Они вернутся

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Всё помнит о весле вздыхающем

Мое блаженное плечо.

Александр Блок

День 15

Рассвет нового дня оказался для Сергея не особо приятным. Он планировал заняться рыбалкой, а вместо этого пришлось долго промывать глаза. Линзы, которые он не вынимал вот уже две недели, начинали доставлять всё больше неудобств: веки по утрам становились как деревянные, разлеплялись всё хуже и хуже, и даже днем то и дело возникало ощущение дискомфорта, когда кажется, будто в глаз что-то попало. Старпом давно уже горько пожалел, что поначалу пользовался для умывания сырой водой прямо из речки. Небось занес заразу какую-нибудь, вот и приходится теперь мучиться...

Сегодня особенно беспокоил правый глаз: он покраснел и слезился, а иногда его пронзала такая резь, что хотелось взвыть. Как Сергей ни пытался унять бунтующий орган зрения кипяченой водицей из фляги, сколько ни закапывал капли — ничего не помогало. Только и оставалось плеваться да чертыхаться. Эх, дорого бы он сейчас отдал за то, чтобы иметь возможность вытащить линзы да почистить их как следует специальным раствором, а заодно и глазам дать отдохнуть. И в который уже раз обругал себя за легкомыслие и непредусмотрительность.

Леха, видя плачевное положение товарища, покачал головой, сам взял удочку, банку с червями и спустился к воде. А Сергей еще какое-то время мучился, изловчаясь то так, то этак. Наконец резь вроде бы поутихла и стало чуть полегче. Но надолго ли?

Он не без труда расслабил сведенные судорогой мышцы лица, высморкался и хотел было уже отправиться собирать топливо для костра... Но тут со стороны речки донесся недоуменный возглас, сопровождающийся не вполне цензурным выражением.

— Леший, что там? — вмиг насторожился старший помощник.

— Или у меня глюки, или... Серый, иди-ка сюда!..

Сергей тут же забыл о хворосте и поспешил к обрыву.

Товарищ стоял, сжимая в руке удочку. Кончик ее подрагивал, а сам капитан вытянулся в струну и как-то странно пялился на поплавок, который уже унесло течением далеко вбок.

— Что тут у тебя?

Леха повернулся, подняв к Сергею бледное лицо.

— Ничего не замечаешь?.. Погодь...

Он взмахнул удилищем, неловко поймал наживку, заново забросил в воду. Поплавок встал торчком и медленно поплыл, увлекаемый течением...

— А сейчас?

И тут Сергея словно кольнуло крохотной иголочкой: внутри зашевелилось странное, беспокойное ощущение... Что-то было не так... Но он не сразу понял, что именно...

А когда понял, то похолодел и застыл как изваяние.

Поплавок... Его сносило течением вправо... Еще немного — и леска натянется, легкое пластмассовое «веретенышко» ляжет на воду, и тогда капитану придется вытаскивать удочку и забрасывать наживку заново. Всё так же, как и вчера.

Кроме одной детали...

Старпом проглотил густую слюну, с трудом разомкнул одеревеневшие губы:

— Твою налево... Что с течением случилось?

— Вот и я о том же...

Несколько секунд Сергей находился в полнейшем столбняке. Да и как иначе? Ведь по какой-то неведомой причине Бобровка текла теперь в обратном направлении — туда, откуда они приплыли вчера!..

— Мутится мозг... — кое-как пробормотал он. — Мы что, опять переместились?

— Так ведь вокруг-то ничего не поменялось, — замотал головой Леха. — Вон и яблоня эта драная на прежнем месте торчит. Всё, как вчера...

— Хочешь сказать, что Бобровка вот так просто взяла и вспять потекла?

— Да ничего я не хочу сказать. Сам ни хрена не пойму...

— Что у вас случилось? — раздался сверху встревоженный голос Юльки.

Когда ей пояснили, в чем дело, она так и села.

Было уже не до рыбалки. Пришлось провести внеплановое совещание.

— Ну и что это, опять шуточки духа? — с раздражением бросил Сергей, когда они с Лехой вскарабкались наверх.

Юлька, которой был адресован вопрос, беспомощно ссутулила плечи, пролепетала:

— Не знаю... Может... может, он нас испытывает?

