Нежное создание (СИ)

Глава 14

Ника не спеша поднималась по лестнице, встряхивая коробку. С интересом прислушивалась к глухому стуку в ней.

Из гостиной гремел голос разгневанного Якубуса:

— Ты видел?.. Нет, кэптен, ты видел? Эта девчонка совсем перестала меня уважать!

— Якоб, дорогой, — госпожа Маргрит пыталась успокоить расходившегося сына. — Руз очень тебя любит, но завтрашняя поездка… Девочка не готова взять на себя такую ответственность.

— Она и ответственность?! — пуще прежнего взревел братец. — Да кто ей позволит её взять?!

Ника остановилась и прислушалась.

— Пожалуй, я пойду, — раздался усталый голос гостя. Затем последовал звук отодвигаемого стула. — Спасибо за тёплый приём, госпожа Маргрит.

— Погоди, кэптен, сядь, — миролюбиво и уже спокойнее отозвался Якоб. — Мы не договорили, Руз помешала. Негодница чуть не довела меня до нервического припадка. В последнее время с ней творится что-то неладное.

— Адриан, посиди ещё. Я так давно тебя не видела, — заохала госпожа Ма, отвлекая сына. — Расскажи, что ты намерен делать дальше. Может, мы сможем тебе помочь хоть чем-нибудь.

Похоже, Якубус вернул друга за стол:

— Ты не рассказал, где станешь искать жену. Понятно, что управляющий банком тебе в этом деле помочь не может. Но как так вышло, что завещание написано твоей рукой и под ним стоит твоя подпись, однако ты утверждаешь…

— Завещание я не писал, — перебил его Адриан, — и подпись свою под ним не ставил, — сказал, как отрезал. — Наши офицеры писали завещания и передавали в Харлинген в адмиралтейство. Я не писал. Знал, что если погибну, то отец не оставит Аннику без гроша.

Ника вздрогнула.

Анника… Анника… Она помнила это имя! Более того, чужое воспоминание с торопливой жадностью набросилось на неё, закружилось перед глазами размытыми тенями, зазвучало в голове затихающими голосами. Руз спешила за короткие мгновения показать новой владелице её тела как можно больше. Словно предупреждала, предостерегала…

Ника увидела Аннику глазами Неженки — высокую, улыбчивую, со светло-русыми волосами. Фигуристую, красивую.

Рядом с ней увидела Адриана — чуть моложе нынешнего, беспечнее, с длинными волосами, стянутыми тесьмой. Нарядного, счастливого.

Они вместе.

Слышала бешеный стук захлебнувшегося кровавыми слезами сердца Руз. Разделяла её негодование, понимая, кому она отдала свою душу.

В такого мужчину невозможно не влюбиться. А если он ещё и сосед, которого Руз знала с детства, видела ежедневно, слышала его голос, смех, сталкивалась с ним на улице и при каждом случайном взгляде таяла от счастья…

Мечтала держать его за руку, обнимать, целовать.

Мечтала стоять рядом с ним на месте разлучницы.

Родители Адриана шутили, что Руз растёт для их сына, но в итоге выбор был сделан не в её пользу. Адриан уже был обручён, а её прочили в жёны Лукасу — младшему сыну Ван дер Мееров.

Ей осталось смириться и с высоты третьего этажа через маленькое, чисто вымытое окошко в комнате прислуги, наблюдать за целующейся парочкой во внутреннем дворике соседнего дома. Дома Ван дер Мееров.

Руз ревновала. Не просто ревновала — сходила от ревности с ума.

Снова мечтала. Она войдёт в дом Ван дер Мееров второй невесткой и если не завоюет сердце их старшего сына, то хотя бы сможет часто видеться с ним.

Мечты не сбылись. Будущий жених избрал карьеру священнослужителя и уехал постигать азы знаний в Утрехт. Там он принял сан и переехал в Рим, где ему предложили занять должность хранителя памятников.

Ван дер Меер…

Ника схватилась за поручень и обессилено опустилась на ступеньку. Положила рядом коробку.

Ван дер Меер! Она видела это имя в сожжённых черновиках Руз!

Ника не успела осознать увиденное, как воспоминание сменилось другим — ярким, беспощадным, болезненным.

Руз стояла у стола в кабинете и затравлено смотрела в лицо Якоба.

