Ненаследный сын императора. Часть 2. Смута

Глава 16

Искоса бросив взгляд на своё отражение, я с мрачной решимостью кивнул своим мыслям. Серый с чёрной отделкой мундир создавал строгий и неприступный образ, который дополнялся гладкостью зачесанных светлых волос и льдистостью прищуренных глаз. Убедившись, что я выгляжу должным образом, я уверенно прошествовал в сопровождении охраны в свой кабинет, где вскоре должна состояться оговоренная встреча с представителем дипломатического корпуса Австрийской империи.

Недобрая и безрадостная усмешка слегка раздвинула мои губы. За прошедшие сутки многое поменялось, и теперь я был готов встретить дипломата во всеоружии. Заняв место за столом, я бездумно перебирал бумаги, лежащие передо мной. Лихорадочная совместная работа сразу нескольких ведомств дала свои плоды. Полезные для политического здоровья Российской империи, они должны были оказаться невыносимо горькими и разрушительными для нескольких наших недругов! Раздался уверенный стук в дверь и, не дожидаясь моего приглашения, в комнату вошёл мой старый знакомый.

— Фюрст фон Урих… — холодно произнес я, разглядывая представителя императора Франца Второго. Тот практически не изменился со дня нашей последней встречи. Только ещё больше появилось надменности в орлином взоре, добавилось и седины. По-военному печатая шаг, он резким движением отодвинул кресло, стоящее перед моим столом и уверенно опустился в него, держа неестественно прямо спину.

— Ваше Величество. — он слегка склонил голову и тут же вновь горделиво вздернул четко очерченный подбородок, выбритый до синевы.

— Мне жаль, что мы вынуждены встречаться по такому поводу, — усмехнувшись, продолжил он, — а ведь я вам предлагал, помнится, нашу всеобъемлющую поддержку…

— Которую, как помнится мне, я благоразумно отверг. — прервал я его, прямо встречая его взгляд. — О чем, вынужден вас расстроить, ни капли не сожалею.

Австриец растерянно моргнул, но тут же взял себя в руки и, восстановив прежнюю самоуверенность, аккуратно провёл рукой по идеально прилизанной волосок к волоску прическе.

— Ну что ж, Алексей Александрович, в таком случае я наделен полномочиями огласить волю Милостью Божьей избранного Римского императора, наследственного императора Австрии, Франца Второго…

Велеречиво произнося полный титул своего сюзерена, Отто Генрих вытянулся в струнку, казалось, словно вибрируя, как от осознания величия своего патрона, так и от чувства собственной значимости.

— Все требования, изложенные в ноте протеста, врученной Министерству Иностранных дел Российской империи нашими дипломатами должны быть выполнены в трехдневный срок, княжны Екатерина и Елизавета с детьми незамедлительно должны покинуть Зимний дворец и до отъезда австрийской миссии будут находиться на территории нашего представительства. Кроме того, Его Императорское Величество выражает настоятельную просьбу… — фон Урих пристально посмотрел на меня, всем видом давая понять, что под словом «просьба» подразумевается не что иное, как приказ, — … компенсировать те расходы, что дом Габсбургов понес из-за бегства законных жен принцев Карла и Иосифа. Размер компенсации определен в документе, который содержит подробное описание убытков Австрийской империи.

С этими словами он передал мне тонкую папку, украшенную одноглавым орлом в башенной короне, держащим в лапах серп и молот. Отложив её на край стола, пока даже не заглядывая внутрь, я сцепил руки в замок перед собой и безмолвно уставился немигающим взглядом на фон Уриха, предоставляя ему возможность высказаться до конца. Приняв мое молчание за согласие со всем, что прозвучало ранее, австриец окончательно избавился от остатков напускной вежливости и продолжил приказным тоном:

— Кроме того, Его Императорское Величество Франц Второй требует прекратить всяческую военную активность в приграничных областях, расценивая её как неприкрытую агрессию в сторону Австрийской империи… В тот же срок — а именно за три дня — вы обязаны отвести войска с границы с Австро-Венгрией, а также предоставить нам все данные об оружии массового поражения, имеющегося у вас на вооружении, и численности архимагов в пограничных войсках с подробным описанием их возможностей.

В ближайшее время вам будет передан список наших требований в отношении торговых соглашений между нашими государствами.

