Ник и другие я

Глава 7 Воспоминания

Его руки тяжело легли ей на плечи, губы чуть приоткрылись, она подалась ему навстречу и…

И тут раздался писк, вырывая Сэм из сна.

– Проклятье… - прошептала она, садясь в кровати и направляясь к дочери, лежащей в корзине.

Солнце еще даже не встало, в комнате царил сумрак, а малышка уже заходилась в диком плаче, требуя внимания. Сэм, безбожно зевая, взяла её на руки и занялась привычными делами – сменить подгузник, переодеть, накормить, положить на плечо, чтобы срыгнула, попытаться вновь уложить спать. Баюкать, баюкать, баюкать и баюкать, постоянно зевая и боясь провалиться в сон. Это лето было к ней немилосердно. Вместо материнской радости, обещанной книгами по воспитанию ребенка, ей достались постоянная усталость и непреходящее желание выспаться. Она крутилась, как белка в колесе, и все равно ничего не успевала. Дом зарос пылью, на кухне творился сущий ад, список дел постоянно нарастал, а ей еще и на охоту надо. И выспаться. Выспаться хоть чуть-чуть. Спать хотелось постоянно и необоримо – ей, а не дочке.

Вот и сейчас, убаюкав малышку у себя на плече и боясь перекладывать её в корзину для сна, Сэм села в кресле, крепче обнимая дочь и почти моментально погружаясь в легкий, тревожный сон. Перед глазами все плыло, в мыслях был сумбур, а уши еще слышали, как сопела во сне малышка – абсолютно ручная, болезненная, постоянно страдающая от колик, недоедания и еще непонятно чего, денег на доктора все равно не было. Сэм пыталась справляться со всем сама, но силы её уже давно были на исходе. Мир сузился только до дома, на большее Сэм была не способна. Жизнь превратилась в невыносимое повторение одних и тех же действий: умыть, покормить, переодеть, усыпить, помыть, постирать, попытаться хоть что-то приготовить, быстро поесть, успеть помыться самой, и снова писк и недовольный плач – помыть, покормить, усыпить… А деньги на исходе, и где их найти на очередную пачку смеси и подгузники, непонятно. Ей надо на охоту, ей срочно надо на охоту, но с собой малышу не возьмешь, а одну не оставишь. Но ей кровь из носу надо на охоту! Иначе им не выжить.

В ухо громко всхлипнули, и Сэм бросило в холодный пот, вырывая из сна. Нет, показалось, спит – это малышка плакала во сне. Сэм скосила глаза на спящую на плече дочь, и что-то теплое, щемящее на миг поселилось в её сердце – малышка была такая смешная, маленькая, беззащитная, с мелкими, невероятно крошечными пальчиками, вечно сжатыми в кулачки, один из которых она сейчас нагло сосала. Сэм хотела убрать ладошку подальше, но потом все же передумала – пусть сосет что хочет, лишь бы спала. В конце концов Сэм никогда не стремилась стать матерью года. Она и матерью не стремилась стать – просто так получилось. Малышка на плече заерзала, поморщилась и вытащила кулачок изо рта. Сэм нашла в себе силы улыбнуться – малышка была такая смешная… Наверное, все же и ей даровали кусочек материнского счастья. Или гордости. А гордиться было чем – они, несмотря ни на что, выжили. И выживут и дальше, даже если отдельные наглые зеленоглазые личности, обязавшиеся защищать, не вернутся за ними. Они выживут сами. Потерпеть бы первый год, потом, если верить книгам, малыши становятся самостоятельными, потом станет легче… Или… У неё есть запасной вариант. Спорный, но точно запасной.

На глаза попался прикрепленный к стене список требований к принцу. Наверное, его давно надо было сорвать, но она так привыкла, что он всегда висит на стене – еще с детства. Пусть будет – странный кусочек дома, больше ничего на память об Убежище не осталось. Хотя глупо она подписала про вороного коня в попытке вернуть Клауда. Знала, что не поможет, знала, что принц не приедет, но надеяться на чудо хотелось.

Сэм поудобнее устроилась в кресле и позволила себе чуть-чуть поспать. До рассвета, наступающего даже в конце лета очень рано, время еще есть.