— Да сколько можно испытывать-то?! — старпом понемногу начинал закипать. — У него здесь что, экспериментальная лаборатория? А мы — крысы подопытные?!

— Тише, тише! — умоляюще зашептала Юлька. — Не серди его, не надо!..

Сергей скрипнул зубами. Ему хотелось разразиться какой-нибудь убийственной тирадой по адресу духа-экспериментатора, в существование которого он, чего греха таить, не очень-то и верил. Но тут вмешался капитан:

— Серый, остынь. А то весь лес перепугаешь. Рвать и метать каждый может, только толку от этого — как от форточки на подводной лодке. А нам главное — выбраться отсюда, правильно?

— И что ты предлагаешь? — вскинул подбородок Сергей, хотя и сам понимал, что друг в общем-то прав: истерики тут точно не помогут.

— Давайте посидим, подумаем... Юлико, ты правда считаешь, что это нам дух еще одно испытание решил подкинуть?

— Не знаю, может быть... — шмыгнула носом штурманша. — Вдруг он хотел проверить, как мы отреагируем?

— Ладно, допустим, — кивнул Леха. — Хотя согласись: вряд ли кто-то на нашем месте смог бы отреагировать спокойно, если б увидел, что речка в другую сторону потекла. Так что, я думаю, Сереге можно простить его буйный порыв. Он уже осознал и раскаялся.

Старпом скорчил смиренную мину:

— Так и быть, признаю: погорячился. Но дальше-то что делать? Как нам теперь плыть против течения? Или опять на веревке будем лодку за собой тащить?

— Ну а что, тоже вариант.

— Ага. Илья Репин, «Бурлаки на Бобровке».

Леха ощерился.

— Не будем торопиться. Для начала неплохо бы выяснить, что все-таки произошло. Варианта вроде бы всего два. Первый: речка и в самом деле поменяла направление. Я, правда, не представляю, как она может течь задом наперед, ну да ладно, буй с ней. Второй вариант: мы все-таки переместились на другой участок Бобровки — здесь она течет на запад, и тогда получается, что мы сейчас не на левом берегу, а на правом. Но тогда непонятно, почему вокруг всё осталось, как было. Разве что нас перенесло вместе с куском берега. Как считаете, возможно такое?

— Раньше бы я сказал, что это галлюциногенный бред больного разумом сюрреалиста, — проговорил Сергей. — Но сейчас мне уже кажется, что тут еще и не такое возможно.

— Вот и я так думаю... — Леха глянул на небо, затянутое неподвижной толщей облаков. — Пока солнце не выглянет — хрен поймешь, где тут запад, а где восток. Так что оба варианта имеют право на существование. Вопрос в том, какой из них правильный...

Помолчали, размышляя.

«Куда ж нам плыть?» — вспомнилась Сергею очередная строчка из Пушкина.

Старпом проронил тягостный вздох. И тут расслышал, как Юлька что-то бормочет сбивчивым шепотом. Прислушался — и едва не чертыхнулся.

Сестра опять обращалась к гипотетическому духу — как видно, умоляла его сменить гнев на милость и указать незадачливым туристам, как же им следует себя вести в сложившейся ситуации.

Однако Сергей удержался от комментариев, лишь окинул молящуюся скорбным взглядом. Облизнул сухие губы и глухо проговорил:

— Похоже, есть только один способ... — он многозначительно кашлянул в кулак.

Штурманша прервала бормотание и воззрилась на брата.

— Сядем в лодку и отправимся вниз по течению, то есть в том направлении, откуда приплыли. И станем сверяться с планом русла. Если все изгибы и повороты будут совпадать — значит, Бобровка и в самом деле течет вспять. А если что-то пойдет не так — выходит, нас все-таки переместило.

— Гениально, камрад, — хлопнул друга по спине Леха. — Я всегда в тебя верил. — И подмигнул Юльке: — Вот видишь, Юлико, как здорово, что ты план нарисовала! Молодчина! Что бы мы без тебя делали?

— Это же твоя идея была, — робко улыбнувшись, поправила очки спутница. — Так что это ты у нас молодец, а не я.

Леха был явно польщен: так и засветился весь от удовольствия.

— В общем, все мы молодцы, — он обнял спутников за плечи. — А значит, всё будет нормально. Прорвемся.

