Новый порядок (Часть I)

Глава 12

Франц Ротерблиц стоял у пруда, в котором то ли утопили, то ли утопился, то ли просто утонул муж одной распутной герцогини, жившей лет пятьдесят назад. Призрак старого герцога нередко видели в саду, возле этого самого пруда, особенно на рассвете и на закате. Было множество свидетелей его явления, хотя на поверку чаще всего оказывалось, что свидетельствовали они о запущенной стадии алкоголизма. А историю о смерти старого герцога, имени которому уже почти никто не помнил, в Анрии пересказывали очень часто и всегда с разными подробностями, так что узнать правду не представлялось уже возможным. Да и никого не интересовало, как оно было на самом деле. Народ довольствовался своей правдой и выдумывал ее с каждым разом все поразительнее и поразительнее.

Было жарко. Последний дождь прошел несколько дней назад, и теперь солнце решило изжарить Анрию дотла, как обычно и поступало в конце июля. Вечером, возможно, будет ливень с грозой, а может, тучи лишь побродят где-то невдалеке, многообещающе сверкая молниями, и уйдут. Ротерблиц, как и любой пиромант, воду не особо жаловал, но даже ему хотелось, чтобы пекло уже прекратилось.

В эту часть сада люди забредали лишь затем, чтобы покормить стаю лебедей и уток и полюбоваться красотой водоплавающих птиц. В отдалении как раз представительная мамаша с малышом занималась именно этим, бросая хлебные крошки в зеленую воду, от которой несло тиной. Ребенок рисковал вместе с крошками оказаться в пруду и сам, но грозные окрики матери несильно отвлекали его от попыток покормить лебедя с руки.

Ротерблиц нервничал, постоянно сверяясь с часами и озираясь по сторонам. Был уже полдень. Так уж вышло, что сегодня у него было две встречи и обе были назначены на полдень. Если бы их назначал лично он, этого бы не произошло, но что уж поделать. Ротерблиц недолго думал, куда отправиться в первую очередь, просто вытянул спичку — короткая и привела его сюда.

Чародей вздохнул, убрал часы в карман. К берегу подплыл нахальный селезень, привыкший, что к пруду подходят только те, кто пришел с подношением. С минуту пробуравив чародея настырным взглядом, птица сунула клюв под крыло, почистила перья и уплыла, показательно виляя хвостом.

— Франц Ротерблиц.

Пиромант обернулся, почти не выдав своего волнения. Он не видел никого, кроме мамаши и малыша, кормивших уток, хотя внимательно смотрелся и вторым зрением, не слышал шагов, и все же незнакомец вырос у него за спиной на расстоянии вытянутой руки. В том же плаще и шляпе. С тем же невозмутимым и равнодушным видом, с которым пять дней назад на квартире Адлера отделал пару чародеев арта, как беспомощных сучек, а потом расколол Ротерблица за пару минут.

Чародей невольно потер плечо, все еще напоминающее о том свидании.

— Не ожидал встретиться с тобой так, хм, скоро, — сказал Ротерблиц и спустил на нос темные очки.

— Нужна твоя помощь, — сказал фремде.

Плащ на нем был застегнут по самую шею, и это несмотря на стоявшую в Анрии жару. С самого Ротерблица лило в три ручья.

— Неужели? — усмехнулся пиромант. — Вроде бы ты говорил, что моя помощь тебе не нужна.

— Теперь нужна.

Ротерблиц пристально посмотрел на него поверх очков.

— Ну допустим. В чем?

Фремде расстегнул три верхние пуговицы, запустил под плащ руку. Ротерблиц несколько напрягся, заметив на широкой перевязи рукоять пистолета, однако незнакомец тянулся не к ней.

— В этом, — сказал он, достав папку и протянув Ротерблицу.

Чародей осторожно посмотрел по сторонам и забрал ее.

Он раскрыл папку — внутри оказалось несколько писем, едва не выпавших на землю. Ротерблиц бегло просмотрел их — чья-то личная переписка.

— Почерк вполне разборчивый, — скептически постановил он. — Не вижу, в чем проблема.

— Присмотрись внимательнее, — сказал незнакомец.

Ротерблиц поправил очки пальцем и всмотрелся в первое письмо. Красные крапины за темными стеклами заметно засияли, брови чародея почти сразу полезли на лоб.

— Это… то, о чем я думаю? — спросил он, погасив второе зрение.

— Не знаю, о чем ты думаешь, — сказал фремде. — Это магическая шифровка.