…Ей снова снился дом. В этот раз она смотрела, как нелюбящий белых коней Закат зло мчится прочь из их Убежища. Оно было почти заброшенным – сломанная портальная система, система вентиляции и репликации нанов. Принцу придется долго скакать на своем вороном жеребце до Холмов с рабочими порталами – здесь были страшные землетрясения после Катастрофы, ближайшие Убежища вообще не уцелели, им же повезло. И сейчас папа пытался вернуть в почти пустой Холм жизнь, ремонтируя его.

Сэм пошла обратно в Холм. Знала, что виновата. Знала, что папа злится, а, значит, надо идти и просить прощения. Он же просил попытаться понять. Он же просил попытаться найти в браке с Закатом что-то хорошее. Он не раз объяснял, почему так важно подписать договор. Он говорил, что Закат единственный, кто может её защитить. Только… Уж лучше она сама себя будет защищать, чем Закат!

Папа был у себя в кабинете. Стоял, смотрел в экран, на который была выведена огромная родословная всех людей из Холмов. Руки были сжаты в кулаки, спина напряжена, и пахло от него пылью и чем-то черным, накрывающим с головой, удушающим, заставляющим плакать.

– Па… - Сэм замерла на пороге кабинета, боясь проходить дальше – казалось, еще один шаг, и сердце разорвется от боли. – Па…

Он резко развернулся к ней, заставляя себя улыбаться. Запах сменился – стало так хорошо, так тепло, как утром, когда бежишь на кухню, а там папа, мама и хрустящие, кружевные блинчики на завтрак.

– Па! – Сэм бросилась к нему в объятья, он поймал её и взял на руки:

– Моя маленькая леди!

Она тихо прошептала, обнимая его за шею:

– Принц уехал.

– Я знаю, моя леди.

– Я… Я виновата…

Он вздохнул:

– Твоей вины в случившемся нет. Просто так бывает – веришь в друга и ошибаешься.

Сэм упрямо повторила:

– Это моя вина.

Папа сел в кресло, осторожно заглядывая ей в глаза:

– Моя леди, никто ни в чем тебя не обвиняет. Это дела взрослых, ты тут ни при чем.

– Па… – чтобы не было так отчаянно стыдно, она быстро зашептала: – это моя вина. Он так вонял, он так вонял, паааа… Я не смогла. Я терпела, я думала, что смогу, но не смогла…

Папины глаза стали серьезными:

– Так… Не понял. Зак, конечно, с дороги был, но чтобы вонять… Поясни, Семечка.

– От него несло страшно приторно-мятно.

На внутреннем экране Сэм тут же пошли пояснения, что приторный означает слишком сладкий, мята не бывает сладкой… Сэм проигнорировала их.

– Сэм?

Она наморщилась, чтобы объяснить понятнее:

– Он как жевачка.

Экран вспыхнул поправкой: «Правильное произношение – жвачка! Относится к жевательной резинке. Последнее словосочетание предпочтительнее для употребления».

– Он… Я знаю – он внутри вкусный, он внутри хороший, но оболочка такая, что хочется выплюнуть, па. Он снаружи совсем плохой, как очень мятная жевательная резинка – до тошноты плохой. А еще он пахнет лакрицей…

Тогда она не знала, что так пахнет ложь.

Она сморщилась:

– Он воняет, па… Я… Его специально напугала, и он…

– И он напугался, - понял папа. Ладонь на подлокотнике сжалась в кулак. – А я чем пахну?

– Блинчиками и теплом. Кофе и… - она не стала говорить, что он тоже пахнет лакрицей, когда разговор заходит об уехавшей по делам маме.

– И…?

– И все, па.

Он вздохнул:

– Короче, кажется, мне стоит помыться и постирать одежду. – он горько рассмеялся.

– Па!!! – она выпрямилась на его коленях. – Это не тот запах, па…

Он заглянул ей в глаза:

– Моя леди, примешь вызов элтела?

– Да, па. Конечно!

Элтел она любила. Это несравнимое ни с чем ощущение тепла, ощущение семьи, ощущение близкого тебе сознания… Ей было запрещено пользоваться элтелом, как и нейронетом – только в кругу семьи, только под присмотром отца. Такие запреты она не понимала, но уже давно смирилась, только ждала, когда станет старше, и папа все же разрешит. Если разрешит. Она раскрылась навстречу, давая полный доступ…

После вызова папа долго молчал. Сжимал и разжимал кулаки. Заглядывал в ей глаза, и все равно молчал, даже когда у неё на глазах выступили слезы, молчал – лишь прижал к себе, вздыхая куда-то в макушку.

