Огонь и ярость

РЕН

Я не помню, когда я в последний раз спала. После испытания в Вегасе мы сразу перешли к нашему наказанию в саду. После этого мы вернулись в комплекс, чтобы помыться, и теперь мы направляемся на другую вечеринку.

Сегодня вечером Эстелла нарядила меня, чтобы я выглядела как невинная принцесса. Платье — белоснежное, в пол, с открытыми плечами. Грудь переходит в глубокий v — образный вырез и облегает талию, где выделяется обилием ткани. Там есть почти неприличный разрез, но он по большей части скрыт, если я не хожу большими шагами.

Все чемпионы одеты в белое. Полагаю, это тема сегодняшней вечеринки. Трудно удержаться, чтобы не потереть воспаленные глаза, но, несмотря на свадебный образ, который Эстелла хотела создать в этом наряде, я все еще сильно накрашена.

Наш транспортер ждет нас в спортзале комплекса. Джейд и Престон снова с нами, но мой желудок сжимается, когда я не вижу Нико. Я подкрадываюсь к Джасперу, сжимая его предплечье.

— Где Нико?

На лице Джаспера появляется смиренное и усталое выражение. Он качает головой. — Он еще не вернулся от целителей. Я не знаю, в порядке ли он.

— Но эти двое вернулись? Разве это справедливо? — Я бросаю взгляд на Престона и Джейд. Я рада видеть, что они все еще выглядят немного зелеными.

— Потому что все это чушь собачья. — Джаспер смотрит в камеру в углу спортзала. Я тяну его за руку, подтягивая к центру комнаты. Последнее, что нужно Джасперу, это чтобы жрецы или Боги нацелились конкретно на него. Может, его мама и Афина, но это не значит, что он неуязвим.

— Поехали! — рявкает наш транспортер, и мы все направляемся к нему.

Как только мы прибываем, я сразу понимаю, где мы находимся. Нас перенесли обратно в Чикаго. Каждый в этом городе знает дом Натаниэля Роджера. После того, как он разбудил Богов, Натаниэль воздвиг Святилище Олимпа, массивный храм, предназначенный для поклонения Божествам. В то же время он конфисковал всю окрестную землю и построил себе дом прямо на ней. Хотя дом — это немного неправильное название. Здание представляет собой массивный особняк, напоминающий здание старой фабрики. Не потому, что дом старый, а из — за дизайна. Окна маленькие и расположены далеко друг от друга. Множество дымоходов тянутся в небо, как будто он сжигает химикаты и хочет запустить их высоко в атмосферу.

Дом Натаниэля — это место, которого большинство людей, за исключением других жрецов и элиты, избегают любой ценой. В этом месте витает общее чувство страха. Мне требуется настоящее усилие, чтобы заставить свои ноги идти и направиться ко входу.

Билли ведет нас по извилистой дорожке, которая заканчивается у двери высотой двенадцать футов. Ощущение такое же, как и от остального фасада. И под этим я подразумеваю, что здание соответствует запутанной архитектуре современной эпохи. Дверь открывается, и чемпионы просачиваются внутрь.

Внутри совсем не то, что я ожидала. Не то чтобы у меня были какие — то ожидания с самого начала, но если бы я попыталась представить это, я бы не вызвала в воображении это место. До сих пор вечеринки, на которых мы бывали, проходили в этих безукоризненно выполненных сооружениях из мрамора, с расписанными вручную фресками и резными статуями, устилающими коридоры.

Дом Натаниэля — полная противоположность этим местам. Он одновременно упрощенный и в то же время какой — то чрезмерный. Я ненавижу это.

Моя первая реакция — подавляющее отсутствие цвета. Все черное. Полы выложены черной плиткой, отполированной до такого блеска, что я вижу свое отражение. Стены прихожей оклеены черными обоями с крошечным рисунком из золотых треугольников. Это напоминает мне о булавке, которую жрец, которого я избила, носил на своей мантии. Хм.

В прихожей минимум мебели, вся она черного цвета. У дальней стены стоит бархатный диван. Над диваном висит абстрактное произведение искусства. И снова, это любимый цвет Натаниэля, черный с несколькими пятнами золотой краски, время от времени разбросанными по холсту. В центре комнаты стоит лакированный стол, такой же блестящий, как и пол. На нем стоит огромная ваза из оникса, наполненная искусно расположенными черными цветами.

