Новый порядок (Часть I)

Глава 23

Двор казался совсем уж заброшенным, а дома с побитыми окнами — необитаемыми. Однако в Модере это мало что значило. Даже в таких дворах жили люди, однако об их присутствии было сложно догадаться. Особенно когда кто-то тащит кого-то в такой двор.

Братья настигли долговязого мужчину в двууголке на следующей же от церкви улице. Они могли бы сразу воткнуть ему в почку нож — в Модере на такое мало кто обращал внимание даже средь бела дня, если еще и почка принадлежит кому-то чужому, но не стали этого делать, значит, не для убийства их наняли.

Альбарцы завели мужчину во двор, оставив приятеля на стреме. Мужчина вел себя на удивление спокойно, не кричал и не звал на помощь, осознавая бесполезность траты воздуха. Только напряженно вздрагивал, косясь на смуглые физиономии братьев.

Эстебан припер его к облезлой стене и показал угрожающего вида наваху. Франко, добродушно улыбаясь и скрестив руки на груди, о чем-то спрашивал. Услышав это «что-то», мужчина вдруг побледнел, панически дернулся, за что получил кулаком в челюсть от Франко, а Эстебан вдавил его в стену и приставил лезвие навахи к щеке. Франко без церемоний обыскал его, распахнул сюртук, задрал рубашку и вырвал заткнутый за пояс лист бумаги, сложенный вчетверо. Мужчина попробовал снова дернуться, несмотря на нож. Франко лишь рассмеялся, разглядывая бумагу без особого понимания содержимого.

Филин, опустившийся на крышу дома, у стены которого все это происходило, наблюдал без особого интереса. До того момента, пока Франко не заорал во всю глотку:

— Имя!

Мужчина стиснул зубы, переводя затравленный взгляд с одного брата на другого. Франко злобно рыкнул и выдохнул. Затем оттеснил брата и сам припер мужчину к стене, зажав ему рот ладонью.

— Esteban, empiezacon tusdedos, — сказал Франко со зловещим спокойствием.

— Con alegría, — ухмыльнулся Эстебан, прижимая руку мужчины к стене и приставляя к его мизинцу нож.

Филин сорвался с крыши и приземлился за спинами братьев. Тут же увеличился в размерах, растянулся и вытянулся, превращаясь в человека. Заметил это только припертый к стене мужчина, но он и без того мычал от ужаса.

— Эй, maricónеs! — окликнул оборотень.

Франко и Эстебан обернулись, с недоумением уставились на человека с желтыми глазами хищной птицы.

— ¿Que demonios?.. — растерянно пробормотал Эстебан.

В рукаве оборотня что-то щелкнуло. Он резко и широко махнул рукой — на горле Франко осталась тонкая красная линия. Прежде чем Эстебан сообразил, что произошло, и заметил над правой кистью оборотня узкое лезвие, тот бросился на него, ткнул острием в основание шеи, вгоняя клинок на треть, и повалил на землю.

Приятель заметил выпавшего из-за угла Эстебана с сидящим на нем полиморфом. Эндерн поднял на дозорного лицо с озверевшими нечеловеческими глазами. Храбростью приятель братьев не отличался, рванул с места, намереваясь дать деру со двора. Эндерн вскинул левую руку, дернул кистью. Щелкнув пружиной, из рукава вылетел небольшой нож и воткнулся под правую лопатку дозорного. Шестерня с треском сделала оборот, вкладывая в пусковой механизм следующий нож и взводя пружину. Эндерн выстрелил снова, укладывая бегущего.

Эстебан хрипел и булькал под оборотнем. Полиморф глянул на него и без жалости вогнал лезвие в шею почти на всю длину. Альбарец плюнул кровью и умер.

Эндерн выдернул выкидной меч модели ноль-ноль тридцать один двадцать один шестнадцать одиннадцать, вскочил, развернулся. Франко стоял на коленях, истекал кровью, тщетно зажимая рассеченное горло. Эндерн схватил альбарца за волосы, задрал голову, цинично ухмыльнулся.

— Я ж, блядь, предупреждал — подавишься когда-нибудь! — сказал он и всадил лезвие в приоткрытый рот Франко.

Последнее, что промелькнуло в гаснущем рассудке альбарца, — смутная догадка. Однако умер он прежде, чем догадка переросла в уверенность. Упал с широко раскрытыми глазами.