– Паааа?

– Тихо, тихо, моя леди, все будет хорошо… Я клянусь тебе, мы справимся. Все будет хорошо… Просто очередное испытание, Семечка. Просто очередное испытание… Мы с ним справимся. И покажи, пожалуйста, бумаги, которые ты подписала с Закатом.

Она достала из кармана платья сложенный вчетверо и уже откровенно помятый лист с требованиями.

Папа рассмеялся, читая его, только Сэм ничего смешного в требованиях к принцу не видела.

– Па..?

– А Зак, оказывается, все так же верит в магию, как в детстве… Не перешагнул свою глупую веру, привитую матерью. Жаль. Очень жаль, а ведь умный же парень. – Он посмотрел на Сэм: - моя леди, ты же помнишь, что магии не существует, да?

Она честно сказала:

– Я запуталась, папа…

Он в который раз принялся объяснять:

– Наверное, это разговор не для семилетней девочки. Наверное, рано такое говорить… Особенно, если учитывать, что твое развитие… - он замолчал, и только сейчас Сэм поняла, что же он не договорил. Лишенная доступа к нейронету, она явно отставала в развитии от сверстников. – Просто постарайся запомнить, потом, если возникнет нужда – вспомнишь и поймешь. Наш мир пусть и изменился после катастрофы, но остался все тем же, подчиняющимся физическим законам. И эти законы гласят, что магии не существует. А если что-то и похоже на неё, то просто пока недостаточно изучено. На поверхности все жители загрязнены астероидной пылью. Считается, что пыль дает доступ к магии, не всем, конечно, а только предрасположенным, так называемым магам. Как действует пыль – никто не знает. Есть предположения, что при работе с пылью при определенных условиях выделяется энергия, которая и делает то, что люди на поверхности называют магией. Есть и другие предположения – пыль неоднородна по составу, и, возможно, является органикой. Ты же помнишь, что жизнь на Земле зародилась из космоса? Астероиды принесли на Землю нуклеотиды – основу нашей ДНК.

Сэм широко раскрыла глаза:

– Второй занос жизни?!

Па широко улыбнулся и поцеловал её в макушку:

– Моя леди, ты умница! Возможно, астероид занес новую форму жизни. Это объясняет, почему несмотря на прогнозы по очищению Земли от пыли, этого так и не произошло.

– А когда будет точно известно – что же такое пыль?

– Пока… Нескоро. Людям на поверхности пока не хватает знаний, до последнего века они были заняты выживаем на планете. Им было не до науки.

– А мы им не поможем? – Сэм заглянула в папины глаза.

– А мы им не помогаем, потому что исследования пыли у нас официально запрещены. Считается, что пыль вызывает тяжелое заболевание, провоцирующее галлюцинации, принимаемые за магию.

Сэм старательно пыталась понять, даже нахмурилась, вспоминая:

– Но, па… Когда мы ездили в Холм Березы, в твой бывший дом, там многие верят в магию. Ты тогда говорил молчать и никуда не лезть…

– Да, моя леди, подземные жители тоже верят в магию. В техномагию, и это тоже ненормально, как и у поверхностных. Только поверхностные не способны пока к изучению того, что называют магией, а подземные, то есть мы, уже не хотим. Все верят Королеве, их устраивает, что сервы собирают необходимые приборы для Холмов, а наны делают тоже самое для людей, называя это магией. Одураченными людьми, Сэм, легче править. Но это тебе совсем рано знать. Давай вернемся к магии и пыли.

Сэм опять вспомнила, что натворила своим списком и заерзала на коленях у отца.

– Моя леди, – папа крепче прижал её к себе. – Успокойся. Все хорошо. Просто нам придется лучше прятаться. Возможно, придется отправиться в небольшое путешествие.

– К…ку…куда? Мама же нас не найдет тогда!

Папа твердо сказал:

– Мы поедем на поверхность, Семечка, там легче спрятаться. А мама… мама последует за нами, не беспокойся.

И тут папа отчаянно запа́х лакрицей.

– Не бойся, Сэм, все будет хорошо. Точно-точно.

– Паааа… Если магии не существует, то как же… Как же подействовал договор?

Он вздохнул, видимо, собираясь с мыслями.

– Сэм… Договор тут совершенно ни при чем. Просто ты… Маг.