— Я чувствую тему. — Джаспер наклоняется к шепоту.

— Ты думаешь, это его любимый цвет, потому что так выглядят его внутренности? — Я что — то бормочу в ответ, но недостаточно тихо, потому что Грир ухмыляется мне.

— Мне кажется, что все его внутренности сгнили. Скорее зеленовато — желтые.

— Это изображение мне было не нужно, — говорит Дрейк, подходя и становясь позади Грир.

— Пойдемте. — Билли разговаривал с другим жрецом, который открыл нам дверь. Теперь, когда их разговор закончен, его терпение также достигло предела. Хлопнув в ладоши, он разворачивается и идет по коридору.

Мы останавливаемся на первом этаже, хотя в доме по меньшей мере три этажа. Как и во всех домах, где мы бывали на вечеринках, это место огромно. Насколько я знаю, Натаниэль Роджерс живет один. Он не женат, но я полагаю, что у него могла бы быть девушка или парень, если уж на то пошло. Насколько я знаю, у него мог быть целый гарем. Я никогда не видела сообщений о том, что у него с кем — то были романтические отношения. Не то чтобы я следила за новостями о Натаниэле Роджерсе из таблоидов. В прошлом я активно избегала узнавать об этом человеке. Все это говорит о том, что это действительно огромное место для одинокого проживания одного человека.

Мы следуем за Билли в конец зала. Арка из черного камня ведет в бальный зал. Такое чувство, что я прохожу через портал в Подземный мир. За исключением того, что я бы предпочла тусоваться с Аидом в любой день недели.

Мрачная эстетика сохраняется и в этой комнате. Хотя стены гораздо более декорированы резными деревянными панелями и вагонкой. Стены по обе стороны комнаты украшают большие портреты. Я смотрю на них с благоговением.

Или, может быть, ужасом — более подходящее слово.

Все это портреты Натаниэля. Натаниэль верхом на вороном жеребце. Натаниэль сидит на том, что можно истолковать только как трон. Натаниэль на холме, проповедующий толпе восторженных преданных фанатов. Это тревожит. Если бы я думала, что у этого человека есть чувство юмора, я бы сказала, что это шутка, но совершенно очевидно, что это не так.

Я наклоняю голову, следуя за рядом картин. Натаниэль выглядит почти одинаково на каждой из них. Теперь, когда я думаю об этом, у Натаниэля годами были те же волосы цвета соли с перцем и слишком гладкая кожа. Дар Богов? Они поддерживают его молодость?

Полы в этой комнате выложены черной мраморной плиткой с золотыми прожилками. Практически буйство красок по сравнению с прихожей. Варианты для сидения разбросаны повсюду. Маленькие мягкие стульчики расставлены плотными группами, черные бархатные диванчики, такие же, как у входа, расставлены через случайные промежутки, а на нескольких шезлонгах сидят женщины, выглядящие ленивыми и скучающими.

Сразу бросается в глаза одна вещь: на этой вечеринке гораздо больше жрецов, чем на любой другой, на которой мы были до сих пор. Я думаю, это имеет смысл, поскольку Натаниэль — глава Вестников Олимпа.

— Хватит бездельничать. — Билли стоит в арке и машет нам рукой, как будто мы опаздываем в школу.

Никто из Богов еще не прибыл, по крайней мере, я никого не вижу. Что означает, что это просто какая — то душная элитная вечеринка. По сути, это группа людей, которые высокого мнения о себе и оторваны от реального мира. Также присутствует цветовая тема. Все чемпионы одеты в белое, жрецы — в красное, а все остальные — в черное. Интересно, требует ли Натаниэль, чтобы все посетители одевались под цвет его дома.

Билли срывается с места, как только мы заходим в мрачную комнату. Остальные собираются в дверях, за исключением Престона и Джейд, которые уходят сами, чтобы смешаться с толпой. Это будет долгая ночь.

Звучит гонг, и в комнату входит слуга в душном костюме, который так туго застегивается на шее, что я удивляюсь, как он вообще может дышать. Должно быть, он каким — то образом может втягивать воздух, потому что его голос гремит над толпой, когда он объявляет ужин.