Эндерн повернулся к трясущемуся тощаге в придурочной шляпе, согнул в локте руку с окровавленным выкидным мечом модели с кучей цифр.

— Живой? — спросил оборотень, дернув кистью и убрав клинок в рукав.

Тощага вжался в стену, очень сожалея, что не может в ней раствориться. Эндерн наклонился к нему, опасно сощурив нечеловеческие глаза.

— Ты оглох⁈ — рявкнул оборотень.

Тощага дернулся, будто его крепко огрели кнутом по спине, сфокусировал взгляд.

— Д-да… — кивнул он.

— Заебцом, — констатировал Эндерн, оттаскивая тощагу от стены. — А теперь валим отсюда!

— Нет! — заупрямился тот. — Они забрали у меня…

Эндерн протянул тощаге зажатый между пальцев лист бумаги. Долговязый жадно потянулся к нему, однако оборотень ловко одернул руку.

— Потом получишь, — пообещал он, засунув письмо в карман, — когда расскажешь, кто ты такой и чего от тебя хотели эти педрильос. Ну? Идешь? Или, сука, компания жмуров милее?

Тощага глубоко вздохнул и закивал. Эндерн выглянул из-за угла дома, изучая обстановку. Никого, кроме лежащего на земле дозорного. Оборотень потянул долговязого, жестко толкнул его в спину. Но, не пройдя и пары шагов, одернул его и замер. Волосы тронуло холодное дуновение ветра. Слишком неуместное в знойный анрийский день, но очень знакомое.

Эндерн насторожился, подобрался, сосредоточенно оглядывая пустынный двор. Крепко сжал кулак. Ему показалось, что впереди исказился горячий воздух.

— Щемись! — рявкнул Эндерн, толкая тощагу, а сам рванулся в противоположенную сторону, выбрасывая меч из рукава.

Веер ледяных осколков прошел мимо, со звоном разбиваясь о дальнюю стену. В десяти шагах от полиморфа возник человек. Тот самый тип в старомодной шляпе и темных очках. Он выманил из емкости на поясе извивающуюся змеей струю воды. Струя разделилась на два потока, мгновенно заледенела. Криомант сделал нехитрый пасс рукой, запуская их в Эндерна. Полиморф ловко извернулся, уходя от одного копья, второе разрубил клинком. Лицо окатило ледяной крошкой, в живот ударило тупым осколком, сбивая с ног. Эндерн упал на спину, но тут же откатился, чтобы третий шип не пришпилил его к земле, и вскочил и вскинул левую руку.

Механизм выплюнул метательный нож. Колдун этого не ожидал, но успел среагировать — вытянувшаяся в шип вода растянулась в тонкий, прозрачный ледяной щит и мгновенно сжалась в плотный ком, сковывая попавший в него нож. Криомант толкнул ком ладонью, запуская в Эндерна. Оборотень пригнулся, оттолкнулся от земли и сорвался на бег, петляя зигзагами.

Колдун отступил, выплескивая на ладонь воду из фляги, широко махнул ладонью, как сеятель. Эндерн почти добежал до него, занес руку для удара, но чародей присел на широко расставленных ногах и вытянулся, воздевая руки к небу. Из полукругом пролитой воды с хрустом выросла ледяная стена, от которой веяло обжигающим холодом. Эндерн налетел на нее плечом, громко выматерился, отскочил. Стена задрожала, захрустела, с треском обвалилась тающими осколками. Льдины быстро расплавились в лужу, из которой тут же вырос подвижный водяной червь. Червь изогнулся и обрушился, едва не раздавив Эндерна застывающей массой льда. Оборотень лишь в последний миг увернулся, отпрыгнув к стене, и ледяная глыба грохнула об землю, со звоном рассыпаясь на мелкие осколки.

Полиморф взбежал по стене на несколько футов вверх, с силой оттолкнулся, прыгнул, разворачиваясь в прыжке. Колдун метнул в него еще один ледяной шип и наверняка бы попал, если бы Эндерн не сжался в расправившего крылья филина. Ледышка разбилась об известку.

Птица взмыла ввысь, заложила крутой вираж. Колдун потерял филина из виду всего на секунду, но этого хватило оборотню, чтобы бесшумно спикировать с неожиданной стороны и в десятке футов над землей трансформироваться обратно в человека, летящего вниз с выставленным лезвием клинка, блестящим на солнце.