Она обиделась и надулась:

– Я не могу быть тем, что не существует!

– Пыль существует, Сэм. И при определенных условиях взаимодействия пыли, макрообъекта-тебя и нанов получается интересный результат – выделение энергии, помнишь, я говорил?

– Пааа?

– Ты не хотела заключать договор о браке с Закатом. Он тоже сильно не горел желанием, когда увидел тебя, только его наны зафиксировали договор и заставили бы его соблюдать. Наны заставили бы его тебя защищать, как свою невесту. Не знаю – кто, но… Кто-то под влиянием пыли, высвободив из неё энергию, устроил нанам роя Бродяги, их еще называют королевскими нанами, перепрошивку – внес новую программу. Или даже более простой вариант – энергия пыли стерла из памяти королевских нанов массив данных о заключенном договоре, давая Закату и тебе свободу от контроля. Сам же Закат наплевал на договор, посчитав его расторгнутым. Только и всего, Сэм. Никакой магии, в которую столь фанатично верит Закат. Никакой магии, а только физические законы мира, которые мы еще не открыли.

– Па…

– Жаль только одного – кроме Зака, мне больше некому доверить тебя… – он помрачнел, но быстро заставил себя улыбнуться. – Ничего, вот исполнится тебе восемнадцать, этот наглый принц еще двести раз пожалеет, что отказался от такой умницы и красавицы, как ты. Придет время, и королевские наны все равно заставят Заката заключить помолвку с тобой.

– Почему?

– Потому что из всех подземных жителей в невесты Заку подходишь только ты. И, Семечка, я очень надеюсь, что к твоим восемнадцати годам все изменится. Я очень надеюсь, что мы к тому времени найдем способ тебя защитить без этого принца. Я хочу верить, что мы не будем нуждаться в Заке и его защите, и ты сама выберешь себе принца по душе. А пока… – он тихо рассмеялся, снова просматривая её записи, – ты крайне жестока к своим будущим принцам. Или Зак крайне изысканно мстителен. Мы его еще научим уметь… Иметь… Белого коня. Моя леди, я, кажется, знаю, какой именно принц тебе подходит… Так что давай-ка внесем небольшие изменения в твой список.

– Просто так?

– Просто из права вредности! – подмигнул отец…

Птицы за окном совсем сошли с ума, обещая своим пением жаркий денек, и Сэм вынырнула из сна. Малышка все так и спала на плече. Маленькая и беззащитная. Пусть Сэм и научилась защищать сама себя, Клауд ей был необходим. Он ей отчаянно нужен – лишь он может помочь ей вернуться в Холмы и найти отца. И где носит этого зеленоглазого наглого принца, хотела бы она знать…

Сэм встала и осторожно направилась к корзине для сна – возможно, ей удастся положить малышку, не разбудив её. Только бы получилось! Ей предстоит еще столько дел. Тот же завтрак не приготовится сам, и белье само себя не постирает… И… Много чего. Надо будет попытаться вырваться в магазин – нужна пачка молочной смеси. Надо попытаться её украсть, раз денег почти нет. И посмотреть свежие газеты – последнее время её клон Ники вела себя крайне неосмотрительно: слишком шумно для той, которая пытается прятаться. Слишком много публикаций в газетах. Слишком на виду, слишком заметна – это становится опасным. За ней может прийти королевское правосудие и уничтожить – отец не раз говорил об этом Сэм. Она, кстати, пыталась предупредить Ник.

Высокий парень, улыбчивый, легкий в общении, простой и, кажется, надежный. Форма стражей как бы намекала, что это у него в крови… Вот зря она тогда поверила ему. Очень зря. Улыбчивые оборотни бывают только в сказках.

Сэм скрипнула зубами, прогоняя ненужное видение. Да, она пыталась, но в тот раз не получилось. А сейчас Сэм и не рискнет приближаться к Ник – слишком опасно, можно легко выдать себя, ведь Ник не беспокоится о соблюдении своей тайны, а у Сэм на руках маленькая, полностью от ней зависящая малышка. Вот станет та чуть постарше, чуть посамостоятельнее, и тогда… Тогда Сэм вновь попытается предупредить Ник об опасности.

Сэм надеялась, что с каждым днем малышка становится сильнее и независимее, только… Та взяла и заболела. Поднялась температура, исчез аппетит, а писк и плач пропали – на них просто не было сил…