. Шутливо оттолкнула любовника и сняла с полки свечу.

Ван Деккер сел у стола. Привычно осмотрелся.

От потухшего камина шёл приятный слабый жар. Пахло копчёностями и сладким фруктовым сиропом. Тёплым жёлтым пламенем вспыхнул фитиль свечи. Темнота отступила, сгустилась в углах, притаилась.

Маргрит ушла в кладовую и вернулась с большой корзиной. Водрузила её на стол:

— Грудка может полежать до вечера, а пирог съешь в обед, — доставала продукты.

Хендрик шумно втянул носом воздух и тяжело выдохнул:

— Сегодня днём в управу приходил Адриан ван дер Меер.

Маргрит ахнула и выпустила из рук глиняную миску. Черепки с сухим треском разлетелись по полу.

Неверяще переспросила:

— Ван дер Меер?.. Адриан?.. — обессилено села на подвернувшийся табурет. — Разве он не погиб в июле прошлого года? Точно не помню, но, вроде, в сражении при Форт-Рояле.

— На Мартинике, да, — подтвердил Ван Деккер и перекрестился. — Все думали, что погиб. Его возвращение для города стало истинным потрясением. Не заходил к вам?

Маргрит отрицательно качнула головой.

— М-да-а, — протянул Хендрик опечалено, — не пережил Ван дер Меер-старший весть о смерти сына, умом слабый стал…

— Есть перестал, — продолжила женщина, кивая. — Месяца не прожил, схоронили его.

— Кажется, Адриан с твоим Якубусом дружбу водил?

Маргрит вздохнула:

— Водил… — мяла край полотенца дрожащими пальцами. — Вернулся, значит. Хорошо, когда есть куда вернуться. Его младший брат отчий дом забрал, собирался продать. Не успел. Зачем Адриан к тебе приходил?

— Дело прескверное, разбирательства требует. Его вдова, не помню как её звали…

— Анника, — подсказала Маргрит.

— Верно, Анника… как получила бумагу о смерти мужа и схоронила старшего Ван дер Меера, по требованию нового наследника покинула дом. Три месяца назад, в начале сего года… да, так, — кивнул Хендрик, — она вернулась в Зволле с завещанием и должна была получить в нашем банке все деньги Ван дер Мееров. Младший брат Адриана на ту пору ещё не вступил в наследство и крепко повздорил с невесткой. Она пришла ко мне просить содействия ускорить дело с получением наследуемой суммы. Из сострадания к ней я и посодействовал, помог. А оно вон как вышло.

— Как… вышло? — еле слышно прошептала Маргрит.

— Прескверно вышло, — пророкотал глубоким низким голосом Хендрик.

Женщина махнула на него полотенцем:

— Тише ты, перебудишь всех в доме.

— Кого у тебя тут будить? Мышей? Руз на втором этаже, поди, третий сон смотрит, а прислуга и вовсе на самом чердаке дрыхнет.

— Что вышло-то? — напомнила Маргрит.

— А-а, — поскрёб Хендрик подбородок, — Адриан утверждает, что не оформлял никакого завещания на жену. Более того, не видел её с тех пор, как ушёл на флот воевать с англичанами. Это почитай, три года. Обманула она всех.

— Обманула, — эхом отозвалась Маргрит.

— Выходит, завещание поддельным оказалось. Был бы живой Ван дер Меер-старший, не вышло бы такого. Он бы знал.

— А младший брат что говорит?

— Откуда мне знать? Пусть промеж собой разбираются. К тому же дело это банковское, не моё, — отмахнулся он.

— Но Адриан же к тебе в управу пришёл. Зачем? — допытывалась Маргрит.

— Из банка ко мне послали. Сказали, что я хлопотал за его жену. Думал, может, знаю, где сейчас её сыскать можно.

Женщина нетерпеливо заёрзала на сиденье табурета:

— Как узнает, что Адриан живой, сама вернётся. С деньгами.

— Не узнает, — откинулся Хендрик на спинку стула и громко сглотнул. — Слыхал, будто кто-то говорил, что она собиралась уехать в Америку. Она же вдова… вроде как. Куда захочет, туда и уедет. С такими-то деньжищами.