Догорала свеча. Чёрная необъятная тень на стене зловещей громадой нависла над размытой тщедушной фигуркой. Слилась с ней, поглотила.

Ника распознала голос Якубуса. Вкрадчивый убаюкивающий шёпот сменился злобным, свистящим. Его отголоски метались по кабинету, отскакивали от стен, врезались в сознание остро заточенным клинком:

— Ты сделаешь это. Его больше нет, но есть женщина, его жена… В скором времени она родит дитя. Его дитя. Оно не должно родиться в нищете. Ты знаешь, как страшно жить в нищете? — тихие рубленые слова падали в душу пудовыми камнями.

Брат схватил Руз за плечи и сильно встряхнул. Она еле слышно прошептала:

— А вдовье пособие? Анника — жена… погибшего… офицера. Пусть всё будет по-честному.

— Пособие? — Якоб задышал часто, сбито. Крылья носа раздулись; лицо побагровело. — Оно нищенское. Отец Ван дер Меера ничего ей не отписал. Если бы он не умер, то узнал бы о наследнике и, поверь, отписал бы всё своё состояние единственному внуку.

— Может быть, он намеренно ничего не отписал, потому что не хотел, — возразила Руз. — А если родится…

— Хватит упрямиться! — Якоб ударил сестру по лицу. Сильно, наотмашь.

Руз не устояла на ногах. Упав боком на край стола, она застонала и сползла на пол. Из носа потекла кровь.

Ника вздрогнула всем телом и резко втянула воздух носом. Ослепило болью. В лёгкие впились тысячи иголок, живот скрутил спазм. Перед глазами поплыли тёмные круги, в ушах нарастал гул.

Насилие. Ничего подобного в жизни Ника не испытывала. Она схватилась за шею. Из глаз хлынули слёзы.

Испугалась. Не за себя, за Руз. Поняла — с ней такое случилось впервые. Ощутила её растерянность и страх — неприкрытый, нешуточный, настоящий.

Руз уступила, сдалась.

Она копировала почерк Адриана долго, старательно, тщательно. Бросала и начинала заново. Писала через силу. Зачёркивала, рвала листы, сжигала их и писала вновь.

Писала сквозь пелену слёз, сопровождая каждый штрих всхлипом и вздрагиванием.

Не верила, что Адриан уже никогда не постучит в дверь их дома, не войдёт в гостиную, не подмигнёт ей лукаво, не усмехнётся, не вручит очередную ракушку. Не коснётся невзначай её руки и не скажет:

— Ждала меня, соседка?

Прошло несколько месяцев, пока Руз не добилась желаемого результата.

Четыре дня она прятала готовый документ, не желая отдавать его брату.

За подделанное завещание она получила три гульдена и свою истерзанную мёртвую душу в придачу.

Ника не поняла, когда умерла душа Руз. То ли в день, когда Неженка узнала о гибели любимого, то ли тогда, когда отдала его завещание в руки Якубуса, тем самым признав Адриана погибшим.

С тех пор она не жила — существовала. Почти не ела, не спала. С каждым днём чувствовала себя хуже и хуже, но ничего менять не хотела. Жизнь для неё потеряла смысл, стала пустой и бесцветной.

Руз ждала, когда сможет увидеть любимого и воссоединиться с ним в другой жизни. Сможет взять его за руку, улыбнуться своей милой улыбкой и сказать:

— Ждал меня, сосед? Я пришла.

Потрясённая увиденным, широко открытыми глазами Ника смотрела в никуда. В голове и в груди образовалась пугающая пустота.

Сквозь затихающий шум в ушах до Ники донёсся задумчивый голос Ван дер Меера:

— Надо признать, моя подпись до того искусно подделана, что…

— Погоди, а какая дата стоит на завещании? Где ты был в то время?

— В госпитале был. Месяц в беспамятстве пролежал.

— То есть, ты живой был, а бумагу о твоей кончине отправили, — неуверенно проговорил Якоб.

— Выходит так, — согласился Ван дер Меер.

— И бумагу твои родные получили в сентябре…

— Якоб, — вмешалась госпожа Маргрит, — от ваших разговоров у меня настроение портится. Лучше поешьте. Адриан, ты совсем ничего не ешь.

Сын упорно не слушал мать, говорил:

— Значит, Анника всем сказала, что едет в адмиралтейство искать сведения о твоём месте упокоения, а потом вернулась с завещанием и получила деньги в банке.