— Ладно, давайте завтраком заниматься, — Юлька смущенно выскользнула из его крепких объятий. — Ты хоть что-нибудь поймал?

— Да когда бы я успел? Сейчас буду пробовать. Надеюсь, хотя бы несколько рыбешек попадется.

— Только вот соли нет... — вздохнув, сказала штурманша.

...Отчалили часам к одиннадцати.

Странновато это было — плыть тем же маршрутом, что и вчера, но в обратном направлении. Впрочем, в обратном ли? Это могло показать лишь сличение с планом.

Вскоре такая возможность представилась: речка сделала плавный широкий изгиб на север, после чего повернула на восток. Это и впрямь совпадало с Юлькиным чертежом. Но путешественники пока не спешили с выводами: а вдруг просто случайность? Следовало сопоставить еще пару-другую поворотов, чтобы убедиться окончательно. До последнего не хотелось верить в то, что Бобровка теперь и в самом деле течет вспять. Во-первых, это по-прежнему никоим образом не укладывалось в голове, а во-вторых, перспектива брать на себя роль буксира и беспрестанно тянуть лодку тоже не особо вдохновляла.

Но когда и следующие два колена в точности повторили линию русла на плане, друзья приуныли. Похоже, их худшие опасения оправдывались. А значит, плыть дальше не имело смысла.

А тут еще небо начало постепенно расчищаться — из облачной пелены на миг проглянуло солнце. И стало окончательно понятно, что Бобровка в самом деле несет свои воды на восток. Это вгоняло в смятение и удручало.

Правда, в скором времени Сергей выдвинул идею: а нельзя ли таким образом проплыть в обратном направлении весь маршрут и вернуться к тому месту, откуда они начали свое путешествие, — то есть к селу Романово? Но по зрелом размышлении этот вариант был нещадно забракован. Ведь не было никакой гарантии, что на обратном пути им вновь не придется столкнуться со всем тем, что они уже имели счастье испытать на собственной шкуре. А раз так, то возвращение в исходный пункт может с тем же успехом растянуться недели на две — к такому садомазохизму никто из них не был готов. И потом, разве могли путники поручиться, что в одно прекрасное утро речке опять не вздумается поменять направление течения? И что тогда, снова поворачивать обратно?

Впрочем, был еще один вариант. А именно: вновь попытаться пойти лесом. В надежде, что местный дух, кем бы он ни был, смилостивится и прекратит наконец с маниакальной гостеприимностью заманивать их обратно в свои владения. Хватит уже, нагостились — пора и честь знать.

Но участок реки, на котором они сейчас находились, не очень-то подходил для выступления в пеший поход, поскольку представлял собой петлю, сильно провисшую на юг. А они хотели выдвинуться в северном направлении — там меньше вероятности забрести в какое-нибудь болото. Но если высаживаться прямо здесь, тогда некоторое время придется идти между двух рукавов петли, а значит — оставаться в приречной зоне. А путникам хотелось сразу, одним махом удалиться от Бобровки и больше уже к ней не возвращаться.

Поэтому надо было либо вернуться вверх по течению, миновав то место, где речка начинала провисать, либо проплыть чуть дальше — до следующего изгиба, после которого русло вновь выравнивалось.

Само собой, был выбран второй вариант, как наименее трудозатратный.

И вот тут-то, пока они плыли по южной петле, Сергей вдруг вспомнил про зарубки, которые оставлял вчера на этом пути после каждого нового поворота. Но где же они? Почему ни разу не встретились? Могло ли так случиться, что никто из троих пассажиров их просто-напросто не заметил?

И они стали внимательно осматривать каждое бревно и каждую корягу, мимо которых проплывали. Но тщетно: нигде не было видно сделанных топором отметин.

— Что-то я не понял, — в растерянности обернулся старпом к спутникам, когда миновали последний речной зигзаг. — Куда все метки делись? Выходит, мы все-таки не тем маршрутом плывем?

— Но по плану-то всё совпадает, — неуверенно возразила Юлька.

— Да сам вижу... — Сергей запустил пятерню в волосы. — Честное слово, у меня скоро нервный тик разовьется!.. Что это за новый финт?

— Я подозревал, что нас сегодня еще какой-нибудь сюрприз поджидает, — двинул челюстью Леха. — Но до последнего надеялся, что ошибаюсь... Ну что, граждане, у кого какие версии?

