Нерушимые обеты

Глава 5

Поля следит за струйкой дыма, которая тянется от зажженной Сабиной тонкой сигареты. Дым вкусно пахнет и совсем не мешает дышать.

Да и самой Сабине сигарета идет – она как будто продолжает изящную кисть, тонкие пальцы.

Полина ловит себя на мысли, что искренне и очень сильно рада видеть подругу.

Она чувствует поддержку. Наконец-то, ей становится уютно.

– Ты знала, что Варя явилась? – вопрос Сабины заставляет Полю скривиться. Да, она знала. Видела бывшую подругу.

Желания вонзиться ногтями в её лицо у Полины не возникло. Отболело вроде как. Но и бросаться с поцелуями не стала бы – брезгливость не позволит. Ходят слухи, она продолжает блядовать. Артур тоже ей изменяет. Так и живут… Счастливо.

– Совести – ноль…

Саба чеканит, а Поле ни добавить нечего, ни возразить.

Наверное, стоило ожидать, что в их маленьком лицемерном мире предела лицемерию нет. Сначала сдать «подругу», обрекая её на кромешный ужас, а потом прийти поздравлять с возвращением – вполне рядовая вещь. Хорошо, что Полину такое давно не трогает.

– Мне до нее дела нет, – впрочем, как и до остальных гостей. Сабина это понимает. Выпустив дым в воздух, поворачивает голову и долго смотрит на Полю. Потом хмыкает:

– Ты знаешь, кто это? – сейчас вопросы задает куда серьезней, чем разговаривала при встрече в зале. Кивает куда-то в зал. Полина, оглянувшись, сразу понимает, о ком речь.

– Никита Доронин. Магнат будущий, – конечно, её замечание звучит иронично. Но с Сабой можно. Она поймет.

Смотрит в ответ и снова хмыкает…

– Он такая сволочь, малыш. Будь осторожна…

– Почему сволочь? – Полина спрашивает на автомате, скользя взглядом по аккуратно выстриженным фигурно кустам во внутреннем дворике гостиницы. Такое впечатление, что оттуда смотрят. Ей скорее всего мерещится, но кожу покалывает.

– Девочку изнасиловал в клубе. Отец всё замял. – Это так мерзко, что Поля ёжится. Ужасно, наверное, но ни секунды не сомневается – скорее всего не оклеветали.

– Бедная… – В голове вспышками воспоминания одной из ночей в её девятнадцать. Когда за Полиной увязался какой-то урод, лапал в подворотне… Чем закончилось бы, Поля знала. Только Гаврила вмешался – не дал. Избил неудавшегося насильника до полусмерти. Спас её. Дуру…

Чтобы снова выгнать его из мыслей, пришлось трясти головой. Ещё немного – и она разболится.

– Да, бедная. А он – мразь. – Сабина произносит, продолжая смотреть через стекло на него. Полина отрывает свой взгляд от деревьев, задумчиво останавливается на подруге.

Полина ей завидует. Саба выросла правдорубкой. Отец очень гордится этой дочкиной чертой. У него трое сыновей и единственная дочь, из которой никто не растил покорное нечто.

– Правда будь осторожна, Поль. Я послушала… Слухи ходят, что твой отец с Дорониным договорился…

– О чем? – этот вопрос можно не задавать. Очевидный ответ оставляет привкус горечи на языке.

Саба улыбается как бы извинительно, потом они снова вдвоем смотрят в зал.

Доронин ведет себя, как павлин. Победитель по жизни. Важный и чего-то стоящий. Но одной подробности его биографии достаточно, чтобы мнение о нем у нормальных людей опустилось ниже плинтуса.

Жаль, нормальными зал не полнится. Полнится богатыми.

– Это давняя папина мечта… Отдать меня кому-то… Выгодному…

Странно, но озвученное не делает больно.

Возвращаясь домой, Полина ведь уже прекрасно понимала, что без этого не обойдется. Просто надеялась, что не так сразу.

– Но не насильнику же…

Звучит даже смешно, но Поле не до смеху.

Она снова поворачивает голову и бродит глазами по дворику. Ей снова мерещится…

– Кто такой Гордеев? О нём все говорят…

Девушка спрашивает, хмурясь, старательно заставляя себя вернуться взглядом и мыслями на веранду.

Саба давно в столице. Саба уже всё про всех разузнала. Это видно по тому, что хмыкает.

Докурив, отправляет окурок в пепельницу, поворачивает голову и подмигивает…

– Очень харизматичный говнюк. Я видела – мне понравился. Но он совсем не надежный… Он целыми отраслями под себя гребет. Бизнесом занимается. Сам поднялся. Говорят, не так, чтобы чисто, но кто здесь чист?

– Никто.