Люди поднимаются со своих мест и неторопливо выходят из зала. Это нормальное явление? Кажется, все хорошо знакомы с этим процессом. Еще больше слуг снуют по комнате, выпроваживая всех, кто слишком задерживается, к двери. Это немного похоже на то, как загоняют скот.

Мы следуем за толпой обратно в холл и в другую комнату. Здесь так же мрачно, как и во всем доме. Во всю длину зала стоит изящный черный стол. За ним, должно быть, может разместиться более сотни гостей. Стол накрыт так, как будто мы собираемся пировать с членами королевской семьи. Я думаю, если Боги здесь, то они важнее королей и королев, но я пока не видела ни одного из них.

По центру стола расставлены цветочные композиции и свечи, такие высокие, что невозможно разглядеть, кто сидит напротив вас. Каждый сервиз состоит из трех расставленных тарелок и чаши, а также пяти хрустальных бокалов. Завершают коллекцию две изящные фарфоровые чашки, которые, вероятно, предназначены для чая или кофе.

Я понятия не имею, зачем нам нужно столько посуды.

И столовое серебро. Срань господня. С обеих сторон и над тарелками идеально выстроены тринадцать отдельных столовых приборов. Конечно, поскольку украшения Натаниэля охватывают все цвета его души, все здесь черное.

Маленькие таблички с именами, написанными причудливыми буквами, стоят перед стопками тарелок. Люди начинают занимать свои места, в то время как я продолжаю искать свое имя с растущим страхом. Натаниэль сидит во главе стола, и я замечаю, что на противоположном конце нет свободного места. Больше никому не достанется это почетное место.

Все больше и больше мест заполняется, и я вынуждена придвигаться ближе к Натаниэлю с каждой карточкой, которую проверяю. Когда я, наконец, нахожу свое имя, трудно сдержать стон. Меня посадили справа от Натаниэля.

Как только я выдвигаю свой стул из — за стола, в комнату влетает слуга и берет на себя эту работу за меня. Как будто я не в состоянии отодвинуть мебель на несколько дюймов. В этом нет необходимости и это действительно странно, но я держу рот на замке и сажусь. Оглядывая стол, я замечаю других чемпионов вперемешку с остальными посетителями. Думаю, мне просто повезло. Кто бы не хотел быть так близко к человеку, который любит извергать ненависть и является лидером группы, которая регулярно объективирует, принижает и контролирует других. И давайте не будем забывать, что это доводит людей до исступления из — за Фурий и необходимости стереть их с лица Земли.

Как только все рассаживаются, в зал врываются официанты, разливая вино по бокалам, не говоря гостям ни слова. Натаниэль постукивает по краю своего бокала, и все замолкают.

— Тост. — Он поднимает бокал в воздух. — За всемогущих Богов Олимпа, пусть их правление будет долгим и упорным. Пусть мы продолжим наслаждаться наградами за их благосклонность и примем наказание, когда они сочтут нас недостойными.

Это совсем не отталкивает. Натаниэль поднимает свой бокал еще выше, и остальные за столом следуют его примеру. Я беру свое вино, но не могу заставить себя даже произнести фальшивый тост. Другие жрецы и элитные гости выкрикивают слова согласия, а затем происходит коллективное движение людей, пьющих свое вино. Я подношу стакан к губам, но не делаю глоток. С тех пор, как прошло испытание Гидрой, я опасаюсь доверять еду и питье этим людям. Давайте также не будем забывать инцидент с «брошенными в сад с ядовитой пищей и водой».

Натаниэль ставит свой бокал, и, словно по сигналу, в зал вбегают официанты с подносами с едой. Я не вижу, что на тарелках, пока передо мной не ставят блюдо с устрицами. Послушайте, я не считаю себя разборчивой в еде. Годы нехватки еды научили меня ценить то, что я могу получить, когда могу это получить, но я не хочу есть это. Это похоже на кучу склизких козявок.