— У меня мозг отказывается функционировать в таком немилосердном режиме, — безнадежно махнул рукой старпом.

— Так, с филологами всё понятно... — Леха повернулся к Юльке: — А что скажет археолог?

Штурманша молчала, только пальцы левой руки нервно царапали борт лодки. Наконец произнесла:

— Может быть... это дух хочет нам что-то сказать?

Сергей передернулся, заметил язвительно:

— А он не в состоянии как-то более внятно мысли свои излагать? Или специально ребусы подкидывает, чтобы поизмываться? Это у него стиль такой?

Юлька метнула на брата хмурый взгляд.

— Тише, Серый, не оскорбляй представителей потустороннего мира, — примирительно сказал Леха. — Короче, если ни у кого нет внятных версий, могу выдвинуть свою.

— Так выдвигай, чего ходишь вокруг да около! — трепыхнулся Сергей.

— Она может вам не понравиться...

— Ничего, потерпим! Не томи — вещай уже!

— Правда, Леша, — взмолилась Юлька, — и так невмоготу...

— Ладно, ладно, — поспешил успокоить ее капитан. — Вот смотрите: маршрут явно тот же самый, потому что ну не может случайно столько поворотов и направлений совпасть. Но в то же время ни одной зарубки мы не встретили — они как будто бесследно пропали. Какой из этого можно сделать вывод?..

— Ты хочешь сказать, что метки куда-то переместились? — дернул обветренными губами старпом.

Леха посмотрел на него с сочувствием.

— В принципе, направление мысли правильное. Только подозреваю, что это не зарубки переместились. Это мы с вами переместились. В такое время, когда зарубок этих еще не было.

— В прошлое? — ахнула Юлька.

— Ну да, — будто подтверждая обыденный факт, кивнул капитан. — А чего вы так удивляетесь? Нам ведь уже не впервой. Помните стоянку, где рака поймали?

— Забудешь такое... — повел плечами Сергей.

— Ну вот. История повторяется. А значит, если мы останемся тут и подождем какое-то время, то в один прекрасный момент увидим самих себя, плывущих в лодке и ставящих зарубки. Если по чесноку, я бы не прочь такой эксперимент замутить. Слышать мы себя уже слышали — теперь пришло время на себя со стороны полюбоваться.

Юлька поежилась. А Сергей проговорил пересохшими губами:

— А может, мы не на день перенеслись, а на целую неделю? Будем тут сидеть и ждать, как дураки?

— На неделю — это было бы здорово, — ухмыльнулся Леха. — А еще лучше — на две.

— Тебе лишь бы прикалываться, — покосился на него старпом. — Чего тут здорово-то?

Товарищ повысил градус сочувственности во взгляде.

— Эх, Серега, не умеешь ты мыслить широко... Вот представь, что мы вернулись на две недели в прошлое. Это значит, что сегодня не... какое там у нас сегодня число?

— Пятнадцатое, — подсказала Юлька.

— Вот-вот. Получается, что сегодня не пятнадцатое августа, а всего лишь первое. То есть мы еще только-только в походвыступили. Анька твоя даже волноваться не начала. Скажи, круто?

— Твои бы слова да духу в уши, — покачал головой Сергей с печальной усмешкой.

Грудь ему теснила тоска. Да, отмотать время на пару недель назад — что могло быть лучше? Но возможно ли такое? Да если и возможно — как этого добиться? Ведь простого желания, пусть даже самого искреннего и горячего, тут явно недостаточно. Нет, всё зависит от чего-то другого, совершенно постороннего, на что вообще вряд ли можно как-то повлиять... От чего? От прихоти духа? От воли судьбы? От стечения обстоятельств? От суммы каких-то неведомых геопатогенных факторов?..

Пока Сергей пребывал в тягостных размышлениях, Леха высмотрел подходящее место на северном берегу, где и предложил причалить.

Возражений со стороны экипажа не последовало: пожалуй, отсюда и в самом деле получится выдвинуться на север. Тем более что солнце уже не скрывалось за тяжелой массой облаков, так что сверять по нему направление можно без труда.

Леха помог вылезти Юльке, потом взял сразу два рюкзака и принялся взбираться по травянисто-песчаному склону. Старпом задержался, втаскивая лодку на берег и вынимая остальные вещи. Штурманша взяла весла и тоже направилась наверх.

