Новый порядок (Часть I)

Глава 21

Газеты… Гаспар действительно возненавидел газеты. Он бы ни за что к ним не притронулся, если бы не Геллер. Приватный предприниматель откровенно издевался, таская газеты каждый день и помногу. А со вчера — еще и журналы. Никто не просил, а он начал их выписывать. И приносил, с неизменно хитрой ухмылочкой приговаривая «Рroszę, pan Mandа».

Гаспар был вынужден все это читать и очень внимательно. Потому что через раз в анрийских газетах попадалась действительно ценная информация.

Именно газеты привели Гаспара в клуб хефлигхэрров и в «Морской слон», на Тресковую и косвенно поспособствовали знакомству с Лысым и его словоохотливым приятелем. Благодаря газетам Даниэль побывала в «Морской лилии» и встретилась с фрау Фишер.

Из газет они узнали об убийстве Саида ар Курзана. Мелкое издание с непримечательным названием даже вполне здраво рассуждало, намекая на «честную конкуренцию» распоясавшихся и совсем озверевших в последнее время «Вюрт Гевюрце», а не привлекала духов, сектантов и злых демонов, вызванных во время красочно описанной оргии, как это делал главный источник правды — «Анрийский вестник».

В газетах же писали об убийстве ван Геера, делая разной степени сенсационные и шокирующие своей смелостью заявления. Но среди броских заголовков попадались и довольно скромные, под которыми крылись статьи сухих размышлений и голых фактов, сводящихся к тому, что причина убийства кроется в содержании книг и брошюр, печатавшихся в издательстве «Ашфаль цу Ашграу». А одна газета даже провела небольшое расследование и заподозрила издательство в подпольной печати зачитываемых на улицах листовок с революционными лозунгами.

Благодаря прессе Гаспар узнал подробности убийства Хесса и Адлера, правда, пришлось собирать информацию буквально по крупицам. Газеты не видели ничего особенно в подобных происшествиях. Хотя в том же «Анрийском вестнике» имелась целая статья о жизни талантливого педагога, выпускника Королевской Академии Сирэ Жермена де Шабрэ, ошибочно считавшегося погибшим при беспорядках Майского переворота, и составлен красноречивый некролог. И не кем иным, а самим бароном Фернканте, считавшим Шабрэ своим другом. В другой газете цветасто рассказывали о похищении дочерей барона и подробно излагали, какие муки и надругательства претерпели несчастные девушки.

Одна из газетенок, гоняющаяся за сенсациями, объявила об обстоятельствах смерти мэтра де Шабрэ, чем безумно гордилась, ведь донесла до своих читателей скрываемую правду самой первой. Ей как-то стало известно, что мэтра нашли в собственной квартире. Левую его половину. Правую, в чем можно не сомневаться, ибо так заявляют источники, которые мы не вправе разглашать, утащили в Бездну дьяволы. Ведь мэтр де Шабрэ занимался черной магией, о чем давно подозревали все авторитетные и уважаемые люди Анрии. А значит, есть все основания полагать, что он сам и похитил дочерей барона Фернканте, дабы принести их в жертву покровителям с Той Стороны, но что-то пошло не так во время проведения темного кровавого, конечно же, замешанного на извращенном сексе ритуала. А как иначе объяснить, почему барон не дает никаких комментариев? Очевидно, чтобы скрыть позор семьи, замять эту ужасающую историю, жертвами которой стали две искалеченные морально и физически невинные девушки. Но мы добьемся правды, докопаемся до сути, пусть наши читатели не сомневаются. Не просто же так спустя несколько дней в квартире мэтра де Шабрэ случился погром, а очевидцы, чьи имена мы не разглашаем в целях их безопасности и сохранности души, заявляют о демонических огнях и вспышках, сверкавших в окнах. Нет никаких сомнений, что это взбесившиеся бесы и черти устроили дьявольский карнавал. Те самые бесы, которых демонолог, скрывающийся под личиной давно погибшего гувернера, держал запертыми в пентаграмме. А может, он сам был одним из Князей, явившимся на шабаш в обществе говорящего кота, и искал подходящую кандидатуру хозяйки дьявольского бала.

