Неправильный боец РККА Забабашкин

Глава 18 Огненный мешок

И начал я это уничтожение с самых отстающих, то есть тех солдат противника, кто был ближе всего ко мне. Данная тактика была выбрана из расчёта на то, что те, кто ушёл вперёд, в темноте не сразу заметят смерть своих товарищей, что идут позади. Следовательно, и паники они раньше времени не поднимут. А именно панику в рядах солдат врага я и не хотел допускать.

«А то, понимаешь, запаникуют, разбегутся кто куда, по полям и весям, запрячутся под днища стоящих там танков и броневиков, и выковыривай их потом. Уйму времени придётся на это тратить. Ну, а так, идут они себе вперёд и идут, пока их камрады отправляются с нашей Земли прямиком в ад. А всё потому, что ночь, и вокруг почти ничего не видно. А когда увидят и услышат, когда поймут, то уже поздно будет».

— Спина. Спина. Затылок. Грудь. Затылок, — бурчал я себе под нос, отстреливая обойму, а потом протягивал руку за новой.

Садовский не зевал, сразу вручал мне очередные пять патронов, и я, зарядив винтовку, вновь приступал к работе, негромко озвучивая те места, в которые попадала моя пуля, вслух.

— Затылок. Затылок. Шея. Спина. Затылок, — продолжал бубнить я.

Тут нужно сказать, что немецких солдат я старался прикончить с первого выстрела. И, разумеется, для подобной тактики, необходимо было стрелять в голову. Но проблема была в том, что не менее чем на половине пехотинцев врага были надеты каски. Расстояние до противника было довольно большое, и пуля на излёте не всегда могла пробить данное металлическое изделие. Поэтому тем, на ком были каски, я стрелял в спину, грудь или шею. Ну а те, кто был в кепи или вообще без головного убора, ловили мои пули своими черепными коробками.

Ввиду того, что занимаемая нами позиция была в той стороне города, которую наши войска уже освободили, никто из немцев, кто остался в живых, находясь на восточной окраине Новска, внимания на нас не обращал и не беспокоил.

Стреляет кто-то и стреляет себе. Немцы уже знали, что в городе идёт бой, а потому стрельба ни для кого сюрпризом не была. Тем более, что огонь я вёл в сторону города, занятого советскими войсками.

И я, разумеется, был этому несказанно рад, опустошая одну обойму за другой.

Всё уничтожение роты противника заняло не много времени. Уже после третьей минуты отстрела, живых и двигающихся целей стало вначале мало, потом очень мало, а потом они и вовсе закончились.

Посмотрел на наручные часы и зафиксировал время.

— Четыре минуты и роты нет. Неплохо.

Ещё минут пять я стрелял по одиночным целям, которые либо были ранены, либо решили вновь попытать счастье и отступить.

Однако шанса уцелеть я им не давал. Как только из-за укрытий показывалась какая-то часть силуэта, я сразу же посылал в неё пулю.

Вновь сфокусировал взгляд и ещё раз внимательно осмотрел территорию, по которой работал. Увиденное меня порадовало. Никаких шевелений или движения в тех местах не было. И это означало, что вопрос с немецким наступлением на этом театре военных действий, полностью закрыт.

Увидел, что наш усиленный взвод начал аккуратно продвигаться вперёд.

— Отлично! Значит, стрельбу прекращаю. Дальше наши уж как-нибудь сами разберутся. А то, не дай Бог, ещё случайно своих положу, — прокомментировал увиденное я и, повернувшись к Садовскому, сказал: — Пошли к зданию напротив, посмотрим оттуда на эту окраину города, а то с этой точки мы ничего не увидим.

Вышли на улицу, но отойдя от подъезда всего метров на двадцать, услышали какой-то шорох, доносящийся со стороны дома, что стоял напротив. Тут же упали на асфальт, приготовившись к стрельбе.

— Что там?– прошептал Садовский.

— Не вижу ничего, — сказал я.

Вытянул шею, присмотрелся и наконец разглядел, что у стоящего неподалёку дома из небольшой траншеи торчат два немецких силуэта. Из-за листвы растущего кустарника и лежащих на земле куч битого кирпича, видно их было плохо, и с того места, на котором мы находились, поразить их не представлялось возможным.

Оставил Садовского на месте, а сам прополз метров на десять вперёд. Поудобней устроился и почти мгновенно уничтожил обоих солдат врага.

Это действительно произошло почти очень быстро. Пока первый пехотинец, получив пулю, падал на дно ямы, стоящий рядом ещё ничего не понимал. А когда увидел, что камрад на земле, подумать о том, что тот мёртв, вряд ли успел, ибо в это мгновение уже умер сам.

Когда дело было сделано, сразу же вставать я не стал. Ввиду того, что мы оказались с Садовским тут не одни, нужно было быть очень осторожным. Как оказалось, наши наступающие порядки далеко не всех немцев тут перебили, а потому можно было легко нарваться на вражескую пулю.

Стал осматриваться и прикидывать пути продвижения к намеченному дому с учётом того, что вокруг могут находиться спрятавшиеся недобитки.

— Эй! Камрад! Эй! Аккуратней веди огонь. На этом направлении наша пехотная рота ушла в наступление. И кстати, в кого ты стреляешь? Неужели ты видишь русских? — неожиданно раздался справа голос, говоривший на немецком языке.

Я обернулся на звук и увидел солдата противника, который, поправив пилотку, стал ползком приближаться ко мне, при этом щурясь, вероятно, пытаясь рассмотреть.

Отойдя от полученного первичного шока, я, как культурный человек, конечно же, поблагодарил служивого за предупреждение и, достав из-за пояса сапёрную лопатку, рубанул ему по уже довольно приблизившейся ко мне черепушке.