– Вот-вот. А он хотя бы молодой… И хотя бы никого не насиловал. Во всяком случае, о нём подобное не говорят.

– Весь вечер о нем гудят…

– Конечно, гудят. Выборы… Его партия баллотируется. Он… Будоражит.

Определение Сабы нравится Полине настолько, что даже губы подрагивают.

Определенно будоражит. А её всё так же будоражит вязкая темнота дворика.

– Ты же знаешь, что Гаврила твой…

Саба только начинает, а Полину тут же сковывает. Она мотает головой, обнимая плечи руками. Кощунственным кажется даже просто говорить о нем на празднике, устроенном отцом. Она больше в такие игры не играет.

– Не надо, Саб. Не хочу о нём…

Полина просит, но Сабина всё же настаивает. Поворачивается так же, как Полина стояла всё это время – спиной к залу, лицом к парапету, опускает на него локти, склонившись, ловит взгляд подруги…

– Не знаешь, значит… – её глаза горят, Полю это пугает, но во второй раз она уже не протестует. Смотрит, замерев. Ждет чего-то… – Твой Гаврила – его правая рука.

– Чья? – Полина чувствует себя тупой, но все равно спрашивает. Сабрина относится к её резкому поглупению снисходительно. Тянется и гладит по плечу, улыбаясь.

– Гордеева. Он что-то вроде серого кардинала. Всё умеет. Всё делает. Говорят, очень благодарен. Когда-то именно Гордеев вытащил его…

Из чего – можно не уточнять. Полина опускает голову, взгляд, кивает.

В ней тоже рождается благодарность этому Гордееву. Правда лично она озвучить её не осмелилась бы. Не её это дело.

Гаврила справлялся со своим, она со своим.

Они молодцы, что оба выкарабкались.

– А мой отец… Он… Знает? – конечно, этот вопрос лучше адресовать не Сабе, но судя по продолжающей блуждать по губам улыбке, Полина с адресатом не ошиблась.

– А что он сделает? Тем более у вас вроде бы… Поутихло.

Зрительный контакт снова разрывается, Полина фиксирует взгляд на периллах. Поутихло. Конечно. Как могло не поутихнуть после всего? Через восемь лет?

Бывали дни, когда она о нем даже не вспоминала. Только вернувшись, снова каждый день… И ночь каждую… И это никому не нужно. В первую очередь – ей. Но черт…

– А мы же венчаны, представляешь? – признание слетает с губ Полины для самой неожиданно. Она раньше об этом не рассказывала. Даже Сабе. Теперь же поворачивает голову и наслаждается взметнувшимися бровями.

Саба протягивает: «ооо», а Поля улыбается. Вот так… Она тоже умеет удивлять.

Рука привычно-ненавистным жестом тянется к шее, будто хочет там что-то найти.

Только Полина с тех пор ничего на шее не носит. Где-угодно, но не на шее. Сорванный крестик – подарок Гаврилы, который тот сдал в ломбард, – так и остался лежать на полу больничного кабинета, в котором ей делали аборт. Он и Полина изуродованная душа.

– Не развенчались почему?

Ответить Полине сложно. Правда слишком многогранна. Поэтому она просто пожимает плечами, возвращая ладонь на перилла.

– Повода не было…

– А ты хочешь? – удивление Сабины проходит быстро. За ним следует сожаление и осторожный вопрос. В горле у Полины сухо. Что ответить – она не знает.

Но ей и не приходится.

– Вот ты где…

Со спины подходит отец. Его внимание этим вечером кажется Полине излишним. В детстве она пищала бы от восторга, уделяй ей папа столько времени, как сегодня. В юности она не верила, что такое возможно. Сейчас же… Лучше бы этого не было. Она окончательно привыкла к одиночеству.

Отец вышел, чтобы вернуть Полину в зал – объяснять не надо ни ей, ни Сабине.

Подруга набирает в легкие воздух, чтобы сказать что-то, способное остановить Михаила, но Полина осекает попытку вскинутым взглядом. Говорит им: «не надо», читает в ответом сожаление…

Но и жалеть её не надо. В конце концов, каждый делает свой выбор. И каждый несет ответственность за свои поступки. Когда-то она могла пойти против и сломать себе жизнь. Решила же просто себя опустошить.

Уже возвращаясь в зал и снова чувствуя отцовскую руку на пояснице, Полина не выдерживает – между лопатки будто взгляд врезался.

Девушка оглядывается, замирает. Сглатывает, закрыв глаза.

– Что случилось? – притворная встревоженность в тоне отца на сей раз уже не волнует.

– Всё хорошо.

Полина врет в ответ на отцовский вопрос, а сама старается успокоить сердце.

По одной из дорожек прочь идет человек. Полине кажется, это Гаврила.