Натаниэль берет одну из мини — вилочек и вынимает устрицу из раковины. Он с довольным выражением лица отправляет в рот всю заливную массу. Я беру ту же вилку, но у меня нет ни малейшего намерения есть это. Я перекладываю еду на своей тарелке, пока считаю минуты до того, как мы вернемся в комплекс. Кто знал, что я буду тосковать по этому месту. Помните тот раз, когда Престон и его приспешники избили меня посреди ночи? Что бы я только не отдала, чтобы вернуться в тот момент и оказаться подальше отсюда.

Натаниэль разговаривает с мужчиной слева от него. На нем сшитый на заказ костюм, и я полагаю, что он принадлежит к элите общества. Официанты приходят и убирают тарелки только для того, чтобы заменить их тарелками с супом. Я не могу сказать, просто посмотрев, что это за суп, но бульон ржавого цвета. Я беру ложку и помешиваю бульон, оглядывая стол, чтобы понаблюдать за остальными гостями вечеринки. Похоже, что все отлично проводят время, за исключением большинства чемпионов. На лице Атласа снова появилось его холодное выражение. Грир выглядит так, словно вот — вот проткнет своего соседа одной из крошечных вилочек, которые держит в руках, а Дрейк не в силах сдержать зевоту.

— Тебе не нравится еда? — Вопрос Натаниэля заставляет меня медленно повернуть к нему голову.

Это опасная территория. Мне солгать и сказать ему, что это вкусно, хотя я не съела ни кусочка? Или мне сказать ему, что эта еда вызывает у меня отвращение? Хм… оба варианта хороши.

Я натягиваю улыбку, которой могла бы гордиться Кэт. — Я просто потрясена роскошной кухней. — Я на цыпочках переступаю тонкую грань между вежливостью, но не откровенной ложью.

Натаниэль постукивает мизинцем с кольцом по своему бокалу. Мои брови сходятся, когда я замечаю тот же символ в виде треугольника, находящийся на камне. Что это? Натаниэль изучает мое лицо, отчего у меня по коже бегут мурашки. Я отворачиваюсь, притворяясь, что хочу выпить, чтобы чем — то занять руки. Я беру кубок с вином и держу его над своей тарелкой.

— Вы — настоящая головоломка, мисс Торрес. — Натаниэль все еще постукивает кольцом по бокалу.

Я уклончиво мычу, потому что на самом деле не хочу продолжать этот разговор. Что случилось с надутым бизнесменом? Почему он не может занять Натаниэля?

— Ты, кажется, любимица публики. — Натаниэль постукивает вилкой по краю моей тарелки. Я смотрю на него, его поступок удивляет меня.

— О да, так — то лучше. — Он слегка улыбается, когда я снова уделяю ему все свое внимание. В этом человеке есть что — то отталкивающее.

Его глаза такие темные, что кажутся черными. Я не вижу даже намека на его зрачок. Его короткие волосы были зачесаны назад в попытке укротить завитки, оставив их в его фирменной прическе. В отличие от остальных жрецов, Натаниэль никогда не носит красные одежды, которые указывают на их положение. Только лучшие костюмы для Верховного жреца. Сегодня на нем идеально сидящий черный костюм с черной рубашкой и кроваво — красным галстуком. Натаниэль всегда завязывает галстуки самым толстым узлом. Это вызывает у меня желание затянуть ткань до тех пор, пока его лицо не станет фиолетовым.

— Защитник народа. — Натаниэль снова улыбается, но в его улыбке полно острых зубов и льда. Из — за того, что в последнее время моя Фурия кипит у меня под кожей, я остро чувствую холод.

— И все это время ты была в моем городе. Я не знал, что у нас здесь живет такая способная и находчивая молодая женщина. Как тебе удавалось оставаться незамеченным все эти годы?

В комнату врываются официанты, чтобы забрать наши тарелки с супом, и я избавляюсь от необходимости отвечать. На смену супу приходит еще одна тарелка рыбы и мелко нарезанных овощей.

— Наверное, я скучная. Если узнать меня поближе. — Я беру вилку. Наверное, она не та. Ну что ж, все, для чего мне это нужно, — это передвигать еду по моей тарелке.

Натаниэль не разговаривает со мной до конца ужина. Это не значит, что я не чувствую на себе его взгляда, когда притворяюсь, что ем. Это самый долгий и мучительный прием пищи в моей жизни. И это включает в себя еду, отравленную Гидрой.