Ник и другие я

Глава 29 Снежка и гномы

Зона встретила снова снегом – в этот раз мелким и настырным, вечно попадающим за шиворот и заставляющим ежиться. Джек моментально замерз, таща в руках тяжелые коробки, но сердце согревала мысль, что он все же не бесполезен. Он тоже может приносить пользу. Только бы крохе понравились вещи.

Джек принюхался – ветер сменил направление и теперь дул к морю, неся знакомый запах…

Клод.

Он все еще тут. Только пахнет чуть иначе – обреченностью, страхом и кровью. И какого, а?!

Джек выругался себе под нос:

– Охромееееть…

Темнело. Не то, чтобы он боялся темноты, но кроха будет волноваться. Только это зона. Тут нельзя бросать никого, даже если это ловец.

Джек удобнее перехватил коробки и направился вслед за запахом в сторону бывшей развлекательной зоны – там сплошняком гравитационные колодцы. Даааа, он внезапно вспомнил смысл этого слова. Точнее результат работы такого колодца – идешь, ничего не подозревая, и, если колодец неогорожен или ты сам невнимателен, ррррраз… И тебя прижимает к земле, хорошо еще, если при этом не размажет тонким слоем, а ведь может и в небеса подбросить, и потом неаккуратно приземлить. Игры гравитации непредсказуемы. Подчас вылезти из такого колодца без посторонней помощи крайне сложно – кости ломает только так.

Джек заметил Клода издалека – тот полусидел, прижимаясь к разрушенному бетонному забору спиной. Ноги были разбросаны в разные стороны, как у лягушки – весьма характерная поза. Перелом таза, минимальная кровопотеря до четырех пинт – подсказала неугомонная память. Уж лучше бы вспомнил, чем детей кормить, чем это.

Клод был основательно припорошен снегом – видимо, попал в колодец еще до бури. Руки его тряслись, кончики пальцев посинели, как у нежити.

Еще и обморожение. Про ноги лучше не думать – он явно основательно примерз к земле. Джек выругался опять – его же кроха ждет, а тут возни не на один час.

Клод заметил приближение Джека и попытался кричать – вышло плохо:

– Помогите… – он закашлялся. – Пожалуйста… Я отплачу – услуга или деньги…

Джек и не собирался отказываться – это зона. Тут не отказывают в помощи.

Он подошел ближе:

– Клод, это я… Джек… – он присел напротив парня, пытаясь понять – что же делать? Для начала его надо как-то отодрать от земли.

– Джек? Какой Джек? – не понял Клод, из последних сил зажигая огонек на ладони, чтобы подсветить себе. Он тут же выругался и огонек полетел в Джека – тот автоматически ушел перекатом в сторону под защиту груды камней. Спина заныла от боли.

– Клод?! Охррррроел?! Это я Деееек! Я не прииню тебе …еда! – от неожиданности речь Джека опять стала путанной.

– Уйди, нежить! Я тебе не еда!!! – прохрипел Клод.

Джек подсказал ему – вдруг тот сам не понял:

– У тея перрреом таза…

– Знаю!

– У ея обмо…ние!

– Знаю! – рявкнул опять Клод.

– Ты умёшь! Умрррррррёшь! – Джек не собирался запугивать, он лишь хотел, чтобы Клод все осознал и принял его помощь. Только «р» получилась от усердия очень раскатистой и впечатляющей.

Клод всплеснул руками, случайно загребая и разбрасывая в стороны снег. Кажется, у него от собственного бессилия даже слезы на глаза навернулись. Тут же до поста всего ничего – в хорошую погоду докричаться до копов можно. Но была буря, и его не слышали. Тут такие ветра – любой звук влегкую заглушают.

– Знаю, мать твою! Ты еще глюки забыл добавить: говорящая нежить – это же надо! Говорящие семьсот тысяч – это за гранью…

Джек снова принялся увещевать:

– Ради крохи и Эш…

– Кто такая кроха?! Кто такая Эш?! – опешил Клод.

Джек удивился не меньше – он даже из-под защиты груды камней чуть вылез, рассматривая Клода: с чего это он придуряется? Виделись же на днях.

– Твоя дочь… А кроха – Снежка… – Джек нахмурился, вспоминая её имя. Его он не знал, зато вспомнил фамилию, Адам упоминал: – Рассел. Кроха – Рассел.

