Неправильный боец РККА Забабашкин

Глава 8 Штабы

Группа армий «Север». Штаб пехотной дивизии вермахта

В штабе пехотной дивизии царила довольно радостная атмосфера. Наконец русские войска были разгромлены под Новском и теперь тылам группировки, что уже несколько дней сосредотачивалась под Чудово, ничего не угрожает. Фюрер немецкой нации требовал незамедлительного наступления на Ленинград. Он хотел стереть город с лица Земли, уничтожив при этом всех его жителей, считая, что в противном случае им (Германии) придётся кормить население в течение всей зимы.

Сейчас, когда очередные прогнозы Гитлера по разгрому советских войск в Прибалтике, под Новгородом и ещё на нескольких направлениях, полностью сбылись, никто из генералов уже не сомневался в его гениальности. Обычный ефрейтор вновь оказался прав в своей стратегии.

С захватом Ленинграда перед немецким командованием открывались огромные перспективы. Это и полный контроль над Балтийским морем, и дальнейшее втягивание в войну Финляндии и, в конечном итоге, сильнейший удар по престижу Сталина и всего руководства СССР. Город носил имя Ленина, которому поклоняются большевики, и этот город был сердцем революции 1917-го года. А потому захват Ленинграда мог очень серьёзно деморализовать всё население варварской страны. В умы её жителей обязательно пришла бы мысль о том, что раз несокрушимая немецкая машина смогла захватить и уничтожить второй по величине город СССР, то остановить её уже невозможно никому и ничему, а значит, конец советской империи уже близок. Ведь, кроме всего прочего, после падения Ленинграда, на северо-западе от Москвы возникнет огромный немецкий плацдарм. И если, по какой-то причине, у группы армий «Центр» не получится взять Москву прямым ударом с западного направления, то сокрушительный удар групп армий «Север» поставит точку в этом вопросе. Расстояние от Ленинграда до Москвы составляет около семисот километров. А если учесть, что после разгрома под Ленинградом у русских практически не останется войск на этом направлении, то становится очевидным, что и Москва довольно скоро падёт под сапог победителя.

Все эти возможные ближайшие события, стоя перед картой, анализировал командир дивизии генерал Ханс Фридрих Миллер. Нет, он не был слепым фанатиком. Он был довольно умным и талантливым полководцем. И глядя на то, как немецкие войска ежедневно захватывают город за городом, район за районом, уничтожают бесчисленное количество военнослужащих противника, техники и захватывают большое количество пленных, он не переставал восхищаться гениальностью предвидения обычного ефрейтора. Сегодня в штабе группы армий «Север» была зачитана телефонограмма от фюрера. В ней Гитлер поздравил каждого из генералов принимающих участие в операции по захвату Чудово, пожелал им удачи в будущем наступлении и скорейшего захвата Ленинграда. Однако в конце своего послания фюрер всё же напомнил, что из-за задержки, связанной с невозможностью захватить мелкий городок Новск, которого и на карте не видно, наступление на Ленинград приходится отложить на неделю! И такое течение событий на фронте — очень плохо. Задержка дала русским время, и они, без сомнения, им воспользуются, сумев накопить достаточно большое количество вооружений и мобилизовав людские ресурсы. А потому Гитлер требовал немедленно наступать, даже невзирая на то, что из-за незапланированной отсрочки войска группировки сожгли слишком много бензина и сейчас могут испытывать небольшую нехватку ГСМ.

Фюрер немецкой нации дал приказ: наступать! И генералам пришлось подчиниться, даже несмотря на то, что, принимающие непосредственное участие в захвате Троекуровска, Прокофьево, Листовое и Новска, некоторые дивизии пока не смогут вести полноценного наступления.

Многим из генералитета не понравилось, что, например, опытная и закалённая в боях дивизия Миллера, которая умела проламывать оборону русских, не сможет наступать в первом эшелоне. Но, зная взрывной характер Гитлера, никто ему об этом, разумеется, говорить не захотел, помня, что тот своих решений никогда не меняет.