Закончив свой монолог, фон Урих презрительно посмотрел на меня и замер в ожидании ответа. Я же внимательно его разглядывал, внутренне поражаясь его непоколебимой уверенности в том, что все заявленное правомерно, и что реакция Российской империи может быть только одна — подобострастное исполнение всех приказов его императора. Ну что ж, пришло время и мне отыграть свою роль…

Я молча поднялся со своего места, прихватив переданную австрийцем папку, и отрывистым тоном, не терпящим возражений, кинул ему:

— Следуйте за мной!

Он непонимающе уставился на меня, но я уже направлялся к выходу из кабинета, всем своим видом выражая полную уверенность в том, что он подчинится моему приглашению, более похожему на приказ. Вынужденный поспешно нагонять меня, он растерял долю своей напористости. Отметив, как моя охрана окружила его, практически конвоируя, Отто Генрих почуял неладное, но я не дал ему ни минуты для размышлений и вопросов, распахнув двери Малой приемной. При моем появлении оживлённые разговоры, царившие здесь, моментально стихли, к своему месту я прошёл в полной тишине, сопровождаемый внимательными взглядами участников Высшего совета империи, а также дипломатических представителей мировых держав, собравшихся по моему специальному приглашению.

— Я благодарю Вас, господа… — обведя взглядом собравшихся и заметив маркизу де Вильнëв, прекрасную представительницу Французского королевства, поспешно добавил: — … и дамы, за то, что откликнулись на мою просьбу и почтили нас своим присутствием!

Так и продолжавший стоять у самых дверей Отто фон Урих явно чувствовал себя не в своей тарелке. И то, что мои гвардейцы по-прежнему не отходили от него, окружив то ли почётным караулом, то ли конвоем, спокойствия ему не добавляло.

Усевшись на свое место, я обратился к нему:

— Итак, господин фон Урих, у вас есть возможность повторить ваши, без сомнения заслуживающие самого пристального внимания, предложения, что вы озвучили мне только что при встрече тет-а-тет. Прошу вас!

Под прицелом любопытствующих взглядов, австриец уже довольно сильно поумерил высокомерие в голосе и благоразумно смягчил некоторые формулировки. Тем не менее, его выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Кто-то из присутствующих разразился саркастическим смехом, кто-то возмущенно пытался возразить, некоторые переспрашивали у соседей, верно ли расслышали… Канцлер, перекрыв шум, воцарившийся в зале, поинтересовался у меня:

— Алексей Александрович, не позволите ли взглянуть на тот самый список убытков?

Я протянул ему папку с гербом Австрии. Небрежно листая содержащиеся там бумаги, Владимир Алексеевич цепким взглядом моментально ухватывал суть. В его глазах заплясали озорные искорки. Захлопнув папку, он рассмеялся и обратился к присутствующим:

— Оказывается, княжны, в спешке и под покровом тайны покидая дом Габсбургов, умудрились унести с собой чуть ли не половину казны Австрийской империи! А на преследование двух измученных девушек с младенцами император Франц Второй потратил и оставшуюся часть…

Кругом раздались негромкие смешки. Со своего места вскочил генерал Голицын. Бешено вращая глазами, он возмущенно завопил:

— Ваше Величество, нет, это как так? Это что такое??? Откуда столько наглости — отдавать приказы касаемо войск Российской империи? Это по какому такому праву мы должны давать отчет по нашему вооружению? Да я и близко не подпущу этих… — он втянул воздух, от негодования позабыв все слова, и решительно рубанул кистью воздух, с ненавистью взглянув на Отто фон Уриха.

— Кстати, по поводу военных учений… — со своего места поднялся массивный, осанистый посол Германии, в свою очередь окинув недобрым взглядом притихшего австрийца, переминающегося с ноги на ногу у дверей.