— Не сходится, — возразил Адриан. — К тому часу в адмиралтействе знали, что я живой. Мне неведомо, где Анника была всё это время, но только в Харлингене её не было. Я не видел её три года, — насмешливо сказал он. — С тех самых пор, как она проводила меня в Харлинген.

В гостиной стало тихо.

«Не видел три года?» — удивилась Ника. Кто солгал, что Анника ждёт ребёнка? Анника солгала Якубусу или Якубус солгал Руз?

«Ну вы и сволочи», — Ника попыталась подняться. Задрожавшие колени подогнулись и она села назад. Рука натолкнулась на посылку.

Находясь под впечатлением от услышанного, Ника машинально справились с перевязью, сняла обёрточную бумагу и вскрыла коробку.

В полотняном мешочке с вышитым на нём «Чоколатль» оказался порошок какао²². Деревянный венчик для взбивания пены прилагался.

Разглядывая венчик, Ника прислушивалась к разговору друзей.

Якоб допытывался у Ван дер Меера:

— Кэптен, где ты станешь её искать?

— Поеду в Арнем. Она должна быть дома. Если нет, то мать и сёстры уж точно скажут, где её найти.

— Верно, — поддакнула госпожа Маргрит, — она же не знает, что ты живой. Вот радости будет!

Якубус потянулся за кувшином с пивом:

— Когда собираешься отбыть?

— Отдохну пару дней и отправляюсь.

Звякнули пивные кружки.

— Разумно, — одобрительно загудел Якоб. — Расскажи, как тебя угораздило стать покойником?

— Якубус! — повысила голос госпожа Маргрит.

— Нечего рассказывать, — вздохнул Адриан. — Обычное сражение. Вода, огонь, смерть…

«Обычное», — поджала губы Ника. Задумчиво вращала пальцами венчик. Обычное сражение, кардинально изменившее не только ход истории, но и жизнь человека.

«Жизни тысяч людей», — уточнила с сожалением. Сердце обливалось кровью, стучало в висках, отдавало в уши — бесновалось от обиды, унижения, несправедливости.

Сказать, что Ника была шокирована — ничего не сказать!

«Никчёмные, гадкие людишки!» — задыхалась она от омерзения. Каждый вдох давался с трудом. Как они могут, зная, что совершили преступление, смотреть в глаза Адриану, сочувствовать ему, лить слёзы, переживать вместе с ним его душевное состояние, что-то советовать и пытаться помочь? Они насквозь пропитаны лицемерием и ложью!

«А Руз? Она жертва или соучастница?» — негодовала Ника. Трусливая, бесхребетная, покорная. Хочешь жить — подчиняйся, терпи и молчи? Слабачка! Расплата за предательство не заставила себя долго ждать: встреча с любимым в том мире не состоялась. Руз там по-прежнему одна, а Адриан здесь, другом и женой преданный, зато живой.

Вправе ли Ника судить жену кэптена? Та воспользовалась предоставленной возможностью обогатиться, зная, что останется безнаказанной.

Ника не сдержалась, всё же осудила её.

— Тварь! — выплюнула презрительно, зажав венчик в руке.

С Якубусом всё понятно — жестокий, властный, сильный. Не задумываясь, убьёт всякого, кто встанет на его пути к достижению цели. Уверен, что всё сойдёт ему с рук.

«Госпожа Маргрит…» — Ника закрыла глаза и упёрлась лбом в перила лестницы. В голове не укладывалось, как может мать поддерживать сына, отдав ему на растерзание единственную дочь? Монстр! Семейка монстров! И каждый из них найдёт себе оправдание в своих неблаговидных деяниях.

«Адриан», — сердце болезненно сжалось, застонало. Он — жертва обстоятельств. Если не найдёт свою жену, то так и не узнает, что его соседи, которые сейчас окружили его теплом и заботой и участливо заглядывают в глаза, на самом деле держат за пазухой здоровущий булыжник, чтобы в случае чего раскроить им его голову.

Ника поморщилась от гадливости. Жалость, стыд и сожаление смешались в отвратительное чувство вины. Будто не Руз, а Ника подделала завещание, не думая о возможных последствиях. Теперь Ника — Руз, которая обо всём знает и вынуждена молчать. Соучастница, удовольствовавшаяся отведённой ей ролью и продавшая память о любимом за три золотых гульдена.