А потому, дивизия генерала Ханса Фридриха Миллера после захвата Новска развернулась, миновала Чудово и, отдалившись от города на три-четыре километра, остановилась. Рассредоточившись по трём близлежащим деревням, личный состав, в ожидании подвоза ГСМ, предался отдыху, который был необходим перед решительным броском на Ленинград.

Генерал, вместе со своим заместителем, рассматривал на карте местность, прикидывая театр будущих военных действий, когда его адъютант доложил, что прибыл полковник Гельдер.

— Пустите его, — дал указание командующей дивизией и, сев за рабочий стол, посмотрел на вошедшего.

Гельдер был командиром одного из полков дивизии, которые штурмовали Прокофьево и далее присоединились к атаке на Чудово. Именно он, после захвата города, по приказу повернул свои танки и ударил по Новску с востока. И вот сейчас он, вероятно, пришёл доложить о полной зачистке города.

— Господин генерал, Новск полностью зачищен от комиссаров, — радостно отрапортовал полковник.

Такая формулировка выглядела очень странно, будто бы в этом проклятом городе, кроме комиссаров, других войск противника вовсе не было. А между тем, те остатки нескольких советских дивизий, которые возглавил полковник Неверовский, воевали самоотверженно и, несмотря на гигантскую разницу в людях и технике, последняя победа немецкой стороне далась очень нелегко. Даже при наступлении со всех четырёх сторон русские дрались отважно. Им удалось уничтожить четыре танка, шесть бронетранспортёров и не менее двух взводов пехоты. Такое существенное количество потерь, при огромном перевесе сил, случилось из-за того, что русские метали гранаты со вторых и третьих этажей зданий в черте городской застройки. Перед такой тактикой вошедшая в город техника оказалась совершенно беззащитна. В конечном итоге, конечно же, преимущество в живой силе и технике сыграло свою роль, и остатки русской дивизии были разгромлены, но всё же они сумели достичь главного — выиграть время, пусть даже ценой собственных жизней.

Об этом генерал уже знал, как и о том, что комдив Неверовский погиб при обороне, а его заместитель подполковник Селиванов получил ранение в бедро и был найден в бессознательном состоянии под обломками дома, где вместе с бойцами до последнего держал оборону. Его ещё предстояло допросить, как только лучшие врачи окажут ему надлежащую помощь и приведут в сознание. Но уже сейчас Гельдер, кроме всего прочего, должен будет доложить о главном, что конкретно удалось узнать о снайперской школе НКВД: месте её дислокации, количество курсантов, а также о новой разработанной методике ведения боевых действий.

И это был один из важнейших секретов, которые Миллер жаждал узнать.

Тактика применения большого количества снайперов на небольшом участке фронта, показала себя как страшное оружие. Если бы ещё неделю назад генералу сказали, что пусть даже сотня снайперов может остановить наступление дивизии, у которой в наличии есть танки и бронетранспортёры, а с воздуха её поддерживает бомбардировочная авиация, он бы рассмеялся такому шутнику в лицо. Но время показало, что в жизни иногда бывает так, как ранее никто даже предположить не мог.

И вот сейчас, услышав в докладе, что комиссаров в городе нет, после удивления генерал уточнил:

— Что вы имеете в виду?

— Господин генерал, нам удалось выяснить, что именно комиссары отдавали распоряжения русскому снайперу, — ответил Гельдер и, понимая, что его начальники не совсем понимают о чём идёт речь, начал с самого начала: — Дело в том, что в Новске никакой разведшколы или школы снайперов, как мы ранее предполагали, не было и нет.

— Что⁈ Как это может быть? Есть множество свидетельств, что именно снайперы стреляли и останавливали наступление полка Рёпке.

— Так оно и есть, господин генерал. Однако тут нужно учесть, что снайперов всего было пять. Четверо были в начале наступления уничтожены нашими пехотинцами в лесополосе, что находится восточней города. А одному, самому профессиональному и опасному, удалось скрыться. Известно, что этому снайперу всего семнадцать лет. Зовут его Алексей Забабашкин, и именно он уничтожил личный состав и самолёты во время первого наступления, а также почти всю технику в колоннах и много личного состава во время второго, утреннего, наступления полка Рёпке.