Где-то здесь с газетных страниц и сошел Анрийский призрак. Дух мщения. Дьявол, пришедший с Той Стороны. Спустившийся на землю ангел, карающий алчные души. Вигилант и народный мститель, взявший правосудие в свои руки. Судья, присяжный и палач в одном лице для нечестных коммерсантов, преступников и дельцов, наживающихся на народном горе и нужде. Кровавый убийца, не ведающий жалости. Циничный и беспринципный наемник, работающий на магнатов и устраняющий конкурентов. Группа заговорщиков, замышляющих зло против честных людей. Религиозные фанатики, вознамерившиеся очистить город от скверны, или секта безумцев, желающая призвать в мир давно мертвого бога. Скрытая война, начатая боссами Большой Шестерки. Тайная организация, терроризирующая Анрию на пороге вторжения Кабира или революционной армии цепного пса Клода Ривье. Шпионская сеть иностранных агентов и наемных убийц, ведущая подрывную деятельность в интересах всей Ландрии, ополчившейся против Империи… по какой-то причине.

Хотя почему по «какой-то»? Империя всегда была окружена врагами, всегда окружена врагами и всегда будет окружена врагами! У Империи только два надежных союзника — ее армия и ее флот! И избранный Богом кайзер, который направит их, дабы сокрушить врагов! Надо лишь сплотиться под знаменами Львов и ваарианнской церкви, выступить единым кулаком, забыть о сословных противоречиях и вражде, стать единым обществом, трудящимся ради общего блага…

Гаспар читал и чувствовал, как поднимается патриотический дух, хоть и не был менншином. Из патриотического долга он бы с радостью встретился с каждым из этих писак и чуть-чуть подправил им мозги. Например, внушил бы, что они — овощи на грядке. Потому что ничто так не вредит стране, как дешевые лозунги, доносящиеся со страниц грызущихся за читательское внимание газет.

Если бы пришлось читать все это одному, менталист уже рехнулся бы. Но Даниэль и Эндерн тоже втянулись. Правда, помогало это не сильно, хоть и читали вслух, обмениваясь возникающими мыслями. Иногда даже по делу, а не только ухохатываясь над прессой, добросовестно и предельно честно оповещающей анрийцев о положении дел в городе, Империи и мире.

Все это очень отвлекало и злило Гаспара, пытавшегося сосредоточиться. Если ему удавалось заткнуть Эндерна, начинала Даниэль. Если он приводил к порядку чародейку, вновь начинал полиморф. Если оба затыкались, то подсаживались друг к другу и читали молча, идиотски хихикая. Если же все-таки несколько минут в комнате царила относительная тишина и серьезность, срывался сам Гаспар, не понимая, кому интересно, что ощенилась сука какой-то там баронессы, или зачитывая способ лечения геморроя, обнаруженный в утерянном манускрипте древнего геоманта.

Осложнялось все еще и тем, что Геллер как будто специально перемешивал и сваливал газеты в кучу, не по номерам. Да и сами газетчики слишком часто путали даты, места, события. У менталиста пухла голова, болели глаза, немела спина, отваливалась задница. Дошло до того, что он всерьез уже задумывался воспользоваться древним знанием геомантии. Или выполнить десять несложных упражнений из практик дхартийских монахов, приводящих в гармонию дух и тело. Или же воскурить в комнате специальные благовония, снимающие боль, усталость и повышающие концентрацию внимания. Приобрести их, кстати, можно в лавке таинств астролога, мистика и чародея Хирама Бен-Элиезера и по специальной цене только для наших читателей. Ну или же заглянуть на Речную улицу, к Шеале Ло-Антиль, потомственному медиуму, безошибочно определяющему по кармическому слепку корень всех недугов.

— Гаспар, — окликнула Даниэль с кровати.

Менталист потер уставшие глаза и отвлекся от статьи, рассказывающей об одном известном путешественнике, который видел настоящую саблезубую кошку в дебрях Салиды. Статья шла сразу же за выдержками из дневника того же путешественника, повествовавшего о странных, смущающих обычаях дикарей плюмадо и празднике плодородия, неизменно заканчивающемся повальной оргией. Странно было бы, если б заканчивался чем-то другим.

Даниэль, подперев руками голову, лежала на животе и читала, кажется, «Городские страницы», кокетливо болтая босыми ногами.

— Глянь, что нашла.

Гаспар встал с пола. За четыре дня он пробовал сидеть на стуле, на столе, на кровати. Пробовал стоять, лежать на боку, на спине, на животе. Полулежать, полусидеть, полустоять, чтобы достичь максимальной гармонии духа и тела. Не пробовал только стоять на голове. А ведь это, если верить какому-то уважаемому доктору, вещавшему из колонки хороших советов для быта, работы и здоровья, очень помогает. Кровь же питает мозг, если встать вверх тормашками, она к нему хлынет и не только повысит работоспособность, но и остановит облысение. По мнению газеты и доктора, все было логично.