Эндерн видел перепуганное, растерянное сильно обожженное на всю левую сторону лицо. Видел, как за темными очками горят бледно-голубые огоньки глаз. Уже схватил старомодную шляпу и почти попал в шею колдуна.

Но в последнюю секунду услышал:

— Respondendum!

И упал, вонзая меч в землю.

Эндерн глянул на шляпу в руке и швырнул ее в сторону. Дернул кулаком, вгоняя клинок в ножны, обернулся, вскочил и подбежал к тощаге. Тот лежал на Эстебане ничком и не двигался.

Полиморф уже знал, что произошло, но решил удостовериться. Перевернул долговязого на спину и выругался.

Тот был мокрый от крови и растаявшего льда. У него был выбит левый глаз, проткнутого горло и живот в двух местах. Веер ледяных шипов нашел свою цель.

Эндерн вскинул косматую голову, слыша крики. Хотел уже было свалить, но тут бросил взгляд на Франко, на его залитую кровью шею и грудь. Эндерн без церемоний залез ему под ворот рубашки и выудил святое пламя на золотой цепочке. Сорвал его и сунул в карман.

Во двор вбежали пятеро.

Они замешкались, разглядывая трупы и мародера, явно грабившего их.

И бросились на него.

Эндерн вскочил, развернулся на пятках, разбежался и прыгнул, раскидывая руки.

Модерцы сбились в кучу. Кто-то вспомнил чью-то недавно ублаженную мать. Кто-то вспомнил Единого. А кто-то вспомнил чью-то мать, недавно ублаженную во имя Единого.

Трупы в Модере видели часто. Не реже видели и мародеров. А вот сжимающихся до размеров птицы и улетающих с места преступления филином оборотней — впервые.

Тем же вечером в церкви Святой Лукреции обнаружили мертвое тело. Обнаружил его сам отец Кассий. По словам священника, он не придал задержавшемуся в церкви мужчине особого значения. Такое часто бывало — люди искали спасения и умиротворения от треволнений суетного мира в храме Божьем и в объятьях Единого и задерживались, чтобы насладиться покоем. Поэтому священник не беспокоил доброго ваарианнина до следующей мессы.

Но в какой-то момент отцу Кассию показалось подозрительным, что человек этот сидит слишком долго, не меняя позы и не поднимая задумчиво склоненной головы. Священник подошел к нему, обратился, испросил о заботах, но человек не ответил. Тогда отец Кассий подсел, коснулся плеча — и мертвец упал на его колени. В том, что это мертвец, священник не сомневался. Мертвецов в своей жизни он повидал достаточно.

По всему выходило, что человек просто умер. Возможно, сделалось плохо, хотя он не был старым, но в Модере даже молодые умирали без видимых на то причин. Люди убивали здесь себя целенаправленно, и никто не мог увести их с этого дьявольского пути, несмотря на все увещевания и призывы к смирению.

Все так и решили, что у человека случился сердечный приступ. Ведь такое может произойти даже в церкви, если на то воля Единого.

Однако кое о чем отец Кассий все же умолчал.

Он видел, как этот человек вошел в церковь незадолго до ноны. Видел, как с кем-то разговаривал. Потом второй ушел, а этот остался. А потом пришел кто-то третий и тоже говорил с ним. Но тогда началась служба, и священнику стало не до разговоров прихожан или случайно забредших приобщиться к слову Божьему. Когда служба кончилась третий исчез, а этот так и остался сидеть.

Об этом Кассий не стал говорить. И не потому, что его ветхая церковь нередко служила местом, где встречаются темные личности и обговаривают свои темные дела.

А потому, что на краткий миг пересекся взглядом с тем третьим, с сильно обожженным лицом, в широкополой шляпе. Увидел глаза, хоть он и прятал их за темными очками.

Отец Кассий не стал ничего говорить, потому что испугался. Испугался собственной мысли, что в эти дьявольские времена укрыться от врагов Его нельзя уже даже в церкви.

Дверь в «Блевальню» распахнулась, впустив в кабак солнечный свет. Задремавший Дед поднял голову, похлопал спросонья глазами, обернулся. На пороге кто-то стоял. Сперва Деду показалось, что это давешний собутыльник, как там его, но со второго взгляда Мартин сообразил, что обознался: просто куртка похожая, а физиономия совсем другая. Дед икнул, испустил облако олифового духа и опустил голову на руки, намереваясь дальше спать, как это делали Гед с Тараканом.