Маргрит сложила руки под грудью и сказала уверенно:

— Ван дер Меер отыщет её хоть в Америке, хоть в Африке, и деньги вернёт.

— Чтобы искать, нужно людей нанять. А с чего он наймёт? Деньги-то фьють, как водой смыло. Только дом остался, — он качнул головой в сторону улицы, — имеется какая-никакая военная пенсия и сбережения от офицерского жалованья. В отставку ушёл наш Андриан… по здоровью. С ногой у него непорядок. Хромает.

Маргрит часто заморгала, шмыгнула и вытерла нос полотенцем:

— Почему так вышло, что на него бумага о смерти пришла? Почему семье не сообщил, что живой? Отец бы не умер от горя.

— Сам не знал про бумагу. В Италии лечился после тяжёлого ранения. В том Форт-Рояле не пойми что творилось, в сражении столько матросов и солдат полегли, — крестился Хендрик. — Не счесть.

— Война как есть война, — скорбно вздохнула Маргрит. Придвинулась к возлюбленному и шёпотом спросила:

— Денег на счёте много было?

— Много. Там были деньги и отца, и Адриана. Их дела до войны в гору шли. Ты должна помнить. Регулярно три корабля в Ост-Индию снаряжались, и все всегда возвращались. Везучие были Ван дер Мееры. Были… Такие вот дела, моя Маргрит, мой лакомый кусочек, — он подался к женщине, обнял, прижал к себе. — Может, останусь у тебя до утра? Разморило что-то.

— Сегодня никак, Хендрик, а вот завтра, перед отъездом в Амстердам…

Ван Деккер взял её ладони в свои:

— Когда ты уже войдёшь в мой дом хозяйкой, а, госпожа Маргрит?

Она игриво улыбнулась:

— Не терпится? Ведь пожалеешь, старый лис.

— Никогда не пожалею, — загудел Хендрик шмелём. — Женщина ты разумная, во всех отношениях приятная.

Маргрит шутливо погрозила пальцем:

— Смотри, помни, что сказал. Как только дело с кредитом решу, подумаю над твоими словами.

Она встала, подавая ему корзинку:

— Тебе пора.

— Пора, — глухо отозвался Ван Деккер и нехотя поплёлся к выходу.

Ночь прошла беспокойно; Ника часто просыпалась.

В первые минуты пробуждения не могла понять, где находится. Лежала в постели, ощупывала себя, бельё, непослушными пальцами сжимала край толстого пухового одеяла.

Вслушивалась в обманчивую тишину чужого мира.

Незаметно засыпала и снова просыпалась, чтобы убедиться — она там, где быть не должна. Там, где оказалась по воле Провидения.

«Впрочем, здесь не так уж плохо», — уговаривала себя, ворочаясь в поисках удобной позы. Человек привыкает ко всему. Она тоже привыкнет.

— Госпожа, — услышала Ника сквозь дрёму голос Хенни. — Вы просили разбудить вас.

— Я? — отозвалась она машинально. После званого обеда, завершившегося неожиданным выигрышем, она успела забыть о своей просьбе.

Глаза открылись с трудом — не выспалась. Знакомое состояние. Такое случалось, когда она засиживалась допоздна, читая интересную книгу или делая эскизы будущих работ.

Смотрела, как служанка сдвигает в сторону тяжёлый полог.

— Хозяйка сегодня не идут на рынок, — сообщила Хенни буднично. — Мне велено купить лишь свежую зелень и дюжину яиц. Если пойдёте со мной, то вставайте.

Наблюдая, как молодая госпожа осторожно сползает с высокого ложа, уточнила:

— Есть будете?

— Буду, — оживилась Ника.

Её душа ликовала: есть можно что угодно и сколько влезет! Издеваться над чужим организмом, ограничивая его буквально во всём, Ника не станет. До критической отметки на весах худой и бледной Руз ой как далеко. Ей не помешает слегка поправиться.

Для похода на рынок Хенни принесла простое распашное платье из коричневого камлота¹⁸, отделанное узкой шёлковой чёрной лентой.