— Опять своих любимых демонов с необъятными фаллосами? — проворчал менталист.

Даниэль сердито засопела и села, скрестив ноги. Гаспар сел на край кровати, вполоборота к чародейке.

— Смотри.

Гаспар посмотрел.

— Не туда, — Даниэль прикрыла грудь газетой и ткнула в заголовок пальцем.

Менталист присмотрелся, нехотя взял выпуск прессы, молча прочел заголовок. Чародейка оправила полу халата.

Гаспар оторвался от газеты, растерянно поморгал. Заложил страницу пальцем, перелистнул на титульный лист. Это действительно были «Городские страницы», вчерашний выпуск. Гаспар посмотрел на чародейку. Даниэль многозначительно улыбалась, скрестив руки на груди.

— Читай-читай.

Менталист прокашлялся и прочитал заголовок вслух:

— «Дьяволы среди нас!»

Он поморщился. Это было не самое изобретательное название для ошеломляющей новости.

— «Позавчера, — продолжил Гаспар, — во дворе одной из анрийских улиц произошла чудовищная бойня. Нам неизвестно доподлинно, что послужило ее причиною, однако свидетели и очевидцы сообщают подробности столь же ужасные, сколь и невероятные…»

Если бы сигиец мыслил такими категориями, как «нравится» и «не нравится», то непременно сказал бы, что «Мутный глаз» ему не нравится. Однако от подобных оценочных суждений сигиец был далек и воспринимал кабак как место, где могут возникнуть непредвиденные препятствия на пути решения задачи. Как подсказывал накопленный за почти месяц пребывания в Анрии опыт, препятствия, не способные к анализу ситуации и глухие к рациональным доводам. А это с высокой долей вероятности означает лишнюю трату времени на устранение этих препятствий.

Внутри было накурено и людно. Открытые окна совсем не помогали проветрить помещение, и становилось вовсе не понятно, как присутствующие еще не задохнулись. Сигийцу пришлось снизить сердечный ритм, чтобы меньше потреблять токсичного воздуха.

Столы были заняты. Некоторые — в прямом смысле. Буйная компания в углу усадила на стол полупьяного музыканта, разухабисто наяривающего на гитаре. Музыкант очень пытался попадать в такт и не сбиваться с ритма, но едва ли слышал сам себя из-за хорового пения. По крайней мере, чего-то похожего на хоровое пение. Сигиец слышал. Гитара была абсолютно и совершенно не настроена, но это никого не волновало.

Между столов шустро бегала дородная девка, загруженная пивными кружками. Она то скрывалась в табачном тумане, то выныривала, энергично тряся большими, тяжелыми грудями под тонкой рубашкой к вящей радости публики. Когда она подбегала к столу и нагибалась, публика заглядывала ей за ворот. Это вызывало бурю восторга. Кто-то тянул к ней руки, однако девка оказалась опытной и весьма прыткой и верткой для своей комплекции.

Были здесь и иные барышни, по внешности которых легко угадывался род занятий. Они занимали лучшие места на лучших людях этого замкнутого общества и отплачивали или готовились отплатить за хорошую, беззаботную жизнь, в их понимании.

Было шумно и пьяно. В «Мутном глазе» гуляли те, кто не привык думать о дне грядущем.

Сигиец пробрался сквозь туман к стойке бармена, молча проигнорировав предложение трущегося в кабаке толкача приобрести первосортного олта.

Едва не столкнулся со снующей девкой, которая чуть не облила пивом, но невероятно извернулась змеей, спасая полные кружки, и прошмыгнула мимо, скользнув по нему пышным бюстом.

Разминулся с каким-то типом, явно ищущим ссоры. Сигиец повода ему не дал.

У стойки околачивался, подпирая собой исписанный народными посланиями столб, менншин крайне скользкого вида. Возможно, искал собутыльника или возможность сбыть краденое. За столом слева, неподалеку, заседала мрачная компания, в отличие от остальных не поддерживающая веселье. Скорее всего, вышибалы.