Да Ника сдохла бы, но ни за что не пошла бы на поводу такого вот братца! Убила бы его или устроила ему несчастный случай, без сожаления стерев с лица земли наглую гнусную тварь.

Она почувствовала, как запылало лицо — не от стыда, от ярости.

С преступной семейкой ей однозначно не по пути! Криминальный квартет!

Якубус — организатор и подстрекатель, идейный представитель. Оказывает авторитарное давление на остальных. С помощью физического насилия и угроз заставляет Руз совершить преступление.

Руз — главный исполнитель.

Госпожа Маргрит — пособник и, что бы она там себе ни думала, соучастница.

Хенни знает о происходящем, но молчит. Не может не знать! Подслушивать — её второе основное занятие. Она свидетель? Пособница! Заранее знала о готовившемся преступлении и оказала содействие в неразглашении. Её пособничество заключается в бездействии.

Все женщины криминального квартета — соисполнители.

Что предпринять и как поступить дальше, Ника не знала. Совесть не позволит ей оставить всё как есть, а справиться с Якубусом она не сможет ни физически, ни как-то иначе.

«Что же делать?.. Как быть?» — забилась в сознании тревожная мысль.

— Привести свой приговор в исполнение. Ещё не поздно, — услышала она угодливый, елейный голосок подсознания.

— Ты о чём? — оторопела Ника.

— Устроить ему несчастный случай, как ты и думала, — напомнило подсознание увереннее.

— Убить… человека?

— Не человека, а гнусную тварь… стереть с лица земли.

— Не смогу, не справлюсь.

— Справишься. Вы… справитесь. Вас трое, а он один. Сделаете всё тихо и аккуратно. Ты умная, всё учтёшь, продумаешь, просчитаешь. Затем возьмёшь кредит, начнёшь своё дело и заживёшь припеваючи.

Ника замотала головой — убийцей она не станет.

— Тогда приготовься к худшему, — усталым голосом прошелестело подсознание. — Адриан найдёт Аннику, и она ему во всём признается. Достанется вам всем, а тебе больше других. Ты — главный исполнитель.

Ника вздохнула и прислушалась.

В гостиной вёлся оживлённый разговор.

— Как же твоя служба? — почесал Якоб шею. — Я вот свою собираюсь оставить. Можешь пойти на моё место.

— Какая служба? — невесело усмехнулся Адриан. — Я на коня с трудом сажусь.

— Что говорят доктора? — тихо спросила госпожа Маргрит. — Ты же не останешься хромым? — перекрестилась она.

— Доктор говорит, что потребуется не менее полугода, а то и больше, пока нога заживёт в полной мере. Сложный перелом вкупе с ранением. Если бы не… — он замолчал, о чём-то вспоминая. Вздохнул: — Мог бы вовсе остаться без ноги.

— Не приведи Господь, — перекрестилась мама. — Как хорошо, что всё обошлось.

— Пойду я, засиделся у вас, — Ван дер Меер встал. — Спасибо за угощение.

Ника слышала, как он, подволакивая больную ногу, идёт к выходу, как стучит его трость по мраморному полу.

Когда Ника выходила из гостиной с посылкой, то, проходя мимо гостя, заметила трость, прислонённую к подлокотнику соседнего стула. На сиденье лежала шляпа с высокой тульей и загнутыми вверх полями. Широкий пояс со шпагой висел на спинке.

В груди кольнуло. Морской офицер вернулся домой после ранения и узнал, что родные его похоронили. Отец умер от горя, а жена сделала его нищим. Забрала то, что не принадлежало ей по праву. Если бы в семье были дети, её с трудом, но можно было бы понять. А так…

Ника качнула головой и удручённо вздохнула.

— А вы тут… сидите? — услышала она удивлённый голос Хенни.

Ника настолько устала и погрузилась в невесёлые мысли, что не услышала топота прислуги.

— Руз? — донёсся из гостиной довольный голос Якоба. — Иди-ка сюда, сестрёнка.

Прижав коробку к груди, Ника тяжело поднялась. Прятаться она не станет.

Не знала, как поведёт себя и что скажет Якубусу. У неё не было плана действий.

В любом исходе видела плюс: один раз она уже переродилась. Быть может, следующее воскрешение станет для неё более удачным.