И в этот самый момент раздался приглушенный возглас Лехи, а еще через пару секунд — короткий вскрик и злобное ругательство:

— Ах ты, сука!..

— Леший, что там опять?

Сергей бросил лодку и метнулся вслед за Юлькой вверх по склону.

Они увидели капитана: он сидел на земле, в нескольких метрах от брошенных рюкзаков, и, задрав штанину, озабоченно рассматривал левую лодыжку.

— Леша, что случилось? — испуганно спросила Юлька.

Он поднял на них посеревшее лицо.

— Змея...

— Что?! — штурманша кинулась к нему, упала на колени, осторожно приподняла край штанины.

Сергей, тоже поспешивший к другу, увидел две припухшие красные точки чуть выше стопы. Холод пробежал по жилам, в глазах на миг потемнело.

— Твою мать, Леший...

— Это гадюка... — выдохнула Юлька. — А ну, ложись! — Не принимая никаких возражений, она уложила пострадавшего на траву. — Лежи и не двигайся.

А сама, не раздумывая, прильнула губами к месту укуса и стала отсасывать яд, то и дело сплевывая.

Сергей топтался рядом и с довольно смешанными чувствами пялился на этот процесс. А все-таки сеструха молодец, не растерялась! Неизвестно, смог бы он сам так быстро среагировать. К тому же память услужливо подсунула парочку сцен из читанных в детстве приключенческих книг, в которых говорилось: если у вас на губах или во рту есть микроскопические ранки, высасывание яда может плохо для вас кончиться... А Юлька, похоже, даже и не задавалась подобным вопросом. Остается надеяться, что у нее с ротовой полостью всё в порядке...

— Может, рану ножом расширить? — приподняв голову, прохрипел Леха — видимо, тоже вспомнил сцену из какой-то книжки. Лоб у него поблескивал испариной.

— Ни в коем случае, — сплюнув, мотнула головой Юлька. — Сказано тебе: лежи и не двигайся!

И вновь приложилась к месту укуса. Капитан покорно откинулся на траву, поглядев с виноватым видом на друга.

— А может, жгут на ногу наложить? — решил проявить инициативу Сергей. — Чтобы яд выше не распространялся...

Но сестра отрицательно промычала, давая понять, что и этого делать не следует.

— Аптечку из рюкзака достань, — коротко бросила она, когда в очередной раз прервала свои монотонные действия.

Сергей порылся в Юлькином рюкзаке, отыскал небольшую белую коробку.

Прошла еще пара минут, и Юлька, сплюнув последний раз, устало выпрямилась.

— Всё, дальше смысла нет, — она перевела дух. — Яд уже всосался в кровь.

Старпом с содроганием глянул на место укуса. Кожа вокруг пятнышек побагровела и опухла.

— Значит, мне звездец? — обреченно проговорил Леха.

— Не говори глупостей! — рассердилась Юлька. — Яд гадюки для взрослого человека не смертелен. Она крупная была?

— С полметра... Я ее ловить кинулся — вот и огреб по полной...

— Ты что, дурак? — округлила глаза спутница. — Зачем?!

— Так ее ж съесть можно было... Мясо всё ж таки...

У Юльки дрогнули брови.

— Ну что мне с тобой делать? Как маленький, честное слово! — проговорила она, сокрушенно качая головой. — Не трогал бы ее, она бы и уползла себе спокойно.

— Виноват, Юлико. Прости...

— Ладно, что сделано — то сделано... — Штурманша открыла аптечку, достала йод. Обработала рану и залепила пластырем.

— А почему жгут-то нельзя наложить? — спросил Сергей, искренне считавший, что предложение его правильное и разумное.

— На голову себе жгут наложи! — вскочив на ноги, сердито блеснула очками Юлька. — Хочешь, чтоб он гангрену заработал?

— С чего это? — брат даже опешил.

— С того! Если в ноге концентрация яда будет оставаться слишком большой — начнутся разрушения ткани, и может даже до некроза дойти. А если яд по всему организму разойдется, то действие его станет во много раз слабее.

Старший помощник озадаченно шмыгнул носом, почесал в затылке.

