23

— Вот он Учугэй, — проговорил Петр.

За широким плесом стал виден обрывистый берег. Экспедиция круто свернула с торосистого льда и пошла вверх по притоку Комюсь-Юрях. В долине лежал мокрый снег. Олени, опустив головы, тяжело тянули нарты. Слева и справа — кругом горы. За поворотам из-за кустов показались два зимовья.

Подле самой кромки тайги лежало открытое место. Ни кустика на нем, ни деревца. Всем понравилась эта чистая и большая, поляна. Рядом дрова-сушняк и речка.

Сейчас эти измученные дорогой люди развяжут тюки и поставят стройный ряд палаток. Ведь это не на один день. Разведут жаркий костер и будут покоить свое тело опьяняющим теплом. А потом пообедают и уснут, не думая больше о дороге. Завтра не ехать, не сидеть на этих узеньких, как линейка, нарточках. Может быть, даже Аргунов даст завтра отдохнуть целый день. Скажет, ну, ребята, вы молодцы, приехали вовремя на место.

Но едва только остановились нарты и олени перевели дух, а люди не успели и папироски выкурить, как Аргунов позвал уже всех к себе.

— Вот что, товарищи, — сказал он, — два человека будут ставить палатки, а остальные — рубить временные бараки. Освобождаю только одного повара. Товарищ Шилкин, разгружайте нарты с пилами, кайлами, топорами и лопатами. Нужный инструмент раздайте людям. Олени будут подвозить лес. Вы, Михаил Александрович, — обратился Аргунов к Коточкову, — будете ответственным за постройку бараков. Я с другой половиной людей пойду в лес. А вам, — обратился Аргунов к старшему каюру, — за эту работу заплатим отдельно.

Каюр посмотрел на своих товарищей и подумал: «Какой быстрый этот начальник. Только-только приехал и хочет уже дом строить».

Осмотрели площадку для строительства. Здесь можно было поставить в ряд три десятка бараков, а если потеснить лес, то и сотню.

— Вот здесь, — сказал инженер и топнул ногой, — здесь будет дом номер один Набережной улицы.

И работа закипела. Первый венец сруба лег плотно к мерзлой земле. Очищенные от коры бревна отливали на солнце желтизной, словно прокипяченные в постном масле. Катились удары топоров, сыпались, как выстрелы. Вспугнутыми птицами летели белые щепки. Красные сучья падали в помятый снег и уже больше не шевелились, не двигались.

От ям шумной толпой шли старатели, громко разговаривали.

— Ну, вот они и приехали, — пояснял товарищам дядя Гриша, — я же говорил, что они приедут.

— Ничего ты не говорил, — возразил ему Андрейка и побежал, обгоняя других.

Впереди своей артели, делая широкие шаги, размахивая руками, ходко шел дедушка Пых. Поступь у него, как у всякого таежника, который много бродил с котомкой за плечами, уверенная, спокойная. Позади всех, опустив голову, плелся Выгода.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал дедушка Пых, обращаясь ко всем. — С приездом вас. Наконец-то прибыли.

Приискатель смотрел улыбающимися глазами.

— Здравствуйте, товарищи приискатели, здравствуйте! Давайте будем знакомиться. Я начальник экспедиции, фамилия моя Аргунов.

Дедушка Пых протянул ему обветренную и широкую, как лопата, ладонь и назвал себя.

— На разведку приехали? — спросил он.

— Да.

— Вы и есть Филипп Егорыч? — спросил Коточков. — Очень приятно.

— Как вас величают-то? — поинтересовался дядя Гриша, протягивая руку Коточкову.

Подмигнув, шепнул Андрейке.

— Первый раз за всю жизнь с инженером за руку здороваюсь, а то все как-то недосуг было.

После всех с Аргуновым поздоровался Выгода. Он глухо назвал свою фамилию, отошел в сторону и стоял, рассматривая приезжих.

— Значит, к нам на разведку… это хорошо, — говорил дедушка Пых.

— Да, будем вести разведку, — подтвердил Аргунов.

Дядя Гриша сел рядом с Андрейкой и, наклонившись, шепнул на ухо.

— Вот, паря, харчей-то они наперли с собой, — показал он на нарты, которые стояли, вытянувшись в длинный ряд.

— У них тут все с собой, не одни харчи.

Аргунов громко, чтобы все слышали, говорил:

— Должен прежде всего, Филипп Егорыч, сказать тебе спасибо за твою заявку, которую ты подал. Если найдем здесь хорошее золото, то будем тебя считать первооткрывателем.

— Да я даже не думал, что так, сразу, сюда много людей пошлют, а золото… ну, золото, это верно, здесь есть.

Возле его глаз появились крупные морщинки. Глаза улыбались.

— Сколько у вас ям? — спросил Аргунов.

— Видишь, товарищ начальник, как мы здесь работаем. Идем двумя артелями. В одной артели за старшего я, мы на двух ямах, а в другой — вот этот… товарищ, у него тоже артель.

Слово «артель» старшинка произносил важно, выделяя его из других слов. Артель — это сила, спаянный коллектив, который может за себя постоять. С желанием артели, с мнением артели на приисках всегда считаются.

Выгода что-то пожевал и промолвил:

— Тоже двумя работаем.

— Как вас звать? — обратился Коточков к Выгоде.

Приискатель посмотрел на всех, мигнул, потер рукавом глаз и улыбнулся:

— Звать-то меня Иваном Попилычем, а ребята кличут «Выгода». Да я не сержусь, привык уж.

Дядя Гриша взглянул на Ивана Попилыча, кашлянул в кулачок и подумал: «Вон у него имя-то какое!»

— А каково у вас содержание? — поинтересовался инженер, обращаясь к Выгоде.

— Да кто его знает. Мы его не меряем. Робим помаленьку, и все тут, — уклончиво ответил приискатель.

— Вы давно здесь? — спросил Аргунов у Филиппа Егорыча.

— На Учугэе-то? Да второй год уже пошел, — ответил нараспев старатель и поднес тяжелую ладонь к бороде.

Старшинка смотрел на свой изодранный и уже не один раз латанный ичиг. Заплат было настолько много, что трудно разобрать, где у него носок, а где пятка.

— Развалился, черт, совсем, — и он по-хозяйски стал уталкивать черную и мокрую стельку, далеко вылезшую из пятки.

— Как у вас с продуктами? — спросил Аргунов.

— С продуктами-то?

Приискатель посмотрел на синеющие горы Комюсь-Юряха, на Учугэй, где уже светила вода. Вздохнул.

— Паршиво.

— Неважно, — добавил дядя Гриша.

— А как там дела в жилухе? — спросил в свою очередь Филипп Егорыч.

И тут старателей словно прорвало, начали спрашивать о жизни на приисках, о новостях, наперебой задавали вопросы, и Аргунов с инженером не успевали отвечать.

Загрузка...