— Германия выражает просьбу, с вашего высочайшего позволения, принять участие в учениях, в целях обмена опытом…

Я задумчиво посмотрел на фон Дитриха и, помедлив, ответил:

— Что ж, думаю, предложение интересное, этим займется генерал Голицын и князь Долгорукий. Выработайте общую стратегию, с учётом пожеланий обеих сторон, и мне на рассмотрение. Увидев, как заинтересованно вскинулись и другие дипломаты, я предвосхитил их вопросы и сразу предложил:

— Если кто-то из присутствующих тоже заинтересован участием в учениях — пожалуйста, обращайтесь в установленном порядке к Василию Андреевичу и Сергею Ивановичу! Понимая, что только что взвалил на Долгорукова и Голицына прорву лишней, но очень необходимой работы, я с извиняющейся улыбкой взглянул на них, слегка пожав плечами. Потом повысил голос:

— Но мы несколько отвлеклись от темы сегодняшнего собрания! Итак, все требования Австрийской империи основаны на том, что российская сторона несет ответственность за побег моих сестер из новой, любящей… — я со злорадной ухмылкой посмотрел на австрийца, — … семьи. И согласно брачным клятвам, произнесенным княжнами, мы и должны бы прислушаться к законным мужьям, желающим вернуть непокорных супруг.

Заметив, как одобряюще закивал, тряся рыжей бороденкой, Никита Вавилов, я поморщился. Затем продолжил:

— Но перед тем, как огласить своё решение, я хотел бы познакомить вас с новейшей разработкой нашего Департамента магических исследований! Николай Андреевич, прошу…

Нарышкин поспешно вскочил, попутно уронив кипу бумаг, что разложил перед собой.

— Уважаемые господа! Как вам известно, сильнейшие архимаги обладают способностью считывать воспоминания других людей, в случае согласия оных. Подчеркиваю — только с согласия! Иначе такое вторжение в сознание неизбежно приводит к необратимому разрушению разума того, кого подвергают этой процедуре, а также к возможному повреждению источника самого мага. Долгое время мы проводили исследования в этом направлении, по специальному заказу Тайной Канцелярии, особо заинтересованной в подобных методах работы. На сегодняшний день могу представить вам итоги многих месяцев кропотливой работы!

Он с гордостью извлек из объемистого портфеля пирамидку из полупрозрачного, отливающего золотом, материала и поставил её в середину круглого стола.

— Это артефакт, на который мы можем записывать ту информацию, что хранится в памяти человека. И более того, с его помощью мы можем визуализировать эти образы, сделав доступными всем.

Немного повозившись, он своеобразным, практически незаметным для глаза движением, активировал артефакт. Над столом замерцало, потом появилось изображение, в котором я узнал Дарью. Девушка заразительно смеялась, играя с маленьким пушистым котенком. У меня перехватило дыхание, я с бесконечной печалью смотрел на ту, которую потерял безвозвратно… Николай Андреевич засуетился, снова что-то нажал — и все пропало. Глухим голосом, поспешно смахнув слезу, он произнес:

— Простите, испытания проводились с моим личным участием… Как вы могли увидеть, образы воспоминаний четкие и ясные. Конечно, все зависит от того, насколько сильно события врезались в память.

— Все это, без сомнения, очень занимательно, — проронила молчавшая до этого маркиза де Вильнëв, — и я даже не отказалась бы от такой игрушки… Забавно было бы иметь возможность воспроизводить кое-какие моменты вновь и вновь. — Она мечтательно устремила взгляд куда-то вдаль, облизнув губы, накрашенные вызывающе алой помадой. Потом нехотя перевела глаза на меня. — Но какое это имеет отношение к обсуждению требований Австрийской империи?

— Самое прямое. — твердо уверил я француженку, — Дело в том, что этот артефакт был применен к моим сестрам сразу по их возвращению домой. И сейчас я хотел бы представить вам те образы, что мы получили в итоге.

Кивнув Нарышкину, я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Снова просматривать тот ужас, что был записан нашими архимагами, заглянувшими в воспоминания сестер о семейной жизни, я не имел ни малейшего желания. Тем не менее, я прекрасно все слышал, и знал, что за картина разворачивается перед взорами собравшихся: издевательства принцев над женами, постоянные избиения, принуждения ко всяким мерзким извращениям… Когда я впервые увидел то, что удалось записать в ходе эксперимента, я рвал и метал! Карл и Иосиф явно имели определенные проблемы с потенцией. И для того, чтобы у них хоть что-то получилось, они шли на самые грязные опыты… С трудом дождавшись конца демонстрации, я открыл глаза и обвел взглядом собравшихся. На большинстве лиц отражались те же эмоции, что испытывал и я. Проняло, как мне показалось, даже твердолобого Вавилова.

— У кого-то есть сомнения в том, кого мы видели в воспоминаниях моих сестер?