— А я Юлико доверяю, — проговорил Леха. — Хоть и стремно осознавать, что у тебя по организму яд растекается...

— Да не бойся ты, — вновь присела к нему Юлька, подкладывая под голову свернутое покрывало. — Яда у гадюки немного. Тебе сейчас главное — поменьше шевелиться и как можно больше пить, и тогда он будет постепенно через почки выводиться, — она взяла флягу с водой, стала отвинчивать пробку.

— Слушай, Юлико, откуда ты столько всего знаешь? Прямо ходячая энциклопедия...

— Журнал «Юный натуралист» в детстве любила читать, — чуть заметно улыбнулась штурманша. И, приподняв Лехе голову, сунула флягу: — Пей.

Капитан послушно сделал с десяток глотков, снова откинулся на покрывало. Лицо его напоминало сморщенную грушу.

— Блин, нога болит...

— Придется терпеть. Дня два-три как минимум.

Сергей глянул на лодыжку товарища, и внутри у него словно что-то сжалось, скрутилось в узел. Место укуса вокруг пластыря еще больше опухло и приобрело уже какой-то синюшный оттенок.

Юлька опять пошарила в аптечке, вернулась к пациенту с двумя желтоватыми таблетками.

— Вот, выпей.

— Это что?

— «Но-шпа». На всякий случай, чтобы рвоты не было.

— Ни фига себе, перспективка... А понос, надеюсь, мне не грозит?

— Там посмотрим. Пей.

Леха покорно принял лекарство, после чего Юлька влила в него еще с четверть фляги.

— Сереж, разведи костер, надо будет ему чай из брусники заварить, — распорядилась она.

Старпом словно очнулся. Кивнул и кинулся исполнять поручение, сам себе удивляясь. Вот уж никогда бы не подумал, что Юлька способна так эффективно командовать. Похоже, в ней дремали скрытые лидерские качества. Интересно, надолго ее хватит? Может, это у нее состояние аффекта такое? Хотя надо признать, держится она здорово. Да и вообще — очень вовремя взяла инициативу в свои руки. Повезло еще, что она во всяких зоологических вопросах шарит. И хорошо все-таки, что в поход ее взяли. А то оказался бы Сергей с укушенным товарищем один на один — что тогда? Подумать страшно...

Через некоторое время неподалеку от пострадавшего уже потрескивал костер, а в котелке нагревалась вода. Сергей занимался сбором брусничных листьев для заварки, когда к нему подошла Юлька. Присела рядом на корточки, испустив тяжелый вздох. Лицо хмурое, озабоченное, в глазах — тревога.

— Плохо дело, — кусая губы, проговорила она. — Отек разрастается, температура поднялась. Не знаю, что делать... — сорвала очки, закрыла лицо рукой.

Перемена в поведении сестры Сергея напугала: только что держалась браво, по-командирски, а теперь чуть не плачет.

— Ты же вроде говорила, что всё хорошо будет...

— А что я еще могла сказать?.. Первую-то помощь я оказала, всё правильно сделала. Но после этого пострадавшего надо как можно скорее в больницу отправить. А куда мы его тут отправим?

Сергей похолодел.

— Так что, Леха может... — он запнулся, не в силах выдавить из себя страшное слово.

Но Юлька и так поняла — сразу подхватилась, метнула на брата гневный взор.

— Не каркай! — снова нацепила очки, вздернула подбородок. В глазах блеснул непримиримый огонек. — Главное, чтобы у него аллергическая реакция не началась. Тогда всё будет нормально. Укус гадюки очень редко к смертельному исходу приводит — буквально один случай на несколько тысяч.

Такие сведения обнадеживали, но не слишком.

— А ты уверена, что это гадюка? Ты же ее не видела.

— А кто еще? Других ядовитых змей у нас, слава богу, не водится...

Они вдвоем вернулись к Лехе.

Он лежал, вытянувшись, тяжело дыша, — бледный, глаза закрыты, лицо блестит от пота. Юлька присела, убрала прилипшую ко лбу капитана прядь волос. Бедолага разомкнул веки. Помутневший взгляд скользнул по спутникам, губы растянулись в неуклюжей улыбке.

— Чего такие физиономии кислые?

Сергей заставил себя улыбнуться.

— Ну как ты, Леший?