Эндерн прошел по кабаку, краем глаза обращая внимание на лысого кабатчика. Этот тип ему не нравился. Не потому, что разбавлял пиво и гнал отборную дрянь, от которой можно отбросить копыта. Он просто не нравился оборотню. За редким исключением все, кто ему не нравились, оказывались редкостными гнидами, к которым лучше не поворачиваться спиной.

Полиморф встал у стола в самом углу, где сидела компашка покойных братьев. Как он и думал, а войдя в «Блевальню», сразу увидел, тот тип, с которым Франко и Эстебан ушли на дело, сидел с оставшимися тремя подсосами альбарцев. Сидел лицом к входу, играл «на интерес», дожидаясь, когда порученное дело разрешится. Настроение у него было прекрасным, он смеялся, вскрывая карты и перебивая комбинацию оппонентов. Сегодня был его счастливый день.

Пока не поднял голову на Эндерна. День несколько испортился.

А потом Эндерн достал из кармана и бросил на стол святое пламя Франко. Очень приметное и хорошо знакомое, поскольку альбарец довольно часто носил его поверх рубашки, особенно когда играл в карты.

Тип узнал его сразу. Но еще быстрее вырезанные из лакированного дуба три языка пламени узнал один из приятелей Франко, тот, который сидел на стуле ближе всех к Эндерну.

Едва разглядев святой знак, он оперся о стол, поднимаясь. Был это здоровенный менншин, от которого крепко несло чесноком и пивом. Двое других тоже предприняли попытку подняться, один сунул руку за пазуху.

Эндерн среагировал быстрее. Ногой выбил из-под громилы стул и коротко ударил того основанием ладони в нос. Прежде чем громила с грохотом обвалился на дощатый пол, Эндерн навалился на стол и сдвинул его, придавливая оставшихся двоих к стене. На пол со звоном посыпалась мелочь. Тип полез за чем-то в карман.

Полиморф коротко двинул ему левой в глаз. Типчик отчаянно взвизгнул, видя звезды, и откинулся назад. Если бы не сидел у самой стены — уже лежал бы на полу.

Громила опомнился, ухватился за край стола, попытался встать. Механизм в рукаве Эндерна щелкнул, выбрасывая меч.

— Лежать! — прохрипел полиморф, наставив острие на распухший нос громилы.

От злости иллюзия слетела с глаз, обнажив янтарные белки с черными зрачками. Это возымело на компанию несравненно больший эффект, нежели лезвие меча, направленного на громилу.

— Кто из вас, пидоров, дернется, — предупредил Эндерн, тяжело дыша, — всех перехуярю!

Придавленные к стене приятели послушно приподняли руки.

— Ты, — Эндерн скосил глаза на типчика, — ну-ка вставай.

Типчик, держась за подбитый глаз, побледнел и задрожал.

— Встать! — рявкнул оборотень.

Он заметил короткое движение глаза послушно поднимающегося типа. Казалось бы, слишком поздно. Типчик в это даже поверил, услышав спасительный щелчок взводимого курка.

Эндерн пригнулся почти в самый момент выстрела. Припал на колено, разворачиваясь и вскидывая левую руку. Пружина щелкнула, выбрасывая нож. Кабатчик, пальнувший из припрятанного под стойкой пистолета, промахнулся — пуля попала в столешницу, прострелила шестерку червей и вырвала клок древесины. Эндерн — нет. Нож воткнулся кабатчику в плечо, хотя целился оборотень по привычке в голову или шею.

Сразу же в лопатки врезался край сдвинутого стола. Эндерн злобно рыкнул от боли и полетел мордой в грязный пол, но сумел перекатиться через голову и вскочил на ноги, оборачиваясь. Те двое перли на него, толкая перед собой стол. Эндерн подпрыгнул, подгибая ноги, заскочил на него. Бандиты замерли. Один из них снова полез за пазуху за ножом, второй потянулся, хватая Эндерна за лодыжку. Оборотень снова подпрыгнул, звеня разбросанными, сыплющимися на пол монетами, и едва не отдавил каблуком туфли руку бандита. Полиморф пнул рассыпавшуюся стопку монет банка, окатив бандитов медным дождем. Один закрылся руками и непроизвольно отступил, второй отвернулся, но все-таки умудрился достать нож, широко размахнулся им. Эндерн извернулся, блокировал тут же последовавший второй удар, чуть наклонился и ткнул бандита острием меча в глаз. Бандит бешено взвыл, пятясь к стене и закрывая окровавленное лицо руками. Второй заревел и сразу подавился ревом, получив в лицо каблуком туфли, зашатался, споткнулся о выбитый из-под громилы стул и завалился навзничь, ударяясь затылком о лавку.