Сигиец коротко взглянул на бармена. Бармен мало чем отличался от посетителей своего заведения. Складывалось впечатление, что он отошел от какой-то компании справить нужду, а по пути обратно ошибся столом. Возможно, впечатление было не далеким от истины, и кабаком владел недавно завязавший коллега или конкурент своих клиентов. Возможно, даже получил от кого-то из них рваный, грубо заштопанный шрам от левого уха до губы.

Бармен смотрел на сигийца несколько дольше, но без особого интереса.

— Гирт ван Блед, — сказал наконец сигиец.

Бармен сделал вид, что не расслышал — мешала музыка, гомон, смех. Через стол от стойки запищала девица, схватив залезшую между ляжек волосатую руку своего ухажера. Писк оборвался хохотом.

— Ищу человека по имени Гирт ван Блед, — сказал сигиец несколько громче.

Нахмурившийся бармен наклонился к нему, прислушиваясь, кивнул и извлек из-под стойки стопку, следом — пузатую бутылку с прозрачным содержимым, откупорил пробку.

Сигиец накрыл стопку ладонью.

— Гирт ван Блед, — повторил он в третий раз в самое ухо бармена.

— Кто? — кисло протянул тот, хмурясь еще больше.

Сигиец задумался.

— Человек, — пояснил он. — Виссер или вальдиец. Светлые волосы. Необычные глаза. Следы сильного ожога на левой стороне лица. Часто ходит в темных очках.

Бармен поскреб пальцем переносицу.

— Не, — покачал он головой, ответив слишком быстро. — Никогда такого не видел.

— Он часто бывал здесь, — сказал сигиец. — Встречался с одним и тем же человеком, темноволосым…

— Послушай, фремде, — перебил его бармен, — я ж сказал: не видел. А если и видел, не запомнил. У меня много народу бывает, всех не упомнишь.

Сигиец неотрывно смотрел на бармена, однако боковым зрением заметил, как скользкий тип отчаянно делает вид, что не заинтересован в разговоре.

— Сказали, что здесь с ним можно связаться.

Бармен подвинул локтем бутылку, навалился на стойку.

— Ну раз сказали, — бандитски улыбнулся он, — вот их и спрашивай. Им виднее. — Он оттолкнулся, придвинул бутылку, постучал по ней пальцами. На правой руке у него не хватало фаланги указательного. — Короче, фремде, ты или пей, или не пей, а не донимай тупыми вопросами.

Сигиец молча задумался, вызывая в памяти слова Бруно, услышанные перед уходом. Тогда они показались лишенными смысла. Сейчас — тоже, однако люди, как сигиец убеждался каждый день, склонны находить смысл в бессмысленных словах и действиях.

Он придвинул стопку вплотную к бутылке, звякнув о стекло. Бармен деловито наполнил ее. Сигиец не задумываясь выпил. Это был крепкий алкоголь, лишенный хоть какого-то вкуса. Сигиец ощутил только жжение, опускающееся по глотке и пищеводу и вызывающее дискомфорт в желудке. С пробованным когда-то на Имперском проспекте пивом это не имело ничего общего. Если бы сигиец мыслил такими категориями, как «нравится» и «не нравится», то непременно сказал бы, что пиво ему понравилось. Оно обладало вкусом, пить его имело смысл хотя бы для того, чтобы почувствовать вкус. В потреблении этого напитка сигиец смысла не видел. Логичнее применять спиртосодержащие жидкости для обработки ран.

Он поставил стопку на стойку, залез в карман. Бармен сильно удивился, когда сигиец извлек купюру в пятьдесят крон.

— Решил гульнуть на все? — усмехнулся он.

— Решил освежить тебе память, — сказал сигиец, хотя и не видел никакой связи между деньгами и процессами в мозгу. Но Бруно заверил, что такая связь есть.

Тип на периферии зрения явно заинтересовался происходящим.

— Хм, — протянул бармен, косясь на портрет кайзера Вильгельма, и как бы невзначай потянулся к купюре. — Как-как, говоришь, его звать? Гарт ван Бляд?

— Гирт ван Блед.

— Ах да, — бармен наложил руку на банкноту. — Виссер с обожженной мордой? Ну да, видел, — он подтянул банкноту. Не дождался реакции. — Только он давно не захаживал. Слышал, уехал.

— Куда?

Бармен спрятал купюру в карман.

— Да вроде говорили, — пожал плечами он, — но я забыл.

Сигиец выложил на стойку еще одну купюру. Он начинал видеть связь и понимать основной принцип действия, мало отличающийся от купли-продажи, но со своеобразными ритуалами.