— С чего вы это взяли, если сами только что сказали, что этот снайпер вами не пойман⁈ И почему вы считаете, что всё было именно так? — нахмурился генерал. — Быть может, вы не сумели обнаружить школу и решили всё списать на какого-то Забабашку?

— Нет, господин генерал. Снайперской школы нет и не было, а потому и найти её не удалось. Ну а тому, что снайпер был всего один, есть доказательство. Точнее, есть свидетель, который непосредственно был рядом и видел работу этого русского снайпера. Более того, он сам ему помогал в остановке нашего первого наступления.

— И что это за свидетель? Какой-то сбежавший дезертир?

— Нет. Это наш диверсант, который вместе с отступающими войсками противника участвовал в обороне города, сея панику в тылу врага, — ответил полковник и рассказал историю Зорькина, ведь ему удалось чудом выжить при немецком наступлении: — Мы освободили его из местного НКВД. При приближении наших пехотинцев его хотел расстрелять младший лейтенант НКВД Горшков. Но Зорькин сумел оказать сопротивление и вместе с нашими солдатами нейтрализовать Горшкова. Сейчас этот сотрудник НКВД переправлен в Троекуровск и передан в СД. Что же касается Зорькина, то для проверки его слов был вызван его куратор — офицер, который занимался его подготовкой и заброской. Он опознал Зорькина, и теперь нам необходимо время, чтобы узнать все детали этого дела досконально.

— Но предварительно он сказал и уверен, что никакой снайперской школы нет? — вновь уточнил генерал и, заметив чрезмерно бодрый и улыбчивый взгляд Гельдера, спросил: — Чему вы так радуетесь⁈ Мы потеряли много войск и отстаём от графика. Может так случиться, что Ленинград будет занят без нас! — и он прикрикнул, ударив кулаком по столу: — А это недопустимо! Мы не можем стоять в стороне, когда вершится история!

— Прошу прощения, господин генерал, — потупился полковник. — Но радость моя происходит совершенно не из-за того, что мы потеряли наших людей, я, как и все, скорблю об этом, просто дело совсем в другом. При освобождении тюрьмы, кроме нашего диверсанта в ней был обнаружен полковник Рёпке.

— Что⁈ Наш Рёпке⁈ Живой? — ошеломлённо вскрикнул Миллер.

— Живой. Только немного помятый, гм… — он чуть запнулся.

— Ну что же вы замолчали, Гельдер? Что вы мнётесь, как девица на выданье⁈ Что с Рёпке?

— Мне показалось, господин генерал, у него немного, совсем чуть-чуть, гм, помутился разум.

— Ничего, отойдёт, — облегчённо вздохнул Миллер, махнув рукой. — У вас бы разве не помутился, если бы вас пытали в застенках НКВД?

Полковник аккуратно кашлянул и как можно более мягко сказал:

— Господин генерал, следов пыток не обнаружено. Просто ободранная кожа и всё.

— Что⁈ Гельдер, вы противоречите сами себе! Говорите, что следов пыток нет и говорите про содранную кожу. Если вы не знаете, то я вам скажу, что именно сдиранием кожи и характеризуются некоторые пытки.

— Да, но Рёпке утверждает, что эти раны получены не от пыток, а из-за того, что его лошадь Манька, под хвостом которой он долгое время находился, возила его через кустарник и поваленные деревья. Вот он и ободрался.

— Лошадь? Гм, тогда, действительно, у Рёпке проблемы с рассудком, — согласился с подчинённым командир дивизии и задал давно интересующий его вопрос: — Ну а что он говорит про похитителей? Как они его сумели выкрасть за пять километров от боевых действий? Это была диверсионная группа русских?

— Нет, господин генерал. Это был всего один человек. Именно он, по словам Рёпке, и уничтожил батарею гаубиц и миномётов.

— Один человек? Кто он?