Типчик возился с курткой, впопыхах запутавшись рукой в кармане, но наконец-то выудил небольшой пистолет. Эндерн спрыгнул со стола. Тип отскочил, прицелился. Полиморф качнулся из стороны в сторону, пригибаясь и обманывая противника, рванулся к нему, перехватил руку. Тип дернул спусковой крючок. Снова хлопнул выстрел, заполняя душный кабак пороховым дымом и вонью, но поразил лишь деревянную бочку за стойкой валявшегося на полу и воющего от боли кабатчика. Из дырки брызнуло почти бесцветное пиво.

Эндерн оскалился. Сильно ударил типа перехваченной рукой об колено, едва не ломая кость. Тип заорал, роняя разряженный пистолет. Крик прибавил Эндерну бешенства — оборотень занес клинок, едва не пырнул в горло, но сдержался. Сгреб типчика за рубашку, намереваясь выместить злобу иным способом.

Но услышал за спиной рев. Громила обхватил Эндерна сзади и приложил о стену, оттолкнув типчика.

Вернее, приложил бы, не успей оборотень выставить ногу и упереться. Но громила обладал недюжинной силой — полиморфа почти согнуло пополам, он почти коснулся лбом досок. Громила снова заревел, оттащил Эндерна на пару шагов назад, приподняв над полом, и разбежался.

Эндерн уперся в стену обеими ногами и с силой оттолкнулся. Не ожидавший этого громила потерял равновесие, попятился по инерции и напоролся на угол стола, ударившись копчиком. Мордоворот зарычал от боли, ослабил хватку. Эндерн вырвался, ловко развернулся и пырнул громилу в брюхо. Отскочил, уворачиваясь от его ручищ, хотел добавить, но тут сзади его огрел ножкой сломанного стула один из оставшихся бандитов. Эндерн остервенело выматерился, развернулся на пятках, поднырнул под занесенную руку бандита и воткнул меч под мышку. Напрыгнул на него, повалил на пол и вогнал клинок в живот. И снова. И еще раз, проворачивая клинок.

Остановился, услышав грохот туфель. Обернулся — увидел, как типчик удирает из кабака.

Эндерн вскинул левую руку, выстрелил…

И промахнулся. Нож глубоко засел в дверном косяке.

Типчик, даже не заметив этого, выскочил на улицу.

Оборотень оттолкнулся от трупа и бросился следом, перепрыгнув через стоящего на четвереньках и зажимающего живот громилу.

Когда все началось, Дед, наученный многолетним опытом, нырнул под стол. Если сидеть под столом — не тронут. Скорее всего. Лучше было бы, конечно, уползти из кабака, пока не видят, но Мартин очень испугался. Побоялся, что не доползет. Или кто-нибудь среагирует на движение в запале. Такое уже бывало.

Чуть позже к нему присоединился очнувшийся Таракан. Таракан, оправдывая свое прозвище, юркнул под стол и забился в угол, из которого, как ему показалось, его ни за что не выковырять.

Оба во все глаза молча наблюдали за мордобоем, почти сразу же перешедшим в стрельбу и кровопролитие. Видел Дед, и как незнакомый тип побежал из кабака, и как за ним помчался тот, другой, чем-то похожий и не похожий на недавнего собутыльника. А еще Мартин видел, как второй, пробегая мимо стола, обронил кошелек. Дед на инстинкте сграбастал его и сунул под себя, пока никто не заметил. Позже, когда Мартин благополучно добрался до своей каморки, он ознакомился с находкой и обнаружил в кошельке около двадцати крон мелочью. Никому об этом не рассказал, да никто и не спрашивал, а назавтра хорошо погулял с друзьями, но уже в другом кабаке и почти хорошим самогоном. В «Блевальню» Дед больше не ходил.

Немного обождав, пока все не затихнет, и удостоверившись, что продолжения не будет, Мартин выполз из укрытия. Кто-то стонал. Кто-то охал. Кто-то шипел и хныкал. Кто-то звал на помощь. Воняло кровью, порохом и говном. Хотя последний аромат был здесь не в новинку.

