Нежное создание (СИ)

Глава 38

Не откладывая сборы на последний момент, Ника открыла сундук и задумалась: следовало взять с собой столько вещей, сколько она сможет унести.

Она спустилась вниз, выбрала из шкафа четыре платья, включая летние из светлого сатина, отыскала лёгкий тёмненький халат и две пары туфель. Остановила глаза на стопках полотенец и постельного белья. Если не взять с собой хотя бы две смены, то купить его будет не на что, как и заплатить за постой в гостинице.

«Богатые господа останавливаться на задрипанном постоялом дворе не станут», — рассудила девушка. Значит, в Зволле есть приличная гостиница. Безусловно, дорогая. Впрочем, у Ники и на дешёвую комнату в таверне денег нет, если только не продать Питеру бизнес-проект похоронного бюро. Сколько он обещал? Сто гульденов? Их должно хватить и на питание, и на оплату скромного номера в гостинице. Средства от продажи серёжек пойдут на обустройство и открытие кофейни.

Вспомнив, что госпожа Маргрит ушла и вернётся к вечеру, Ника обрадовалась: спрашивать позволения уйти из дома не у кого. Чуть позже она сходит в мыльную лавку и обсудит с хозяином условия съёма. Возможно, заключить сделку получится в ближайшие дни.

Вернувшись в комнату, Ника отложила принесённую одежду на стул. Почти сразу понадобился второй.

Девушка озабоченно поглядывала на внушительный ворох одежды. Громоздкие многослойные платья, нижнее бельё, предметы туалета, обувь — и это далеко не всё, что она собиралась взять с собой. Ноша будет нелёгкой и в один «чемодан» при всём старании не войдёт. Пожалуй, не поместится она и в два.

— Ракушки! — вспомнила Ника и бегом спустилась в гостиную.

Собрав их в подол передника, подумала, что взяла бы кое-что из посуды.

В кухне вкусно пахло жареным мясом. На столе остывал золотистый бульон с кусочками курицы; на блюде под салфеткой — остатки творожно-сырной запеканки. У камина на металлическом коробе с тлеющим торфом — глиняный горшок с разваренным в молоке рисом. В миске шесть варёных яиц.

Распахнув дверцы буфета, Ника расстроилась. Если вся посуда и инвентарь, имеющиеся в доме, входят в опись имущества должника, то ничего забирать нельзя. Желание утащить всё, включая мебель, было настолько сильным, что на глаза навернулись слёзы.

Ника взяла любимую голубую чашку и осторожно положила её к ракушкам. Отрезав ломтик запеканки, горестно вздохнула. Жуя, осматривала мебель и кухонную утварь.

Каждая вещь в кухне приобреталась для той или иной цели и была важна. Даже милые и вроде бы бесполезные предметы интерьера — безделушки, к примеру, те самые ракушки или парные вазы в гостиной, имели ценность для своих хозяев и оказывали на них большое влияние: приносили удовольствие, радовали глаз и душу, добавляли краски в повседневную жизнь.

— Отобедать желаете? — услышала Ника голос Хенни.

Та вошла в кухню с половой щёткой в руке.

— Вот, — хвастливо продемонстрировала отремонтированный уборочный инвентарь. — Гуго колодку приделал.

— Кто?

— Гуго Дудес — садовник наших соседей, — Хенни опустила глаза и порозовела. — Правда, щётка короче стала, но, чтобы отходить кого-нибудь по спине, вполне сгодится, — махнула ею из стороны в сторону и заливисто рассмеялась. — Видели бы вы, как Корнелис-шмарнелис оробел, когда получил от вас по голове! Вы такая смелая!

Ника поправила провисший подол передника, прислушиваясь к звону чашки:

— Не думаю, что в ближайшем будущем щётка снова понадобится для подобной цели. Напомни мне, где стоят наши дорожные сундуки?

Хенни с подозрением присмотрелась к молодой хозяйке:

— Ящики? В чулан снесла. Зачем они вам?

— Вещи собираю к переезду, — со вздохом призналась Ника.

— Переезд? Это куда же? Госпожа Маргрит распорядились?.. Неужто в Амстердам? — без прежнего энтузиазма предположила служанка.

Ника пропустила её вопросы мимо ушей:

— Не знаешь, где останавливается господин Ван Ромпей, когда приезжает в Зволле?

— Как не знать. В гостевом доме у господина Киккерта. А вам зачем? — оставив щётку у стены, Хенни увязалась за выходившей из кухни молодой госпожой. — Что это вы надумали? Хозяйка знают? И что бренчит у вас в подоле?

Ника остановилась на ступеньке лестницы и развернулась к докучливой служанке:

— На, смотри, — показала чашку и ракушки. — Я не могу оставить их этому… плохому человеку, — едва сдержалась от крепкого словца в адрес кузена, — который устроит распродажу в нашем доме. Ракушки и чашка мои.

— Жалко той, рогатой, которую… — Хенни запнулась и тяжело вздохнула. — Да! — вскрикнула неожиданно, от чего Ника вздрогнула и ускорила шаг. — Гуго сказал, что его хозяин вернулись.