Клод выругался:

– Ззззззабористые глюки… Медок год назад еще погибла… А дочери у меня нет – я еще лет тридцать собирался побегать от всего, что связано с семьей и браком.

Странное тепло вспыхнуло в груди Джека – Клоду не нужна Эш. Эш может быть только его и крохи. Он все же продолжил настаивать, осторожно вставая и перемещаясь под защиту ближайшего дерева:

– Клод… Ты умрешь без помощи…

– Вали отсюда! Ты меня не съешь… Живым, во всяком случае. Лучше я сам, чем какая-то падаль меня добьет… – Клод вытащил из поясной кобуры пистолет и приставил его к виску. Пальцы его дрожали, пистолет ходуном ходил в руках: – Вот и отбегался.

Что-то подсказало Джеку, что ранение может быть несмертельным, только глазные нервы перебьет, но все равно рисковать было нельзя.

– Охррррррррометь!!!! – прорычал Джек, резко выпрямляясь и в прыжке, почти в последний момент ударом ноги выбивая пистолет из пальцев Клода. Заодно, кажется, и руку сломал – уж больно та изогнулась странно у Клода. Хотя нет, просто отклонилась так в сторону.

Пистолет улетел в сторону гравитационного колодца и выстрелил от удара. К счастью, пуля ушла куда-то в другую сторону – кроха бы ругалась, снова зашивая его. Она остальных-то парней еще не всех зашила. Джек снова присел перед совсем бледным Клодом, пытавшимся все же покинуть этот мир – пока только в небытие.

– Удет ольно…

– Кусай уже…

Джек скривился – так нагло на его памяти еще никто не набивался стать едой:

– Охррррометь!

– Хромай куда-нибудь… – еле слышно, с плотно зажмуренными глазами прошептал Клод.

Джек подхватил Клода на руки, тут же забрасывая себе на плечо – еле оторвал от земли, если честно – тот хорошо так примерз. У него, кроме внутреннего кровотечения, еще и внешнее было. Кроваво-красные льдинки тихо падали с одежды Клода. Только бы с нежитью какой-нибудь не столкнуться – драться будет сложно.

– Похромали… – В убежище Джек сегодня не собирался, но что делать, если притащит Клода на пост, то шансов выжить у того мало. В убежище хотя бы капсулы свободные есть. И, охрометь, что такого сделала кроха, что Клод его не узнал? Хуже того, Клод про кроху и Эш вообще ничего не помнит.

Коробки и канистру пришлось бросить тут – ничего, потом вернется за ними.

Утопая по колено в снегу и старательно огибая гравитационные колодцы, Джек потопал в горы, в самое сердце Провала. Клод даже стонать от боли перестал – кажется, он потерял сознание. Только и слышно натужное дыхание, выдающее, что он еще жив.

Вход в убежище был хорошо скрыт самим лиловым туманом. Нанобами! Это нанобы! Память сегодня была крайне покладистая, то и дело выдавая новые порции хорошо забытого. Нанобы тут так плотно клубились, что уходящий вглубь невысокого холма вход и не заметишь со стороны. Страшно представить, сколько тут нанобов, что они стали макрообъектом.

В убежище не работало ничего – Джек уже привык к этому. И к темноте, и затхлому воздуху, и странным шорохам – непуганое местное зверье поселилось тут, не рискуя забираться глубоко. Тащить Клода пришлось долго – по аварийной лестнице, пролет за пролетом в полной темноте. Глубоко. Очень. Но путь был знаком – иногда часто, иногда редко, но Джек ходил тут. Стоило только обнаружить нежить в лиловой дымке тумана… В лиловой дымке нанобов, поправился Джек, и приходилось тащить эту нежить сюда. Тех, кого туман игнорировал, приходилось рано или поздно ликвидировать – они были безнадежны. Клод… Клод не был в лиловой дымке тумана, но он и не мертв. Тогда, по лету, Джек думал – не принести ли сюда кроху и Эш, но стоило только представить, что их больше не будет, то… Становилось больно где-то в груди. Он так и не смог принести их сюда. Пришлось сильно думать, как их спасти. С трудом сообразил про молоко. Про майки подсказал Птица. Про бутылочки – Ливень. Но справились же… Стоило представить, что кроха и Эш могли оказаться тут в темноте, в полном безмолвии, погруженные в ледяной сон, и становилось дурно.