— Тссс, — шепнул Ротерблиц, захлопнув папку. — Отойдем в тень, — предложил он буднично, — а то я на солнце изжарюсь. Тебе, хм, не жарко?

— Нет.

— Поразительная терморегуляция, — пробормотал Ротерблиц.

Незнакомец пошел рядом с чародеем к аллее, сунув руки в карманы плаща. Ротерблиц прислушался и не услышал ничего, кроме кряканья уток, детского смеха и своих шагов.

Проходя мимо семейства, увлеченного кормежкой лебедей, чародей невольно обернулся на мальчишку, которому удалось все-таки покормить птицу с руки, и теперь малыш считал своим долгом известить о своем успехе целый мир и, в первую очередь, мать, апатично бросавшую остатки хлеба в воду. Ротерблиц улыбнулся ему. Фремде тоже обернулся на малыша. Не улыбнулся. Настроение ребенка тот час же переменилось. Он испуганно вздрогнул, отшатнулся, забыв, что и так стоит у самого края берега, взмахнул ручонками и завалился назад. Мать коротко вскрикнула, бросаясь к своему чаду. Малыш завис в полулежащем положении над самой водой, распугав птиц, а потом его передвинуло на сухую траву.

Женщина подбежала к ребенку, сгребла в охапку, поцеловала его в макушку и отвесила звонкий подзатыльник. Малыш стоял в полной растерянности и никак не отреагировал ни на материнскую ласку, ни на воспитательную затрещину.

Ротерблиц сделал вид, что не обратил на подозрительную сцену никакого внимания. И почти не заметил, как незнакомец убирает руку в карман.

— Ты так и не представился, — сказал он вместо этого.

— Это важно? — спросил фремде.

— Хм, да в общем-то нет. Мне для облегчения беседы.

— Хуго Финстер.

На миг Ротерблиц растерялся, однако по безжизненному выражению лица собеседника догадался, что это отнюдь не разновидность мрачного чувства юмора.

— Это в каком-то смысле дань уважения убитым тобой людям?

— Это в каком-то смысле мое имя.

Они дошли до самого конца сада герцогини Анны, где он переходил в остатки леса. Когда-нибудь тут все обязательно застроят, а пока сад давал изнывающей от зноя и пыли Анрии немного свежего воздуха и тени. Античных скульптур здесь не было. Людей тоже.

— Откуда они у тебя? — спросил Ротерблиц, внимательно рассмотрев письма вторым зрением.

— От Вальдера Ратшафта, — сказал Финстер.

— Так это ты позавчера убил его?

— Да.

— Хм, зачем?

— Не поверил, что смогу.

Пиромант снова посмотрел на Финстера в надежде разглядеть на его каменной физиономии хотя бы намек на иронию или насмешку, но Финстер был предельно серьезен. Только сейчас до Ротерблица начало доходить, с кем он связался и как крупно ему повезло на квартире Адлера.

— Напомни никогда не брать тебя на «слабо», — вымученно улыбнулся чародей, обтерев ладонью мокрый лоб. — А от меня-то ты что хочешь?

— Чтобы ты расшифровал письма.

— Думаешь, я могу?

— Ты — чародей Ложи.

— Бывший.

Финстер равнодушно посмотрел на него.

— Хм, формально я бывший чародей Ложи, — оправдался Ротерблиц. — Но если ты думаешь, что каждого магистра учат взламывать магические шифры… Хм-м-м, — кисло протянул пиромант под немигающим взглядом. — У тебя есть ключ?

— Нет.

Ротерблиц поднял очки на темя, окинул взглядом ровные строчки первого письма, очень вежливо и участливо справлявшего о делах семейных господина «А. Х.».

— Тогда гиблое дело, — сказал чародей. — Это двойной шифр, без ключа не вскроешь.

— Но ты можешь его вскрыть.

— С чего ты взял?

Финстер снова невыразительно посмотрел на Ротерблица.

— Ну допустим, — кашлянул тот, надев очки на нос. Так делалось хоть немного спокойнее. — Хм, допустим, ключ можно подобрать. В Анрии должен обитать один толковый артефактор, который может собрать генератор ключей, но это будет недешево.

— Сколько? — спросил Финстер.

— Деньги — не проблема, — отмахнулся Ротерблиц. — Тут вопрос, хм, в другом. В целесообразности, я бы сказал. Ты уверен, что их стоит расшифровывать?