Упаковывания в жёсткий корсет избежать не удалось.

Ника набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание. Смотришь, «удавка» будет не так сильно впиваться в тело.

Хенни в два счёта затянула шнуровку. Глядя на потемневший синяк госпожи, жалостливо спросила:

— Болит? Слабее сделать?

— Уже не надо, — буркнула подопечная.

Волосы пришлось убрать под симпатичный белый кружевной чепец, который Руз оказался к лицу. В нём она выглядела юной и необыкновенно хорошенькой.

У Хенни было приподнятое настроение. Она всё ещё не могла прийти в себя после получения выигрыша.

Ника с улыбкой вспоминала округлившиеся глаза служанки, когда от вида золотых монет она растерянно промямлила:

— Это слишком много. Не могу взять.

— Ты столько никогда не выигрывала? — прищурилась Ника подозрительно. То, как решительно Хенни приняла её сторону и сделала ставку, говорило об обратном. — Где ты играла? На что ставила?

Служанка ответила не сразу. Поиграв в раздумье бровями, вздохнула:

— В таверне «Старина Ханс», что на Стекольной улице. Там петухи дерутся.

— Петушиные бои? — уточнила Ника. Вспомнились слова Руз о том, что Якоб поставил не на того петуха.

«Он игрок», — дошло до неё. Судя по всему, заядлый и неудачливый.

— Выиграла? — спросила она у Хенни.

Та кивнула:

— Поставила два гульдена, получила один сверху. Мне нужны были деньги, чтобы отвезти домой. Мать руку сломала, долго не могла работать, нечем было налог заплатить. Я и пошла.

Ника пожала плечами:

— Значит, у тебя была такая договорённость с хозяином петуха. У нас с тобой никаких договорённостей не было. Поэтому, выигрыш делится пропорционально внесённому вкладу. Поскольку Якубус забрал свои пять гульденов, наш выигрыш составил двадцать гульденов. В итоге тебе причитается пятнадцать гульденов, мне — пять.

Хенни от волнения осипла:

— Это ж моё жалованье за… — опустила глаза на руку, пошевелила пальцами и сказала: — пять месяцев?

— Домой отвезёшь? — спросила Ника.

— Нет, — закачала головой Хенни. — Туда сколько ни дай, всё мало. Вы же знаете, какая у меня семья. Я собираю деньги на первый взнос для вступления в гильдию. Хочу стать мыловаром.

— Мыловаром? — улыбнулась Ника. — Почему мыловаром? — выбор показался странным.

— А кем ещё? Что бы ни случилось, мыться и стирать бельё господа будут всегда.

— Как есть, пить и умирать, — продолжила Ника. — Кстати, об умирать. Скажи, сколько человек хоронят каждый день в нашем городе? Сколько гробов изготавливает и продаёт гробовщик?

Хенни задумалась и погрустнела. Чтобы отвлечь её, Ника спросила:

— А почему ты решила, что я выиграю?

Служанка ответила не задумываясь:

— Вы были такая уверенная и глаза у вас горели. Вы же подсмотрели, что написал господин Ван Ромпей. Вы намеренно сказали ему написать ответ на бумаге, чтобы подсмотреть.

Ника не ответила. Действительно, в данном случае, кроме как подсмотреть, другого способа выиграть спор нет.

Уходя, Хенни спросила:

— Госпожа, вы же не просто так сказали про гробовщика. Вы хотите стать старшиной гильдии гробовщиков?

Пф-ф, — Ника подняла глаза к потолку:

— Почему старшиной? У меня хватит денег, чтобы сразу прибрать весь похоронный бизнес к рукам и стать главой гильдии.

— А как же господин де Гроот?

Ника не стала уточнять, кто он такой:

— Найдётся не один способ, чтобы его подвинуть. Как думаешь?

Хенни посмотрела на молодую госпожу с недоумением, но ничего не сказала.

Нике было всё равно, поняла её служанка или нет. Представив имя семейства Ван Вербумов на вывеске, сделанной по её эскизу, она хмыкнула:

— «Похоронное бюро госпожи Руз ван Вербум «Тихая обитель». Обалдеть!