Ступив на площадку второго этажа, Ника резко повернулась к служанке, столкнувшись с ней. В подоле загремели ракушки.

— Вернулся? Так быстро? — спросила взволнованно, усмиряя бешеный стук сердца.

— А что тут ехать до Арнема? Если не оставаться гостить, то в самый раз выйдет обернуться за два дня.

— Один вернулся?

— Один, — кивнула Хенни. — Гуго сказал, что ему сказала Катрина, будто госпожа Бригитта плакала украдкой, а хозяин засели в гостиной и что-то без конца пишут, рвут и снова пишут.

— Неси чемоданы, — остановилась Ника у распахнутой двери в свою комнату. На вопросительный взгляд служанки, вздохнула: — Тьфу, дорожные ящики.

— Отобедаете здесь или в кухне? — спросила Хенни, рассматривая сваленную на стульях одежду.

— В кухне. После того, как схожу к госпоже Бригитте. Иди за ящиками, — выпроводила служанку из комнаты.

Оставив ракушки и чашку на подоконнике, Ника достала из тайника серьги, завёрнутые в лоскуток бархата, расчёты и эскизы интерьера кофейни. Посмотрелась в зеркало, похлопала себя по щекам, покусала губы и дотянулась до флакона с духами с нотками жасмина.

Оставшись довольной отражением, пошла к Ван дер Мееру, на ходу закладывая серьги в лиф платья.

Сначала она поговорит с госпожой Бригиттой. Если та плакала — значит знает подробности поездки своего хозяина. Затем встретится с Адрианом и спросит у него совета, как выгодно продать серьги. Покажет, на что потратит полученные деньги.

Не откажет же ей Кэптен в такой малости как выслушать и дать совет?

Пока Ника шла к задней калитке своего двора, отпирала её, затем шла к калитке двора Ван дер Меера, сердце то затихало, то подскакивало к горлу и начинало биться так, будто девушке предстояло не просто перейти из одного двора в другой, а пройти по тросу над бездной без страховки.

Когда Кэптен был в отъезде, она чувствовала себя гораздо спокойнее. Стоило ему вернуться, и снова сильнее обычного подступило волнение.

Калитка во двор Ван дер Меера и в этот раз оказалась незапертой. В саду так же хозяйничал Гуго Дудес. Исчезли кучи вырубленного и выкорчеванного кустарника. Глаз ласкали стройные ряды акации и сирени. Обрезанные и подвязанные гибкие плети виноградной лозы покрывали крышу ажурной беседки. По обе стороны дорожки протянулись вскопанные клумбы. У крыльца пестрели выставленные в ряд горшки с рассадой цветов.

Мужчина занимался ремонтом беседки. Увидев Нику, приветливо улыбнулся и поздоровался. На её вопрос, в доме ли госпожа Бригитта, ответил утвердительно.

В особняке было настолько тихо, что Ника оробела. Настороженно прислушиваясь, она бесшумно прошла мимо закрытой двери в гостиную и вошла в кухню.

Пахло жареной рыбой вкупе с чем-то кисло-сладким, знакомым и очень вкусным. Госпожа Бригитта готовила превосходно — за уши не оттащишь.

Женщина сидела у стола и подшивала кружево на манжете белоснежной мужской рубашки. У открытой коробки для рукоделия стоял кувшин из толстого стекла с водой, пустой стакан, чашка с тёмной, неприятно пахнувшей жидкостью, схожей с травяной настойкой, употребляемой госпожой Маргрит. Под столом дремала серая полосатая кошка.

Увидев Нику, госпожа Бригитта вскинула на неё покрасневшие глаза:

— Госпожа Руз, девочка моя, — скорбно поджатые губы расслабились, складываясь в вымученную улыбку.

Ника поздоровалась, обняла женщину, высматривая полюбившуюся дымчатую кошку. Не найдя, села напротив экономки и положила сложенные пополам листы с расчётами на край стола.

— Адриан вернулся? — сказала сочувственно, кивнув в сторону гостиной. — Поделился впечатлениями от поездки?

— Уж и не знаю, как сказать, — госпожа Бригитта тяжело вздохнула, отрезала нить, встряхнула рубашку. Бережно свернула её и положила на колени. — Рассказали мало. Да и что говорить?

Она замолчала, глядя на Нику, о чём-то раздумывая.

«Сомневается, нужно ли рассказывать Руз о личных делах хозяина?» — подумала девушка. Шмыгнула носом:

— Что-то быстро он вернулся. Плохие вести привёз? Я переживаю, — замерла в ожидании ответа.

Сердце сжалось и тревожно забилось. С тех пор, как Кэптен вернулся в родовое гнездо, беда за бедой следовали за ним по пятам. Как преодолеть полосу невезения? Как выдержать и не сломаться?

— Почему он вернулся без Анники, сказал? — спросила Ника.

Женщина качнулась на стуле и скривила губы в презрительной ухмылке:

— Я, глупая, думала, что хуже того, что эта худородная сотворила с моим хозяином, быть не может. Оказывается, может.