— Расшифруй — узнаешь.

— Хм-хм, — похмыкал чародей, сдерживая смех, — безупречная логика. Предположим, я потрачу уйму времени и подберу ключ. Потрачу еще уйму времени и расшифрую пару писем. Где гарантии, что полученный текст не потребует дополнительной расшифровки? Или… — Ротерблиц иронично усмехнулся. — А вдруг это всего лишь тайная переписка пары тайных любовников?

— Тайную переписку тайных любовников не хранят в скрытом магическом сейфе, — сказал Финстер.

— Много ты знаешь о любовниках… — покачал головой чародей и утер лоб рукавом сюртука.

Он задумался, перебирая письма в папке. Чувствовал себя очень скверно и отнюдь не из-за жары.

— Вот что я тебе, хм, Финстер, скажу, — заговорил Ротерблиц после недолгого молчания. — С того дня, как ты прикончил ван Геера, все пошло наперекосяк. Как только это стало известно, в Энпе начался переполох. Все мои товарищи объявили о намерении, хм, временно прекратить нашу деятельность. Наверняка уже временно сожгли все архивы и любые упоминания о связях с партией. После убийства Адлера даже самые ревностные сторонники дела революции предпочли сменить квартиры и оборвать все контакты. Тоже временно, хм, до тех пор, пока ситуация не прояснится. Ну а после нашего с тобой, хм, знакомства исчез и ван Блед. Я не виделся с ним уже пять дней.

Ротерблиц вздохнул, переводя дух. Финстер слушал молча, явно не собираясь перебивать.

— И все потому, что вмешался ты, — продолжил чародей. — Я полтора года вел это дело, втирался в доверие, добивался расположения, собственными руками, хм, угробил свою карьеру в Ложе, лишь бы выяснить, кто прикрывается партией, кто использует ее в своих интересах и чего добивается. Я был близок к тому, чтобы выяснить это, но… тут появляешься ты, и все рушится. Ты убил всех, кто мог бы это знать, кроме Морэ и Машиаха. Но у Морэ давно паранойя, поэтому о его квартирах знают только избранные, а где Машиах — не знает вообще никто. Может, об этом знал ван Геер, но ван Геера ты убил, так что…

Финстер никак не отреагировал на выразительный прием риторики. Он стоял и не сводил с чародея немигающего взгляда. Ротерблица посетила мысль, что с тем же успехом он мог упражняться в красноречии перед стенкой. Тем не менее пиромант решил не останавливаться:

— Две недели назад в гостинице «Империя» должен был состояться съезд Энпе, на котором присутствовали бы все члены партии. Мы бы взяли их. Уже была подготовлена операция, вызваны люди из столицы, оставалось только дождаться сигнала, чтобы переловить их всех в одном месте с поличным, а не, хм, бегать за ними по Империи. Но вмешался ты и уничтожил полтора года работы. А за тобой пришла охранка и теперь похваляется отличными результатами оперативно-розыскных мероприятий! Всего несколько дней, если бы ты появился всего на несколько дней позже, все был было совершенно иначе… А теперь, — вздохнул Ротерблиц, поправляя очки на носу, — ты приходишь ко мне с какими-то, хм, бумажками и хочешь, чтобы я их расшифровал…

Финстер коротко дернул щекой со шрамом. Это было единственное проявление эмоций, которые чародей вообще в нем видел. Наверно, очень сильных.

— Если узнаешь, где Жан Морэ, перестанешь ныть? — спросил Финстер.

Ротерблиц прикусил язык и кашлянул. Ему показалось, что в равнодушном, бесцветном голосе собеседника он как будто отчетливо расслышал раздражение.

— Хм… — озадаченно хмыкнул пиромант и потер кончик носа. — Что?

— Твое руководство хочет получить лидеров «Нового порядка», — сказал Финстер. — Вернер Зюдвинд, Дитер Ашграу, Карл Адлер, Рудольф Хесс и Артур ван Геер мертвы. Машиаха оно не получит. Остается Жан Морэ. Его ты можешь забрать.

Ротерблиц поборол смятение и растерянность и изобразил карикатурный поклон.

— Ах, спасибо! — протянул он язвительно. — Благодарю за великодушное соизволение, майнхэрр! Но позвольте узнать, с чего вдруг такая, хм, щедрость?

— Это не щедрость, — сказал Финстер. — Это сделка: ты расшифруешь письма, взамен получишь Жана Морэ.