— А, ну точно, вспомнил, — бармен потянул купюру. — Говорят, — он почти стащил банкноту со стойки и ухмыльнулся, — к твоей мамаше…

Сигиец перехватил его руку и притянул к себе настолько резко и быстро, что бармен не сразу и понял, почему равнодушная физиономия со шрамом под треугольной шляпой оказалась так близко.

— Он не мог к ней поехать, — спокойно сказал сигиец. — Чтобы найти ее могилу на одном из тысяч кладбищ от Этелы до Ландрии понадобится… уйма времени.

— Ты тут самый умный, да? — прошипел опомнившийся бармен.

— Нет, — сказал сигиец. Способ Бруно оказался все же неэффективным. Он вернулся к проверенному: — Где Гирт ван Блед?

На плечо упала тяжелая рука. Сигиец не повернулся, бармена не отпустил. Краем глаза заметил зажатый в кулаке тяжелой руки нож, а также скользкого типа, скрывающегося в табачном тумане.

Продолжала играть музыка. Шумели и смеялись люди. Кто-то кричал официантку.

— Братишка, у тебя проблемы? — спросил один из вышибал, навалившись на стойку и обняв сигийца за плечи, как могло показаться, дружески.

— Да, — сказал сигиец, не поворачивая головы. — Ищу одного человека…

— Ну так ищи в другом месте, — перебил вышибала, красноречиво маяча ножом на периферии зрения. — Сказано ж, нету тут таких. Мы вообще не любим, когда чужие трутся и задают вопросы. Шел бы ты отсюда, пока я сам не начал спрашивать, кто ты такой, а?

Сигиец думал недолго — не собирался тратить время. Он отпустил бармена. Тот осторожно повращал кистью, проверяя ее функциональность, и жадно сгреб помявшуюся банкноту.

— Уйду, когда вернет деньги, — сказал сигиец.

— А это за моральный ущерб, — рассмеялся вышибала. — Не надо было хулиганить, братишка.

Сигиец впервые повернул к нему голову. Доброжелательная ухмылка медленно сползла с губ вышибалы. Он заметил что-то такое, что поколебало его уверенность, но отступаться не решился, чувствуя за собой хотя бы численное превосходство.

— На вот тебе, — вышибала придвинул стопку к бутылке, — на ход ноги за счет заведения, чтоб нервы успокоить.

Бармен нехотя наполнил ее. Сигиец посмотрел на стопку. Посмотрел на бармена, опершегося о стойку, на его руки. Краем глаза видел нож и ухмыляющуюся физиономию вышибалы. Видел и других, внимательно следящих за развитием событий из-за своего стола.

Сигиец взял стопку и быстро выпил. Вышибала несколько расслабился, убрал руку с ножом, дружески похлопав сигийца по спине.

Тому показалось, что он начинает понимать смысл потребления алкоголя.

Что и как произошло дальше никто не понял вообще. Вышибала стоял — и вдруг резко согнулся, прикладываясь лбом о стойку с сочным шлепком. Бармен лишь вздрогнул от неожиданности, с запозданием отметил, что в руке сигийца оказался нож вышибалы, а потом услышал глухой стук, с каким обычно лезвие вонзается в дерево. Он невольно скосил глаза на стойку, на свою руку. Захотел крикнуть, но горло сдавило ужасом — бармен лишь беззвучно раскрыл рот. Вышибала тяжело сполз на пол.

Двое других повскакивали со стульев.

Сигиец обернулся на носках ботинок, распахивая плащ и выхватывая из кобур на груди два пистолета.

— Не советую, — сказал он.

Вышибалы смекнули, что лучше не нарываться, чтобы намечающаяся кабацкая драка не обернулась резней с несколькими трупами. Их трупами уж точно, а им не за это платят.

За ближайшими столами сделалось тихо.

Музыкант особо мерзко сфальшивил, сбил хор, тянувший какую-то другую песню.

Сигиец медленно повернул голову к бармену, до которого наконец-то дошло. Он поднес трясущуюся руку к лицу. Крови не было, а фаланги бармен лишился много лет назад.

— Деньги, — напомнил сигиец.

Тот послушно закивал и выгреб из кармана все, что было.

Сигиец мельком окинул несколько купюр разного достоинства и рассыпавшуюся по стойке мелочь. Убрал один из пистолетов в кобуру. Взял сверху пятьдесят крон, засунул в карман плаща, схватил бутылку водки, развернулся и вышел, оставив бармена в недоумении.