— Терпимо... Думал, будет хуже... Нога вот только болит — спасу нет. Как будто кувалдой по ней шандарахнули. Аж пальцами шевелить больно...

— Не надо ничем шевелить, — перебила Юлька. — Чем меньше будешь двигаться, тем лучше. Сейчас чай тебе заварим. А пока на-ка вот еще воды попей.

— Да в меня уже не лезет... — попытался было возразить пациент.

Но сиделка была непреклонна:

— Не спорь!

Леха покорился.

Потом откинулся на «подушку», признался с обреченным видом:

— Вообще-то у меня уже жидкость ищет дырочку...

Юлька тут же предупредила:

— Только не вздумай вставать!

— А как? Под себя, что ли?

Сиделка едва заметно смутилась.

— Сереж, помоги ему. Набок поверни... Потом покрывало расстелешь и уложишь его. А я пойду чай заварю, — и направилась к костру.

— Можешь считать меня мазохистом, — приглушенно проговорил капитан, дергая уголком рта, — но мне это начинает нравиться...

Сергей с тревогой вгляделся в лицо друга.

— Ты чего? Бредишь, что ли?

— Покамест нет... Я про Юлико. Не думал, что она будет так надо мной трястись. Кайфово... Ради такого и помучиться не жалко...

— И впрямь мазохист, — качнул головой старпом. — Давай выполняй инструкции медсестры, — он помог товарищу повернуться на левый бок. — Ширинку-то сумеешь расстегнуть?

— Обижаете, батенька, — пробормотал Леха, морщась от боли. — Я, конечно, инвалид, но не до такой же степени...

Пока он управлялся со своим хозяйством, Сергей расстелил у него за спиной покрывало. Удостоверившись, что товарищ успешно завершил процедуру, помог ему лечь на приготовленное ложе. Под голову подложил свернутое полотенце.

— Ну как?

— Зашибись... Как заново родился... — капитан попытался улыбнуться, но вышла жалкая гримаса.

Сергей заставил его выпить еще воды.

Когда заварился брусничный чай, напитку дали немного остыть, налили в пустую флягу и принялись поить им Леху с неумолимой регулярностью.

— Стало быть, придется нам тут оставаться? — сказал старпом, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Конечно, — бросила в ответ Юлька. — Ему покой нужен. Так что можешь палатку ставить. Мы тут надолго.

— Как я хотел, так и вышло, — прохрипел Леха, силясь усмехнуться. — Может, получится всё ж таки на самих себя поглазеть...

— Да ты-то уж точно ни на кого не поглазеешь, — со скрытой досадой возразил Сергей.

В нем боролись два противоположных чувства: с одной стороны, он боялся и переживал за друга, с другой — его не на шутку удручало, что придется застрять здесь на несколько дней. Стоило ему подумать, каково сейчас Ане, и сердце словно чья-то когтистая лапа начинала сжимать — безжалостно и неумолимо. Хоть иди к речке да вымаливай у духа, чтобы тот и в самом деле перенес их на две недели назад. А лучше сразу на три.

Но делать было нечего, и Сергей отправился обустраивать лагерь...

К вечеру состояние Лехи не улучшилось. Наоборот — опухоль расползлась по всей ступне и голени, придав коже пугающий мертвенно-лиловый цвет. Он по-прежнему страдал от сильной боли и очень ослабел. Но оставался в сознании — нет-нет да заговаривал с товарищами и даже пытался шутить. И это обнадеживало. Юлька сказала, что интоксикация не слишком сильная, иначе бы его рвало и бросало в бред. На деле же пострадавшего лишь изредка мутило, а голова, по его собственным словам, становилась «как чугунная».

Своих двойников они так и не увидели. И не потому, что пропустили нужный момент, пока возились с Лехой. Речка-то по-прежнему текла вспять — было ясно, что при таких обстоятельствах никакие двойники появиться не могут. Так что встреча если и состоится, то не раньше, чем течение восстановится...

Пациента продолжали беспрестанно поить то брусничным отваром, то «компотом», на который Юлька пустила весь остававшийся запас ранеток, то простой водой. Бедняге чуть ли не каждые полчаса приходилось перекатываться на бок и давать кратковременное облегчение организму. Трава справа от «лежанки» не успевала просыхать и уже источала характерный и довольно ядреный запашок.