— Очень заманчиво, — согласился Ротерблиц. — Одно меня смущает: почему ты так легко готов отдать мне Морэ, раз ищешь Машиаха?

— Потому что Жан Морэ не знает, где Машиах, поэтому бесполезен в его поисках.

— Именно он-то, хм, и не знает?

— Да.

— Почему же?

— За последние три месяца они ни разу не контактировали, значит, Жан Морэ еще нужен Машиаху. Это достаточная цена, чтобы ты согласился расшифровать письма?

— Хм, — озадаченно хмыкнул Ротерблиц. — Я все равно не понимаю тебя. Ты объявил охоту на, хм, Энпе, а когда остался последний из вожаков партии и ты знаешь, где его искать, тебе это стало вдруг, хм, неинтересно?

— Не объявлял охоту на Энпе, — сказал сигиец. — Ищу Машиаха. Только он имеет значение.

— А чтобы не терять сноровку, ты, хм, перешел на анрийских магнатов и предпринимателей? — съязвил Ротерблиц, лукаво сверкая глазами за стеклами очков.

Финстер невыразительно посмотрел чародею в глаза. Пиромант пожалел, что у него нет запасной пары очков.

— Машиах по-прежнему в Анрии, — сказал Финстер чуть погодя. — Однако искать его среди членов Энпе больше нецелесообразно.

— Вот как? Хм, полагаю, спрашивать, откуда такие выводы, бессмысленно, да? Тогда, может, ты проявишь великодушие и поделишься соображениями, где искать его, хм, целесообразно?

— Нет.

— Я почему-то так и думал, — вздохнул чародей.

— Нет соображений, где искать Машиаха. Об этом может знать Адольф Штерк.

— Босс Большой Шестерки?

— Да.

— Ты уверен?

Финстер снова некоторое время молчал, прежде чем ответить.

— Это единственный след Машиаха, который остался. Его тоджину этот встретил у Йозефа Вортрайха.

— Кого этот встретил?

Финстер посмотрел на чародея, явно не понимая, к чему объяснять очевидные вещи, но быстро сообразил, что мир не ограничивается только его головой, а вокруг обитают и нормальные люди.

— Тоджина, — сказал он, — это психический двойник. Действует, как Машиах, мыслит, как Машиах, но сознает, что только фрагмент его сознания. Тоджина беспрекословно выполняет заложенную программу действий, но имеет определенную свободу в выборе способов решения задач.

— Хм, как аватар, что ли?

— Нет. Как биртви и цариэлеби.

Ротерблиц фыркнул, теряя терпение. Больше из-за того, что скатившаяся и упавшая с кончика носа капля пота неприятно щекотнула кожу.

— Тоджины, цари-э-кто, битвы… я не понимаю, о чем ты говоришь! — заворчал он. — Я не силен в мертвых языках, об которые, хм, язык сломаешь! Если Машиах может наделать кучу двойников, зачем ему быть в Анрии?

— Затем, что тоджине необходимо чувствовать присутствие Машиаха, иначе не сможет функционировать.

Чародей смерил взглядом исподлобья каменную физиономию собеседника.

— Ну предположим, я тебе верю, — сдался Ротерблиц. — Очевидно, ты знаешь о Машиахе, хм, гораздо больше меня. Но как со всем этим связаны письма Ратшафта?

— Расшифруй — узнаешь.

— Ты это уже, хм, говорил.

— Тогда зачем спрашиваешь?

Ротерблиц с сомнением посмотрел на папку в руках. Все это ему очень не нравилось.

— А тебе не приходило в голову, — произнес он, снова перебирая исписанные ровным почерком листы бумаги, — что, если я их расшифрую, то узнаю что-то такое, чем не захочу делиться, и попытаюсь тебе помешать?

— А ты попытаешься?

Пиромант не стал отвечать, старательно избегая проницательного взгляда собеседника. Не хотелось думать, что Финстер умеет еще и читать мысли.

— Я об этом пожалею, — Ротерблиц закрыл папку, — но попробую. Ничего не обещаю, — предупредил он. — И это может занять уйму времени.

— Сделай все, что можешь.

— А ты между делом выяснишь, где Морэ? — недоверчиво усмехнулся чародей.

— Нет. Будь сегодня ночью на углу Морской и Речной улиц, — сказал Финстер, разворачиваясь.

Чародей сдавленно кашлянул, поэтому не успел спросить, зачем ему быть в двух кварталах от собственной квартиры, которую он снимал последние полгода.