Он, наконец-то, дошел. Гулко звучали его шаги – он смутно помнил, что зала просто огромна – и в ширину, и в высоту. И кругом в стенах капсулы. Нужно подойти к широкому проему, где выдаются капсулы, вытащить её, открыть, загрузить, закрыть и откатить в другой проем, где капсула исчезала, отправляясь… Куда-то. А в первом проеме появлялась новая. Когда-нибудь капсула не появится, и что делать тогда, Джек не знал. И что делать, когда откажет аварийное электроснабжение… Это что еще за штука?.. он тоже не знал, но холодок по спине только от одной этой мысли пробежал.

Странно, но тут в зале было тепло. Даже жарко, и душно, конечно же. И еще все же страшно – Джек не понимал своих действий, они остались от другого Джека, которого не вспомнить, и это злило. Тот Джек выпустил лиловый туман, чтобы снег был холодным.

Он одной рукой потянул за прохладную, очень гладкую ручку капсулу – та легко вынырнула из темноты. Он нажал боковую кнопку и открыл длинную, во всю капсулу, дверцу – та уходила верх и вбок. Тут же выдвинулся вверх и включился экран, по нему забегали строки – слишком быстро, чтобы Джек успевал читать. Сама капсула мягко замерцала по контуру, показывая белизну матраца с чуть приподнятым головным концом.

А во тьме висел гроб, и в том гробу лежала…

Джек даже вздрогнул от этой фразы, случайно всплывшей из памяти, сгружая тело Клода в капсулу и проверяя пульс на шее. Пульс был. Значит, придется ковыряться с программой – вряд ли Клод оценит анабиоз вместо регенерации. Что бы это ни значило. Сам Джек собирался его только подлечить.

Он склонился над Клодом, принимаясь за его одежду – что-то подсказывало, что куртка точно лишняя. При заморозке не лишняя. А вот в лечении – да.

Клод застонал и открыл ставшие мутными глаза. Он попытался отбиться от Джека, потом, когда тот чуть отстранился – не бить же Клода в ответ, осмотрелся. Его глаза широко открылись, и он выдохнул:

– Зззззабористые глюки…

Джек молча протянул руку:

– Коснись.

Тот здоровой рукой прикоснулся:

– Теперь хотя бы ясно, почему тебя в семьсот тысяч оценили… – он скосил глаза в сторону, на дисплей. – Умеешь пользоваться?

– Нет, – честно признался Джек.

– Зззззззабористые и глупые глюки… Хотя чего от глюков ждать.

– Руку снова дать? – предложил Джек.

Клод прикрыл глаза, выдохнул, а потом сказал:

– Давай! – он вцепился в протянутую руку и сел, ругаясь точь-в-точь, как Сэм в ночь возвращения из города. Крайне затейливо. Забавно, но сейчас Джек хотя бы оценил процесс и прокомментировал:

– Не выйдет. Оно туда не влезет.

Клод удивленно посмотрел на него, потом засмеялся через боль:

– Это исключительно из любви к искусству, Карбон.

– Я Джек.

– Хорошо, Джек… – Клод повернулся к экрану и принялся на нем что-то нажимать. Заметил заинтересованный взгляд Джека, вздохнул и… Начал заново – медленно и поясняя.

Через час, убедившись, что Джек все запомнил, Клод все же погрузился в лечебный сон. Капсулу Джек не стал отправлять в другой проем – тут и оставил. Клод должен проснуться через неделю. Это семь дней – Джек помнил. Он поспешил домой. Правда, сперва добежал до своих коробок – крохе должно понравиться. Во всяком случае Джек на это надеялся.

Только дома… Дома ждала неожиданность.

Тот самый принц на прекрасном белоснежном коне. Джек фыркнул – конь был ненастоящим, всего лишь робот. Но светился он в темноте отменно – шерстинка к шерстинке сияла серебром. Звенели колокольчики, вплетенные в гриву, и длинными косами игрался ветер.

Сам принц был тоже прекрасен, хоть Джек и видел его лишь со спины – в руки Джека с двух сторон вцепились, не давая спуститься с холма к дому Ливень и Птица. Ливень даже выдавил из себя первые свои слова:

– Уолек, не надо…

Птица с ним был согласен:

– Отпусти. – пропел он, складно говорить по-человечески он пока не мог. – Отпусти её.