Она налила в стакан воды, сделала мелкий глоток, причмокнула:

— Госпожа Руз, чаю желаете? Только обещанного уже нет, того, который с типсами. Есть другой, тоже хороший, из Британской Индии. Пьётся с добавлением молока.

Госпожа Бригитта собралась встать, тяжело опираясь на край столешницы, но Ника остановила, накрыв её ладонь своей ладонью:

— Сидите, не нужно. В другой раз.

— Не обессудьте, милая, что не могу исполнить обещанное, — горестно вздохнула экономка. — Рассыпала тот, с типсами. Коробочка из рук выскочила. Руки уж не те, будь всё неладно, — в сердцах засопела носом.

— Об Аннике расскажите, пожалуйста. Она вернула Адриану деньги?

— Доподлинно сказать не могу. Вроде как хозяин привезли какие-то бумаги. Ой, не знаю, что будет, — схватилась за грудь в области сердца.

Ника погасила в себе нетерпеливый вдох, но подгонять женщину не стала. Видела, как той нелегко говорить. Пододвинула ей чашку с настойкой.

Госпожа Бригитта отпила из чашки, взяла дрожащей рукой стакан с водой:

— Анника скоро дитя родит, — сделала глоток и задышала спокойнее.

Ника не сдержалась и легонько присвистнула. Якубус не солгал, сказав Руз, что Анника беременная. А та воспользовалась своим интересным положением и заручилась поддержкой господина губернатора, чтобы получить наследство без бюрократических проволочек.

Экономка посмотрела на губы госпожи, но удивления не выказала:

— Замуж она вышла за сыродела из местных. На украденные у моего хозяина деньги купила ему сыроварню. Как теперь те деньги с него стребовать? К господину судье идти надо, так? Они человек рассудительный, честный, скажут, что да как делать.

«Какая шустрая вдовушка оказалась», — усмехнулась Ника. Правильно, деньги не должны лежать мёртвым грузом. Без особого удивления сказала:

— Выходит, Анника ещё до получения похоронки на мужа с фермером связалась?

— Тварь этакая, — поддакнула госпожа Бригитта и перекрестилась. — Хорошо, что за моря не съехала и имя не сменила. Там бы её ни под каким видом не сыскали.

— А как она отнеслась к тому, что её муж живой перед ней предстал? Не родила от радости? Или от страха? — злорадствовала. Стало обидно за Кэптена. Вот за что ему всё это? — Выходит, теперь её второй брак считается недействительным? Она по-прежнему жена Адриана?

— Да! И дитя, стало быть, зачатое в блуде, получит имя моего хозяина. Бедный мой мальчик, — женщина качнулась на стуле, промокая пальцами уголки слезящихся глаз. Воскликнула: — Какое чёрное пятно легло на весь славный род Ван дер Мееров!

— Ничёсе, — только и смогла выдохнуть Ника. — Анника хоть дала согласие на развод?

Госпожа Бригитта пожала плечами и понизила голос до шёпота:

— Видела на столе в гостиной бумаги какие-то. Мальчик мой шуршали ими, перебирали, читали… Сами что-то писали… всё ещё пишут. Столько бумаги извели, и всё никак что-то у них там не выходит. Как закрылись, так и не выходят, — покосилась в сторону гостиной. — Хоть бы всё обернулось в их пользу.

Ника нахмурилась. Прислушивалась к непривычной тишине. Видно, экономка и слуг отпустила.

«Кэптен там не пьёт горькую в гордом одиночестве?» — закралась неприятная мысль.

— Я бы хотела его увидеть, — сказала, решительно вставая. — У меня есть к нему разговор.

Госпожа Бригитта схватила Нику за руку:

— Не знаю, нужно ли его сегодня тревожить, — задумалась. — С дороги хозяин крайне не в духе пребывают. Не ели ничего, — посмотрела за спину Ники, где на разделочном столе у камина стоял накрытый салфеткой поднос. — Я приготовила их любимую сёмгу с черносливом. Желаете отведать? — потянула девушку за руку, предлагая сесть.

Ника отказалась — не до еды. Осторожно высвободила ладонь. Настаивала:

— Я всё же схожу к нему. Может быть, удастся уговорить его поесть.

— Как бы они не обидели вас в сердцах, — засомневалась женщина.

Ника с сожалением поняла, что если госпожа Бригитта не согласится с её намерением войти в клетку со львом, то так тому и быть. Что-то подсказывало, что она знает своего хозяина лучше других. Знает, как будет лучше для него.

— Я нарываться не буду. Разведаю обстановку и чуть что, сразу уйду. А? — погладила её ладонь, просительно заглядывая в глаза.

Женщина молчала минуту, показавшуюся вечностью. Думала, вздыхала. То хмурилась, то вскидывала редкие рыжеватые бровки, собирая на лбу глубокие складки.

— А сходите, миленькая, сходите, — оживилась, заёрзав на сиденье стула. Улыбнулась устало: — Может, и правда, получится у вас увести их от невесёлых дум. А то они всё одни да одни. А я чай сделаю, — засуетилась, убирая рубашку и коробку для рукоделия.

Ника не стала медлить. Прихватив свои расчёты, вышла из кухни.