Очнулся Гед, проспавший все. Он вообще на удивление крепко спал, а уж спьяну вообще не добудишься. Гед поводил головой, широко зевнул, сонно почавкал и почесал морщинистую шею.

— Козлы… — обиженно пробормотал Гед, обнаружив давно опустевшую бутылку наливки. — Все вылакали…

Он бежал по улице до условленного дома. Туда они с колдуном должны были отвести остатки банды братьев-альбарцев, когда дело будет закончено, но что-то пошло не так. Все пошло не так.

К счастью, колдун оказался предусмотрительным. И в запланированном доме имелся путь к отступлению. На случай незапланированных обстоятельств.

Он свернул в нужную парадную, взлетел по лестнице на последний этаж. Дверь на чердак, как и должна, оказалась открытой.

Сквозь дыры в крыше пробивался солнечный свет, в столбах которого висела пыль. Воняло модерскими нищими и птицами.

Пригнувшись, он пробежал до кирпичной печной трубы, вспугнув нескольких голубей. За трубой должен быть люк, ведущий на крышу. Тоже оказался не заперт, как и планировалось.

Он выбрался на крышу и побежал по ненадежной кровле, опасно прогибающейся под ногами.

Дома здесь были плотно пристроены друг к другу, даже не самый ловкий человек легко перепрыгнул бы с крыши на крышу. Главное, не бояться высоты. Он не боялся, к тому же адреналиновая горячка практически полностью избавляла от страха.

Он добежал до края и прыгнул на крышу следующего здания. Несколько голубей пугливо разлетелись с его дороги.

Следующий дом был чуть ниже. Он спрыгнул, едва не оступился, но удержал равновесие и понесся дальше.

Преодолел еще две крыши, подбежал к краю и остановился в нерешительности.

Расстояние до другого дома было больше, чем он рассчитывал, а само здание — выше. Его посетила мысль, что не стоит рисковать. Лучше переждать, а потом вернуться и уйти из Модера по земле. Однако навязчивое чувство погони толкнуло вперед. Осталось немного. В конце будет приземистая бакалейная лавка, на которую можно спуститься без особых проблем, а потом спрыгнуть в глухой задний двор, откуда незаметно скрыться. Так было запланировано.

Он попятился, разогнался и прыгнул.

И у него получилось. Почти.

Нога предательски соскользнула с края крыши, его потянуло вниз. Он почти сорвался, но каким-то чудом ухватился за карниз, повис.

Оправившись от шока, он глубоко и часто задышал, собрался с силами и подтянулся, помогая себе ногами. Закинул правую на кровлю, поднатужился и тяжело перевалился, неуклюже заползая на крышу. Полежал немного ничком, не веря, что удалось, облегченно выдохнул и поднялся, отряхивая ладони и утирая со лба выступивший пот. Глянул вниз и нервно рассмеялся, представив, сколько лететь, если бы не получилось.

Обернулся, собираясь отправиться дальше…

— Ты водишь, мудила!

Прежде чем он сообразил, кто возник у него на пути, в лицо жестко ударил кулак.

Эндерн схватил типа за рукав, оттащил от края крыши и вмазал еще, пока тот не оправился. Повалил на кровлю и насел сверху, придавливая всем весом. Последовало еще несколько звучных ударов — оборотень отводил душу.

— Кого ты заказал модерским пидорам? — заорал Эндерн, приставив острие клинка к подбородку типа. — Ну, сука, кого⁈

Тип сжал разбитые губы, задрожал.

— Кто это был⁈

Тип молчал, трясясь от ужаса. Эндерн размахнулся и всадил клинок ему в плечо. Тип заорал так, что эхом пронеслось над крышами.

— Кто, блядь⁈ — оборотень медленно провернул клинок.

— Томас Швенкен! — не выдержал тип, визжа от боли.

— Ломбардщик? — удивился Эндерн. — Старьевщик с Тресковой?

— Да!

— Зачем? Кто тебя нанял?

Тип упрямо промолчал, сопя и раздувая раскрасневшиеся щеки.

— Кто⁈ — Эндерн снова провернул клинок. Еще медленнее, крепко надавливая на рану. Тип конвульсивно задергался под ним. Оборотень сильно сдавил его бока коленями и ввернул клинок так, что почти пробил плечо насквозь.