— Мы этого не знаем. Но по словам Рёпке и его, выжившего после получения пули в голову, адъютанта, на позиции артиллеристов на них напал человек без лица.

Северо-западный фронт. Штаб советской армии

— Ну, говори, — потребовал командарм генерал-лейтенант Семёнов у своего заместителя.

Генерал-майор Тишин вздохнул и, помотав головой, сказал:

— Третьего чуда не произошло, Владимир Леонидович. Новск немцы взяли.

— Третьего? — зацепился за слово командующий армией северо-западного фронта. — Почему третьего?

— Ну как же, первое — уничтожение экипажей танков и срыв наступления. Второе — полный разгром противника, что шёл с запада. А вот последнюю атаку дивизия Неверовского сдержать не смогла.

— Ты в этом уверен, Виктор Николаевич?

— Абсолютно. Информация подтверждена по двум каналам. По линии военной разведки и по линии подполья города Новгорода. Разведчикам удалось скопировать и передать нам несколько тревожных радиограмм, в которых рассказывается о подвиге дивизии Неверовского. Лишь сухие цифры потерь, которые впечатляют. Полсотни танков, сотня другой бронированной техники, десяток самолётов, гаубичная батарея, миномётная батарея и под тысячу солдат противника, и всё это за один день боя. К сожалению, более детально о подвиге уточнить не удалось. Радист сообщил о неполадке в радиостанции. Теперь подполье не может принимать радиограммы от нас, а лишь передавать ту информацию, которую посчитают важной. В данный момент, по понятным причинам, нет возможности проникнуть в Троекуровск и передать новую радиостанцию. Но, думаю, через неделю, когда всё успокоится, мы сможем это сделать.

— Это важно, возьмите на контроль. В Троекуровске и Новске расположены важные транспортные узлы, и мы должны вовремя получать информацию о переброске войск противника, — командарм дождался утвердительного кивка своего заместителя и, видя, что тот усмехнулся, спросил: — Что-то ещё?

— Да, Владимир Леонидович. Кроме того, что мы получили информацию из своих источников, нам их и Ставки переправили. Как оказалось, им по своим каналам удалось узнать, что сам фюрер следил за событиями, происходящими под Новском.

— Не может быть⁈ Гитлера? Новск⁈

— Думаю, что если информация верная, то вряд ли внимание Гитлера было приковано именно к Новску. Скорее всего, к этому направлению. В тексте перехваченной радиограммы говорилось, что он поздравил своих генералов с захватом агломерации городов, в том числе и Чудово, но попенял, что не все города были захвачены сразу. Очевидно, имел в виду Новск.

— Значит, всё кончено, — констатировал командарм и, посмотрев на своего зама, спросил: — Что думаешь, немец теперь всеми силами пойдёт на Ленинград? Или всё же повернёт на Москву?

Тишин тяжело вздохнул и болезненно поморщился оттого, что в душе понимал, какие тяжёлые испытания впереди ждут город, в котором родился, если немцы пойдут именно на Ленинград. Но сомнений в этом почти что не было.

18-я армия немцев уже начала наступление через Нарву на Петергоф. В это же время активизировалась 4-я танковая армия, которая, скорее всего, направила свои клинья на Пушкин. А потому, действия 16-й армии противника предугадывались.

— Думаю, на Ленинград, — сказал генерал-майор, взял в руку карандаш и показал вероятное направление удара: — Теперь, когда у немцев развязаны руки, и в тылу всё сопротивление подавлено, немецкая 16-я армия, скорее всего, будет наносить удар через Чудово на Любань, а затем вдоль железной дороги на Пушкин. Поэтому очень скоро всё будет решаться вот здесь — в городе Любань. Именно туда сейчас отошли наши войска. Любань мы должны удержать любой ценой. В противном случае враг очень скоро, — заместитель вздохнул и, проведя по карте линию, с тяжестью в сердце произнёс: — окажется на подступах к городу на Неве.

Командарм несколько нервно постучал пальцами по столу, а затем поднялся и громко прорычал:

— А хрен им по всей роже, а не Ленинград! — склонился над картой.