Принц был лордом – рыжие короткие волосы, стройная, мелкая фигура…

Он говорил о таких «Мед, шелк и пламя. Только мед горький, шелк ненатуральный, а пламя служит королеве. Держись от таких подальше. Особенно от моего дорогого кузена…».

Кто «он», сейчас не волновало Джека. Его волновало другое – кроха явно переживала. Её движения были дерганными, она нервно снова и снова поправляла прическу – короткие, светлые кудри, и постоянно оглядывалась. Комок в груди даже стал теплее – появилась дикая надежда, что она ждала его, но… Это был всего лишь самообман: принц, держа в одной руке корзинку с Эш, подал крохе руку и помог забраться в седло. Она села. Она не ждала Джека. Она хотела одного, как и говорила – уехать с принцем. Тот взлетел в широкое, рассчитанное на двоих седло и…

Они уехали.

Гномы никому не нужны.

Гномы остаются в лесу, чтобы добывать свои самоцветы в штольнях.

Гномы одиночки, ведь сказка не о них. Хотя не одиночки, их же семеро, им некогда скучать по какой-то принцессе. Их ждут штольни.

Гномам не привыкать к расставаниям – принцессы не для них.

Только почему-то у Джека было ощущение, что из него словно кусок плоти вырвали – так болело в груди. Крохе будет лучше рядом с принцем – принцы умеют побеждать королев. Принцы умеют кормить детей молочной смесью и не боятся огня. Они умеют согревать, точнее не допустят, чтобы их принцессы мерзли. Принцы выгоднее в хозяйстве – они живые.

– Уголек… Не надо…

Что не надо, Джек так и не понял. Может, не надо выть на Луну? Так он и не выл. Он просто глухо рычал, злясь на принца. Нет, не на принца. На сказку, которая заканчивается на его взгляд неправильно. На взгляд уехавшей с принцем принцессы сказка закончилась хорошо.

– Уголек…

Джек опустил на землю то, что ему отчаянно мешало – какие-то коробки и еще что-то.

Шел снег, и хотелось верить, что он скоро снова станет теплым. Он станет теплым, а пустота в груди закроется или скроется под дымкой беспамятства.

Гномы выполнили свою роль, их служба закончена. Можно снова жить в холодном мире. Только оставалось одно. Джек резко обернулся к своей выстроившейся за спиной стае и спросил:

– Кто сбросил Клода?

Со стороны для окружающих, окажись тут такие, в кустах просто запела птица.

Не мог опытный ловец попасться в такую глупую ловушку. Значит, кто-то подкараулил Клода и… Кто-то из стаи. Кто-то из своих. Ему было важно знать – кто. Ему важно было знать – может ли он положиться на стаю.

Стая молчала.

– Кто? – снова спросил Джек.

Стая продолжала молчать.

Джек лишь повторил:

– Кто? – он должен знать правду.

– Кроха, – наконец выдавил из себя Ливень.

– Ложь. Это отец Эш. Кто?

– Кроха!

– Ложь!!!

Ответил в этот раз Птица:

– Я и Ливень притащили его. Кроха просила.

– Мы его не сбрасывали. – добавил Ливень.

– Кроха просила не трогать – мы не трогали. – это снова Птица. – Не ели.

Джек скривился – Птица так это сказал, словно это достижение.

– Он сам упал, – вмешался Карамель. Вирус лишь напомнил:

– Он полстаи положил. Он заслужил.

Они считали себя правыми. Джек так не думал. Только… Орать на них бесполезно. Объяснять, что бросить человека в Провале у колодцев – это такое же убийство, пусть и не своими руками, тоже бессмысленно. Напоминать, что обрекать на собственную незавидную участь другого – подло, тоже глупо. Они или это понимают, или еще не доросли. Или уже не дорастут. Значит… Значит, он может быть свободен и может ждать, когда снег станет теплым. Альфа из него не получился. Ну и пусть.

Его служба закончилась.

Он свободен. Он может забыть себя. Он понесся прочь в поисках теплого снега.

– Уголееееееек! – неслось откуда-то позади, догнать альфу-гепарда та еще задача, особенно для ирбисов. Гепарды – самые быстрые хищники на свете.

Надо дождаться, когда снег снова станет теплым. Тогда все будет хорошо.