— Это Габсбурги, без сомнения… — нетвердым голосом произнесла маркиза де Вильнëв, — кто бы мог подумать… Но почему девочки не сопротивлялись? Насколько нам известно, они не Пустые, обладают даром.

— А это еще одна деталь, на которой мне хотелось бы заострить внимание. С момента начала их проживания в гостеприимных стенах дома Габсбургов, княжны были лишены своего дара посредством подавителей! И вам прекрасно известно, к чему приводит их постоянное ношение! Сейчас наши лекари не могут сказать, обратимы ли те изменения, что произошли с источниками сестер! Если все обернется хорошо, то со временем их уровень восстановится. Пока же они значительно ослабли как маги!

Со стороны двери послышался прерывающийся от возмущения голос австрийца:

— Это все ложь! Клевета! Все подстроено! Что за артефакт, что за разработки? Это невозможно! От имени Австрийской империи я выражаю протест!

Я медленно поднялся со своего места и загремел, выпустив на волю те ненависть и отвращение, что испытывал с того момента, как узнал, что пришлось пережить сестрам:

— От имени Российской империи, пользуясь властью, данной мне Богом и людьми, я отвергаю все ваши требования! И только из своей бесконечной милости я сохраняю жизнь вам лично, с тем, чтобы вы передали мою волю своему сюзерену! В трёхдневный срок повелеваю вам покинуть пределы Российской империи, свернуть все торговые и иные дела, составить опись имущества всех предприятий на российской территории и передать нашему Министерству финансов. В дальнейшем будет проведён аукцион среди представителей дружественных нам государств.

Заметив алчный блеск в глазах оживившихся дипломатов, я понял, что было правильным решением дать им возможность получить довольно богатые австрийские предприятия в свои руки. Ну и имперская казна тоже солидно пополнится, что никогда не бывает лишним.

— Брак Елизаветы Романовой и Карла Габсбурга, а также брак Екатерины Романовой и Иосифа Габсбурга объявляю расторгнутыми. Вопросы с церковью я улажу сам. Компенсации за физический и моральный вред, причиненный княжнам Романовым, мы требовать не будем, ибо нет суммы, соизмеримой с их страданиями.

Яростно глядя на фон Уриха, я с удовлетворением отметил, как посерело его лицо, и пропала вся дерзость, с которой он явился на встречу со мной. Я обратился к охране:

— Увести!

Потрясенный таким невероятным с его точки зрения поворотом событий, австриец безропотно дал себя увести, даже не попытавшись больше выразить свой протест.

— Я думаю, что все вы согласитесь с тем, что Российская империя вправе поступить так… — тихо произнес я, обращаясь сразу ко всем присутствующим. Услышав одобрительное бормотание, я уже более спокойным тоном продолжил:

— Тем не менее, это еще не все, что я хотел бы обсудить сегодня…

Меня прервал звук открывшейся двери. Проскользнувший в помещение Юрий кивнул мне, светясь от радостного нетерпения. И я гораздо увереннее заговорил:

— Должен вам сообщить, что вчера произошло покушение на моих сестер.

Дождавшись, пока утихнут встревоженные шепотки, я сразу пресек все вопросы собравшихся, испытывающих после всего увиденного и услышанного сегодня искреннее сочувствие к девушкам.

— Сейчас княжны уже чувствуют себя хорошо, наши лекари сумели подобрать необходимое противоядие. Не скажу, что это было легко. Но с активной помощью отравителя мы справились.

На моих губах зазмеилась едкая усмешка. Во всех взглядах, устремленных на меня, читалась лишь ожидание пояснений и раскрытия деталей заговора. И только в одном взоре я легко различил злость и разочарование.

— Неужели вы думали, что я такой идиот? Неужели действительно считали, что столь грубой провокацией толкнете меня на объявление войны Австрийской империи? Какая восхитительная идея — организовать покушение на моих сестер, попытавшись все обставить так, будто виновны в этом австрийцы! Какая тонкая работа была проведена с подсознанием несчастного, который до сих пор искренне уверен, что он — подданный императора Франца Второго и действует по его указке! Вы не учли одного — уровня мастерства наших архимагов, которые сумели извлечь истину из его сознания!

И я с нескрываемым удовлетворением смотрел, как меняется цвет лица истинного виновника покушения…