— Вортрайх! Йозеф Вортрайх!

Эндерн прекратил пытку. Он ожидал услышать что угодно, но не это.

— Штерк… — заговорил тип, часто дыша, — Штерк узнал, что у него завелся стукач… и стучит кому-то через Швенкена. Но кто крыса — никто… никто не знал. Штерк собирался вытрясти его имя, но кто-то… кто-то опередил… обчистил ломбард или… Или типа выставил, чтобы… Швенкен смылся. Штерк чуть не поубивал всех, но потом… — тип сглотнул, жмурясь от боли в плече. — Потом успокоился. А намедни донесли, что Швенкен… в Модере, а стукач с ним как-то связывается. Мне поручили с этим разобраться…

— А колдун?

— Он не из наших, — тип облизнул губы, — но согласился помочь… Как-то вычислил… спланировал… осталось только дождаться и подписать местных, чтобы…

— Чтоб выполнили всю работу, а потом их долго искали, — догадался Эндерн. — А я, сука, — злорадно ухмыльнулся он, — все вам засрал!

Оборотень выдернул меч из раны. Тип зарыдал, глотая слезы.

— Тебе, сука, повезло, — сказал Эндерн. — Очень, сука, повезло! Есть один дотошный идиот, который любит сам обо всем спрашивать, — он полез под рубашку. — Аж в печенку, сука, лезть! И знаешь, че? — Эндерн наклонился, показывая выуженный талисман возврата. — Я тебя к нему доставлю…

Полиморф так и не понял, догадался стонущий типчик или нет, как его куда-то доставят, но точно этого не захотел. Настолько, что, несмотря на боль в плече, схватил сидящего на нем Эндерна и толкнул в сторону.

Оба покатились по пологому склону крыши, матерясь и грохоча прохудившейся кровлей, к самому краю.

И сорвались вниз.

За те пару секунд, что длилось падение, произошло многое. Эндерн, оказавшийся сверху, сжался, оброс перьями. Филин ухнул, царапнул когтями по разбитому, недоуменному и перепуганному лицу типа, и остался висеть в воздухе, бесшумно молотя крыльями.

Тип глухо шмякнулся об землю. Взвизгнула какая-то женщина, взывая к Единому.

Вокруг свежего трупа с разбитой головой живо собиралась галдящая толпа, задирая головы к небу. Кто-то ткнул пальцем, указывая на взлетевшую над крышами птицу.

Эндерн опустился у дымохода и принял человеческую форму. Привалился к кирпичной кладке, широко раскинув ноги, и тяжко вздохнул.

Вечерело.

— Ох, ебать меня неловко… — пробормотал он едва слышно, прикрывая глаза.

Из-за дымохода тихо вышла кошка. Уселась неподалеку и уставилась на оборотня. Лизнула переднюю лапу. Эндерн протянул к ней ладонь — кошка не испугалась. Очень захотелось сделать что-нибудь подлое, но полиморф передумал и почесал животное за ушами. Кошка довольно замурлыкала.

Эндерн снова вздохнул, мягко стучась затылком о кирпич кладки.

Вдруг вспомнил и полез в карман, достал измятый лист бумаги, развернул его и уставился на плотные ряды цифр, пытаясь заметить в них хоть какую-то закономерность. Не заметил.

Кошка, громко мурлыча и щурясь, потерлась боком об угол дымохода.

— Может, ты, скотинка, разберешься, че здесь накарябано, а? — хрипло спросил он, показав ей лист.

Кошка обнюхала бумагу и отвернулась, демонстративно задрав хвост.

— Тха, я так и думал, — хмыкнул Эндерн и погладил животное по спине.

Затем сунул бумагу в карман, тяжело поднялся. Поправил на шее талисман. Болела спина.

— Мне слишком мало платят… — пожаловался он.

Кошка уселась, поигрывая кончиком хвоста. Ее не удивило и не испугало, когда прилетевший на ее крышу филин превратился в человека. И совсем уж она осталась равнодушна, когда человек, произнеся непонятное слово, взял и исчез, оставив после себя лишь оседающую на кровлю невесомую пыль. Кошка широко зевнула, облизнулась и подошла к кучке пыли, принюхалась. Внезапный порыв ветра разметал ее, бросил щепотку в кошачью мордочку, а остальное унес в неизвестном направлении.

Кошка чихнула, тщательно умылась, потянулась и прыгнула за дымоход.