Всем троим не давал покоя вопрос: а как быть ночью? В палатке Леха уже не сможет с такой легкостью справлять естественные надобности. Даже если снабдить его какой-нибудь емкостью (на роль которой не подходило ничего иного, кроме пластиковой бутылки), она ведь рано или поздно переполнится и ее нужно будет куда-то вылить.

— Ну меня разбудишь, я вынесу, — самоотверженно предложил Сергей.

— Да ну на фиг, — сморщил гримасу Леха. — Я лучше тут переночую, снаружи. Да и стремно мне при вас в бутылку отливать...

— Тут же все свои, — попробовал было возразить старпом. — Чего стесняться в своем отечестве?

— А ночью холодно, — добавила Юлька.

Но Леха наотрез отказывался «журчать на всю палатку».

В конечном счете сошлись на следующем: пострадавшего оставить снаружи, но построить над ним навес типа шалаша, чтобы было хоть немного теплее.

Сергей сейчас же взял топор и отправился заготавливать жерди. Благо опыта у него по части строительства шалашей было предостаточно: в детстве они с Лехой любили играть в индейцев, и количество сооруженных ими «вигвамов» и прочих дикарских жилищ исчислялось не одним десятком.

В качестве «кровли» лучше всего подошел бы еловый или лиственничный лапник, но за всё время похода путешественники ни разу не встречали ни елей, ни тем более лиственниц. Оставалось довольствоваться березовыми и осиновыми ветками...

Пока он занимался заготовкой строительного материала, Юльке пришлось взять на себя задачу наловить на ужин рыбы. Позже Сергей сменил сестру, и она вновь вернулась к больному, успев за это время поймать двух окуньков.

Обустройством Лехиного ночлега занялись, когда уже начали сгущаться сумерки. Затушили костер, убрали головешки, а на прогретую землю настелили охапки осоки, чтобы было мягче. Потом Сергей помог другу перебраться на эту травяную лежанку — и принялся сооружать вокруг него длинный и приземистый «шалаш», в котором места хватило бы только на то, чтобы повернуться на бок да пустить струю в щель между ветками.

Юлька тем временем развела неподалеку новый костер и принялась организовывать ужин.

Через час всё было готово. Леху напоили пресным рыбным бульоном, оставили ему покрывало, термос с брусничным отваром и флягу с водой, наказав почаще пить. Напоследок Юлька дала больному таблетку анальгина, чтобы хоть немного унять боль, которая продолжала его немилосердно терзать, и Сергей начал закладывать последнее оставшееся «окно» березовыми ветками.

— Ну как, капитан? — спросил он, когда закончил.

— Как в танке, — послышался приглушенный голос. — Спасибо, други...

— Если что-то будет нужно — зови, — сказала Юлька.

— Договорились...

Сергей с сестрой сели ужинать рыбой и вареными ранетками, запивая эту нехитрую снедь брусничным чаем. Какое-то время не говорили ни слова, предаваясь тягостным раздумьям. Наконец старпом кивнул в сторону Лехиного пристанища, спросил шепотом:

— Ну, что думаешь?

Юлька покачала головой, с трудом сдержала унылый вздох.

— Надеюсь на лучшее... Завтра будет видно...

— А если ему полегче станет, можно будет его в лодку перенести?

— Да ты что?! — испугалась штурманша. — Ему же лежать надо…

— Ну он может в лодке лежать. Мне всё равно против течения ее тащить — вот в ней место и освободится. И ты, если хочешь, можешь рядом брести — тогда Лехе в лодке вообще будет просторно и комфортно.

Юлька замотала подбородком.

— Нет-нет, пусть отлежится хотя бы дня два. Тут костер всегда под рукой — можно в любой момент чая свежего заварить. Ему ведь пить надо...

Сергей погрузился в мрачную задумчивость. С одной стороны, он, конечно, согласен: лучше всего Леху вообще лишний раз не кантовать. Но и торчать тут несколько дней, не двигаясь ни взад, ни вперед... Уже сама эта мысль убивала... Ведь так они только к концу третьей недели смогут путь продолжить, а для Ани, должно быть, каждый лишний день — пытка невыносимая... Черт возьми, что же делать?..

И вновь старпом невольно признался самому себе, что готов пойти на всё, лишь бы поскорее закончилась эта мука...