«Интересно, не галлюцинация ли это⁈» — задался я логичным вопросом, поднимая лопатку ещё для одного удара.

Но этого не понадобилось. Уже после первого немец вскрикнул и поник, тем самым давая понять мне, что он был настоящим, а не плодом воображения.

И это было хорошо, потому что почувствовал, что та напасть от меня отступила, и теперь я не вижу то, чего на свете нет.

Однако радость моя была недолгой, потому что я вспомнил о своём нерадивом помощнике и, посмотрев назад, прорычал:

— Эй, товарищ Садовский, ты часом, браток, не охренел там?

— Я? — раздался удивленный возглас в ответ. — А шо⁈

— Да не шо!!! Ты чего меня не прикрываешь? Я тут чуть инфаркт из-за тебя не получил, не говоря уж о вражеской пуле! Видишь же, ползут к нам. Так предупреди! Чего молчишь, как воды в рот набрал⁈

Отчитанный мной боец подполз ко мне ближе, увидел лежащего рядом немца и взял его на мушку. Затем ткнул стволом винтовки, понял, что тот не совсем жив, и, чертыхнувшись, прошипел:

— Да как тут чего увидишь-то⁈ Тьма тьмущая вокруг! Я его и не видел ни черта. Вот сейчас только-только заметил.

— Так ты глаза шире открой. И уши заодно. Я понимаю, что это тяжело. Но из-за глупости и невнимательности умирать совсем неохота. Так что ты постарайся быть внимательней, — попросил я его.

Однако с высказанными им аргументами я, в целом, был согласен. Ни он, ни только что преставившийся немец, ни кто-либо другой, не могли видеть так хорошо в темноте, как я. И, естественно, им всем было тяжело воевать в полной темноте. А потому, нужно было признать очевидное — в данное время суток нормально оберегать себя могу только я сам.

Сделал себе заметку в голове, что нужно нет-нет, да посматривать по сторонам, и увидел ещё несколько прятавшихся в развалинах немцев. Их было четверо, и умерли они так же, как и все, до последнего мига жизни не понимая откуда им прилетает.

Полежали ещё с минуту и, убедившись, что путь свободен, стали продвигаться к намеченной цели — двухэтажному дому.

Как и прежде, как и всегда, поднялись на чердак, ведь чем выше находится снайпер, тем удобней вести ему стрельбу.

Открывшаяся перед нами местность была видна очень хорошо.

Сразу же стал осматриваться и уже через полминуты понял, что в атаку на Троекуровск немцы отправили практически всех солдат, что имелись у них в распоряжении в этой части Новска.

Однако всё же не совсем всех. У командирской машины, что стояла на расстоянии около километра от меня, у одноэтажного здания с вывеской «Продмаг», находилось четыре человека. Двое из них были офицерами. Они разложили на капоте какие-то карты и что-то показывали друг другу, иногда озираясь по сторонам. Своё совещание они проводили под светом карманных фонариков, что держали два немецких пехотинца, стоящих рядом. Вероятно, это была охрана. Пятым в этой компании был шофёр, который сидел на водительском сиденье и терпеливо ждал, пока командиры примут какое-то решение.

«Вот и хорошо, что пятеро. Как раз одной полной обоймы хватит на всю банду», — подумал я.

Но сразу же атаковать не стал, а пробежался взглядом по окраине города. И этот беглый осмотр тоже принёс свои результаты. Очень скоро мной было выявлено две пулемётные позиции противника. У каждой из них находился пулеметный расчет, состоящий из двух человек. Кроме того, с правой стороны от центральной дороги, в окопе, что ранее использовался нашими войсками для обороны, заняли позиции порядка десяти солдат противника с винтовками в руках.

При последующем более детальном осмотре новых целей обнаружить не удалось.

Дал команду Садовскому открыть новую пачку патронов и не зевать при подаче мне обойм. И приступил…

Первыми умерли все пулемётные расчёты, так как их я посчитал самыми опасными для наших наступающих войск. За ними умерли офицеры и все, кто был возле машины. Последним из той группы я ликвидировал шофёра, который в последнюю секунду своей никчемной жизни всё же сумел завести машину и даже немного проехать, тем самым стараясь избежать справедливого возмездия. Но не успел. Ему помешал я. А точнее тот свинец, который благодаря мне и товарищу Мосину, молниеносно прошёл через его черепную коробку и, вылетев через глаз, врезался в рулевое колесо.

Водитель был уничтожен, и я переключился на последнюю обнаруженную мной группу врага. На десерт у меня остались стоящие в окопе пехотинцы.

Их было десять человек, поэтому на всех на них, вполне хватило двух обойм. Немецкие солдаты находились на расстоянии около пяти-семи метров друг от друга, а потому, поочерёдно умирая, не особо сильно привлекали внимание стоящих рядом сослуживцев.

Когда копыта отбросил последний «ганс», я вновь осмотрел местность. Но и в этот раз никого не обнаружил. На окраине Новска стояла тишина и покой.

Посмотрел в сторону нашего наступающего по дороге взвода. Те уже вышли на позиции умерщвлённой мной немецкой роты и, вероятно недоумевая, откуда там взялось так много свежих трупов, стали двигаться вперёд.

— Всё, больше никого не вижу. Уходим. Нас уже заждались в медсанбате, хотя, насколько я понимаю, прошло относительно немного времени с момента, как мы расстались у лесопосадки. Я думаю минут пятнадцать. Но город маленький. Наши, наверняка, уже штурмуют медучреждение. Так что и нам пора выдвигаться. Пойдём, поможем им в этом деле, чем сможем, — отрываясь от прицела, произнёс я.